Читать книгу Падший Ангел, или Метафизика Любви - Александр Рабыкин - Страница 3

Человек!

    Ты считаешь себя

               царём?

Я —

    считаю тебя —

           ничтожеством!

Человек!

    Ты считаешь себя

               царём?

Я —

   считаю тебя —

          рабом!

Во фраке ты

       или в пижаме,

Идёшь ты дорогой

         иль садом —

Всё равно

     ты сидишь

         в яме!

Зловонием дышишь

            и смрадом!

Человек!

    Ты мнишь себя гением,

Чудотворцем,

    рвущимся в облака.

А душа у тебя

       покрыта

            инеем.

Человек!

    Ты не царь —

           клоака!

Подлый раб!

    Оглянись назад!

Посмотри ты на Мать-природу.

Или твоей голове

           мешает

                зад,

Или вновь скрываешься

                за народом.

Ты хуже раба,

         ты —

              микробина,

Не знающая, что творит.

Министр,

         президент —

                 блевотина,

Не вымерший завр,

                 троглодит.

Человек,

    молоко тебе даст корова.

Человек,

    хлебом накормит поле…

А ты

    знаешь —

         леса здоровы ль?

А ты

    знаешь —

         здорово ль море?

Пусть Земля тобой покрывается

Отбросами твоих извращений,

Ах,

    зачем тебе

         дурью

            маяться,

Ах,

    забыл я,

        Ты – Царь,

            Ты – Гений.

А ты знаешь,

    в природе —

           полночь,

Над природою Смерть

                хохочет.

Ну, а Человек,

         впрочем,

Ничего понять

         не хочет.

Погоди!

    Не под звуки джаза

Мир проснётся сказать своё —

                            Я —

Это будет не свыше фраза,

Это будет

     гибель

        твоя!

И замолкнут навек приёмники.

И погаснет навек кино.

На могилах не будет паломников.

Впрочем, все будут заодно…

Пусть с Тобою погибну рядом я,

Пусть Природа сметёт меня.

Если

    Её

       спасёт

           смерть

                моя —

Пусть

    Природа

        сметёт

            Меня!

Деревья умирают стоя

Без крика и без сожаленья,

Лишь пни молчат на поле боя

О злобе пил в стальных мгновеньях.

Росли, кудрявились ветвями,

Осенним днём плоды дарили,

Листвы звенящими стихами

Гармонию превозносили.

И была зелень так прекрасна

Среди лазурного разлива.

И жизнь казалась не напрасной.

И соком ощущалась слива.

В невозвратимых этих буднях

Жила таинственная сказка:

Всё плыли парусные судна

И воробей был чьей-то маской…

Но человек – не царь жестокий

Послал другого человека

Очистить площадь новой стройке —

И в бой пошли стихии века.

Врубались топоры и пилы,

Звенела сталь и речь звенела.

Девчонка в ощущеньи силы

О белой яблоне запела…

Деревья падали, калеча

Свои раскидистые ветви.

Вставали пни – по мёртвым свечи

Пред алтарём последней битвы.

Я – поднимал людей на бой

За Русь, за землю предков наших!

Вставал народ стальной стеной

И был врагу тогда я – страшен.

Я – Колокол! Набатный зов

Во мне живёт седой поэмой.

Я – Колокол! Я – меди кровь!

Я – старый наш Московский Кремль!

Белые мухи кружатся,

Небо размазано в грязь.

Серым сугробам снятся

Ласка метели сейчас.

Будто сугробы видят

Крепкий февральский мороз

И в забытьи уходят

В мир белоснежных грёз.

Снятся им белые вьюги,

Слышатся скрип шагов,

Памятный смех подруги —

В смерть леденящий кровь.

Слышится голос ветра,

Сказок несущий бред —

Сцены земного театра

И неземной сюжет.

Видят они Твой образ

Твой королевский взгляд,

Будто позёмка-кобра

Выпустила свой яд.

И от такой картины

Стало им так тепло,

Что ручеёчком синим

Прошлое уплыло».

А над сугробами смехом

Солнца рассыпался диск

И на землю огрехом

Выполз кленовый лист.

