Читать книгу Основной компонент - Александр Пономарев, Александр Леонидович Пономарев - Страница 7

За окном тянулись голые скалы с белыми проплешинами снега, темными изломами расщелин и зелеными пятнами сосняка на крутых склонах. Мотор неуверенно тарахтел, часто чихая и переходя на хрип. Сказывались низкая температура и разреженность воздуха. Время от времени сквозь прерывистую песню двигателя до меня доносился шум камнепада. В такие мгновения воображение живо рисовало, как вылетевшие из-под колес камни весело скачут по обветренным склонам, собирая по пути лавину из разных по размеру обломков скальных пород.

Спустя полчаса горная тропа перевалила через хребет узкого ущелья и побежала к давно потухшему кратеру древнего вулкана, похожему на свернувшегося кольцом дракона. Дорога как раз проходила в том месте, где каменный ящер пытался укусить себя за хвост. Машина мгновенно отреагировала на перемены. Двигатель уже не перхал, переходя с кашля на хрип, а работал ровно, монотонно гудя на одной ноте. «Опель» степенно проехал мимо зубастой пасти скалистого чудища и покатился по широкой каменистой равнине, хрустя гравием под колесами.

Вдали показались приземистые здания. По мере приближения постройки росли в размерах и вскоре превратились в промышленные корпуса с темными квадратами окон. В стороне от них ровными рядами застыли аккуратные домики под красными черепичными крышами, еще дальше виднелись полусферические ангары и длинные строения складов. Миниатюрный городок окружал бетонный забор с мотками спирали Бруно поверх заграждения. За преградой, с чисто немецкой педантичностью, через одинаковое расстояние возвышались пулеметные вышки с мощными прожекторами.

Затормозив перед собранной из деревянных щитов будкой КПП, водитель приоткрыл окно, протянул документы охраннику. В салон вместе с собачьим лаем, морозным воздухом и несколькими случайными снежинками ворвался легкий гул и чуть слышное потрескивание. Похоже, «колючка» была под напряжением.

Часовой, в серой шинели и каске поверх вязаной шапочки с застегнутыми под подбородком ушками, беззвучно зашевелил губами, читая пропуск. Клубы морозного пара вылетали из его рта, оседая белым кружевом на белесых бровях, коротких ресницах и едва заметных усиках. Наконец он вернул бумаги водителю, поправил за спиной «шмайссер» – тот громко стукнулся о жестяной тубус противогаза, – махнул рукой: проезжай, и, придерживая конец шлагбаума за тросик, приподнял его на достаточную высоту.

Громко фырча двигателем, «опель» въехал на территорию фабрики. Я чуть наклонился в сторону. В кругляшке зеркала заднего вида солдат быстро перебирал руками, притягивая красно-белый брус к столбу. Потеряв к охраннику интерес, я стал глазеть по сторонам. Будто сошедшие с картинки модного журнала коттеджи замерли в пяти метрах друг от друга и от дороги. Аккуратные прямоугольные сугробы тянулись вдоль домов, служа своеобразным барьером между проезжей частью и тротуаром. Рядом с входом в один из коттеджей стоял солдат с метлой. Унтерштурмфюрер что-то говорил ему, показывая на запорошенный снегом асфальт. На мгновение наши взгляды пересеклись, офицер скользнул равнодушным взором по мне и продолжил отчитывать нерадивого солдата.

В просветах между зданиями показался стадион. Там незанятые на службе нацисты весело проводили время. Одни гоняли оранжевый мяч на белом поле, другие азартно играли в снежки. Рядом крутились на турниках и отрабатывали приемы рукопашного боя те, кому не повезло получить сегодня выходной. Офицер со стеком в руках зорко следил за ними и сразу вмешивался, если кто-то делал не так.

Фабричный городок оказался довольно большим. «Опель» около десяти минут крутился по улицам, пока не затормозил возле длинного строения с двускатной черепичной крышей и широкими окнами. Из дверей здания выбежал приземистый полный человечек в белом халате, медицинской шапочке и в круглых очках с толстыми линзами. Стекла сильно увеличивали глаза коротышки, делая того похожим на любопытного лемура.

