Читать книгу Воспоминание об Эдеме. Тыдымский дневник. Опыт метанойи - Александр Петрушкин - Страница 63

Только что дописал маленькую реплику для журнала «Здесь» – ФРАГМЕНТИРОВАННАЯ РЕПЛИКА О ДЕФРАГМЕНТИРОВАННОМ ТЕКСТЕ ВООБЩЕ или ТЕКСТ ЕДИН и ТЕКСТ ВТОРОЙ.

Знал бы, я на что подписывался, когда опрометчиво взялся за окололитературные работы лет десять назад. По счастью – не знал.

ФРАГМЕНТ 1

На этом реплика могла бы быть завершена. Умножать пустоты, когда мир вокруг состоит на большую часть из этих самых пустот (темной энергии/материи?) – дело неблагодарное, поскольку не единичное. Заметим однако в этом фрагменте, что именно темнота, как субстанция, объединяет / соединяет / связывает / взаимообуславливает то, что обладает вещностью и обоснованностью здесь. Стало быть пустоты обязательны и непременны. Они – это сосуды, которыми перекатываются все жидкости этого мира: от говна и до крови, лимфы и прочего, что впрочем всё равно станет говном. Когда-нибудь.

ФРАГМЕНТ 2

В день приходится пропускать через себя два текста. Текст един – тот, что происходит в так называемой реальной жизни (хотя реальность этого мира тоже под большим сомнением). И текст второй – тот, что приходит через сеть. Первый из них более детально прорисован и управляем теми или иными моими действиями, что возможно только лишь иллюзия, поскольку излишняя детализированность, то есть уловимость мира, вероятнее всего признаки того, что «ты увяз в матрице». Второй – неуправляемый, сложный и зачастую столь же чуждый, как миры Ридли Скотта – потому более реальный (детали меняются, язык обретает многозначность, в значении – неоднозначности, это скорее убеждает в том, что он есть здесь, с нами. Это хорошо – хотя и выводит к параноидальному приятию мира, поскольку неприятие мира – это тоже приятие его, но через отрицание.

ФРАГМЕНТ 3

Поскольку второй текст это срезы чужого и чуждого мира, и способов авторской адаптации к нему, равно и обратной адаптации мира к своему автору – надо быть Протеем несколько (много) раз за сутки. Прежде всего осознать правила местной архитектуры, правила поместного управления и всемирного джихада (этих не-своих) текстов по отношению к тебе. А самое главное – их правоуполномоченность их [текстов] на этот самый джихад. В итоге они победят. А далее их можно ассимилировать и переплавить или выслать. В Тасманию, например.

Или поселить в пригородах своего внутреннего Парижа. Крайний вариант мне всегда больше, потому что кто знает, как пригодится та или иная глина в строительстве. Вспомним «Камень, егоже небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла» (Пс. 117:22).

ФРАГМЕНТ 4

Любой текст нуждается в объяснении – этим объяснением является его пейзаж, который состоит из размытых лиц соседствующих текстов, потому всё зависит от правильности их места в общем потоке. И тут всё в руках архитектора (вот Руслан Комадей и Кирилл Азерный в Катеринбурге тоже такие архитекторы – это были неизбежный реверанс и рекламная пауза).

ФРАГМЕНТ 5

Про отсутствие вкуса. У автора вообще не должно быть вкуса – иначе он будет существовать в мёртвом поле культуры, но не искусства. Автор обязан быть диким и глупым – иначе он попытается свои домыслы о том, какими должны быть тексты (и первый, и второй) сделать реальностью.

Глупости сейчас буду говорить (но они мне нравятся). Дикий лес всегда лучше аглицкого газона, самое что ни на есть Азовское море красивей любого бассейна и джакузи какого-нибудь Стива [Джобса] и так далее, и тому подобное.

Правила в искусстве должны отсутствовать. Если подумать то тексты, которые принято обозначать как «пушкинскую» графоманию – это именно попытка клонировать искусство, которое стало уже культурой. А культура суть говно. В самом лучше смысле. В смысле топлива для будущего (буйного и помешанного) искусства.

Я неправильно начал этот фрагмент – автор никому ничего не должен. Он даже может не быть автором текста, но текст всегда архитектор автора. И это, пожалуй, самое главное происшествие, которое может происходить с автором, а иногда и с читателем (хотя в этом случае вероятность его реже).

ФРАГМЕНТ 6

Дезориентация читателя в поле современной литературы. Здесь для меня сразу четыре ошибки в постановке темы.

Первое. Не воспринимаю литературу, как поле. Поле – это что-то крайне обработанное (не дикое), пропитанное химикатами. По сути своей поле – это искусственно оживленное существо и жизнь/развитие в нём невозможны – только серые человечки, порождающие других серых человечков, которые поедают своих предшественников. Литература – это ландшафт, всегда неузнанный фрагмент нашего пребывания здесь.

Второе. Литература не бывает современной, поскольку современность подразумевает существование времени, а время – по своей природе – отрицает само право на существование литературы. Более того – литература появляется именно из отрицания человеком (который в процессе становится автором) права времени на его существование.

Третье и четвертое. Дезориентация читателя в. Читателя не существует. Существует собеседник. А собеседник может идти в ландшафте, куда хочет. Один создает пейзаж, а второй его исследует и своим исследованием оживляет мёртвые слова. Иногда бывают и эпохи великих географических открытий. Кстати то, что они случаются еще раз опровергает теорию плоского поля литературы.

Пятое – возможно, что всё это бла-бла-бла.

ФРАГМЕНТ 7

О себе. Читать приходится много (см. пред-реплику). За, что моё искреннее спасибо. Текст, который приемлем для меня в здании, которое строю я, определяю легко: иногда более, иногда менее. Для меня важна неправильность текста, его щепки, зазубрины, занозы – всё, что при пальпации его живота обратит на себя внимание. Но не избыточность щепок и заноз, которая вполне вероятно для другого вовсе неизбыточность. С возрастом к этой качественной характеристике добавилось еще наличие человеческого (что это такое? – придумайте сами) языка – вероятно дело идёт к старческой прозрачности текста, как фактора приятия текста (что не означает доступности на смыслообусловленных уровнях). И совсем уже крайняя фраза: возможно, что я ошибаюсь во всём записанном выше – именно для того, чтобы напоминать себе о своей возможной ошибочности и был сделан портал «Мегалит» (впрочем это опять был рекламная пауза, которая пишет саму себя).

ЗЫ: когда я говорю о культуре – я не презираю её, а принимаю её место. Просто искусство в итоге может стать частью культуры (по прошествии времени), а культура всегда в той или иной мере основание для вырастания искусства, которое может быть и домом для безумия, и кафедрой философии