Читать книгу XXL - Александр Постанович - Страница 6

– Как проведешь Новый год?

– Тихо, в семейном кругу.

– Как пенсионеры опять.

– Да, есть такое, – отвечая на вопрос, Катя уже знала, что проведет завтрашний вечер одна.

– Мы собираемся в клуб. Если что, подваливайте.

– Это вряд ли, но спасибо за приглашение!

Утро тридцать первого декабря Катя начала с того, что обзвонила родственников, поздравляя всех с наступающим, написала в соцсетях знакомым – с этим делом она хотела расправиться в первую очередь. Днем закупилась в гипермаркете продуктами: она планировала запечь индейку с тыквой и томатами под острым грузинским соусом. На десерт Катя взяла ананас и помело: ничем примечательным поход в гипермаркет не запомнился, кроме короткого диалога с маленькой юркой женщиной, которая стремительно подбежала к Кате и громко спросила: «А где здесь помело?» – делая звонкий акцент на второе О. Катя на секунду задумалась, а потом ответила: «Помело я взяла там!» – делая такой же звонкий акцент на второе О. Женщина юрко и стремительно убежала в указанном направлении. Это крошечное событие почему-то весь день веселило Катю. Вот только помело оказалось чуть горьким.

Никакого настроения украшать дом для одной лишь себя у Кати не было, но что-то внутри говорило ей делать все по правилам. Катя достала праздничную скатерть и самую красивую посуду. Вытащила из шкафа гирлянды и мишуру, ими она украсила окна на кухне и в спальне: создавать атмосферу Нового года за несколько часов до Нового года казалось решением немного запоздалым, но любое действие в ее настроении воспринималось лучше бездействия. Катя боялась добраться до момента, когда все будет сделано, и все-таки каждым шагом его приближала. Елки у нее не было, но она купила веточки сосны и разложила их на полках и подоконниках, а самую крупную положила на стол. Этой веточке на столе как будто чего-то не хватало: Катя попробовала украсить ее мишурой, но быстро отказалась от этой идеи – мишура на столе смотрелась слишком вульгарно, она сразу распласталась и начала чего-то вызывающе ждать. Нет, мишуру нельзя так распускать, лежачее положение – не ее. Тогда Катя приподняла веточку и подложила под нее несколько мандаринов, они выглядывали из-под краешков, будто плоды.

Пока индейка запекалась, Катя подмела кухню и комнату, убрала с глаз все лишнее: будничные стаканы и тарелки, упаковки от чая и кофе; поменяла постельное белье в спальне.

В десять вечера прозвенел таймер, сообщая о готовности индейки принять судьбу. Катя вынула ее из плиты и переложила на большое блюдо: «Таким можно накормить семью!» – отметила она, стараясь пока не представлять, как ей с этим разбираться одной.

Она включила гирлянды: комната засияла огоньками. Синий, зеленый, красный, желтый отражались в предметах, переливаясь и окрашивая все своим настроением. Цвет гирлянд всегда такой яркий, будто он и есть праздник, ему об этом известно и сейчас он убедит в этом всех остальных.

«Красота», – произнесла Катя вслух, подводя итог дню.

Она открыла шампанское, налила себе бокал и села за стол. Что бы еще успеть сделать? Минут пять Катя спокойно сидела, стараясь придумать себе какое-нибудь приятное небольшое занятие, но, казалось, все сделано. Тогда она, следуя какому-то неопределенному позыву, взяла в руки сосновую веточку, медленно покрутила перед глазами, внимательно разглядывая устройство хвоинок. Затем она поднесла веточку к носу, провела иголками по щеке. Ей захотелось уколоть себя. Она слегка надавила веткой на щеку, подержала так несколько секунд, потом отпустила и начала рыдать.

Слезы лились долго, но Катя не пыталась их остановить. Ей нравился этот момент: несмотря на заключенную в нем печаль, он был красив, и Катя не могла разобрать, плачет ли она из жалости к себе или от восторга. Скорее всего, разделить эти чувства было нельзя: восторг перед моментом усиливал ощущение жалости к себе, и в слезах отразились оба переживания. Вот только жалость к себе выплакать можно, а восторг – нет, он остается – залечивать и очищать. Когда слезы наконец закончились, Катя отчетливо ощутила желания: желание есть, желание взять телефон и позвонить друзьям, сказать им что-нибудь приятное.

Умывшись, Катя вернулась на кухню и с большим удовольствием еще раз отметила, как красиво она все устроила. С еще большим удовольствием съела кусочек индейки: сладость тыквы здорово сочеталась с остротой и соленостью томатов грузинского соуса. Была ли еда такой всегда или Кате повезло приготовить свою лучшую индейку?

