Читать книгу Прошка Лебеда и жезл некроманта - Александр Панов - Страница 6

– Ты, некромант, главное, не бойся! – учил Агафон. – С этой штукой, – он указал на полосатый жезл. – Тебя точно на костре не спалят. Глядишь еще должность какую дадут. Разряд…

– Разряд? – удивился Прохор. Он никак не ожидал, что тут, в мире, смахивающем то ли на сказку, а то ли на первую главу истории древней Руси за пятый класс есть какие-то разряды. Никак побывали здесь пришельцы из его мира. К гадалке не ходи.

– Это ранг. Что-то вроде того. Всего десять. Это как пальцев на руках, – Агафон растопырил металлические ладони. Видимо решил, что с арифметикой у некроманта дела обстоят не очень складно. – На высокий не рассчитывай. Тут до пятерки мало кто дотягивает. Разве что мы – дружинники. Да другие служивые люди. А в основном, двойки, тройки…

– А единицы? – поинтересовался Прохор. – Единицы есть?

– Единицы, – взял слово Яшка, который после лесного приключения стал относиться к пленнику не в пример теплее. – Это совсем худо. Разные там чужеземцы, рабы, пленники… – он посмотрел на Прохора, который поменялся в лице.

– Да не дрейфь ты… – стал успокаивать некроманта Агафон. – Говорю же. Замолвим словечко. Двойку для тебя уж как-нибудь выпросим.

Они шли по пыльной городской улице в сторону знакомой уже каменной башни. Прохор на правах спасителя, сидел в седле. Хотя для себя он так и не решил, что лучше. Топать пешком до судорог в ногах, или трястись верхом, натирая до крови свои массивные ляшки. В животе урчало. От плетенного лотка, висевшего на плечах старой уличной торговки, несло чем-то малоприятным, но съедобным.

– Жрать охота! – чуть не простонал он вслух.

Массивный организм, измученный длительными переходами, требовал калорий. Яшка, как мог подкармливал лесными ягодами. Кислыми и противными. Но даже килограмм этой мерзости для комплекции Прохора был, как слону дробина.

Агафон развел руками.

– Мешок с рублями в лесу выпал. Пока нас к лешему тащили. А там месячное жалование было. Жаль. Ух и достанется мне от моей зазнобушки…

Прохору тоже было жаль.

– А может так накормит? – буркнул довольный Яшка. – Эй, старушка, – крикнул он. – А ну давай сюда по котяшку для доблестных защитников царства.

– А хлебало у тебя не треснет, молодец? – огрызнулась бабка. – Ты сначала за тварями этими по лесам да подворотням побегай. Схвати, освежуй, вымочи, чтобы мышатиной не воняли, да приготовь на дровах шесть часов в котле. Вот и будет тебе еда. А меня не стращай. Я пуганная. Шесть лет уже, как четвертый разряд ношу. Да у меня котяшку купец Изморов заказывает…

Дружинники и Прохор уже проехали добрую сотню метров, а Бабка все продолжала что-то бубнить, понося дармоедов последними словами. Доблестных защитников она не накормила, но после гастрономических подробностей, которые прозвучали из уст торгашки, аппетит Прохора притупился сам собой. Очень уж живописной нарисовалась картина заготовки и приготовления местного деликатеса.

Вообще-то, при желании, Прохор съел бы его. И вообще все, что угодно. Была у него одна способность, которой он хвастался перед друзьями и женщинами. Никогда, ни разу в жизни его не тошнило и даже поноса не было. Объемный желудок переваривал все и вся, как жерновами. Наверное, поэтому, в отличие от Яшки, купание в вонючке не спровоцировало у некроманта долгой и мучительной диареи. Разве что газами с полчаса помучился.

Когда на путников пала тень от заветной каменной башни, Прохор сглотнул слюну, ощущая, как заколотилось вдруг, измученное длинным переходом сердце. Слезть с коня помогли. На этот раз без ругательств и членовредительства. С сочувствием похлопал Яшка по широкой мясистой спине некроманта. Как будто бы попрощался. Вздохнул и Агафон, но незаметно. Боялся деморализовать пленника перед визитом к инквизитору. Постояв с минуту, они, на этот раз вдвоем со старшим дружинником двинулись по лестнице наверх. Яшка, остался внизу.

