Читать книгу Искатели счастья - Александр Петров - Страница 4

Именно у Лешки впервые оглушил меня зарубежный рок. Виниловые пластинки с песнями «Биттлз» и «Роуллинг стоунз» свободно крутились в комнатах моих новых друзей, детей номенклатурных работников. Почему-то у них в обязательном порядке дома стояли стерео-проигрыватели «Вега-101» в паре с магнитофоном «Романтика». Из двух стерео-колонок, гремела необычная объемная музыка, перетекая справа налево и обратно. Иногда казалось, что ты находишься среди музыкантов и различаешь, где кто сидит и на чем играет.

Мы с легкой дрожью в руках разглядывали вырезки из иностранных журналов с фотографиями рок-знаменитостей. О, как же они отличались от нашего унылого окружения! Насколько притягивала их раскованность, длинные волосы, небрежные жесты, роскошные автомобили, яркие экстравагантные одежды. Казалось, что они живут полнокровной жизнью, которая для нас была недоступна, как звезды на небе.

Пожалуй, в моей серой действительности появились неожиданно яркие вкрапления.

В первый раз я почувствовал себя «свободным человеком», когда Лешка протянул мне шкалик с коньяком и зажженную сигарету, а я согласился и взял. Это случилось в лесу, куда мы часто ходили на прогулку. После нескольких отчаянных глотков рот обожгло, желудок стал угрожающе сжиматься и подпрыгивать, череп сдавило, голова слегка закружилась. Глубокая затяжка намного усилила отвратительные ощущения. Лешка смотрел на меня в упор и криво усмехался. С большим трудом удалось мне подавить тошноту и рвоту. Я глубоко дышал и, чтобы не потерять ориентацию, смотрел по сторонам, устремляя внимание на окружающие деревья.

– Ну как, выжил? – спросил он, когда мы пришли к нему домой.

– Как видишь, – протянул я, утопая в кресле. Чувствовал себя отвратительно.

Видимо, Лешка принял у меня экзамен на испорченность, потому что стал со мной более раскованным и дружественным. Он подошел к музыкальному центру, порыскал по полкам с дисками и кассетами и поставил запись. Из стерео-колонок раздалась музыка «Би Джииз». Это был тот самый альбом, который они записали вместе с Лондонским симфоническим оркестром. Лешка поднял палец:

– Послушай вот это! Обрати внимание, он город Массачусетс называет «дайлинг» – так обычно обращаются к любимой девушке.

Тошнота у меня прошла, и наступило полное расслабление с легким приятным головокружением. Солист пел нормальным мужским голосом, а не фальцетом, как позже. Бархатный баритон пел о том, что он вернулся в любимый город, как в свой родной дом. Мягко лилась плавная музыка, слышались гитары, скрипки, виолончель и мелодичный перезвон колокольчика с тонкой вибрацией на средних частотах. Певец объяснялся в любви к своему городу. Передо мной же проплывали картины моего родного города. В отличие от певца, я точно знал, что в свой советский Массачусетс не вернусь никогда. От этого в моей душе стало и сладко, и горько, и… спокойно. Нет, так нет! В конце концов, у меня был мой персональный «дайлинг Массачусетс», мне там было очень хорошо, и никто его у меня не сумеет отнять! Я его люблю и буду любить и вспоминать всю жизнь. А у этих ребят и того нет.

Кстати, позже я узнал, что Алексей ошибался. В тексте песни была строчка «And the lights all went out in Massachusetts». И вот эти слова – «вент аут ин» – звучали, как «дайлинг». Удивительно, но наше восприятие песни было порой глубже, чем у авторов. Во всяком случае, в моей памяти так и осталось это почти родное «дайлинг Массачусетс», и эти слова напоминали моё собственное отношение к моему солнечному Зурбагану.

Еще позже ко мне придет выстраданная уверенность в том, что песни лучше вообще не переводить с языка оригинала. Ну, знаешь о чем в ней поётся, различаешь какие-то слова – и будет с тебя. Во-первых, вас почти всегда ждет разочарование, а во-вторых, наши любители рока воспринимают западные песни на более высоком уровне. То ли душевности у нас побольше, то ли их песни нам доставались труднее, поэтому и любили их больше… В песне существует мистическая красота, глубина переживаний, наивная искренность – это передается музыкой, ритмом, вибрациями голоса, инструментов. Там, в душе песни, есть подводные струи, которые тебя увлекают и уносят в мир твоей мечты, твоих стремлений. Нет, не стоит нам уподобляться западному способу восприятия, у нас своя мера, отнюдь не хуже. Не помню, чтобы у нас под битловскую «Девушку»(«Girl») кто-то истерически визжал, как на зарубежных концертах. Зато много раз видел, как под нее думают, мечтают, плачут.

Через неделю после «экзамена» в лесу Лешка протянул мне билет на концерт югославской рок-группы «Монтенегро». Сквозь милицейское оцепление и толпу фанатов мы с трудом пробились в концертный зал. В буфете перед нами оказался невысокий брюнет с длинными волосами в шутовском наряде. Лешка толкнул меня в бок и шепнул: «Это один из них!» и сунул парню билет для автографа. Тот сгреб со стойки бутылки пива и на ломаном русском попросил Лешку помочь донести вязанку копченой колбасы. Вернулся Лешка радостным, помахивая автографом и куском сервелата. От него пахло пивом. Видимо, угостили зарубежные исполнители.

