Читать книгу Птица, убившая меня - Александр Пикалов - Страница 6

Детство – лучшая пора жизни даже не потому, что ты не обременен заботами и проблемами, не потому, что всю ответственность за тебя берут на себя родители. Главное, что есть в детстве – это ожидание праздника. Принесли тебе родители с работы шоколадку – праздник, сходили всей семьей в кино – снова праздник.

В детстве мы с нетерпением ждем день рождения, Новый год, каникулы или просто выходные. И жизнь пролетает весело именно потому, что в ней есть место празднику.

Становясь старше, взрослее, ответственнее, мы теряем радость. С каждым годом нас все меньше радуют маленькие приятные мелочи. Мы не ждем выходных, стирается радость от времени, проведенного с родными. Не радует день рождения, становясь просто датой, Новый год больше раздражает своей суетой, чем дарит ощущение сказки.

Яркие вспышки радости уступают место серым будням. Мы не ждем ничего хорошего, просто существуем в этом мире.

Максим пребывал в плохом настроении. Это, собственно, было его обычным состоянием через два дня после очередной дозы. Раздражало все: свет, звук собственного голоса, прикосновение одежды к телу.

Максим вечером собирался к Дементьеву. Оставалось всего несколько часов, но именно эти часы тянулись невыносимо долго. Макс сидел в кресле напротив картины, которую закончил ночью, и старался не шевелиться и не издавать ни звука, чтобы не спровоцировать вспышку неконтролируемой ярости, не начать громить комнату и ломать вещи.

Максим думал о том, как изменилась его жизнь. Как пропала радость существования. Какими мерзкими были дни. Только вспышки эйфории, вызванные употреблением белого порошка, оставались яркими пятнами.

Оставались в жизни Макса и его картины. В моменты творчества Максим уходил в страну фантазии – это было схоже с приходом от наркотиков, но в этом случае отсутствовала ломка и болезненное возвращение в реальность.

Застывая возле чистого листа, Максим просто отдавался рвущейся на волю стихии творчества. Руки сами выполняли всю работу, перенося образы, рожденные в сознании парня, на холст.

Максим посмотрел на свою последнюю работу. Мрачные тона картины выражали внутренний мир Максима – изломанные фигуры людей, темное мрачно-кровавое небо, нависшее над бегущей толпой. Тоска и паника – вот что было сутью его работ. Дементьев по-прежнему покупал определенные вещи, но от некоторых его просто передергивало. Было видно, что Сашке просто тяжело смотреть на эти полотна. Заходя в комнату к Максиму, теперь он первым делом бросал взгляд на мольберт, зачастую прося Макса убрать холст или хотя бы накрыть его тканью.

– Я еще пока со своей головой дружу и хочу, чтобы эта дружба продолжалась, – комментировал он свою просьбу.

Максим криво усмехался такой нежной душевной организации, но просьбу выполнял. Как иначе? Нельзя обижать единственного поставщика радости в твою жизнь.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Максим раздраженно нахмурился. Птица сидела на краю стола и била клювом по пыльной столешнице. Парень откинулся в кресле и постарался не обращать внимания на раздражающий звук.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

– Хватит! – Макс вскочил с кресла. – Можно, блин, не шуметь?!

Парень подскочил к столу с твердым намерением врезать пернатой твари. Птица легко уклонилась от его удара, перелетела на спинку кресла и посмотрела на него красным глазом.

– Сколько еще ждать? – прорезал тишину комнаты хриплый голос. – Я проголодалась!

Максим ошарашенно огляделся в поисках источника звука.

– Чего башкой вертишь? Тут я! – птица развернула крылья, сразу заполнив собой практически всю комнату.

– Кто «я»? – Максим осторожно приблизился к креслу и в упор взглянул на птицу.

– Я – это я! – птица смотрела на парня с ожиданием. – Надоело молчать и слушать твои причитания! Через пару часов пойдем к другу твоему – там нас ждет радость! – питомец довольно ухнул и принялся чистить перья.

