Читать книгу Тетради 2015 года - Александр Петрушкин - Страница 38

Над преисподней – лёд, бумажный лёд

хрустит и говорит ночь напролёт,

ночь напролёт – из всяческих затей,

растет из человеческих костей.

Всё слишком человечное в аду —

что вероятно = я сюда сойду,

и лёд бумажный разгрызёт мой рот,

где конопля насквозь меня растёт.

Похоже слово наше – тоже ложь,

его не подобрать – попробуй шов

и кетгут, и крючки на вкус прожив,

ты попытаешься лёд этот перейти,

перерубить кайлом, хайлом, собой

и бабочкою с мёртвой головой,

ветеринаром на одной ноге

[с вороной и свободой в бороде].

Опишем всё исподнее как рай,

где кислород сочится через край

через вмороженный в бумагу синий лёд

которым только кровь от нас плывёт,

подобно кровле, Питеру во тьме,

что с Китежем войну ведёт на дне

козлиный дом проходит через дым —

что сделаем мы с ним, таким живым?

Куда мы поведём свои стада,

которые, не ведая стыда,

растут в садах овечьих и летят

среди пархатых этих медвежат

на улицу по имени меня —

одну из версий белых тупика,

ложатся вдоль огня, в бумажный лёд,

ощупывая тень свою, как ход?

Стада идут здесь, голые стада,

в подмену рая, слова, в имена —

на их знамёнах белые скворцы,

и двери, что скрипят на тельце их,

возможны, как за дверью пустота

которая [как лёд] сомкнёт уста

бумажные, в которых смерть течёт

надёжна и густа – как донник в мёд.

Пусть пастухи моих живых костей

в ночи шумят, в резине тополей,

и льются сквозь пергамент твёрдый снов —

пока подложный рай мой не готов

пока хрустит над преисподней лёд

мой псоголовый, будто милый кров.

я буду здесь в своих родных садах,

где прячет дерево в самом себе тесак.