После ужина она решила все-таки не включать телефон, чтобы не растратить зародившееся состояние, а вместо этого провести время в компании интересного фильма. Жалости к себе она больше не чувствовала, ее всю заполнил восторг.

– Что бы сегодня посмотреть? – Она лежала на кровати, выбирая фильм и ожидая, как это было в детстве, от новогодней ночи чуда. Казалось, впереди у нее все будет хорошо. Онлайн-кинотеатр рекомендовал «Прошлой ночью в Нью-Йорке». Из аннотации следовало, что это фильм о семейной паре, которой приходится расстаться на один день: «Молодожены Майкл и Джоанна красивы, успешны, живут в огромной квартире в центре Манхэттена, но всего одна ночь заставит их усомниться друг в друге. Майкл уезжает в командировку с привлекательной коллегой, Джоанна случайно встречает влюбленного в нее знакомого. Так начинается долгая ночь, которая станет для Джоанны и Майкла настоящим испытанием супружеской верности…»

«Фабула что надо». Катя решила попробовать и с первых же минут поняла, что очарована. Еще не картиной, но уже Кирой Найтли. Катя любовалась ее игрой, движениями, мимикой: бывают картины, созданные одним человеком, и это была картина Найтли, все вокруг служило ее игре.

«Какая же у нее шея!» – думала Катя, чуть не плача от счастья потому, что где-то в мире есть Кира Найтли с такой красивой шеей.

Затем уже увлек сюжет. Замужняя женщина встречает бывшего возлюбленного. Из интереса к тому, что будет, она идет на свидание, проводит с ним вечер и ночь. Она еще не знает, как поведет себя, переступит грань или нет, но именно это интереснее всего. Она идет на свидание не из-за мужа, не с целью отомстить, она идет на эту встречу, потому что хочет узнать себя. В конце Найтли с влюбленным ухажером просто засыпают рядом, всю ночь они так близко, на расстоянии мгновения от соблазна, но напряжение так и не находит выхода. Это впечатляет, почти физически чувствуется. Иногда незавершенность сильнее и полнее действия. Катя закрыла глаза с мыслью: «Хочу такую же историю».

– С Новым годом, дорогие мои, кому фриланс? – Как видно из этого сообщения, Настя умела переходить от сантиментов к делу.

– Прямо сейчас? – Вероятно, под «прямо сейчас» спрашивающий имел в виду девять утра первого января. Не в каждой компании новый год начинается с предложения поработать в общем чате.

– А что такого? Может быть, кто-то уже наотдыхался. Есть задача немного покреативить для Спецпроектов. – Кажется, продажники не останавливают поиск клиентов даже в новогоднюю ночь. Никто не спросил, где Настя взяла клиента в промежутке с тридцать первого декабря на первое января, но вряд ли стоит удивляться, если она продала что-нибудь прямо во время поздравления.

– Я не против поработать, что нужно сделать? – Через час обсуждение в чате увидела Катя.

– Во-о-от! Я знала, что на каждую наживку есть своя рыбка. В личку!

Настя рассказала подробности: к ней обратился сервис – «убер для худеющих», в нем работают диетологи. Человек за небольшую сумму покупает подписку на месяц и на весь этот месяц получает внимание специалиста.

– Каждый день нужно отправлять отчет о своем питании. Лучше всего скидывать фото, чтобы диетолог видел еще и объем блюда.

– Наконец-то в интернете появится человек, которому интересны фото твоей еды.

– Именно! Я говорю «убер для худеющих», но вообще-то он не только для худеющих. Там в целом про сбалансированное питание, учат есть правильно. Кому-то это, наверное, поможет поправиться, но, я думаю, таких меньше. Кстати, они своих специалистов называют нутрициологами, если что. Чем им диетологи не угодили? – риторически спросила Настя, но Катя ответила.

– Приелись, наверное. Шутка. Думаю, людей пугает слово «диета» в диетологе.

– А в нутрициологе ничего не пугает?

– «Внутрициолог» меня бы испугал, а так – не знаю. Что нужно делать-то?

– Им нужна сувенирка. Какие-нибудь небольшие подарочки и что-нибудь прикольное. Хотят поздравить постоянных подписчиков сервиса с Новым годом.

– Не поздно с Новым годом? Он ведь уже.

– Ну да, замешкались. Они как раз по этому поводу сомневались…

– Чувствуется, что будет «но».