– Ты что, говорить умеешь? – Максим в упор смотрел в красный глаз птицы.

– Браво! Заметил! – в голосе птицы слышалась издевка и презрение. – Сядь уже и сиди. Скоро пойдем к твоему так называемому другу.

– Почему так называемому? – не понял Макс. – Сашка ко мне хорошо относится.

– Ага, конечно! А где все картины, что он у тебя купил? – птица насмешливо ухнула. – В рамочках на стенках висят? Деньги он где берет на ваши вечеринки? Мама с папой ему присылают? Голову включай! Продает он твои картины и, видимо, наваривается неплохо.

– Неправда! Он бы мне сказал! – Макс гневно повысил голос.

– Ну-ну, мечтай! – птица насмешливо щелкнула клювом и демонстративно отвернулась от растерянного парня.

Максим сидел в кресле, переваривая полученную информацию. В голове у него роились мысли, путались, толкались, наползали одна на другую. Четкого понимания и решения не было. Голову заполнял густой туман, Максиму нужна была доза.

Парень уснул в кресле. Сон был тревожный и непродолжительный. Во сне Максиму являлись образы его картин, изломанные человеческие силуэты тянули к нему руки, норовя схватить, Максим вырывался и убегал. Сцена сменилась – Максим летел над бушующим морем, высоченные волны почти касались его босых ног. Парень почувствовал острую боль в запястьях поднятых над головой рук, поднял голову и увидел, что его несет в когтях огромная птица. Крылья ее заслоняли полнеба, острые когти впивались в кожу, рассекали ее, словно бритва. Максим попытался закричать, но звука не было. Парень начал биться в лапах чудовища. Птица опустила голову и посмотрела на свою жертву красным глазом. Максим сделал отчаянный рывок и все-таки вырвался из цепких лап. Птица полетела дальше, а Макс рухнул вниз, в черные воды моря.

Максим с криком вскочил с кресла. Сердце бешено колотилось, спина была мокрой от пота. Макс провел ладонью по лицу, отгоняя кошмар. На лице отпечаталось что-то теплое и влажное. Парень посмотрел на свои руки – запястья были изрезаны, неглубокие порезы кровоточили, пачкая ковер.

Макс оглядел свои руки – он не помнил, чтобы наносил себе раны. В поисках предмета, о который он порезался во сне, парень оглядел комнату. На столе лежал канцелярский нож, лезвие было слегка выдвинуто.

– Черт, ничего не понимаю! – Макс в растерянности посмотрел на птицу, сидящую на кресле.

– На меня не смотри. Это ты сам! – птица щелкнула клювом и перелетела на стол. – Время уже! Пошли скорее!

Макс глянул на часы – верно, пора было выходить. Парень наскоро перебинтовал порезы найденным в ванной комнате бинтом, накинул куртку и вышел из дома.

***

Макс не любил шумные компании. Толпа незнакомых людей вгоняла его в тоску и уныние. Он любил проводить время в одиночестве, ну, в крайнем случае вдвоем с Сашкой, когда они оба откидывались в креслах и предавались блаженству, каждый путешествуя по своему миру, созданному наркотиками. Во время таких минут Максим видел красочные сны, разительно отличавшиеся от его кошмаров. В них все было ярким и сочным, все цвета приобретали необыкновенную глубину, звуки дарили блаженство ушам и все ощущения становились острее.

Максим просто отключался от ненавистного мира, растворялся в образах. В такие мгновения жизнь переставала быть серой и унылой, приобретала смысл.

К сожалению, такие дни были редкостью. Зачастую в квартире у Дементьева собирались шумные компании, звучала музыка и по комнатам сновали одурманенные люди. Кое-кто пытался поговорить с Максом, вызвать его на беседу, но в такие моменты птица резко оживлялась и пресекала любые попытки Макса ответить и вступить в диалог. Парень сначала напрягался по этому поводу, но вскоре понял, что так лучше – ему никто не нужен был для того, чтобы насладиться видениями и почувствовать себя счастливым.