Доктор Кригер, думаю, это был он собственной персоной, подскочил к машине, открыл дверь, не дожидаясь водителя, и бодро затараторил:

– Добрый день, герр Валленштайн! А я вас давно жду, сразу как позвонила фрау Сванхильда. Как дорога? Доехали без происшествий? А то у нас, знаете ли, в последнее время участились обвалы и сходы лавин. Совсем недавно засыпало колонну грузовиков. Столько славных солдат фюрера погибло, – всплеснул пухлыми ручками Кригер.

Я выбрался из теплого салона, вдохнул свежий морозный воздух полной грудью.

– Дорога хорошая, доехал без приключений. А насчет обвалов я так скажу: ничто не взбодрит лучше доброй порции адреналина. Вы простынете, доктор, давайте зайдем в помещение.

– Не беспокойтесь, – захихикал Кригер, – я изобрел уникальный раствор, он отлично стимулирует иммунную систему и внутренние силы организма. Внутри меня пылает доменная печь. Вот, полюбуйтесь.

Доктор нагнулся, зачерпнул пригоршню снега и сжал. Из кулака потекла вода, словно внутри находился не снежок, а мешочек с брынзой.

– Ну как? – спросил он, вытирая мокрую руку о халат, а другой поправляя сползшие на нос очки.

– Впечатляет. Но я не пью этот чудесный эликсир, поэтому давайте все-таки пройдем под крышу.

– Да-да, конечно! – Кригер энергично закивал, опять странно хихикая, и первым потрусил к входу в здание.

Я проследовал за ним и вскоре оказался в просторном светлом зале с четырьмя широкими окнами. Из него в обе стороны уходили длинные коридоры с рядами однотипных дверей. В коридорах бурлила жизнь: сотрудники в белых халатах то и дело сновали из кабинета в кабинет. Одни прижимали к груди кипы бумаг, другие несли в руках коробчатые штативы с заполненными разноцветными жидкостями пробирками. И если первые скрывались в неохраняемых помещениях, то вторые исчезали за дверями с дежурящими возле них вооруженными солдатами.

Кригер повел меня по левому коридору. Редкие в этом крыле часовые вытягивались еще сильнее, когда мы проходили мимо них, провожали поворотом головы, а потом снова застывали, как сфинксы. Попадающиеся навстречу коллеги Кригера приветствовали нас, вскидывая руку с криком «Хайль!».

Через пару минут коротышка привел меня к лифту. Спуск длился недолго. За это время за стенами кабины прозвучало три приглушенных щелчка, из чего я сделал вывод, что мы оказались на третьем этаже ниже уровня земли. Доктор толкнул вбок сетку ограждения, первым ступил на серый бетонный пол и повел меня к овальной гермодвери в конце коридора.

Не знаю, что вызвало приступ: ослепительный свет люминесцентных ламп на потолке, холодная синева покрашенных масляной краской стен, висящие через равные промежутки плакаты геббельсовской пропаганды или звенящее эхо шагов, но в памяти вдруг отчетливо вспыхнула лаборатория Валленштайна. Еще без пулемета и бронированных стекол снаружи клеток.

Именно их отсутствие и спровоцировало трагедию. Вервольфу ничего не стоило оказаться на свободе и убить нескольких людей. Одного из лаборантов оборотень нанизал на разорванные прутья клетки, как на вилы. Другому взмахом могучей лапы распорол живот. Рядом двое жутко изуродованных охранников застыли в нелепых позах на полу, третий замер на коленях у стеклянного шкафа, с засунутой в разбитую дверцу головой. Окровавленные осколки лежали тут же кучкой драгоценных камней.

Закончив с теми, кто был ближе к нему, сутулый монстр со звериной мордой и гребнем выпирающих позвонков на спине медленно приближался ко мне на полусогнутых лапах, цокая изогнутыми серпом когтями. Из по-волчьи вытянутой пасти с двумя рядами косо загнутых клыков вырывалось зловонное дыхание, капала желтоватая слюна. Когтистые пальцы перетянутых мышечными буграми длинных рук с оглушительным скрежетом царапали пол, оставляя на нем глубокие борозды. Желтые глаза с круглыми зрачками, не мигая, следили за мной.