– Но я их убедила, что так даже лучше. Все поздравляют клиентов до Нового года, поэтому никакого смысла делать так же нет: смешаешься с потоком остальных поздравлений, никто и не запомнит. Другое дело – подарок, когда на него не рассчитываешь. Он превосходит ожидания, выделяется и попадает в самое сердце.

– Занимательная мысль. Ты правда в это веришь? – Верит ли продажник в то, что говорит, – вопрос почти философского характера. С одной стороны, не верить – значит идти на сделку с совестью и продавать что-то ненужное. Кроме того, сложно продать то, во что не веришь. С другой – всего месяц назад Настя верила в обратное: активно убеждала всех клиентов в необходимости заранее подготовить необычный новогодний подарок и точно так же продавала услуги агентства.

– Сложно сказать! До того как сформулировать мысль, я не думала об этом. Скажу так: я не не верю в нее. Врать бы я не стала, что-то в ней есть! – И правда, что-то в ней действительно есть: совершенно точно в ней есть процент за продажу услуг, который получит Настя, бонус Кати за работу на праздниках и наверняка что-то еще! Продажники – люди с психикой уникального свойства: они умеют искренне верить в два противоположных утверждения.

– Когда нужны идеи?

– Как всегда: чем раньше, тем лучше. До 5 января вряд ли кто-то возьмется делать сувенирку, так что около недели у тебя есть, но постарайся не тянуть. Поздравить с Новым годом сразу после праздников – нормально, а ближе к февралю – уже странновато.

– Принято! Хотя уверена, если потребуется, ты их убедишь, что ближе к февралю – лучшее время для поздравления с Новым годом, как раз захватывает еще и соседние праздники.

– Если бы за это светили хорошие бонусы, я бы и поздравление в июле продала.

Катя решила не тянуть до июля и расправиться с задачей сегодня же.

Не все задачи на креатив требуют месяцев работы и глубокого погружения в тему. Если у клиента нет цели выиграть приз на фестивале, ему достаточно просто чего-то веселого и нестандартного. Впрочем, это не значит, что готовиться не нужно совсем. Даже легкое погружение в тему делает креатив гораздо более осознанным, сближает его с аудиторией. Иначе креативщик рискует сделать работу не для аудитории, а для своего представления о ней. Иногда у этих множеств не больше общего, чем у Рахманинова с корейской поп-музыкой.

Лучше всего понять аудиторию помогают форумы и тематические блоги. На форумах можно посмотреть, о чем люди чаще всего спрашивают – у маркетологов это называется «болями» аудитории, какой-то нерешенной проблемой. А где боль, там и местечко для рекламы. В тематических блогах можно поискать самые популярные посты, узнать, что вызывает самый большой отклик, все это и будет «болью» аудитории, или, если смотреть со стороны креатива, пространством для идей.

Катя изучила десяток блогов о похудении. Нашла частые, популярные запросы. Из них она набрала идеи для смешных стикеров с концентратом «боли» худеющих. Стикеры – стандартный беспроигрышный вариант для сувенирки при условии, что сделаны забавно, – разминочная задача для креативщика уровня Кати. В дополнение к стикерам она придумала ловца ночного жора и несколько вариантов трагикомичных картинок для открыток. Довольная результатом, она сделала перерыв на чай. Не то чтобы ей сильно хотелось чай, но хотелось подчеркнуть момент, отметить победу над задачей.

Протянув руку к полке, Катя мгновение помедлила. Там стояли две кружки: оранжевая – Макса, зеленая – ее. Кроме цвета, они ничем не отличались, но в отсутствие Макса Катя часто брала именно его кружку. Она взяла оранжевую, насыпала в нее чай с бергамотом, залила кипятком и подошла к окну.

Окно выходило на МЦК, и это нравилось Максу. Он часто смотрел на переход, сидя на подоконнике. «Столько жизней, судеб, энергии. Мы живем рядом с артерией», – Макс мечтательно наблюдал за неясными силуэтами в переходе и совсем крошечными людьми на платформе. Ему нравилось по движениям, скорости и взаимоположению тел угадывать настроение людей, характер их отношений друг с другом.

Катя вглядывалась в платформу, людей почти не было: первого января все сидят по домам. Она посмотрела на небо, такое чистое и светлое, такое доброе. Если задуматься, в настоящем всегда хорошо. Катя улыбнулась. Она не успела осознать эту мысль, ее взгляд привлекло движение: в окне дома напротив танцевал мужчина. Разглядеть лицо с такого расстояния трудно, но густую бороду на этом лице подметить было можно.