Стоя у двери, Макс услышал доносящиеся из квартиры звуки музыки и громкую речь.

«Да уж, сегодня нормально не отдохнешь», – с сожалением подумал он и на мгновение задумался, а не послать ли все к черту и пойти домой, но в этот момент птица больно стукнула его клювом в затылок. Максим почувствовал нестерпимое желание получить дозу. Во рту пересохло, язык, будто сделанный из наждака, больно царапнул небо. Парень понял, что если не получит дозу, то просто сойдет с ума.

Максим позвонил в дверь. Птица радостно заухала прямо у него над ухом.

Сашка открыл дверь.

– О! Вот и ты! Думал, уже не придешь, – приятель пропустил Макса в квартиру и запер за ним дверь. – Что с руками? А ладно, пофиг, давай скорее! – Сашка потащил Макса в комнату.

В просторном помещении было дымно и шумно, играла музыка. На диванах, расположенных вдоль стен, расположились незнакомые Максиму парни и девушки. В центре комнаты стоял журнальный столик, на котором высилась небольшая горка белого порошка, лежали пакетики с таблетками и травкой.

– Прошу любить и жаловать, мой друг, одноклассник и прочее, и прочее. Короче, Макс! – Сашка, фиглярствуя, вышел на середину комнаты и с поклоном представил Максима друзьям. Макс смутился, но благо на кривляния хозяина квартиры никто не обратил внимания. Все были заняты своими делами: кто-то затягивался сигаретой, кто-то пил, большинство же пребывали в хорошо знакомом Максиму состоянии, когда внешний мир пропадает, и ты остаешься наедине со своими видениями.

– Ну, я хотя бы попытался! – Сашка тряхнул головой и прошел на свое место возле столика, Максим присел рядом с одноклассником.

– Ну и к чему этот цирк? – спросил он Сашку.

– Да просто, – Дементьев пожал плечами. – Решил ввести тебя в тусовку.

– Мне это не нужно. Сколько раз повторять?

– Я просто хотел помочь! – Дементьев лукаво улыбнулся. – Что ты все один да один! Девчонку бы себе нашел.

Максим поморщился – при упоминании девушек в его сознании всплывал образ Лизы и болью отдавался в душе.

– Мне одному хорошо! – Максим хмурился.

– Ну, одному, так одному! – Сашка легко перевел тему. – Как картины? Рисуешь еще? Не мешает? – Деменьтев кивнул на повязки у Макса на запястьях.

– Все нормально, случайно порезался, – Макс не хотел вдаваться в подробности.

– Ну и отлично! – Саня зажег косяк и выпустил облако сизого дыма, давая понять, что разговор окончен.

Максим с облегчением вздохнул. Ему неприятно было разговаривать в данный момент. Ему нужна была доза. Максим соорудил себе две дорожки белого порошка, вдохнул сначала одной ноздрей, затем другой, откинулся в кресле. Мгновение ничего не происходило, затем мир будто сжался в одну точку, Максим увидел себя словно со стороны: в дорогом кожаном кресле сидел, откинувшись и сложив руки на подлокотники, худой и высокий парень, одежда на нем была не особо опрятной – на локтях видны следы краски, бинты на запястьях успели покрыться грязью; на плече у парня сидела большая черная птица, из раскрытого клюва раздавалось удовлетворенное рокотание. Максим попытался дотянуться до парня в кресле, ощупать его, но в этот момент птица щелкнула клювом и оцарапала Максиму кожу на тыльной стороне ладони. Макс отдернул руку и погрузился в грезы.

***

– Парень, парень! – Максим очнулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел склоненного над ним белобрысого парня в темных очках. – Ты, если не закидываешься, уступи место!

Максим помотал головой, отгоняя остатки видений, и снова уставился на парня.

