Читать книгу Пустышка - Александр Рей - Страница 4

14.18

– Даниил, здравствуйте.

– Здравствуйте, Надежда Сергеевна.

– Зовите меня просто Надей… если никого из персонала поблизости нет.

– Хорошо, Надя.

– Я присяду? А что вы читаете? Можно глянуть? Людмила Улицкая, «Казус Кукоцкого»… хм-м…

– Ваши эмоции выражают удивление. Вам, видимо, непонятен мой выбор литературы?

– Честно говоря, да. Мне почему-то казалось, что вы, Даниил, должны читать что-то очень сложное и специфическое… но никак не Улицкую.

– Сложное и специфическое?

– Ну… что-то вроде трудов Юнга или трактаты по философии на древнегреческом…

– Я не знаю древнегреческого.

– Это я так, к слову. Хотела сказать, что вы, Даниил, показались слишком… э-э… за пределами нормального человека… понимаете?

– Именно поэтому я и нахожусь в НИИ психиатрии.

– Нет-нет, что вы… я не имела в виду, что вы сумасшедший… я просто… хотела… Блин! Опять не то говорю…

– Вы слишком контролируете свою речь. Желая высказаться как можно точнее, вы делаете только хуже. Перестаньте подбирать слова и не бойтесь сказать «не то». Увидите, сразу станет проще.

– Вы правы, Даниил. Вечно я боюсь, что меня не так поймут. Хочу как лучше, а получается как всегда… Не то, что у вас.

– А что у меня?

– Как «что»?! Даже Лев Серафимович подметил. После вчерашнего сеанса, сразу как вы ушли, он просто рвал и метал от гнева… Хотя вы о нём плохо не думайте! Он всегда улыбается, всегда тактичный… Я его вчера впервые таким… таким расстроенным видела.

– За его «улыбкой и тактичностью» прячется страх.

– Вот! Вот именно на такую вашу манеру речи он вчера и злился. Спрашивал меня: «Надюш, слыхала, как этот пацан говорит, а?! Спокойно так, уравновешенно, без каких-либо чувств – будто отвечает на мои вопросы лишь потому, что природа дала ему речевой аппарат. При этом не унижаясь и не высокомерно… Каков наглец! Так говорит, словно является носителем абсолютной истины, которую даже не собирается доказывать. Наглец, каков наглец!»…

– Но вас же, Надя, не злит то, как я говорю?

– Нет-нет, наоборот, восхищает.

– Его задело что-то другое, а моя манера речи лишь повод.

– И что же, по-вашему, Даниил, так задело Льва Серафимовича?

– Нетрудно догадаться, что могло задеть врача, желающего подтвердить или опровергнуть мою болезнь– диагностический тупик… А значит, и шаткое состояние мифа о своём профессиональном всемогуществе, за который люди часто держатся. Думаю, на вчерашнем сеансе произошло почти то же, что и с доктором Головиным.

– А точнее?

– Лев Серафимович наверняка привык к самым разнообразным бредням больного разума – пришельцы, покойники, великие или даже животные. Чтобы сбежать от проблем реального мира, человек погружается глубоко внутрь себя, где может оказаться тем, кем захочет. Но… чтобы там больной не говорил в состоянии бодрствования, под гипнозом сущность трагедии раскрывается. В состоянии транса мозг сам возвращается к «непереваренным» ситуациям, заставившим человека сбежать в сумасшествие – регулярные избиения, холодность матери или жестокость отца. Причём под гипнозом все люди нормальны – от бредовых идей не остаётся и следа… Судя по всему, Лев Серафимович искал в моей истории трагедии, но не нашёл их… а значит, и причин для того, чтобы я сошёл с ума. А если к этому прибавить, что я, скорее всего, мог повторить под гипнозом ту же историю, что рассказываю, находясь «в трезвом сознании и здравом уме»…

– Так вы и сейчас всё можете повторить?