Есть танцы красивые не техникой, но душой, внутренней свободой танцующего. Если танец профессионала вызывает мысль: «Так, мне тут лучше даже не показываться, куда бы спрятаться?», то человек, танцующий от избытка внутренней свободы, наоборот заражает своим состоянием всех вокруг. Катя забыла про чай и откровенно любовалась. Мужчина явно чувствовал ритм и откликался ему сердцем. Он переносил вес в такт музыке, которую не было слышно, но настроение которой можно было считать. Катя смотрела это внезапное развлекательное шоу до тех пор, пока мужчина не скрылся в темноте квартиры.

«Ладно, пора и мне возвращаться в работу». К вечеру она придумала оберег от лишних калорий на холодильник, десяток виртуальных значков для самого приложения и прочую мелочь. В принципе, всего этого уже хватало, чтобы отправить заказчику на проверку, но Катя не решалась: ей хотелось сделать еще что-нибудь особенное. Читая о правильном питании, она обнаружила, что в нем нет строгих запретов: быстрые углеводы – муку высшего сорта, сахар – рекомендуют исключить из рациона, при этом, если очень сильно хочется, что поделать. Диета не должна ассоциироваться с мучением, можно себе осознанно разрешить немного. Другими словами, раз в неделю счастливец может съесть несколько кусочков пиццы, просто это будет уже праздничным исключением, а не основой рациона.

Катя видела в этом интересное противоречие, когда, с одной стороны, ты отказываешься от быстрых углеводов, а с другой – у тебя все-таки остается право изредка переступить черту. Ей хотелось как-то выразить это противоречие в сувенирке, в каком-то предмете или картинке, сделать что-то с внутренним кодом, понятным всем людям, для которых такое противоречие существует.

Идея не рождалась наскоком. Что это должен быть за предмет? Каким образом он совместит в себе одновременно и запрет, и разрешение? Как сделать так, чтобы это легко считывалось?

Есть особенного рода усталость на границе между удовольствием и опустошенностью, ее ощущаешь после плодотворной творческой работы, и сейчас Катя ее чувствовала: она придумывала идеи весь день почти без перерывов, поймала поток и продуктивно его использовала. Такая длительная работа в потоке обычно кончается резким отрезвлением, в голову приходит мысль «на сегодня все» и больше ничего не приходит. Будто на тебя действовал энергетик, но его действие прекратилось в одну секунду, все мысли превратились в тыкву, перед каретой твоего творчества вырос знак «Стоп». Продолжать что-то выдумывать в такой момент – плохой вариант. Все самое важное уже сделано: мозг получил задачу, данные для ее решения, много разрозненных кусочков картинки, а искреннее желание запустило процесс. Дальше все произойдет само, осталось только расслабиться.

В награду за выполненный долг Катя решила «позволить себе немного быстрых углеводов». Некоторые люди формулируют эту мысль как «хочу конфет». В квартире быстрых углеводов не оказалось, что, в общем, скорее радовало: еще больше, чем конфет, Катя хотела прогуляться. Необходимость что-то купить служила хорошим поводом выбраться на улицу. К вечеру во дворе уже появились люди: наверняка тоже за конфетами вышли!

Первого января работают не все магазины и даже не все торговые центры, но магазинчик в подвале дома Кати работал. Сложно вообще вспомнить, чтобы он когда-нибудь не работал. Впрочем, Катя туда заходила редко: в магазине не было ни одного окна и красивые, свеженькие, спелые продавщицы на глазах увядали без солнечного света. Больше всего Катя боялась увидеть Айгюль.

Айгюль попала в подвал полгода назад. На вид ей лет двадцать пять, и, кажется, это ее первая работа: так улыбаться может только тот, кто раньше с людьми не работал.

Сначала Айгюль была сущий додо: открытая, доверчивая, глупенькая. Задавала необязательные вопросы: «Пакет большой или маленький?» – когда очевидно, что набор из хлеба и молока отлично помещается в маленький; могла продать алкоголь без паспорта, если человек явно уже лет на сорок старше восемнадцати, хотя другие кассирши все равно требовали документы. Она так искренне, заразительно улыбалась, с наивной радостью приветствовала и румянцем реагировала на дежурное «добрый день», что ей хотелось простить все. Ее реакция на ничего не значащее рефлекторное «спасибо» на секунду зажигала что-то светлое в покупателе, который, хотя и не сделал ничего особенного, вдруг чувствовал себя почти благодетелем. С непривычки это чувство даже пугало.

Другие кассирши на нее шипели. Может быть, потому что глупила, а может быть, из-за того, что, хотя и глупила, люди в очередь все равно собирались именно к ней.