– Чего тебе надо? – Макс с трудом ворочал языком и складывал слова в предложения.

– Блин, место уступи, мне дернуть надо! – белобрысый повысил голос и ухватил Макса за рукав, стараясь поднять с кресла.

Макс дернул рукой, сбрасывая ладонь собеседника:

– Отвали, когда захочу, тогда и встану!

Глаза белобрысого наполнились кровью.

– Че сказал? – теперь он уже схватил Макса двумя руками за плечи. – Пошел на хрен отсюда, обдолбыш!

Птица взвилась с плеча Максима и теперь описывала круги вокруг люстры, издавая довольное уханье. Макс вскочил и хотел было наброситься на обидчика, но тут в конфликт вмешался Дементьев:

– Ну-ка брэк, парни! Тут на всех хватит! Витя, садись на мое место, а с Максом нам нужно поговорить.

Макс встал и пошел за Сашкой на кухню.

Помещение для приготовления пищи было просторным, равно как и все комнаты в квартире. Максиму нравилось находиться здесь. В помещении было уютно, пахло выпечкой, несмотря на то, что Сашка точно не готовил ничего здесь уже давно.

– Макс, с тобой все в порядке? Ты пугаешь людей, меня пугаешь! – Дементьев не стал тянуть резину.

Максим закрыл глаза. Блаженство отступило, уступая место раздражению.

– Все нормально. Просто не выспался, тяжелый день, – Макс монотонно выговаривал обыденные фразы.

– Ну да, ну да, – Дементьев покивал. – Ты этой херней можешь других обманывать, но не меня. Ты иногда разговариваешь не своим голосом и как будто не видишь людей вокруг. Просто сам с собой говоришь! Агрессия твоя! Порезы эти! Как ты так умудрился?

Сашка рассматривал запястья приятеля. Максим опустил взгляд и увидел, что бинт окончательно сполз, обнажив худые руки, бледную кожу, покрытую тонкими параллельными порезами.

– Я же говорю – случайно! – Максим устал от расспросов.

– Один раз случайно, но вот так, как у тебя, точно неслучайно! – Сашка повысил голос. – Пойми, я за тебя беспокоюсь!

– Ага, как же! – Максим с удивлением обнаружил, что слова, вылетающие из его рта, произносит не он. Птица, примостившись на кухонном столе, раскрывала клюв, но звуки воспроизводил Макс. – Обо мне ты беспокоишься? Так я и поверил! Тебе только мои картины нужны! – Максим пытался сопротивляться, но птица была слишком сильна. Парень просто бессильно смотрел, как меняется от гнева лицо Дементьева. – Где они все? Что ты за них получил? Я что, идиот, по-твоему? Те жалкие крохи, что ты мне платишь – это, по-твоему, деньги? Откуда у тебя бабло на наркоту? Уж точно не родители тебе прислали!

– Макс, ты чего, охренел? – Сашка подошел вплотную к Максиму. – Это не твое дело, откуда я беру деньги! А картины твои да, я продаю, но платят за них гроши! Не надо думать, что ты новый Пикассо! Я тебе ничего не должен! Ты вообще пользуешься моей добротой!

– Не верю! – Макс вскочил как ужаленный, тело двигалось против его воли, он чувствовал себя марионеткой, которую дергает за нитки кукловод. – Ты все врешь! Тебе нужны мои картины! Ты воруешь их!

Максим бросился на Сашку, метя кулаком в челюсть. Дементьев уклонился и Максим, подчиняясь инерции, врезался головой в посудный шкаф. Резкая боль ненадолго отрезвила Максима, он попытался взять контроль над своим голосом и телом, но успел лишь прохрипеть нечто невнятное.

Птица снова управляла парнем. Максим снова почувствовал себя, как во время нарко прихода – он смотрел на происходящее со стороны, не имея возможности повлиять на события.

Максим ворвался в комнату, где сидели гости, как ураган, по пути он влепил в стенку какого-то зазевавшегося паренька. Вслед за Максом в комнату вбежал Сашка.