К тому моменту, когда ступени остались позади, Прохор уже был не против того, чтобы его сожгли на костре. Ноги отваливались, печень кололо, легкие лезли наружу через распахнутый настежь рот. Вспомнилось, что в прошлый раз, этот путь дался проще. Свою роль сыграли мотивирующие тычки и пинки.

– Нус… – кивнул Агафон перед дубовой дверью. – С богом.

С каким именно богом и сколько их здесь, в этой реальности Прохор уточнять не стал. Просто молча кивнул. Затем, по привычке, как бывало перед визитом к начальству, поправил портупею на поясе и, когда дверь отворилась, шагнул вперед. В руке его был зажат полосатый жезл. На этот раз инквизитор не сидел за столом, а стоял в ожидании посетителей, уставившись своими цепкими глазками на дверь.

«Наверное, увидел нас через одно из своих мини-окошек» – решил Прохор.

Войдя в помещение, он остановился. Агафон встал справа. Инквизитор обшарил гостей взглядом. Задержался на портупее. Изучил полосатый жезл. Затем поднял глаза на лицо Прохора.

– Ну! – нарушил он воцарившуюся тишину. – Почему опять без стука?

Вопрос был явно адресован дружиннику, хоть и смотрел хозяин башни исключительно на некроманта.

– Я это, – замялся Агафон. – Запамятовал с дорожки.

Инквизитор вздернул брови. Только сейчас обратил внимание на то, что служивый был без шлема на голове.

– А каска где? – поинтересовался он.

«Каска» – отметил про себя Прохор. Ему казалось, что слово это новое. Никак не древнее.

Агафон почесал затылок.

– Заминочка вычла, отец-инквизитор, – стал объяснять он. – Выронил, когда дендрал нас к Лешему пер…

– Дендрал? – удивился хозяин башни. – С этого места подробнее. И чего вы во владения нашего царя лесного сунулись? Никак у него жезл оказался?

– У него, – кивнул Агафон. – А Леший, сволочь такая, – стал жаловаться дружинник. – Совсем царя-нашего батюшку не почитает. Палку эту отдавать не хотел. Еще и казнить собирался…

Инквизитор ухмыльнулся.

– Ну, ну… И как вырвались?

– Нас это, Прох… – Агафон осекся. – Некромант выручил. У него штука одна есть, что огонь высекает. Леший, как ее увидел, так пятнами весь пошел…

– Интересно! – инквизитор почесал подбородок, еще раз внимательно оглядел Прохора. – Покажи! – приказал он.

Прохору страсть, как не хотелось светить зажигалкой, но деваться было некуда. Мысленно выругавшись, он расстегнул портупею, извлек оттуда пачку сигарет и зажигалку. Подошел, протянул инквизитору. Повертев предметы в руках, хозяин башни сел за свой стол, поднес зажигалку к свече. Ловко чиркнул колесиком. Пламя вспыхнуло. От него зашлась свечка. Инквизитор. Хмыкнул.

– А ну ка, вояка, – обратился он к дружиннику. – Оставь нас. Внизу подожди. Да не уходи никуда. Понадобишься.

Агафон прежде, чем выйти потоптался на месте. Инквизитор обратил внимание на характерный лязг металлических ботинок о каменный пол. Поднял голову.

– Что еще?

– Отец инквизитор, – замялся старший дружинник, уставившись в пол, как нашкодивший школьник. – Не серчай. Этот некромант, – он указал на Прохора. – Парень полезный. Он нам жизнь спас. Может пригодиться еще. Если надо я поручусь…

– Ой, все! – махнул рукой инквизитор. – Хватит мямлить, как девица красная. Ничего с твоим корешем новым не станется. Иди, говорю, и жди!

Довольный Агафон кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Возникла пауза. Грозный инквизитор встал со своего стула. Медленно приблизился. Подошел почти вплотную. Роста он оказался невысокого. Чуть не на голову ниже некроманта. А дальше произошло то, чего Прохор никак не ожидал. Хозяин башни, вершитель судеб, отец-инквизитор вдруг всхлипнул и прижался к груди пленника.

– Милый, родимый ты мой! Дорогой! – причитал он. Ошарашенный Прохор ощутил на своей одежде влагу. Инквизитор плакал. – Я уже думал, что никогда… Никогда…

Наконец, он отстранился, сделал шаг назад, протянул ладонь.