Первый живой концерт рок-музыки меня потряс. От начальных аккордов гитары мне заложило уши, как от взрыва. Казалось, музыка проникала под кожу и мощно сотрясала внутренности. Вокруг творилось что-то невообразимое! Все кричали, размахивали руками, свистели. На сцене сверкали молнии, вспыхивали красные, синие, оранжевые огни, прыгали патлатые музыканты в трико и ботфортах. Из десятка динамиков на публику неслась звуковая лавина. Я испытывал щенячий восторг, смешанный с животным страхом. Моя психика сопротивлялась, как легкие первой сигарете. Но я преодолел какой-то невидимый внутренний барьер и отдался на волю мощного течения.

После концерта мы вышли в теплую летнюю ночь и направились к остановке троллейбуса. Лешка что-то возбужденно кричал, но у меня в ушах стоял свист, я почти ничего не слышал. На остановке скопилась приличная толпа, и мы решили пройтись пешком. Улица смутно напоминала что-то очень приятное и знакомое. Двухэтажные дома утопали в зелени садовых деревьев, цветы красовались и сладко пахли, всюду чистота и уют. Да! Такие улицы были в городе моего детства рядом с центральным пляжем. Там селилось начальство. Видимо, и здесь проживали большие люди, потому что уж больно хорошо устроились. Я же просто шагал по чистой уютной улочке, вдыхал аромат цветов и ощущал в груди и на языке сладкую горечь ностальгии.

Внезапно в толпе, шагающей перед нами, мелькнуло знакомое лицо.

– Смотри: Зоя! Давай догоним, – крикнул Леша. Я кивнул.

Зоя появилась в нашем классе недавно. Ее отца, полковника инженерных войск, перевели сюда из Иркутска. У Зои были необычно для этих мест прямые ноги, да и вообще она внешне напоминала мне Ирэн: черные глаза, смуглая кожа, изящная фигурка, красивые платья. Только в отличие от «другини» детства, Зоя была удивительно тихой и замкнутой. С первого дня ее появления в классе мы с Лешкой соперничали за право ухаживать за ней, только девушка держалась от нас подальше. Видимо, ей стало известно о нашем реноме хулиганов-искусителей, которое мы создавали всеми средствами.

Особенно это удавалось Леше по причине наличия у него белого костюма, которым он пользовался в самых черных целях. О, что это был за костюм! Не просто там «пинжак со штанами» фабрики «Большевичка», а фирменный, из закрытого номенклатурного магазина. Финский! Легкий, как пух. Шелковая ткань с вискозой, если взглянуть на свет, казалась полупрозрачной. Не костюм, а симфония!

У меня же не то что белого, но и вообще костюма не имелось. Так что мне приходилось производить должный эффект обычными средствами: разговоры, улыбки, многозначительные взгляды – это действовало не хуже.

Зою сопровождал красивый белокурый парень. Это нас с Лешей, признаться, расстроило. Но девушка с кавалером были возбуждены так же как и мы, поэтому приняли нас в свою компанию гостеприимно. А парень по имени Святослав даже обрадовался тому, что появились мужчины, с которыми можно поделиться впечатлениями: «Ну что с девчонки взять? Разве они понимают настоящую рок-музыку?» Пока Слава с Лешкой наперебой обсуждали концерт, мы с Зоей немного отстали, и мне удалось узнать, что ее провожатый приходится ей братом-близнецом.

– Странно, вы почти не похожи: ты смуглая, а он блондин, – удивился я.

– Так бывает, – пояснила девушка, – близнецы или очень похожи, или разные, как позитив и негатив. В нашем случае, негатив – это я.

– Что ты, – воскликнул я, – негатив – это нечто негативное, а ты… такая красивая.

– Правда? – Смущенно улыбнулась Зоя. – Если честно, я так не считаю.

– У тебя даже ноги стройные! – выпалил я самый веский аргумент.

– Ты хочешь меня обидеть? – Почему-то надулась она.

– Что ты, Зоя, нет! Как можно. Просто, наверное, я не умею делать комплименты.

– Тогда ладно, прощаю. – Она подняла на меня свои огромные глаза цвета спелой вишни. О, сколько нерастраченной нежности прочел я в этом взгляде! Как сдавило сердце от накатившей теплой волны!

Мы поговорили еще о чем-то, и я решил: теперь-то уж точно могу за ней поухаживать. Ан нет, приглашение погулять завтра вечером, девушка не приняла, сославшись на занятость.

Настали мучительные дни. Это напоминало болезнь! Всюду, где бы я ни находился, передо мной стояли вишневые глаза девушки Зои. Ее гибкие руки с длинными тонкими пальцами тянулись ко мне, я пытался их поймать, но они ускользали. Тонкая фигурка то приближалась и обдавала жаром, то вдруг удалялась и таяла в лиловом тумане. Со мной такое происходило впервые. Наверное потому, что я превращался в мужчину, и моё новое существо требовало в общении с девочками нечто иного, чем раньше. Зоя притягивала меня властно, как магнит железку. Сладость неясных желаний сменялась горечью потери. В моем воображении она была одновременно белоснежной лилией, черной лебедью, ядовитым плющом и неуловимой феей из красивой сказки.