– Остановите этого буйного! – хозяин квартиры кинулся на спину Максу, стараясь прижать его к полу.

Макс заревел, как животное. Одним движением плеч он сбросил с себя Дементьева, будто тот не весил и грамма.

Максим подлетел к журнальному столику и двинул по нему ногой. Словно в замедленной съемке, все присутствующие в комнате наблюдали, как тяжелый, выполненный из цельного куска дерева, с крышкой, покрытой бронестеклом, стол поднялся от удара в воздух. Сделав изящное сальто и окатив людей в комнате потоком белой пыли, таблеток и травы, стол с грохотом врезался в стену и, оставив на ней черные полосы, приземлился на крышку.

– Да держите же его! Он тут все разнесет! – Дементьев с трудом поднялся на ноги и потирал теперь ушибленное плечо.

На Максима накинулись с нескольких сторон. Парень рычал и брыкался, несколько раз разбросав пытавшихся утихомирить его парней. Макс порывался расколотить что-то еще из предметов мебели, но теперь Сашка был начеку и пресекал все попытки одноклассника учинить разгром, умело координируя действия гостей.

В конце концов, Макса скрутили и прижали к полу.

Все это Максим наблюдал со стороны. Он удивился тому, с какой силой и неистовством он разбрасывал ребят, что были гораздо крупнее его. Он также заметил, что во время погрома птица неотрывно следовала за его телом, подбадривающее клекотала и ухала.

Максиму казалось, что это продолжалось очень долго, но в реальности прошло не больше десяти минут. Парень почувствовал слабость, его затягивала чернота.

– Все, все, парни, отпустите его! – уже почти отключившись, услышал он голос Дементьева. – Охренеть, это что сейчас было?

Это последнее, что услышал Макс перед тем, как провалиться в черное беспамятство.

***

Пробуждение было тяжелым. Максим с трудом открыл глаза, все вокруг было словно в тумане, как будто зрение упало до минус трех. Парень почувствовал холод и резкую боль в запястьях.

Макс приподнялся на руках, огляделся. Он лежал рядом с давно не крашенной лавочкой в каком-то дворике. Вокруг было темно, лишь немногие окна в окружавших двор пятиэтажках светились теплым светом.

Максим начал оглядывать себя – порезы на руках открылись и вновь кровоточили, джинсы порваны в нескольких местах и были мокрыми и тяжелыми от грязи.

Макс протер глаза – четкость зрения вернулась, и парень старался понять, где он находится, куда идти и как попасть домой. О том, чтобы вспомнить, как он здесь оказался, речи не было – опять, видимо, сознание отключилось, ну или гости Дементьева притащили сюда да оставили на лавке, а может, и рядом с ней.

– Ничего не помню, – Макс потер виски.

– Ну, неудивительно. Зачем такое помнить? – птица была тут как тут. – Тебе теперь вряд ли выпадет удача побывать снова в гостях у Дементьева. Ну и скатертью дорога! Мы сами справимся!

Птица расправила крылья и поднялась в воздух.

Макс проследил за ней взглядом, вздохнул и поднялся на ноги. Все тело болело, саднило ладони, болела спина, болели плечи – Максим словно превратился в ходячий комок боли. С трудом переставляя ноги, он двинулся прочь от лавки, интуитивно выбирая дорогу.

Спустя час, а может, день, а может, год Максим потерял счет времени. Он добрался до своей квартиры, отпер дверь ключом и прошел в свою комнату.

– Долго ж ты шел! Наверное, не торопился! – птица была тут как тут, сидела на кресле и чистила свои черные перья.

Максим не обратил внимания на едкое замечание, прошел через комнату и рухнул в постель – ему сейчас нужен был сон.