– О том, что было до рождения? Да, конечно… Я всё прекрасно помню.

– Так вы, Даниил, именно из-за этой истории сюда и попали?

– На обследовании в военкомате я сказал, что не имею возможности служить в армии. Когда меня спросили, почему, я объяснил, что это неугодно Вселенной. Меня попросили подождать, а сами позвали психиатра, который меня к тому времени уже осмотрел и дал добро. Когда пришёл врач, а с ним ещё несколько военных, женщина в форме попросила продолжать. Я им стал объяснять, почему не считаю нужным отдавать свой «долг» Родине. Когда я закончил говорить, психиатр сказал, что нужно меня направить на дополнительное обследование сюда, а один из военных начал спорить, желая доказать, что я всего лишь очередной «халявщик». Они долго ругались, после чего всё же решили отправить меня «провериться», на что тот военный окончательно вспылил, пообещав лично следить за моим «диагнозом».

– А с диагнозом, как оказалось, не всё так просто…

– Судя по Льву Серафимовичу, совсем непросто. К сожалению, после вчерашнего сеанса он не сможет быть ко мне объективным.

– Почему вы так думаете?

– Потому что он вряд ли позволит зыбкой почве под ногами пошатнуться, допустив правдивость моего рассказа.

– Рассказа?

– Я имею ввиду записанный на диктофон сеанс, который проводил со мной доктор Головин. Там все мои воспоминания, которые они, конечно же, считают бредом. Лев Серафимович навряд ли признает, что слова на плёнке на самом деле могут быть реальными воспоминаниями… В его практике наверняка не было случаев, когда пациент повторял свою чушь как в сознании, так и под гипнозом. Если допустить реальность моих «фантазий», ему легче уличить меня в мошенничестве или «открыть» новый вид душевной болезни.

– Но как же?! Ведь энцефалограф показывал состояние транса, а его обмануть невозможно!

– А это уже не имеет значение. Так уж устроен человек, что когда перед ним появляется опасность выпасть за переделы зоны своего комфорта, он сделает что угодно, лишь бы не разрушить свой мирок. Так что теперь для доктора Исакова жизненно необходимо понять, каким образом мне удалось обмануть компьютер, и как можно скорее поставить мне диагноз, чтобы можно было и дальше продолжать «жить-не тужить».

– Да уж… Лев Серафимович не тот, кто верит на слово… в отличие от меня.

– Вы мне поверили, Надя?

– Как сказать… если учитывать, что мы находимся сейчас в институте психиатрии… Да и к тому же я почти ничего не поняла из сказанного вами на сеансе… Но по крайней мере я верю в показания компьютера и верю, что существуют вещи, выходящие за рамки человеческого понимания. Господь наш, например. И к тому же…

– Надежда Сергеевна, где вы пропадаете?! Вас куратор давно ищет!

– Уже иду! Даниил, потом договорим, хорошо? Я побежала…

16.58

– Медсестра сказала, что вы меня ждёте.

– Вы, Даниил, заходите, присаживайтесь… У нас с вами есть часик, после чего я вас отпущу обратно в палату, а сам пойду домой. Вы не против со мной пообщаться?

– Нет, не против, доктор.

– Вот и славненько… кхм… Смотрю я вот на… тебя, Даниил, и мне аж глазам больно… Знаешь, такое бывает, когда зимой на улицу выйдешь, а от снежной белизны глаза раскрыть невозможно. Ты такой белый-белый… кожа, волосы, брови, и вдобавок ко всему больничная пижама… И ни тебе ни шрамика, ни родинки… Уму непостижимо, как ты умудряешься к себе внимание не привлекать.