– Где положила, там и лежит, – часто вместо ответа на вопрос кассирши говорили ей что-то вроде этого. А девочка все равно улыбалась покупателям: такая наивная открытость притягивает, невольно ей улыбались в ответ, и вот уже настроение лучше, а ты просто воду купил.

Так не могло продолжаться долго. Нельзя в таком режиме каждый день по двенадцать часов работать, не видя света, с фыркающими коллегами. Через пару месяцев девочка уже не так сияла. Спустя полгода и вовсе поникла, ничем почти не выделялась.

Глупых вопросов она больше не задавала, но приходить в этот магазин Катя не могла. Если раньше один взгляд на Айгюль поднимал настроение, сейчас Катя боялась попасть на ее смену: трудно быть свидетелем того, как жизнь переводит человека в энергосберегающий режим.

«Только бы не Айгюль, только бы не Айгюль». Спускаясь в подвал, Катя надеялась не встретить там увядающий цветок. Айгюль в магазине не было. Катя взяла любимые конфеты и вышла. Возвращаться в квартиру ей не хотелось, и без какой-нибудь цели или маршрута она пошла просто прямо по тропинке. Недалеко от пустой в этот момент детской площадки в соседнем дворе она увидела парня, увлеченно занятого лепкой снежков. Катя остановилась и даже перестала жевать конфету: «Кажется, это танцор из дома напротив». Похоже на ту самую бороду. Вблизи ее можно было рассмотреть лучше: такая густая и вольная, что ее владелец скорее напоминал Робинзона после нескольких месяцев пребывания на острове, чем завсегдатая барбершопов.

– Хотите покидаться? – Парень заметил взгляд Кати.

– Нет, – автоматически ответила она и тут же подумала «да».

– Зря, снег хорошо лепится.

Катя сделала понимающее лицо, собралась развернуться и в панике убежать – она всегда так реагировала на незнакомцев. Но желание заговорить с ним все же пересилило.

– Я вас сегодня видела.

– Меня вряд ли, я только что вышел.

– А я вас видела… – Тут Катя смутилась. – … в окне.

– Что я делал?

– Танцевали.

– Было такое. Как вы увидели?

– Я живу в здании напротив, смотрела на вас из своего окна.

– Не знал, что есть свидетели.

– Простите, пожалуйста! Но мне очень понравилось.

– Уверен, вы любите танцевать тоже.

– Я люблю смотреть, как танцуют другие.

– Я танцую почти каждый день.

– Если не занавесите окно, буду вашим зрителем! Вы давно тут живете? Я вас раньше не замечала, а такое я бы заметила. – «Такое» Катя выделила специальным, заговорщицким акцентом.

– А я тут не живу. Редко где-нибудь долго задерживаюсь. Сюда приехал к другу за своими котами. Меня три месяца не было в Москве.

– Работа?

– Можно так сказать. Я работаю на один катарский фонд: они собирают уникальных людей. Моя задача ездить по пустыням и находить этих людей.

– Фантастически. – Кате всегда хотелось встретить человека с какой-нибудь такой странной работой, и вот, когда она его встретила, все, что пришло на ум – «фантастически». В голове сразу же образовалась пустота, которая в таких случаях у Кати тут же заполнялась волнениями на тему, достаточно ли она интересный собеседник и не кажутся ли глупыми ее попытки поддержать разговор.

– А где вы живете? – спросила Катя, заранее ругая себя за вопрос из анкеты, от которого она все-таки не смогла удержаться.

– Я живу на крыше. На шестнадцатом этаже. Рядом с Коломенским.

– Люблю этот парк.

– Приезжай в гости! – Незнакомец перешел на ты, но это звучало естественно и было приятно. – Думаю на днях перекрасить коридор в темную лазурь, хочешь помочь?

– Аааааааээээээмм… Хочу, да. – За это полусекундное протяжное «аааа» ум Кати провернул миллион операций: он успел создать воображаемую чашу весов и положить на нее с одной стороны детский запрет ходить в гости к незнакомцам, моральные нормы, пребывание в отношениях, вопрос этичности посещения молодой девушкой молодого парня и длительное время наедине, гипотетическое «что подумают люди?» и еще одно гипотетическое «что подумает Макс?» при гипотетическом «если узнает». За отрезок «эээээээ» Катя заполнила вторую чашу только что созданных весов. На нее легли: «а как Макс может узнать?», «вообще-то он сам уехал и оставил меня одну», а также мысль о том, что она никогда не красила стены («почему до сих пор, к двадцати шести годам, ни разу в жизни?»), еще куча других не до конца осознанных мыслей, которые в итоге привели ее к финальному «мм, хочу, да». Все это заняло мгновение: удивительно, какие расчеты способен проводить мозг человека в стрессовой ситуации! В математике есть шесть нерешенных задач тысячелетия: если бы математиков чаще приглашали в гости симпатичные парни или девушки, нерешенных задач не осталось бы.