Я медленно отступал, чувствуя, как сознание зверя постепенно завладевает моим. Сзади раздались быстрые шаги.

В тварь, кувыркаясь, полетели гранаты, и кто-то резко дернул меня за шиворот. В следующий миг я оказался на полу, прижатый чьим-то телом. Послышались звонкие хлопки. По стенам дробно забарабанили осколки. Тело на мне несколько раз вздрогнуло, и почти сразу что-то ужалило меня в руку.

Я выждал с минуту, попробовал пошевелиться. Тело моего спасителя, им оказался еще один охранник, кулем упало на пол и уставилось в потолок потухшими глазами. Я встал, сначала на четвереньки, потом выпрямился в полный рост. В ушах звенело. В воздухе пахло кислятиной сгоревшей взрывчатки, плавали серые клубы дыма и пыли. Я дотронулся до ноющего плеча, почувствовал влагу и глянул на испачканные красным пальцы. Мне повезло: осколок прошел по касательной, порезал одежду и всего лишь глубоко рассек кожу. Я оторвал от халата широкую полосу ткани, перетянул руку выше раны. Осмотрелся, разгоняя здоровой рукой пылевую завесу.

Сквозь серый туман медленно проступали тела. Повсюду валялись оторванные конечности. Чья-то рука зацепилась скрюченными пальцами за разорванный пополам изогнутый прут и по капле сцеживала кровь в красную лужицу на полу.

Посреди побоища возвышался нашпигованный осколками монстр. Из раскрытой пасти на пол выпал язык, с него все еще стекала вязкая желтоватая слюна, от которой даже сквозь запах пироксилина и цементной пыли несносно воняло. Покрытая серой шерстью гора какое-то время лежала неподвижно, пока вдруг не начала быстро уменьшаться в размерах. Буквально за несколько секунд шерсть таинственным образом исчезла. Она не осыпалась, не сгорела в пахнущем серой пламени, а просто втянулась в кожу. Чудовищные лапы на глазах превратились в обыкновенные руки и ноги. Челюсти с треском ужались, принимая нормальный вид. Какое-то время из уже человеческого рта еще торчали ужасные клыки, но вот пропали и они, превратившись в обычные зубы. Последним трансформировался позвоночник. Он с хрустом выпрямился, втягивая в себя костяные гребни. Повисшая складками кожа стянулась, и я увидел труп заключенного с татуировкой номера на левой руке.

Еще одна вспышка памяти перенесла меня на улицы Берлина. Я с Фридрихом и каким-то парнем в защитном костюме оранжевого цвета и круглых очках, как у газосварщика, оказался внутри дымящихся развалин. На улице сотрудники зихерхайтсполицай вместе с автоматчиками сдерживали гомонящую толпу. Рычали двигателями танки, кроша лязгающими гусеницами кирпичные обломки.

Мы внимательно осматривали руины, с хрустом ступая по стразам разбитого стекла. Уцелевшие стены, остатки потолка и пол были сплошь в красных разводах и пятнах. Повсюду виднелись косые царапины по четыре в ряд. На полу валялись кучки окровавленных тряпок, в углу лежала сломанная детская кроватка. Рядом с ней застыла с поднятыми ногами однорукая кукла. Половина головы оторвана, второго глаза нет. Около изуродованной игрушки на боку лежал детский пароход с трехгранными пробоинами в борту. Под ними раздавленными ягодами алели крупные отпечатки с четкими следами папиллярных линий. В воздухе висел тошнотворный запах крови, его не мог перебить даже чад от тлеющего на раскуроченной кровати матраса. Ни трупов, ни фрагментов тел – ничего. Хотя нет, вроде вон из той кучи битого кирпича и штукатурки торчит чья-то седая от пыли рука с шестизначным номером на запястье.

Видения прошли так же внезапно, как и начались. Я снова оказался в звенящем от эха коридоре в двух метрах от цели. Кригер топал на полшага впереди и что-то рассказывал о фабрике и особенностях производства «изделий». Так он называл вервольфов.