– Я просто пу…

– Да знаю я, знаю! Ты – пустой, поэтому твоя судьба не пересекается с другими судьбами… бла-бла-бла… Я, вообще-то, присутствовал на вчерашнем сеансе… с позволения сказать, гипноза. А если быть ещё точнее, то даже проводил его. И откровенно говоря, хочу признаться, что просто восхищаюсь такой великолепной фикцией… Но даже если ты и в самом деле находился в гипнотическом трансе, то это ещё лучше – для НИИ психиатрии новое открытие на вес золота, знаешь ли… Ты только представь, бредовые идеи прослеживаются даже под гипнозом. Ну разве не прелесть?! Это же сколько докторских? Сколько кандидатских на тебе написать можно?! Но мы сейчас не об этом… Ты мне всё же про шапку-невидимку лучше поведай.

– Про шапку-невидимку?

– Да, Данил… Расскажи, где ты её прячешь? А как выглядит – больше на ушанку похожа или на беретик, или каску?

– Лев Серафимович, я вас не понимаю.

– Ладно тебе притворяться, Милеев. Я просто уверен, что у тебя есть такая шапка… А иначе как объяснить, что тебя словно никто и не замечает? Ну посуди сам. Однажды у нас в отделении экстренной психиатрии лежала женщина с тяжелейшим психозом, у которой было три соска вместо двух. Так на неё со всего НИИ сбежались! Или мужик в полтонны лечился – тоже возле палаты пришлось санитаров выставлять, чтоб любопытных отгоняли. А тут настоящий альбинос, такое событие! Идёшь по коридору, а тебе даже вслед не смотрят… Вот я и решил, что у тебя шапка-невидимка есть. Любят у нас в России уродства… Но ты другое дело – тебя словно бы и нет вовсе…

– Вы, видимо, так злитесь, Лев Серафимович, так как моё объяснение вас не устраивает, а своего, логичного и понятного разуму, подобрать не може…

– Дай договорю! Итак… это ещё не все странности с тобой. Я вчера вечером хорошенько по Интернету полазил и вот что обнаружил. Оказывается, людей, болеющих альбинизмом, не так уж и мало, как я думал. Нет, конечно это не каждый третий, а всего лишь каждый двадцатитысячный, но всё же есть целые сайты, объединения и общества альбиносов-беляков… Вчера я просмотрел сотни, если не тысячи фотографий «мраморных людей» (как вас иногда называют) и всё равно ты, несомненно, отличаешься от остальных… урод среди уродов…

– И чем же я отличаюсь?

– Чёрт! Ты даже спрашиваешь так, будто уже знаешь ответ и задаёшь вопрос лишь из вежливости! Терпеть не могу, когда так делают! Видишь… к только что сказанному прибавился ещё один талант – ты способен вывести меня из себя, что почти никому не удавалось… особенно пациенту с подозрением на шизофрению.

– Так чем же я отличаюсь от других альбиносов? Вы так и не сказали…

– Понимаешь ли, другие хоть и белые, как снег, но они более менее на людей похожи – такие разные, эмоциональные… А у тебя лицо… идеально правильное – миллиметрик к миллиметрику, ни единого изъяна. Ты больше на бездушную куклу, сделанную на заводе, походишь, чем на живого человека. Словно только что с конвейера да ко мне в кабинет… Безликий ты, вот…

– Я так понимаю, что вы, Лев Серафимович, своей грубостью и сравнениями хотите вызвать у меня какую-нибудь эмоциональную реакцию, чтобы я нарушил присущее мне спокойствие, которое вы наверняка считаете защитным механизмом психики…

– Эмоциональное отупение! Ты опять чертовски прав и оч-ч-чень рассудителен, но вновь ни грамма эмоций. Я действительно думаю, что у тебя эмоциональное отупение, зачастую сопутствующее многим душевным недугам. Ты совершенно не позволяешь себе чувствовать и быть «живым» человеком, а не логичной машиной. Но, увы, ты слишком предусмотрителен и начитан до гениальности… поэтому у меня не получилось добраться до твоих чувств…

– И не получится.

– Почему же?

