Читать книгу Реализм судьбы - Александр Путов - Страница 14

Дима посвятил меня в свои планы. Он показал мне таблетку, которая, если ее выпить, делала в желудке дырку (временную, которая потом зарастала). С этой дыркой он хотел попасть в госпиталь и через эту же дырку выйти на свободу. Он не мог больше терпеть, ужасно страдал и не находил себе места. Так он и сделал, и это удалось, через некоторое время он был уже на свободе.

По переселении этажом ниже у меня изъяли из тумбочки, что возле кровати, записные книжки, в которых я записывал свои мысли. Ничего крамольного в них не было, просто психоаналитические заметки, ну, немножко едкие, быть может, не более того. Ротный вызвал меня к себе, книжечки лежали у него на столе, одну из них он держал в руках. «Вы знаете, что за это дорого могут дать…» Он прочитал какую-то фразу, которая никого не задевала. «Вы обладаете каким-то даром, это не просто так», – тихо сказал он. «Эти книжки надо уничтожить, или я передам их…» Он ничего не сказал больше, и, так как я молчал, он сказал: «Идите! Молчание – знак согласия».

После этого произошел смешной случай, в результате которого русло моей жизни сделало крутой поворот. Случай был вот какой: я должен был держать связь. На переговорный пункт, где я дежурил в восемь часов вечера, должна была прийти радиограмма из Ленинграда, я должен был ее принять. «Есть!» – «Будьте внимательны, это очень важно». Около восьми часов я вышел в ларек купить себе молоко на ночь. Ларек находился в том же коридорчике, соседняя дверь, и я думал, что сумею подбежать, если радиограмма подойдет. И что! Я вышел, и дверь захлопнулась, как говорится, на «французский замок». Боже мой, что будет, ключ, конечно, остался внутри! Пока я туда-сюда, прошло много времени. Когда дверь открыли, машина молчала как проклятая.

Хорошо. В тот же вечер старшина, товарищ Карпеев, вызвал меня в свою каптерку. Мне показалось, что нос его стал длиннее, чем раньше. Это был хохол, но нос у него был греческий. «Возьмите штаны», – сказал он тихим голосом и швырнул мне штаны, потом гимнастерку, еще что-то. Потом посадили меня в машину, и мы поехали. Ехали недолго. Когда мне сказали: «Вылезай!», я выбрался из машины и огляделся. «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями людскими уязвлена стала», как сказал бы Радищев. Мы находились на территории артиллерийского полка в том же Выборге, как вскоре выяснилось. Меня приписали к саперному батальону, и так я продолжил свое образование.