Читать книгу «Для цели мы высокой созданы…» Поэзия декабристов - Александр Пушкин - Страница 22

Встал ветер с запада; седыми облаками

   Покрыл небес потухший океан.

      Сквозь тонкий видишь ли туман,

      Как, увлекаемый волнами,

      Челнок летает золотой?

Вот он исчез… блеснул… вот скрылся за волной,

   Вот снова он и выплыл, и сияет,

И ангел светлых звезд кормилом управляет.

   Открылся бал. Кружась, летели

Четы младые за четой;

Одежды роскошью блестели,

А лица – свежей красотой.

Усталый, из толпы я скрылся,

И, жаркую склоня главу,

К окну в раздумье прислонился,

И загляделся на Неву.

Она покоилась, дремала

В своих гранитных берегах,

И в тихих, сребряных водах

Луна, купаясь, трепетала.

Стоял я долго. Зал гремел…

Вдруг без размера полетел

За звуком звук. Я оглянулся,

Вперил глаза – весь содрогнулся,

Мороз по телу пробежал.

Свет меркнул… Весь огромный зал

Был полон остовов… Четами

Сплетясь, толпясь, друг друга мча,

Обнявшись желтыми костями,

Кружася, по полу стуча,

Они зал быстро облетали.

Лиц прелесть, станов красота —

С костей их все покровы спали.

Одно осталось: их уста,

Как прежде, всё еще смеялись;

Но одинаков был у всех

Широких уст безгласный смех.

Глаза мои в толпе терялись,

Я никого не видел в ней:

Все были сходны, все смешались…

Плясало сборище костей.

   Пробила полночь… Грянул гром,

   И грохот радостный раздался;

   От звона воздух колебался,

   От пушек, в сумраке ночном,

   По небу зарева бежали

   И, разлетаяся во тьме,

   Меня, забытого в тюрьме,

   Багровым светом освещали.

   Я, на коленях стоя, пел;

С любовью к небесам свободный взор летел…

И серафимов тьмы внезапно запылали

      В надзвездной вышине;

   Их песни слышалися мне.

С их гласом все миры гармонию сливали,

   Средь горних сил Спаситель наш стоял,

   И день, блестящий день сиял

      Над сумраками ночи;

Стоял он радостный средь волн небесных сил

И полные любви, божественные очи

      На мир спасенный низводил.

И славу Вышнего, и на земле спасенье

      Я тихим гласом воспевал,

И мой, мой также глас к Воскресшему взлетал:

      Из гроба пел я воскресенье.

Рассвело, щебечут птицы

Под окном моей темницы;

Как на воле любо им!

Пред тюрьмой поют, порхают,

Ясный воздух рассекают

Резвым крылышком своим.

Птицы! Как вам петь не стыдно,

Вы смеетесь надо мной.

Ах! теперь мне все завидно,

Даже то завидно мне,

Что и снег на сей стене,

Застилая камень мшистый,

Не совсем его покрыл.

Кто ж меня всего зарыл?

Выду ли на воздух чистый —

Я, как дышат им, забыл.

Что мы, о Боже? В дом небесный,

Где сын твой ждет земных гостей,

Ты нас ведешь дорогой тесной,

Путем томительных скорбей,

Сквозь огнь несбыточных желаний!

Мы все приемлем час страданий

Как испытание твое;

Но для чего, о бесконечный!

Вложил ты мысль разлуки вечной

В одноночно́е бытие?

Таится звук в безмолвной лире,

Как искра в темных облаках;