– Потому что вы, доктор, меряете меня стандартными, то есть привычными для вас мерками. Скажите, вы попытаетесь лечить змею так же, как и человека, только лишь потому, что она дышит и умеет двигаться? И вообще, «вылечить» её, то есть сделать человеком?

– Конечно же нет – так как это невозможно! Но при чём тут…

– Так почему же вы со мной пытаетесь сделать «невозможное»? Вы хотите вылечить меня от того, чем я и являюсь… Хотите, чтоб я, вместо того чтобы ползать, начал ходить, когда у меня даже ног нет… То, что вы, доктор, называете «эмоциональным отупением» и считаете «защитным механизмом моей психики», всего лишь отсутствие внутри меня того, чему можно причинить боль… Ведь эмоции и появляются тогда, когда человеку грозит мнимая опасность…

– Данил, я тебе об этом и говорю! Ты стараешься таким образом защитить себя от мира, делая вид, что в тебе нечему страдать! Но страх есть внутри каждого человека – и это нормально! Только вот кто-то учится с ним справляться, а кто-то нет…

– Вот видите, доктор, вы опять пытаетесь убедить змею, что она должна научиться ходить… Когда вы спросили меня о моей способности быть «невидимым для других» и о моей странной внешности, сами того не подозревая, вы очень близко подошли к разгадке моей «болезни». Но так как вы пока что, по каким-то своим причинам, не хотите раскрыться и допустить хотя бы малюсенькую возможность того, что мои бредни на самом деле могут оказаться правдой, то вряд ли найдёте разгадку…

– И в чём же разгадка, Данил?

– Я уже говорил… Внешность и направленность судьбы каждого человека формируются, когда в душу закладывается Его Слово, Его Идея… а так как я остался без них, то и внешность моя та…

– Так! Стоп! Данил, так дело не пойдет. Думал, у нас нормальный разговор получится, а ты опять начал… Данил, послушай… если и дальше так будет продолжаться, то ты никогда не выберешься отсюда. Допустим, я уже верю, что ты не от армии косишь, а действительно у тебя в голове настоящий кавардак – ты не смог бы так симулировать. Поэтому буду говорить с тобой немного по-другому… За многолетний опыт работы я понял одно: врач никаким образом не способствует выздоровлению больного… Только сам человек решает, быть сумасшедшим или нормальным, а я лишь могу подтолкнуть к этому пониманию. Именно ты должен сделать этот выбор. Знаешь, чем отличается выздоравливающий пациент от того, кто останется здесь навсегда (а таких здесь большинство)? Просто нормальные люди постоянно, на протяжении всей жизни, из раза в раз, выбирают перебарывать свои страхи и действовать. В отличие от психов, которые раболепствуют, пресмыкаются перед страхом испытать боль, а значит, остаются на месте. Твой мозг создал миф, чтобы спастись в стенах фантазий от жестокого на его взгляд мира, навоображал чёрт знает что, лишь бы не испытывать боль. Твоя задача впустить в свою жизнь другой выбор – рискнув преодолеть страх поражения, испытать боль, чтобы увидеть результаты другого выбора, то есть новые возможности, которые обязательно откроются благодаря этому. Допусти мысль, что твои истории – это порождение твоего страха… и тогда ты удивишься тому, как мир преобразится!

– Извините, доктор, но не вам говорить мне об этом.

– Почему?

– Потому что вы сами не «впускаете в свою жизнь другой выбор – рискнув преодолеть страх допустить мысль, что мои истории не поражение моего страха и не бред сумасшедшего», а истина. Вы боитесь предположить, что Мир совсем другой, нежели вы себе представляете. Боитесь увидеть другое мироустройство, разрушить старую, но привычную реальность и впустить новую… Когда вы это сделаете, тогда и я сделаю, как вы просите… договорились? «И тогда вы увидите, как ваш Мир преобразится»… Час прошел, и вам пора домой, а мне в палату. До свидания, Лев Серафимович…

– И тебе, Данил.

Хлоп…

– Сучёныш…