Читать книгу «Вокруг света» и другие истории - Александр Полещук - Страница 32

Последняя аспирантская осень не принесла никаких перемен. Коллеги начали готовить результаты полевых работ к обработке на ЭВМ, и от этого я стал ощущать себя в соцгруппе лишним. Разрабатывать новую тему диссертации было поздно, мои научные занятия потеряли смысл, а бездельное пребывание на восьмом этаже корпуса «Д» и общение с охваченными научной лихорадкой однокашниками становилось день ото дня мучительнее. Я не знал, как быть. Надо было возвращаться в Свердловск, к безденежной семье, но вернуться в родные палестины после позорного провала и слоняться по редакциям в поисках работы было невыносимо стыдно.

И тут чуткая судьба бросила мне спасательный круг: Самсонов сообщил, что меня хочет видеть Житенёв, и намекнул, что речь, вероятно, пойдёт о будущей моей работе.

Владимир Житенёв, секретарь Свердловского обкома комсомола, был избран секретарём ЦК ВЛКСМ в декабре 1968 года. В его ведении находились студенческий отдел и группа по работе с молодыми учёными. Я познакомился с Житенёвым в 1964 году на совместной вечеринке работников обкома комсомола и членов редколлегии «На смену!» Замысел дружеской встречи, приуроченной к дню рождения ВЛКСМ, состоял в том, чтобы сблизить на неформальной основе пишущих и руководящих товарищей ради пользы общего дела, тем более что в редакцию пришло много новичков. Из официального приглашения следовало, что мне предстоит явиться с женой в условленное время по адресу: «Улица Чапаева, 16». Адрес вызвал у нас некоторое удивление. Оказалось, что обкомовцы устраивают праздничный вечер не в каком-нибудь ресторане, а в столовой студенческого общежития университета – той самой, где до недавнего времени кормились винегретами и котлетами мы, обитатели этого общежития. И так же, как в студенческой компании, каждый участник вечеринки должен был сделать денежный взнос.

После двух-трёх официальных тостов компания разогрелась, все стали чувствовать себя свободнее. Вскоре в центре внимания оказался Владимир Житенёв, 26-летний второй секретарь Свердловского промышленного обкома ВЛКСМ (ещё не все новации Хрущёва были отменены). Громким голосом он произносил поздравления, рассказывал какие-то истории, подавал остроумные реплики, делал понятные коллегам намёки, первым выводил жену на танцевальный круг, с энтузиазмом пел в нестройном комсомольско-журналистском хоре. Однако всё это нисколько не напоминало ухищрения штатного затейника, видно было, что Житенёв по натуре человек открытый, азартный, деятельный.

Все, кто знал Житенёва, сочли совершенно закономерным его избрание в декабре 1964 года первым секретарём обкома, воссоединённого в прежнем обличье из двух половинок. Тут, на мой взгляд, многое сыграло роль – и его профессионализм, обеспечивший быстрый служебный рост (успешная работа секретарём комитета комсомола УПИ, в горкоме и обкоме комсомола), и в не меньшей степени его лидерские качества, честное служение своему делу. В годы учёбы в УПИ Житенёв проявил себя как подающий надежды специалист по редкоземельным элементам и одновременно как студенческий лидер. Он предпочёл аспирантуре комсомольскую работу. Я уверен, что такой выбор соответствовал его потребности находиться среди молодёжи, помогать вступающим в жизнь людям становиться образованнее, честнее, трудолюбивее, счастливее.

Быстрый карьерный рост, обретение жизненной и профессиональной зрелости не сделали из Житенёва комсомольского чинушу, он остался искренним и притягательным человеком. Показательно, что у журналистов «На смену!», в том числе у тех, кто ходил в скептиках и фрондёрах, Житенёв пользовался уважением: «Настоящий мужик!»

Я не раз заходил к нему по редакционным делам и всегда встречал доброжелательный приём и понимание. Несколько раз подготовил по его просьбе большие материалы, не интересуясь, для какого выступления или статьи они потребуются. Видимо, моя проба пера как спичрайтера пришлась ему по вкусу. Думаю, он испытывал ко мне и чисто человеческое доверие. Однажды коллеги делегировали меня к Житенёву из-за назревания в редакции крупного конфликта, и благодаря его вмешательству конфликт рассосался, не перешёл в острую фазу…

И вот я в кабинете на третьем этаже здания с закруглённым фасадом, что на углу улицы Богдана Хмельницкого и проезда Серова – нынешних Маросейки и Лубянского проезда. Без сомнения, не мой скромный послужной список, а наше давнее знакомство и доверие ко мне сыграли решающую роль в том, что Житенёв протянул мне руку, когда я пребывал в состоянии растерянности и тоски, – предложил мне поработать у него референтом.