– Ну вот мы и пришли, – остановился он перед гермодверью.

Доктор легко повернул штурвал. Тяги сдвинулись, ригели с громкими щелчками вышли из пазов. Дверь смачно причмокнула резиновым уплотнителем и с мягким шипением повернулась на толстых цилиндрических петлях.

Кригер жестом показал на открытую дверь, и я переступил через высокий порог. Пока я разглядывал длинный коридор со светящимся потолком и стальными стенами, коротышка задраил шлюз. Потом он взял меня за локоть и чуть ли не силой потащил к зеленоватому окну во всю стену.

– Герр Валленштайн, – сказал Кригер, когда мы остановились рядом с железной полосой с круглыми шишечками заклепок. С десяток таких перегородок делили прозрачную броню на равные квадраты через каждые два метра. – Вы в смотровом зале для высоких гостей. Отсюда открывается прекрасный вид на производственную линию.

Кригер повел рукой, словно приглашая взглянуть на конвейер с застывшими по бокам черной ленты стойками со сложной аппаратурой и странными приспособлениями. Опутанные проводами и прозрачными трубками механические руки с круглыми набалдашниками на концах напоминали роботов автоматизированного завода.

– Знаю, для вас это не в новинку, ведь именно вы изобрели это чудо. – Доктор с угодливым смешком подтолкнул круглые очки к переносице. – Но я позволил себе внести кое-какие изменения.

Я решил немного поиграть лицом, нахмурил брови и постарался сделать взгляд сердитым.

– О, нет! Ничего серьезного, – продолжил коротышка, никак не реагируя на мою реакцию. – Основной период трансформации остался в неприкосновенности. Я лишь вмешался в последнюю стадию процесса и… Впрочем, к чему эти слова. Сейчас вы сами все увидите, господин барон.

Он дотронулся до стены. Стальная пластинка отскочила с легким щелчком, открывая ряд круглых кнопок. Кригер нажал на одну из них, и транспортер за стеклом ожил. Железные руки пришли в движение, из сферических наконечников выползли длинные металлические иглы, а на ящиках с электронной начинкой замигали разноцветные лампочки. В коридор через замаскированные динамики ворвался механический шум.

Конвейер начинался с ширмы из резиновых полос, делал плавный поворот и дальше, по прямой, шел сквозь ряд готовых к атаке «скорпионьих жал». Ленты занавески раздвинулись, и я увидел голого мужчину средних пропорций, привязанного к подвижному столу. Он что-то кричал, пытаясь освободиться, но простроченные желтыми нитками кожаные ремни прочно удерживали его на месте.

Транспортер подвез жертву к первому посту и заметно сбавил скорость. Манипуляторы с обеих сторон зажужжали, нацеливая иглы на беззащитное тело. Бедняга увидел сверкающие на кончиках жал блики и громко заорал.

Я повернулся к доктору:

– А почему процедура идет без наркоза?

– Сейчас морфий в полевых госпиталях нужнее, чем здесь, – сказал тот, но порозовевшая кожа и широко раскрытые зрачки выдали лжеца с головой. Похоже, ему нравилось слушать вопли жертв, а вид человеческих страданий доставлял удовольствие.

Тем временем пытки за стеклом продолжались. Чувствительные микрофоны улавливали каждый звук. Я слышал не только истошные крики мужчины, но и противный хруст, с каким иглы вонзались в его тело. Силиконовые трубки задрожали, по ним потекли разноцветные жидкости, накачивая беднягу химикатами и болью. Крики усилились. Страдалец задергался. Одна из игл с треском переломилась и теперь торчала из бедра сверкающим копьем. Голубоватый раствор толчками выливался из обломка, растекаясь лужицами по бледной коже пленника, черной ленте конвейера и стальным плитам пола.

Несколько минут подопытного пичкали жидкой гадостью, при этом транспортер все время двигался от одних манипуляторов к другим. Вместе с ним маленькими шажками перемещались и мы, чтобы ничего не упустить из виду. Наконец жуткие иглы остались позади. Человек уже не кричал, он сорвал голос и сейчас лишь сипло хрипел и дергал головой. Его лицо исказила гримаса боли, по телу пробегали судороги, а в тех местах, куда влили раствор, остались крупные шишки.