– Володя Шнайдер!

– Прохор Лебедкин! – озадаченный некромант ответил на рукопожатие.

– Ты из ГАИшников? Я надпись на зажигалке увидел. Да ты садись, садись…

Инквизитор пододвинул к столу табурет. Прохор, испытав блаженство сопоставимое с самым ярким в своей жизни оргазмом, поместил свое седалище на нехитрый элемент мебели. Тот жалобно скрипнул, но выдержал. По измученным длинным путешествием ногам растеклось приятное тепло. Инквизитор сел рядом. Взглядом полным любви и нежности воззрился на Прохора. Замолчал.

– А вы… Ты… – поправился Прохор, тоже из гайцов?

– Следственный, – махнул рукой инквизитор Володя. – А знаешь что? – он вскочил со своего места. – Мы с тобой сейчас накатим.

Хозяин башни шустро засеменил по каменного полу, подошел к стене, что-то нажал. Скрипнуло. Пара камней пришла в движение. Должно быть, там был тайник. Мгновение спустя, в руках у инквизитора оказалась запыленная прозрачная бутыль с мутной жидкостью.

– Двойного перегона! – похвастался он, выуживая из горлышка деревянную пробку.

Не то, чтобы Прохор был против выпить, такое с ним случалось нечасто, но голодный желудок уже несколько часов, а точнее более суток с момента попадания в этот мир, то настойчиво требовал еды, то делал тактическую паузу. При виде бутылки он разошелся снова. Где-то внутри, в необъятном теле гаишника забурлило.

– А у тебя пожрать ничего нет? – с надеждой поинтересовался он.

– Чего нет, того нет, – развел руками инквизитор. – Вообще, здесь не принято жратву дома хранить. Портится быстро. Холодильников не удумали. Только богачи себе позволить могут кухню держать, да слуг. А мне тут не с руки. Самому места мало. Зато столовые три раза в день бесплатные, но сегодня уже поужинали…

Пробка хлопнула. Инквизитор подошел к стене, на которой тлели несколько свечей. Что-то на подобие местного бра. Задул. Свечи бросил на пол, а подсвечники выворотил из креплений и, повертев в руках, поставил на стол. Представляли они собой две глиняные чаши грамм в сто пятьдесят. Инквизитор налил до краев.

– Ну! – торжественно огласил он. – За встречу!

Выпили. Самогон показался Прохору резковатым, но приятным на вкус. Горло прихватило. Инквизитор протянул ему кусок восковой свечи.

– На! Занюхай.

Прохор вдохнул носом. Отпустило. А хозяин башни уже наливал по второй.

– Не части, – попросил Прохор. – Я два дня не жравши.

– Бывает, – посетовал инквизитор. Настаивать не стал. – Ладно! Постоит пусть. Погреется. А ты рассказывай, как попал сюда.

И Прохор поведал ему грустную историю своего чудом несостоявшегося задержания и путешествия по канализационной трубе в новый для себя мир. А также все, что за этим последовало.

– А ты? – поинтересовался он у инквизитора Володи. – Как залетел?

Язык заплетался. За время беседы они успели опорожнить чуть не половину бутылки. За окном стемнело. Тусклые свечи освещали вытянутое с острым носом лицо инквизитора, которое так не понравилось Прохору при их первой встрече. Володя махнул рукой.

– А! На векселях контрафактных погорел… Были у нас умельцы. Долго работали. Ну и я помогал, куда же без этого? А потом гости московские нагрянули и… Лесом уйти пытался, да в реку свалился. Ну и…

– Меня, похоже, тоже москвичи накрыли, – задумчиво произнес Прохор. – Это я сейчас понимаю. Слишком все гладко у них вышло. Не по-нашему… У наших раздолбаев так не бывает.

– То-то и оно, – согласился Володя. – Давай еще по одной?

Выпили.

– А ты давно здесь? – поинтересовался Прохор, который уже всерьез опасался подниматься с табурета. Мир вокруг становился все более расплывчатым.

– Восемь лет, – вздохнул инквизитор, которого, как казалось, алкоголь вовсе не брал. – Какую-никакую карьеру сделал. Восьмой разряд…

– А про разряды – это ты удумал? – хохотнул догадливый Прохор.

– А то! – согласился Володя. – До меня тут порядку не было… Кто в лес, кто по дрова. Одно слово – анархия.

