Читать книгу Листок в патроне. Том 1 - Александр Олегович Малашенков - Страница 30

Прикоснуться к нему, видно, мне не придётся,

К легендарной святыне и эху войны…

Но полотнище это во мне развернётся,

Став навечно единственным флагом страны!

Взвившись в небо тогда, как весенней грозою,

Остудив хищный пыл иноземных владык,

Возвращается вновь в этот день со слезою,

И придавит слова подкативший кадык…

В вечность путь проложив с того самого места,

Где, заклинив, крошилась фашизма «фреза»,

Где уже на границе, под крепостью Бреста

Смерть позорно потупила в землю глаза…

В этом знамени – первый трофей Украины,

Партизанский оскал Белорусских болот,

И спасённый продуктов мешок из машины,

После бомб уходящей под Ладоги лёд…

В нём идут по Москве, в бой вступая с парада,

Архитектор, шахтёр и охотник тайги…

Здесь – кипящая Волга в крови Сталинграда,

И металл искорёженный Курской дуги…

Над обугленной степью Донские просторы,

В струнах ливней впитавшие горе и прах,

Здесь из моря восстал под снарядами «Доры»

«Севастопольский вальс», сжав две ленты в зубах…

Здесь в бою с «Эдельвейсом» вершины Кавказа,

Устремлённые гордо в небесную синь,

Зверства пыток, и «душ» смертоносного газа,

И скорбящая над пепелищем Хатынь.

Как пылала земля у врага под ногами,

Исполинскою яростью встав «на дыбы»,

Кровью павших сердец удержав это знамя

Сквозь седого Днепра водяные столбы,

Через Харьков, Смоленск, через Минск и Одессу,

Плавя «Тигров» броню и «Люфтваффе» эскорт,

Сквозь арктических вьюг и обстрелов завесу

Заполярным щитом через Мурманский порт.

И ползло, и цеплялось оно в ожидание,

Чтоб на купол Рейхстага подняться потом,

На руках, что ночами теряли сознание,

У нагретых станков за Уральским хребтом…

* * *

Я сегодня живу, потому как потомок,

Внук того, кто ушёл в безвозвратность судьбы…

Не терплю о войне я сегодняшних съёмок,

И плюю в слово «если» с частицею «бы»!

Мне б в глаза посмотреть той писательской своре,

Что плели в холуях «Ледокол» и «Гулаг».

И металла щелчок в карабинном затворе

Им не ластил бы слух, как тогда «Guten Tag!».

И Европе, погрязшей на банковском сальдо,

Ставшей прихвостнем «бравых» альянсовских сил,

Я б напомнил, кто выключил печь «Бухенвальда»,

Оставляя ряды из советских могил…

Я останусь врагом либеральной «элиты», —

Продавцов с толерантною пеной у рта,

Чьи присоски вокруг той Победы обвиты,

В чьём плену та Победа уже заперта.

В беспросветности страт и враждебных законов

Суд объявит стране не библейский престол,

Самый праведный… тех двадцати миллионов,

И всех тех, кто за ними с Победой ушёл.

И ударит набат грозового рассвета,

И по новому Русская вспыхнет Звезда,

И на башне Кремлёвской полотнище это,

Развеваясь расскажет народу тогда,

Как разжат был страной, в гимнастёрку одетой,