– Сейчас будет самый интересный момент, он так мне нравится, – доверительно прошептал коротышка и вплотную приблизился к стеклу. Толстые линзы очков стукнулись о прозрачную преграду. На бронированном стекле появилось мутное пятнышко – след от участившегося дыхания ученого-маньяка.

Конвейер поднес изуродованное тело к рядам изогнутых труб с распылителями на концах. Как только голова жертвы пересекла красный луч, лента транспортера остановилась. Из похожих на обычный душ рассекателей повалил газ и плотно окутал мученика белыми облаками.

Постоянно меняющий форму густой кокон шевелился, оттуда доносились странные звуки, словно кто-то шлепал веслом по воде. Потом скрытая под завесой жертва захрипела, захлюпала, забулькала горлом, как будто захлебывалась кровью.

Вдруг из динамиков вырвалось громкое рычание. Это произошло так неожиданно, что я вздрогнул. Кригер повернулся ко мне. Его глаза лучились счастьем, а на лице застыло выражение неподдельного удовольствия.

– Вы тоже это почувствовали? – Он вынул из кармана платок и промокнул выступившие на лбу капельки пота. – У меня на этом этапе кожа всегда покрывается мурашками. Но давайте смотреть дальше, скоро дойдем до моей инновации. – Кригер спрятал платок и снова прильнул к стеклу.

Я сглотнул, пытаясь сдержать в себе горячий ком тошноты. Несколько глубоких вдохов помогли справиться с собой и продолжить наблюдение за процессом.

Коридор наполнился громким гудением – невидимые колонки воспроизвели гул работающих внизу вентиляторов. Белые жгуты потянулись к прямоугольным раструбам воздухозаборников, постепенно истончая оболочку. Сквозь дымчатое облако проступили неясные очертания. Новое тело мало чем походило на прототип и заметно превышало его в размерах. Спустя полминуты я увидел точно такое же чудовище, что мне подкинула память незадолго до экскурсии, и снова как будто провалился во времени.

Я опять оказался в лаборатории. В темноте ближайшей ко мне клетки ворочалось косматое тело. Оно хлюпало, шумно вздыхало, иногда чавкало, что-то жалобно бормоча.

Я подошел на шаг ближе. Тьма разразилась оглушительным ревом. К обхватившим прутья суставчатым пальцам прижалась уродливая морда. Под надбровными валиками горели желтым круглые глаза с черными зрачками. Прикрытые кожистыми складками щели носа с шумом тянули воздух. Из приоткрытой пасти воняло смрадом и тухлятиной.

Я отшатнулся и несколько долгих секунд смотрел на монстра. Внезапно чудовище неестественно вывернуло наружу челюсти, оголив ряд загнутых в разные стороны зубов, и обдало меня густой волной зловония. Бугристые мышцы передних конечностей напряглись, металл жалобно заскрипел, и толстенные прутья арматуры погнулись, словно были не из прочной стали, а из пластилина.

В следующий миг тварь грохнулась на пол, забилась в конвульсиях. На губах запузырилась розовая от крови пена, из пасти вырвался грозный рык, сменившийся вскоре воем, пронзительным визгом и противным скулением. Тело монстра изогнулось дугой, кости затрещали, суставы рук и ног с хрустом вывернулись в обратные стороны, делая кадавра еще ужаснее и страшнее.

Урод замер на несколько секунд, хрипло дыша и ворочая обезумевшими глазами. Желтая вязкая слюна текла по зеленоватым бугоркам вывалившегося наружу языка, расплываясь зловонной лужицей по бетонному полу клетки.

Я с любопытством наблюдал за его мучениями. Случайно наши взгляды пересеклись, мутант вздрогнул, заревел, как разъяренный вепрь, и бросился на меня. Прутья решетки загудели, но выдержали удар, правда, три из них погнулись, побелели и покрылись тонкой сеточкой мелких трещинок там, где сталь едва не лопнула от напряжения.