***

Максим стоял возле красивого зеркала в дорогой раме. Оно было высокое и отражало Макса в полный рост. Из зеркала на парня смотрел высокий и улыбчивый юноша, волосы были аккуратно подстрижены и уложены в красивую прическу, элегантный костюм придавал значительность фигуре, а пятна красок на тонких пальцах указывали, что перед ним художник. Максим смотрел на свое отражение и не верил глазам; он протянул руку, желая коснуться отражения, – двойник в зеркале сделал то же самое. Макс почти дотронулся до отражения, почти ощутил не холодную твердь стекла, а тепло человеческой руки, как вдруг за спиной раздалось хриплое карканье. Что-то темное пронеслось мимо Макса и с силой врезалось в зеркало.

Максим заслонил лицо руками, а когда убрал ладони от глаз, отражение изменилось: на него смотрел живой труп! Бледная до синевы кожа, костлявые пальцы, грязная засаленная одежда – парень в зеркале явно не следил за собой, забывая спать и есть. В его глазах горел голодный огонь, все его мысли, чувства и желания были сосредоточены в одном – ему нужны были наркотики. За спиной вновь раздалось карканье, но теперь не злобное и тревожное, а удовлетворенное, сытое.

– Нет! Не хочу! Нет, не будет такого! – Максим кричал, стараясь не смотреть на отражение, но его взгляд словно притягивали глаза двойника. Темные провалы заставляли всматриваться во тьму, обещали покой и забвение в холоде и мраке. Максим поднял кулак и с силой ударил по зеркалу. Острые осколки впились в кожу, брызнула кровь.

От боли Макс проснулся, правую руку саднило. Максим посмотрел на кулак и не удивился, увидев на нем порезы и свежую кровь. Канцелярский нож валялся неподалеку.

***

– Максим, ты не посещаешь занятия, оценки твои все хуже и хуже, – Маргарита Павловна с искренним огорчением смотрела на парня. – Выпускной класс же! Ты вообще о будущем думаешь?

Максим не ответил. Вся эта клоунада с беседами его раздражала.

Марго старалась к каждому ученику найти подход, побеседовать с ним и найти в нем светлые стороны и хорошие качества.

«Не в моем случае», – подумал Макс и криво ухмыльнулся.

– А твои порезы? – Марго указала на руки Максима. – Ты не говоришь, где поранился, вообще никому ничего не говоришь! Мама твоя в курсе, что с тобой происходит?

– Конечно, в курсе! – Максим говорил серьезно – он рассказал матери обо всем, что происходит. Правда, она вряд ли воспринимала в тот момент человеческую речь, но тем не менее Макс таким образом успокоил свою совесть и мог честно говорить, что его мама в курсе всего.

Дни в школе тяготили Максима, ему не хотелось вставать утром и идти на уроки, не хотелось видеть одноклассников, учителей, да вообще кого бы то ни было.

Зачастую парень просто оставался дома и отключал мобильный, но постоянно так делать было нельзя – бдительная классная руководительница могла заявиться к нерадивому ученику прямо домой и тогда проблем точно не оберешься. Нет, Макс не боялся получить нагоняй от матери – это совсем не про нее; он боялся, что это привлечет внимание органов опеки к их семье и ему придется объясняться с каким-нибудь детским инспектором.

Восемнадцать ему исполнится всего через три месяца, а значит, осталось потерпеть совсем недолго, и он будет свободен.

Максим размышлял об этом, пока Маргарита Павловна старалась достучаться до него, однако он ее почти не слушал. Ему было все равно.

– Максим, тебе нужно встретиться с психологом, – Маргарита Павловна закончила свою пламенную речь.

– Зачем это? – Максим в первый раз проявил интерес к беседе.

– Затем, что у тебя явно проблемы, – вздохнула Маргарита, явно повторяя эту фразу не в первый раз, – Максим просто не слышал.

– Я что, псих, по-вашему? – в голосе парня появились враждебные нотки. Птица одобрительно ухнула. Максим всякий раз удивлялся ее умению появляться именно в такие моменты. Когда он испытывал негативные эмоции, пернатая тварь сразу же появлялась.