– Вот и я хочу порядку привнести, – признался Прохор, в голове которого давно крутилась одна привлекательная мыслишка. – Дорожное движение организовать. Как думаешь?

– Мысль, конечно, хорошая, – инквизитор задумался и в очередной раз почесал свой острый подбородок. Была у него такая привычка. – Только такие решения токмо батюшка-царь принимает. Ему докладывать надо.

– Ну так и доложи! – предложил Прохор. – Скажи, что есть здравый человек…

– Здравый, – ухмыльнулся Володя. – Да для батюшки-царя все это пшик. Ты разряду какого? Никакого ровным счетом. Нет, третий то я тебе оформлю, но не выше. Не имею права. Самого за коррупцию прихватить могут. Дальше по выслуге. Вот будешь седьмым хотя бы, – пообещал он, воздев худой палец к потолку. – Так и быть устрою тебе аудиенцию.

– Так может подсобишь разряд получить? – попросил Прохор. – Как земляку. Не много нас таких в этом мире, я думаю.

– Ты, да я, да мы с тобой! – согласился инквизитор. – Мешать не буду, но очень уж явно помогать тоже не смогу. Уж прости. Есть у меня тут и враги, и завистники. Куда же без них? И вообще, эта наша встреча с тобой – одной из последних будет. Не нужно тебе в эту башню попадать… Уж поверь. Без кандалов и на своих двоих редко отсюда кто выходит.

– Да ну, – не поверил Прохор, наблюдая за тем, как Володя наливает по очередной. – Дикость какая.

– С волками жить – по волчьи выть! – отозвался инквизитор. – Давай! – он взял чарку. Снова выпили. – Ну ладно! – хозяин башни отставил бутылку в сторону. Притянул к себе берестяную грамоту. Взял в руки перо. – Сейчас оформлять тебя будем. Как, говоришь твоя фамилия?

– Лебедкин я! Прохор!

Инквизитор отрицательно покачал головой.

– Имя у тебя для здешних мест непривычное. Адаптируем, чтобы местные язык не ломали, – он прикусил краешек гусиного пера. – Прошка Лебеда! – написал. – Это дело другое. И Прошки здесь бывают, и лебеда растет. Ляжешь на язык.

Прохор пожал плечами.

– Прошка, так Прошка.

– Профессия – продолжал инквизитор. – Некромант! Хорошая специальность. Полезная.

– Только это, – Прохор замялся. – Я-то мертвяков оживлять не могу. Сам понимаешь…

– Да знаю я… Чай человек взрослый, в сказки не верю. Нет, тут нечисти всякой пруд пруди. Наперво дивиться будешь. Но ты, ясное море, не маг и не волшебник. А жезл… – Он указал на палку, что лежала сейчас на столе возле портупеи. – Так повезло тебе, что она внешне на волшебную реликвию похожа. Да ты не стремайся… Никто тебя, по крайней мере сейчас, никого оживлять не заставит. Нет такой практики. Вот если война…

Прохор изменился в лице.

– Но войны не предвидится, – успокоил его инквизитор. – По крайней мере пока. А там придумаем, что-нибудь. Скажешь, что жезл какая-нибудь сволочь испортила, а я его на костре спалю. И шито-крыто.

Прохор, которого изрядно пробрал алкоголь, аж прослезился от переизбытка чувств.

– Спасибо, Володя! – дрожащим голосом пролепетал он. – Знал бы ты, как я тебя уважаю и даже люблю!

– Э как тебя самогон то взял, – покачал головой инквизитор, бросив на зарыдавшего в голос Прохора беглый взгляд. – Но то, что ревешь – это, кстати, будет. Ты вот что, подойди к окошку, да поори еще в голос. Так, как будто режут тебя. А то твои соглядатаи, поди, заволновались уже. Не привыкли они к тому, что в моей башне молчат.

Прохор кивнул и поднялся с табурета. Ноги держали плохо. Качнувшись и едва не рухнув, он прильнул стене. Уперся. Перебирая пухлыми ладошками, добрался до окошка. Заорал, но по пьяному делу получилось как-то неловко. Радостно что ли…

– Да, – покачал головой инквизитор. – Причитаешь ты пока не очень. Ничего, научишься. Да ты садись, садись.