Я отскочил назад и вбок и, как оказалось, вовремя. Монстр пронзительно взвыл, застонал, заклокотал горлом. Его тело с хрустом скрутило в бараний рог. Покрытая шерстью кожа натянулась на распухших до предела мышцах. Еще немного – и она полопалась с неприятными чавкающими звуками. Чуть позже тварь багряным фонтаном разлетелась на куски, словно внутри ее взорвалась радиоуправляемая мина. Останки чудовища пролетели слева от меня, смачно вмазались в стену и поползли по ней вниз, оставляя за собой широкие красные разводы.

Реалистичная галлюцинация исчезла так же внезапно, как и в первый раз. Я опять ощутил себя стоящим рядом с Кригером и наблюдающим сквозь толщу бронестекла за происходящим внизу процессом трансформации.

Вервольф громко зарычал, хищно клацнул зубами. Под редкой пока еще шерстью заходили бугры мышц, вздулись огромные – с палец толщиной – вены. Кожаные путы натянулись, но выдержали, хоть и предательски затрещали.

– Надо будет заменить фиксаторы, – пробормотал Кригер, поглаживая подбородок. – Браслеты из стали подойдут в самый раз. Вы согласны, коллега?

Я кивнул, наблюдая за тем, как острые когти беспомощно вспарывали воздух в миллиметрах от широких ремней.

– А теперь приготовьтесь, сейчас будет самое главное.

Конвейер потянул монстра к последнему приспособлению. Оно чем-то напоминало мостовой кран, только вместо крюка на цепи висела железная сфера с круглыми оконцами по бокам. Внутри шара плескалась бурая жижа. Мне показалось, будто в ней кто-то двигается. Я пригляделся и различил нечто, похожее на черные щупальца. Они постоянно извивались, скручиваясь в кольца.

К этому времени конвейер доставил оборотня к месту заключительной операции. Из-под транспортерной ленты с жужжанием выползли сверкающие в свете ламп стальные захваты. Четыре пары механических рук плотно прижали монстра к резиновому основанию, а пятая пара крепко схватила голову. Чудище зарычало и задергалось в бесполезной попытке освободиться.

Загрохотала цепь. Сфера стала быстро опускаться. Я подумал, она ударит зверя по носу, но шар, покачиваясь, остановился в полуметре от вытянутой морды. В глаза оборотню ударил яркий свет из расположенных по периметру выпуклого дна круглых фонарей. Из головных фиксаторов появились крюки, пролезли в пасть монстра и широко раздвинули челюсти. Чудовище издало гортанный рык и снова попыталось вырваться из крепких объятий. Видимо, зажимы усилили давление, поскольку грозное рычание перешло в трусливый скулеж, а из разорванной губы гранатовыми зернами брызнула кровь.

Косые лепестки на дне сферы с шипением скрылись в щели между стенок. Из звездчатого отверстия с тихими щелчками полезла телескопическая трубка с резиновым загубником на конце. Черный наконечник плавно приблизился к раскрытой пасти, откуда с хрипом вырывалось дыхание, замер в паре сантиметров от выгнутого мостом языка.

Я застыл, предчувствуя какой-то подвох. Рядом со мной напрягся Кригер в надежде на скорое зрелище.

И оно произошло.

Из трубки хлынула бурая жидкость, а вместе с ней и длинные глянцевые черви. Монстр задергался, вырываясь из крепких зажимов, жижа продолжала хлестать ему прямо в пасть, и, чтобы не захлебнуться, зверю пришлось проглотить паразитов.

Измученный желудок не вытерпел, я сложился пополам и мощным потоком изверг его содержимое под ноги доктору.

– С непривычки всегда так, – сказал Кригер, отходя в сторону от неприглядной лужи на полу. – В первый раз и меня чуть не вырвало, но я сдержался. Хотите узнать, зачем это?

Я кивнул, достал из кармана платок, вытер губы.