– Тогда договорились, приезжай в среду. – До среды было два дня.

– Хорошо! Как тебя зовут?

– Эд.

– Эдик или Эдвард?

– Эдгар.

– Я Катя. – Она продиктовала ему номер и в полном удивлении от самой себя, разговора и соглашения красить стены в квартире случайного встречного наконец отдалась желанию в панике унестись. – Ладно, Эд! Рада знакомству, мне пора бежать.

Через секунду она уже бежала, и так бы она и скрылась, если бы на углу не почувствовала, как в ногу попал снежок. Катя развернулась и бросила в нового знакомого конфету.

– Это война!

– Будь осторожен, я стреляю углеводами!

Они еще немного покидались, и Катя убежала домой. Дома она впервые за несколько часов взяла в руки телефон. Там висело сообщение от Макса. Он говорил, что закрытие филиала растянулось, поэтому он задержится на неделю. Катя ответила: «Хорошо!» – и, говоря честно, она действительно так подумала. Ею слишком завладело удивление от произошедшего. Нужно было время разобраться во всем этом – и оно появилось.

Два следующих дня Катя провела в непонятной для себя взволнованности. Иногда ей хотелось танцевать, в другие же моменты она предавалась панике с мыслями «что я творю?» и желанием раскаяться в чем-то непонятном, позвонить Максу и попросить скорее приехать.

«Мне не в чем винить себя, я не делаю ничего плохого, – успокаивала себя Катя и снова начинала ждать среды. – Во-первых, я еду просто красить квартиру». Она почти убедила себя, что с таким интересом ждет возможности прикоснуться к профессии маляра. Это новый опыт, а Катя любила все новое: красить стены – весело! «Я согласилась только потому, что не имела перед собой права не согласиться!»

В ожидании среды она пыталась придумать недостающую идею для сервиса худеющих, но работа отчаянно не клеилась. Катя даже зачем-то попробовала заранее обреченный на провал шаг – предложила вместе поштормить своему партнеру по креативной паре Андрею, ответ получила предсказуемый: «Спасибо, Катюх, но ты уж как-нибудь сама. Я человек простой: сказано праздники – я отдыхаю. Мне проблемы с выгоранием не нужны». Впрочем, если выгорание действительно связано с количеством работы, за Андрея можно не переживать и в обычные дни.

Читать тоже не выходило. Чтение словно растягивало и без того удлинившееся время, было слишком медленным. Не помогало и кино: Кате не хотелось вникать, как будто двадцать минут завязки сюжета – слишком много для нее сейчас. В итоге большую часть времени она провела в соцсетях: никаких завязок, долгого погружения, вникания в сюжет, создания атмосферы – контент в максимально доступной, моментально усваиваемой форме.

«Вообще-то соцсети похожи на быстрые углеводы», – Катя порадовалась аналогии с правильным питанием. Как сахар сразу же усваивается и не дает насытиться, вызывает зависимость, так и легкий контент соцсетей, не требуя усилий для переваривания, сразу же проглатывается, и мозг просит продолжать прием новых порций.

Катя подумала, что раз уж есть диетологи, составляющие план правильного питания, то миру нужны еще и контентологи, отвечающие за питание мозга. Эти специалисты должны разрабатывать контент-диету: что и в каких количествах поглощать, чтобы чувствовать тонус мыслей.

И Катя сразу представила себе консультанта, который составляет ей личный план контента на неделю, учитывает вкусы, интересы, карьерные и жизненные цели. Есть тарифы с базовым меню – кино, музыка, литература – и разнообразным питанием: в него, помимо базы, входят советы подкастов, театральных постановок, интервью, выставок, концертов, конференций и любых других возможных форматов контента – даже людей, рекомендованных к знакомству. Мечта! Впрочем, иногда у организма действительно нет никаких сил на переваривание, тогда сойдет и сахар. Катя разрешила себе соцсети.

Наконец наступила среда. Катя надела домашнюю белую майку с Микки Маусом, примерила к ней короткие салатовые шорты и повертелась в этом наряде у зеркала. Вид ей понравился, но показался неприлично игривым для первой встречи, поэтому Микки Мауса было решено отправить обратно в шкаф. Его сменила старая светло-серая футболка с надписью «The Beatniks» и черно-серым принтом четырех мужчин, переходящих дорогу по зебре. Когда-то Катя на бегу купила ее в магазине, полагая, что берет футболку с битлами. Целый месяц она носила ее в полной уверенности, что на ней знаменитая картинка легендарного квартета, пока кто-то из коллег после пятисекундного пристального всматривания не сказал:

– А, это у тебя битники.