Снова воспользовавшись стеной, от которой в этот раз оторваться было еще сложнее, Прохор вернулся на свой табурет.

– Жить в общаге будешь! – заявил Володя, продолжая усердно, но не быстро выводить буквы. – Может видел? По типу пятиэтажки нашей.

– Ааааа! – вспомнил Прохор. – Длинная такая, типа хрущевки.

– Ага, – улыбнулся Володя. – Тоже мое изобретение. Видел бы ты где они жили до моего появления… Чуть землянки не рыли. Дикари.

– Квартира у меня будет? – поинтересовался Прохор.

– Комната. Небольшая. Без удобств. Все удобства у нас с ведер и чанов в канаву специальную сливают. А там по стоку в речку…

– Вонючку! – догадался Прохор, вспомнив запах на берегу реки, из которой в свое время так удачно, или неудачно вынырнул.

– Она! – согласился инквизитор. – Ты вот что, жить там живи, но сильно не борзей. Хозяйка тамошняя баба – кремень. Марьяной зовут. Чуть что не по ее, вылетишь, как пробка. А второе такое место я тебе не найду. В хлеву ночевать придется. Усек?

– Чего непонятного? – оскалился Прохор. – Ты насчет бабы то не волнуйся. С бабой то я разберусь. Не впервой. Скажи лучше, она как? Замужняя? Ладная?

Захмелев, Прохор ощутил острую потребность в подвигах. И женщина в таком деле была ему просто необходима. Но Володя, почуяв неладное, поспешил осадить новоиспеченного некроманта.

– Ты пыл то свой поубавь. Баба она хоть и свободная, но со своими тараканами. К тому же разряду шестого. А это тебе, не колбасу на газетке тренькать. Шестой разряд, тут еще дослужиться надо. Не каждому дано. Внял?

– Получается, бабу тоже по уровню выбирать надо? – сник Прохор.

Инквизитор виновато развел руками.

– Издержки системы. А вообще, парень ты, вижу, неглупый. Опыт имеется. В нашем мире вертелся, как уж на сковородке. И здесь вывернешься. Главное правила соблюдай. Да не косяч, по чем зря. Чтобы палить тебя не пришлось.

Володя опустил глаза, и Прохор понял, что говорит инквизитор предельно серьезно.

– Косячит не буду, – пообещал некромант.

– Вот и славно!

Инквизитор подошел к окошку и гаркнул:

– Эй вы там, железяки безголовые. Быстро наверх.

Минуту спустя где-то внизу раздался лязг металлической обуви о ступени.

– Бывай! – кивнул инквизитор Володя и протянул ладонь. На этот раз он решил обойтись без объятий. – Бог даст, свидимся. Семеркой станешь, милости прошу. Заходи в любое время. А пока… Держи ухо в остро. И не косяч, я тебя умоляю, не косяч… – должно быть в сотый раз напомнил хозяин башни и разжал ладонь. Сел за свой стол. Взял в руки перо. Отвернулся.

В этот момент дверь тяжело со скрипом отворилось. На пороге стояли дружинники.

– Вы когда стучаться научитесь? – гаркнул инквизитор.

– Да мы это… – замямлил сонный Агафон. Похоже за то время пока Прохор находился в башне, дружинники успели прикорнуть.

– Ай, ладно, – махнул рукой хозяин башни. – Видите этого… В общагу. Сдайте Марьяне. Пусть комнату выделит. Скажите, я велел.

Дружинники синхронно растянули физиономии в улыбках, и прихватив под локти Прохора, который очень неважно стоял на ногах, потащили вниз по лестнице. В ладони у некроманта покачивался полосатый жезл. А портупея с сигаретами и зажигалкой так и остались лежать на столе инквизитора. Следак Володя сгреб предметы из своей прошлой жизни в охапку и сунул в тайник. Кроме них там находился старый кнопочный мобильник, синяя форма с погонами, да ксива. На тот случай, если когда-нибудь удастся вернуться домой. Туда же он убрал недопитую бутыль самогона.

– Больно? Да? – допытывался по пути к общежитию Яшка. Прохора с большим трудом затащили на коня.

– Сам не видишь? – устыдил младшего Агафон. – Человек вон еле на ногах стоит. Хорошо, что жив остался. Отпустил отец-инквизитор – стало быть полезным счел. Нужным. Прошка, тебе какой разряд дали?