– Ваше изобретение гениально, барон, но при всех стараниях вы так и не смогли продлить монстрам жизнь. Они жили чуть больше суток, а теперь, благодаря инвазии, срок службы изделия увеличился до двух лет. Конечно, результаты получены умозрительно на основе анализов, экспериментального подтверждения пока нет, но, думаю, мои расчеты верны. Вы представляете, какие это сулит перспективы?

– Представляю, доктор. Но зачем нам столь долгоживущие неконтролируемые особи? Ведь, если вы помните, помимо срока службы остро стояла проблема с управляемостью тварей.

– Паразиты и здесь пришли на помощь! – воскликнул коротышка и чуть не подпрыгнул на месте. – Они выделяют нейротоксины, которые сильно раздражают центр агрессии в гипоталамусе. Поскольку тот расположен рядом с центром голода, то вот он, прямой путь к дрессировке: выполнил задание правильно – получи еду. Твари новой формации беспрекословно слушаются приказов и выполняют их с поразительной точностью. Правда, жрут очень много и, как следствие, гадят. У некоторых по три раза в клетках приходится убирать.

– Ну что ж, у каждой медали есть обратная сторона. – Я заставил себя улыбнуться, на что Кригер ответил оскалом, означающим у него улыбку. – Спасибо за наглядную демонстрацию, доктор. Теперь я уверен: мы вовремя справимся с заданием фюрера.

– Хайль Гитлер! – заорал коротышка, застыв с вытянутой перед собой рукой.

Я ответил положенным воплем и посмотрел вниз. Пока мы разговаривали, конвейер унес оборотня в другой зал, где, по словам доктора, шли испытания и проходила первая в жизни чудовища кормежка. Безумный ученый предложил понаблюдать за этими процессами, но я отказался, сославшись на усталость, и сказал, что на сегодня с меня хватит впечатлений.

Возле машин с иглами суетились техники в герметичных костюмах со стеклянными шлемами а-ля аквариум на голове. Осторожно касаясь набалдашников толстыми пальцами резиновых перчаток, они меняли поврежденные иглы, проводили тесты аппаратуры и что-то делали с трубками.

Еще одна бригада работала около сферы. Рядом с ними на тележке стояла бочка со знаком, отдаленно похожим на символ биологической опасности. Один из техников размотал опоясывающий бочку шланг и прикрепил к сфере. Другой взялся за рукоятку ручного насоса и стал дергать ее вверх-вниз. По тому, как задрожала гофрированная кишка, я понял: в сферу закачивают новую партию гельминтов.

Поскольку больше в смотровом зале делать было нечего, Кригер предложил пройти в столовую. Я хотел сперва отказаться: перед глазами все еще стоял захлебывающийся червями монстр, но потом передумал. Все-таки бутылка сельтерской, несколько кусков колбасы и сыр вряд ли сойдут за полноценный обед. К тому же с момента последней трапезы в особняке барона прошло немало времени и организм понемногу требовал свое.

За столом доктор болтал не умолкая. Он постоянно хвастался об успехах улучшенной технологии, рассказывал о способностях обновленных вервольфов. По его словам, они стали практически неуязвимы. Паразиты в процессе жизнедеятельности выделяли в кровь хозяина особое вещество: катализатор регенерационных процессов. Благодаря ему порезы затягивались за доли секунды, раны от пуль заживали немногим дольше, а шрамы рассасывались за считаные минуты.

Помимо этого, значительно выросла выносливость тварей. Они могли пробежать сотню километров без передышки, по двое суток обходиться без воды и переносить груз, в пять раз превышающий массу тела. Ограничением служило лишь постоянное желание есть. Передвижные пункты продовольствия должны были неотступно следовать за оборотнями, чтобы те не промышляли охотой. Поскольку твари отличались всеядностью, никто не мог поручиться, что они не станут нападать на людей.

– Но и здесь есть плюсы, – сказал доктор, помахивая передо мной наполовину обглоданной куриной косточкой. – Зверушек можно отправлять на зачистки вражеских территорий, поиски партизанских отрядов или сбрасывать на самолетах в тыл противника. Группа из пяти особей за сутки легко вырежет городок с населением в пятнадцать тысяч! Это ж какие перспективы, господин барон!