Был он такой же жёлтый,

Как его старший брат.

Этим весенним офортом

Был я ужасно рад.

Жизнь вне закона – варварское счастье,

Здесь видится сияние богов.

Но тем ужасней отблески ненастья,

Чем страстней и свободнее любовь.

Любви свободной чужды все границы —

Что свято для тебя – то и закон.

При ярком свете грозовой зарницы

Творит статьи и положенья он.

В её огне порою преступленье

Оправдано слиянием двоих —

Где счастье бьётся словно в иступленьи,

Вводя влюблённых в таинства свои.

Рассудку трудно это всё измерить —

Стихию не запрячь в строку, певец.

Здесь можно лишь в одно безмерно верить —

В созвучье душ и пламенность сердец.

Коль нет созвучья – твой огонь бесплоден,

Бездарен, пуст, как тот пустой цветок,

Что посреди краснеющих соплодий

Взывает к снисхождению Восток.

Реальность и фантазия,

Как Сцилла и Харибда*, —

А между ними жизнь,

Любовь,

Обида,

А между ним Ты —

Разбуженной мечты

Случайная оказия —

Реальность и фантазия.

А между ними Я —

Семья,

Перрон,

Вагон,

Вагонное окно —

Оно

Оставило Тебя

Одну,

Как эту бледную Луну

Средь отъезжающей ночи,

Среди пустых созвездий —

Вестий

Таинственного мира,

Дарующего жизнь,

Любовь,

Обиду,

Сциллу и Харибду —

Реальность и фантазию,

Случайную оказию…

Люцифер, ты был ангелом всё же.

Твоё имя – носитель огня.

На кого же ты стал похожий —

Оглянись на меня!

Ты был первым, когда разгорался

Вечно юной Материи бой.

Ты над Миром, крылатый, метался, —

Что же стало с Тобой?

Это Ты черновою работой

Был загружен, вздымая сад.

Почему и за что так больно

Ты был ввергнут в Ад?

Мир, по-прежнему голос Твой помнит —

Он рождался твой рукой.

Люцифер, юность прежнюю вспомни

Огнедышащею горой.

Пред людьми Ты не стал на колени,

Зная цену своим делам.

И сражаясь с людскою ленью

Вновь творил их сам.

Ты ввергал их в пучины Ада,

Обжигая болью сердца.

Знаю, ангел бескрылый, надо

Бить до конца.

Бить без жалости, слушая стоны

В очищающих буднях дней.

Ты срывал у царей короны.

Ты – Прометей!

Люцифер, ты был ангелом всё же.

Твоё имя – носитель огня.

На кого же ты стал похожий —

Оглянись на меня!

Не растерять бы огненную страстность

Под гнётом ежедневной суеты,

Прожив свой век отмеренный – напрасно,

Лишь разрушая за собой мосты.

Не растерять бы преданность и верность

На всех ухабах каверзных дорог,

Чтоб свет Твоих очей Вселенной вечность

В коротких днях увидеть мне помог.

Не растерять бы мне Любовь земную

Под градом осуждения толпы,

Чтоб след от ощущенья поцелуя

Не осмеяли пошлые рабы.

Не растерять бы мне мою покорность

Перед Богиней, превращаясь в пыль —

Так часто от тщеславья злого гордость

Превозносилась к пляске Вечных Сил…

Можно ли влюбить в себя Солнце? —

Чтоб оно сгорало для меня,

Чтоб светило для меня в оконце,

Паутинкой в уголке звеня.

Можно ли влюбить в себя Небо? —

Чтобы синь открылась для меня,

Чтобы я растущим полем хлеба

Колос свой расправил, зеленя.

Можно ли влюбить в себя Землю? —

Чтоб от первой раны ножевой

Я не умер, чтоб меня – Антея

Исцелила вновь свой душой.

Можно ли влюбить в себя Бога? —

Чтобы Мир струной вошёл в меня,

Чтобы слиться с бесконечным слогом,

Вечность юности вселенской обретя.

Можно ли влюбить в себя Счастье? —

Твой открытый кареглазый взор,

Чтобы под ударами ненастья

Не дождаться видеть Твой укор.