– Не поняла, что ты имеешь в виду?

– У тебя на футболке написано «Зэ битникс», я сначала думал, что битлы.

– Да? – Катя на мгновение растерялась, посмотрела внимательно на надпись, потом ответила: – Ну, да, битники, – будто так и планировалось. После диалога она закрылась в туалете, сняла майку и впервые внимательно ее рассмотрела. Действительно «The Beatniks», действительно не тот снимок, хотя и очень похожий – неудивительно перепутать. Кажется, автор все-таки хотел сделать что-то с битлами, но не хотел платить за использование символики. Хитрый ход, Катя даже начала ценить эту футболку сильнее: теперь она была как бракованная марка, редкая монета ограниченного тиража, памятник человеческой хитрости.

Катя подумала, что возможные пятна краски на ткани сделают эту вещь только более битниковской, а шорты она решила оставить короткие: ненужной пары штанов у нее не было, лучше уж запачкать ноги. Складывая вещи в рюкзак, Катя поймала себя на мысли, что быстро дышит.

«Чего я волнуюсь? Мы просто собираемся красить стены! Ладно, вызываю такси».

Эд встретил ее у входа.

– Высоченный дом!

– Да, я как увидел, сразу понял, что хочу жить тут наверху.

– Эдгар, не забудьте забрать свою посылку, – к ним обратилась консьержка.

– Спасибо, что посторожили. Как ваша внучка?

– Уже лучше, ваша индийская таблетка помогла.

– Я рад. – Лифт открылся. – Это она нашла мне квартиру, – шепотом сказал Эд, – я зашел и спросил, сдает ли кто-нибудь в этом доме. Она сказала «нет». Я оставил ей десять тысяч, свой номер и попросил позвонить, если кто-нибудь будет сдавать. Она позвонила в тот же вечер. Сказала, что есть квартира на крыше. Вообще-то она не сдается, так как в ней нет ремонта, но если я готов, то хозяин может мне сдать. Я сказал, это как раз то, что нужно.

Катя подумала, что логичнее было бы построить все в обратном порядке: замотивировать человека деньгами, получить от него сведения, потом уже платить. Зачем что-то делать, когда деньги уже твои? Но, видимо, иногда работают не самые логичные подходы.

Эдгар повернул ключ, послышалось цоканье коготков по полу. В коридоре их встретил крупный серый кот с возмущенным выражением на мордочке.

– Похоже, он злится?

– Думаю, что нет, у него просто лицо такое. Это Шива.

– Шива?

– Этот кот любит разрушать. Иногда он ведет себя необъяснимым образом и не со всеми ладит. Некоторые друзья уже отказались брать его себе, когда я уезжаю. На руки он почти никому не дается.

Пока Эдгар вешал в чулан куртки, Катя смотрела на Шиву, а тот настороженно обнюхивал гостью и, кажется, что-то решал.

Из комнаты показалась черная головка. Эта кошка явно не собиралась встречать гостей, но звуки привлекли ее достаточно, чтобы посмотреть издалека.

– Ой, а это что за черная киса?

– Это Love. Она очень пугливая. И еще маленькая. Я взял ее полгода назад со двора, она была таким черненьким комочком и ото всех убегала. Целый день ловил.

– Можно ее погладить?

– Можно, но вряд ли получится: она все еще убегает. Пытаюсь ее согреть, удается с трудом. Однажды она сбежала из ветеринарки. Я как раз в тот день сдавал экзамены на права, оставалось вождение. Мне позвонили и сказали: «Ваша Лаф убежала через окно, мы не смогли ее поймать». Пришлось бросить права и ехать ее искать. Через несколько часов нашел ее под машиной в одном из дворов. Уже думал, что пропала. Прав у меня в итоге так и нет.

Катя осторожно вошла в зал, присела и попыталась протянуть к кошке руку. Love убежала под диван.

– Как они ладят с Шивой?

– Он ее защищает! Я тогда поругался с ветеринаркой и сказал, что сам буду делать уколы. Укол немножко болючий, она замяукала, Шива прибежал, отогнал меня от нее, встал между нами и начал шипеть. Целый час шипел, если я приближался.

– Так мило. Может быть, он решил, что это его котенок?

– Может. Он старый кот, ему уже девять лет, котят у него не было. Я не ожидал, что он так будет реагировать. Теперь он заботится о Love.

