Читать книгу Три рассвета. Повесть - Александр Пруслин - Страница 5

Вентура неподвижно сидел уже около получаса. Оле давно отвык от чувства боли. А сейчас всё его тело кричало о ней, хотя ему и удалось отделаться только ушибами. За это время мимо Оле не проехало ни одной машины, и стоило бы подумать, как он доберётся до посёлка вовремя и до наступления дневного пекла.

Вентуре показалось, что он услышал звонок телефона. Издалека доносились и обрывки слов. Голос приближался. Мужчина нервно тараторил, повышая голос до крика и снова переходя на умоляющие интонации. Вскоре можно было отчётливо разобрать:

– Покупай, покупай, покупай! Продавай, ещё, ай, покупай! Покупай! Пок… продавай, всё продавай! ВСЁЁЁЁ!

По шоссе неторопливо ехал человек на скутере и скороговоркой бормотал в телефон. Мужчина то и дело, не переставая говорить, потряхивал копной чёрных волос, нервно перекладывал телефон из руки в руку, и ухитрялся рулить свободной рукой. Брюнет встретился взглядом с Оле, улыбнулся резиновой улыбкой от уха до уха. Призывно махнул рукой с телефоном, продолжая трагически умолять неведомого собеседника немедленно продавать.

Переговорщик съехал с шоссе к Вентуре, остановился. Поднёс трубку к уху, замолчал на несколько секунд и вскоре в сердцах начал её трясти и бить сжатым кулаком о руль. Затем он ударил себя кулаком в грудь, отогнул большой палец руки, подул что есть силы на него. Спокойным тоном бесконечно уверенного в своей неотразимости актера сказал:

– Врачи считают, что у большого пальца собственный пульс. Дуешь на палец, охлаждаешь. Сразу сердце поменьше колотится. Сердце надо беречь. – Он подмигнул и слез с мопеда.

Этот ловкий малый средних лет был упакован в потёртую байкерскую куртку, белоснежную майку-алкоголичку, светло-голубые джинсы. Чистое гладкое лицо странствующего жулика, грозы домохозяек, ловца людей светилось сквозь строгие прямоугольные роговые очки покоем и добродушным знанием, как извлечь выгоду тысяча тремя способами и стать знаменитым всего за один солнечный день.

Он подошёл к Вентуре. Молча оглядел ссадины, полосы от краски на футболке. Покачал головой, почавкал губами, разминая их. Похлопал себя по нагрудным карманам, достал белоснежный прямоугольник. Наклонился, бесцеремонно воткнул между пальцев Оле украшенную позолотой фасонистую визитную карточку:

– Конечно, можешь и дальше тут в канаве загорать в обществе придорожного столба, но я то сразу понял, как тебя увидел, ты – потрясающий человек, решительный, смелый. Немедленно, сейчас же, пока у меня есть для тебя уникальное, удивительное, умопомрачительное предложение, соглашайся! Только, да, нет у меня сейчас времени подробно тебе всё объяснять и рассусоливать. Удача – вот она, можешь рукой потрогать.

Он полуотвернулся от Оле, широко развёл руки. Вкрадчивым оперным баритоном протянул:

– Её зовут Леон.

Он поклонился невидимой публике. Вновь обернулся к Оле. Продолжил говорить:

– Это – я. А это, – он опять распахнул руки, – мир, этот бездарный, бездарный мир. Мир закредитованных по шею работяг, затраханных офисных сидельцев, мир тоскливых дятлов, хлюпиков и обречённых. Горькая, как морская соль, истина. Но мы, мы с тобой – не они, мы – иные. Мы – острые перцы, соль земли, а не перегной, орлы, львы и вольные, необъезженные никем мустанги! Нам нужно всё. И мы неминуемо должны взять и возьмём всё наше по праву!

А для начала тебе надо прямо сейчас, прямо здесь, в ничтожестве, в придорожной пыли, среди выброшенных из машин мусорных пакетов подняться на ноги и увидеть замечательное будущее, что стоит прямо перед тобой. Оглянись, ты видишь вокруг только пустоту, только горячий воздух. Но ведь это совсем не так!

Вглядись, каждую секунду перед тобой пролетает неосязаемый крохотный, сверкающий ослепительным будущим – твой кусок счастья, твой блестящий кубик, волшебный кристалл, искра, жемчужина, квант удачи. Он возникает перед тобой и исчезает в каждое неповторимое мгновенье твоей жизни, и не надо быть вечным слабаком, нищим, простофилей. Нужно просто присмотреться, просто поверить, что он есть, этот предназначенный только тебе, твой личный волшебный кристалл с твоим именем, высеченным на каждой блестящей грани. Что стоит лишь протянуть руку, схватить его и крепко сжать в кулаке, и всё вокруг для тебя сразу изменится в этом прекрасном подлунном мире. Ты обнаружишь, что все твои тайные невысказанные робкие желания совсем рядом и уже вошли в твою реальную жизнь, сидят с тобой поутру за одним уличным столиком и пьют вместе с тобой крепчайший турецкий кофе удачи! Ты сможешь их потрогать, как я – свой кончик носа, дружище.

Я, конечно, безумно тороплюсь, но ради тебя, ради такого незаурядного собеседника, готов на несколько минут задержаться и помочь тебе стать счастливым.

Доставай из потайного кармана кэш, впрочем банковские карты тоже сгодятся. Я продам тебе нечто великолепное. Это – единственное, что тебе сейчас надо. Тебя это мигом на ноги поставит. Обнаружишь, что чешутся крылья за спиной. Будешь летать и не падать. Вверх, к небу, к солнцу, к богатству, вместе с растущим биржевым курсом, вместе со мной, дружище!