– Третий, – буркнул проваливающийся в сон некромант.

Яшка присвистнул.

– Мощно. Я со второго начинал. Это за какие такие заслуги?

– А ты не завидуй, – буркнул Агафон. – Он вон жизнь твою спас. А ты говоришь за какие такие заслуги.

– Да это я так, – усовестился молодой дружинник. – Просто понять пытаюсь, как у инквизитора там все работает. По какому принципу назначения происходят.

– По такому, – заметил Агафон. – Что не твое это собачье дело. Вот будешь в башне сидеть, тогда по своим принципам разряды раздавать будешь. Хотя куда тебя убогому?

Яшка обиделся и замолчал. Агафон тоже пребывал не в лучшем расположении духа. Шутка ли? Третьи сутки на ногах. А утром опять на дежурство. Смену никто не отменял. Зато Прохору было хорошо. Даже очень хорошо, но недолго. Снова дико захотелось жрать. Тем временем, подошли к общежитию. Прохор поднял глаза и увидел в отдалении высокую деревянную стену в изразцах. Справа и слева от многочисленных окошек болтались ставни. Стекол не было. Видно, не изобрели еще. Оно и ладно. Прохору было все равно. Лишь бы койку выделили. Да поскорее. Спать хотелось так, что реальность и дремота, помноженные на хмель смешивались и переливались одно в другое.

В последний раз за этот длинный день Прохора стянули с коня и повели в сторону деревянного крыльца. Стукнули в запертую дверь.

– Кто там шляется на ночь глядя? – женский голос из-за двери был звонким, певучим, при этом со стальными нотками.

– Марьяна, – шепнул Яшка, чуть слышно. – Мощная баба.

– Дружина царя батюшки! – гаркнул Агафон. – С приказом от отца-инквизитора выделить новому жильцу площадь.

– Опять рвань какую-то подселяют! – возмущалась Марьяна, гремя замками.

Наконец, дверь отворилась. Прохор, которого дружинники держали под руки, нашел в себе силы поднять голову. Он посмотрел на хозяйку общежития и… Пропал. Даже хмель на какое-то время отпустил. Резво одернув руки дружинников, Прохор крепко, как ему казалось, встал на ноги. Распрямил плечи и даже, насколько это было возможно, втянул свой необъятный живот.

В дверном проеме стояла пышная, при этом без признаков лишнего веса молодая женщина с большой грудью, широким манящим тазом, с пытливыми синими, как море глазами, которые внимательно обшаривали Прохора. Поверх нарядного с вышивкой сарафана болталась, покачиваясь, толстенная чуть не до пояса коса.

– Мадам, я сражен! – только и вырвалось у Прохора, который качнулся вперед, чтобы впиться губами в руку красавицы, а вместо этого едва не клюнул землю носом. Сильные, закованные в сталь руки вовремя его подхватили.

– Так я думала, – вздохнула женщина. – Очередная пьянь.

– Как тебе не совестно! – возмутился Яшка. – Человека три часа в башне пытали. Слышала бы ты, как он кричал…

– Вижу, как его пытали. А запах…

Агафон наклонился к повисшей голове Прохора, втянул воздух носом.

– Правда несет, – заключил он.

– Да это его отец-инквизитор специально накачал, чтобы правду выведать, – вступился за друга Яшка. – А вообще, он парень мировой. Во! – молодой дружинник поднял повисшую мясистую руку, в которой был зажат полосатый жезл. – Некромант!

– Какой такой некромант? – всполошилась Марьяна. – Нечисть? Опять?

– Кому нечисть, а кому надежа государева, – возмутился Агафон. – А ну как народец наш воскрешать начнет. Поглядим тогда. А пока показывай куда тащить его. Вишь, замаялись мы.

Марьяна вздохнула и развернулась к пришельцам спиной. Нехотя все трое, даже полуживой Прохор, уставились на покачивающиеся в такт ритмичным шагам ягодицы. Сарафан при всем желании не мог скрыть выдающиеся формы молодой женщины. Первым, как самый женатый отвернулся Агафон. Вторым засмущался Яшка. Последним сдался некромант. До последнего он фокусировал свой взгляд на нижней части туловища хозяйки общежития, но алкоголь, усталость и хронический недосып, помноженные на гипертонию, сделали свое дело. Сознание покинуло тучное тело.