Катя осмотрела квартиру. В ней не было ничего ярко-роскошного, броского, но вместе с тем каждый предмет как будто что-то значил, скрывал историю и этим притягивал. Катя ожидала увидеть стену, требующую срочного ремонта, но вся квартира была свежеокрашена, краска нигде не трескалась и не требовала замены. Кое-где мазки нанесли небрежно, переходы не были четкими, линии слегка плясали, но вся эта легкая небрежность удивительным образом играла, даже в стенах чувствовалась история, характер того, кто их красил.

– Мне кажется, с твоими стенами все хорошо.

– Да, но они мне надоели. Я иногда все меняю, когда меняюсь сам. Это как с одеждой, знаешь? Наденешь кеды – и как будто надел лето, идешь широким шагом, можешь переступать через дома, дни и плохое настроение. Поменяешь на ботинки – и вот уже лужи не хочется перелетать, наоборот – хочется вляпаться в них с силой. Я люблю кеды. И перемены. С квартирой то же самое, только циклы более медленные: каждый день ее не поменяешь. Хотя один раз на меня нашло, через неделю все перекрасил.

Идея менять что-то в квартире под настроение Кате приглянулась. Она подумала о том, что давно хотела что-нибудь изменить в своем жилье, но ее всегда останавливала мысль «зачем что-то менять в чужой квартире? Я же просто арендую, это все в итоге достанется кому-то другому». Теперь она подумала: «Я могу что-то менять не для того, чтобы навсегда зафиксировать за собой, а просто потому, что могу; потому, что это соответствует мне сегодня». Озвучивать свои мысли Катя не стала, она почувствовала в них ограничения и боялась разочаровать Эда. Ей нравились его рассуждения, и она хотела показать, что понимает его и думает точно так же.

Катя немного побродила глазами по предметам на полках и вдруг замерла. Ее внимание привлек неожиданный экспонат на стеллаже справа от кровати. Там на специальной подставке во всей своей пробирающей красе расположилась мумифицированная рука: кисть с запястьем и частью предплечья.

– Что это за кусочек мумии у тебя на полке?

– Это рука Нефертити. Подарок моей индийской подруги. То есть она француженка, но уже долго живет в Индии.

Кисть стояла, раскрытая пальцами вверх. Что-то в ней притягивало и в тот же момент отпугивало. Кате хотелось прикоснуться, но казалось, если поднести руку, тронуть, кисть сожмется и схватит тебя. Она будто только и ждала возможности схватить что-нибудь.

«Вот оно!» – подумала Катя. Она нашла решение: ей нужна такая рука! Она сделает из нее вазу для конфет. Ваза, в которой лежит запрещенка. С одной стороны, хочется взять, с другой – страшно.

– Мне нравится эта рука. Расскажи про свою подругу? Откуда ты знаешь ее?

– Мариин, ее зовут Мариин. – Эдгар улыбнулся. – Мы познакомились десять лет назад, мне тогда было двадцать два. Я приехал в Индию, потому что не знал, что делать, – он начал говорить тише, без улыбки, – я жил там уже три месяца, но ничего не решил. Мне было плохо, я не видел никакой цели, своего места, никого рядом и никакого смысла продолжать. Если бы я умер, никто бы не заметил. В общем, я так и хотел сделать. В свой день рождения, красиво. Я выбрал мост, пришел, свесил ноги и последний раз сидел перед солнцем. Мысленно я прощался с жизнью, вот тут появилась Мариин, – Эд снова улыбнулся. – Она пришла на тот же мост, оставила вещи, сняла туфли и начала перелезать через ограду. «Что вы делаете?» – крикнул я. «Собираюсь спрыгнуть, не видишь?!» – она крикнула в ответ, продолжая перелезать. «Вы не могли бы завтра это сделать? – со всей возможной жалобностью попросил я. – У меня сегодня день рождения, и я не хотел бы, чтобы вы занимали место. Я выбрал эту дату для себя». Она вытаращила глаза и мгновенно остановилась. В следующую секунду она уже кричала на меня: «Ты нормальный вообще?!»

Катя, до этого напряженно слушавшая, громко засмеялась.

– Прости, пожалуйста! Это очень трагическая история, но, когда одна сумасшедшая спрашивает другого сумасшедшего, нормальный ли он, – трудно удержаться. Я вижу, что в итоге вы остались живы, надеюсь, это немного отпускает мне грех. Хочу экранизацию этой сцены.

– Да, мы потом целый год путешествовали, каждый вечер танцевали и сделали много глупостей. Сейчас Мариин известная hand-made artist4