Он замолчал, покосился на Оле, отошёл к мопеду. Достал из запылённого чёрного рюкзачка, притороченного к багажнику, глянцевый буклет и вернулся к Вентуре. Торгаш развернул проспект, протянул Оле и открыл было снова рот.

– Заткнись, – грубо сказал Оле. Сделал лёгкое круговое движение пальцами, словно подкрутил тумблер громкости.

Голос торгаша неожиданно стал потише и разительно изменился. Преобразился во что-то среднее между успокаивающим журчанием воды и радостным чириканьем.

Вентура с неподдельным интересом, точно учёный, изучающий незнакомую науке особь, дотошно разглядывал жестикулирующего и журчащего непонятными фразами торгаша. Тот шевелил булькающими губами, вертел перед глазами Оле буклетом, тыкал в цветные графики, ухитрился пару раз ответить на звонки и смс.

Вентура опять сделал лёгкий жест пальцами. Речь Леона вновь стала отчётливо слышна и разборчива.

– …и мир станет лучше! – он замолчал.

Оле пристально посмотрел на торгаша, подумал, что, конечно, мир станет лучше, но, на его вкус, в нем слишком много несправедливости и бесполезного мусора. Для начала этот бездарный мир надо было бы просто сжечь дотла. Спалить весь накопившийся хлам. Стереть всё, что есть вокруг, что так дорого этому пламенному купеческому сердцу, в пепел и пыль. Разрушить до пропахших плесенью оснований, да и сами ветхие основания тоже испепелить.

Он отобрал у оратора буклет, скрутил в трубку, постучал о ладонь и неожиданно со всей силы ударил этой бумажной трубкой наклонившегося к нему торгаша по лбу. Тот отшатнулся. Вентура легонько подул в трубку, не прислоняя её к губам.

Из цилиндрика, словно из духовой трубы, выплыл прозрачный радужный пузырь. Он оторвался от трубки и начал расти и расти в размерах. Леон замолчал, заворожённо уставился на стремительно распухавший перед ним шар. Постепенно внутри шара стали проявляться парящие в воздухе, словно рыбы в аквариуме, объёмные металлические детали, знаки, в которых уже отчётливо проступали символы мировых валют. Они весело отблёскивали в утреннем солнце золотыми и платиновыми искрами. Шар степенно поворачивался вокруг оси, вращался под беззвучную музыку небесных сфер, точно планета, недра которой переполнены недоступными алчным землекопам россыпями долгожданной породы. У торгаша вырвался из горла какой-то сдавленный всхлип, похожий на клёкот голодной курицы. Он протянул руку к пузырю, набухшему в два человеческих роста, бережно погладил его, прижался к нему и замер.

В эту странную картину происходящего ввинтился надрывный бас форсированного движка. Мимо них промчался спортивный мотоцикл с оседлавшей его девушкой. Она была без защитного шлема и перчаток. Кулаки сжимали низко расположенные клипоны разрезного руля. Тело словно застыло в неподвижном полете в полулежащей позе эмбриона. Только длинные светлые волосы слегка развевались на не успевавшим догнать её ветру.

Девушка повернула голову вполоборота. В остановившемся потоке пространства пристально посмотрела на Вентуру. Они, будто связанные прочнейшей прозрачной леской незнакомцы, бесконечно долго всматривались друг в друга. Потом время словно опомнилось, вспомнило о своём предназначении, заработало. Случайная мотоциклистка, разрезав надвое ленту шоссе, мгновенно пролетела мимо Оле. Наступила тишина.

Оле проводил взглядом исчезавшую вдали точку, потеребил висевший на шее на кожаном шнурке медальон. Прищурившись, посмотрел вновь на торгаша и легко вскочил на ноги.

Вентура подошёл к оцепеневшему Леону, развернул буклет из трубочки в прежний лист, разгладил, потом ловко скрутил из него длинный бумажный конус, резко нахлобучил на голову коммивояжёра и толкнул того в спину. Леон, казалось, даже не заметил этого и, потрясенный, с нелепым колпаком на голове, прерывистыми скованными движениями лунатика поднял скутер, вскарабкался на него, забормотал вполголоса уже знакомую монотонную скороговорку:

– Продавай, продавай, ай, покупай, – и заворожённо поехал по трассе вслед за медленно удалявшимся и начинавшим постепенно тускнеть и исчезать магическим шаром.

Оле стряхнул с себя придорожную пыль, вышел на шоссе.

Потихоньку побрёл один-одинёшенек по теплому асфальту. Он не сожалел, что отпустил торгаша вместе с велосипедом. Он даже неожиданно для себя почувствовал смутную благодарность к этому восторженному оратору, плуту, пройдохе, искателю мутных жемчужин, поэту биржевых бурь и криптоспекуляций.

Говорливый встречный собеседник, впрочем как и любая неслучайная случайность, как нельзя кстати попался по дороге Вентуре и подарил ему почти неуловимое, бесформенное, но уже более различимое, а прежде ускользавшее от него, понимание конечной цели его пути.

Оле ощутил, как к нему возвращаются силы и уверенность. Дразнящим эхом пропел себе под нос:

– Про-давай-прода-вай-поку-пай.

Он улыбнулся и подумал, что будущее пока ничуть не предопределено, отсутствует, не существует. И надо бы побыстрее принять решение, сломать ли этот привычный ход событий или оставить будущее в покое.