Читать книгу Подкидыш - Александр Рогинский - Страница 1

– Вы не смогли бы минутку присмотреть за моим малышом. Мне надо срочно отлучиться.

Игнат, с интересом наблюдавший за фотосессией трех прыгающих козочек в коротких юбочках, обернулся. Перед ним стояла фигурка балерины с невинными восторженными глазами.

– Я буквально мигом.

Игнат хотел сказать, что у него встреча, и он должен уже быть в назначенном месте, но не успел. Фигурка исчезла.

– Черт, – только и сказал Игнат. – И надо же.

Он даже не заглянул в коляску, а тут же нервно зашагал вокруг нее. У него действительно была встреча с профессором Дмитриевым, которую тот назначил на площади у Мариинского дворца – недалеко от министерства здравоохранения, где работал.

«Чего в кабинете пыль глотать, когда на дворе такая осень, давайте в парке и поговорим».

И вот на тебе такое – стоит Игнат с детской коляской, словно это его ребенок, которого он выгуливает. Ничего глупее не придумаешь.

А вдруг сейчас встретит Галку Ваданову, свою заведующую, с которой недавно вышел спор, чуть не перешедший в скандал, когда она вписала ему в план несколько материалов о половом воспитании?

– Теперь понятно, – скажет со свойственной ей язвительностью, – почему ты так упирался – своих детей скрываешь.

Так и скажет «дети», а не «дитя». Особой язвительности эта донецкая пролетарка всегда добивалась преувеличением.

Игнат начал озираться…

И тут раздался истошный крик, от которого взлетело воронье с деревьев и обернулись, как по команде, обездвиженные позой лотоса под тихую релаксическую музыку почитатели фалуньгун.

Орал младенец в коляске – явно мальчишка. В его крике чувствовалась мужская решимость довести дело до конца.

Игнат судорожно схватился за коляску, начал ее трясти. Ор стал еще сильней.

С любопытством глянул в коляску. На Игната смотрели большие осуждающие глаза взрослого мужика…

Вспомнилось – человек рождается и умирает с одинаковыми по размеру глазами. Точно такие же они будут у этого оратора (орать – оратор) и в 90 лет.

Явление лица Игната тут же усилило звучание – ор стал звуком бормашины, входящей сверлом в корень больного зуба.

Интересно, спокойно подумал Игнат, чего же он хочет? Писать – так в памперсах, колыбельную – так сам себе и поет. Кушать он хочет – вот что.

И глаза Игната начали шарить, в какую часть коляски всунута бутылочка со смесью. Он точно знал, что в таком возрасте «ребенки» едят смесь, ею и испражняются. Поиск не удалось закончить. За спиной вдруг раздалось басовитое «Улю-лю!».

И ор мгновенно прекратился. В наступившей тишине явно читался вопрос мужика в коляске – а это еще что такое? Наверное, точно такая же тишина наступила сразу после Большого взрыва, родившего Вселенную.

Рядом стоял молодой старый человек с аккуратно уложенными седыми волосами в дорогих очках и с легкомысленной молодежной сумкой на плече.

– Можно мне, – отодвинул некорректно плечом от коляски Игната мужчина.

Игнат невольно посторонился.

– Мы хотим кушать и общаться. Возьмите его на руки, молодой папаша. Мне еще к министру идти, а он меня обязательно обделает – по закону подлости.

– К министру, – задумчиво произнес Игнат. – А вы случайно не профессор Вячеслав Романович Дмитриев?

– Случайно ничего, молодой папаша, не бывает. Значит, вы тот самый журналист, который желает узнать все о половых отношениях?

Что же узнавать, если вы сами отец и, надеюсь, произвели это орущее существо традиционным способом. Должен сказать, ребеночек ваш здоровехонек, голос у него шаляпинский.

– А что – в таком возрасте можно узнать по голосу, что он станет певцом?

– Узнать ничего, дорогой мой, нельзя. Можно предположить. Вот я могу предположить, судя по вашему поведению, что вы к этому младенцу имеете весьма удаленное отношение.

– Интересно, как вы смогли это определить?

– Ничего проще – вы впервые слышали такой звук, а настоящий родитель уже должен привыкнуть к повышенному звучанию этого четырехногого инструмента. Мало того, знать способы, как его убавить.

Воспитание, чтобы вы знали – это самозащита. Ради того, чтобы вам было удобно, вы все сделаете, тем самым улучшая или ухудшая мир.

На этом наша жизнь стоит. Похоже, – улыбнулся профессор, – наше интервью уже в самом разгаре, если не в конце.

– Только я диктофон не включил.

– А зачем он вам – тренируйте память, а главное – понимайте, о чем вам втолковывают. Я своим студентам категорически запрещаю приносить все эти диктофоны, айфоны и прочие смартфоны.

В столь производительном возрасте вполне можно обойтись без протезов, которыми обычно пользуются инвалиды. Зачем же в молодости, когда у вас есть еще что тренировать, уподобляться тем, кто в силу разных обстоятельств без посторонней помощи не может обойтись?

– Вы правы, Вячеслав Романович. Это ребенок не мой, а подкидыш. Девушка тут мне поручила на минутку присмотреть и скрылась в неизвестном направлении.

– Почему же в неизвестном – вон она идет.

Игнат посмотрел, куда указывал профессор. К ним стремительно, переходя с шага на бег, приближалась балетная фигурка мамаши.

– Ну, слава Богу, – с облегчением вздохнул Игнат. – А я уж грешным делом подумал…

– А ведь это моя студентка Сонечка Измайлова. Вот она вам точно много расскажет по интересующему вас вопросу. А я, к сожалению, должен возвращаться – министр ждет.

И профессор исчез также быстро, как и накануне девушка с фигуркой балерины под названием Сонечка Измайлова.

* * *

Соня остановилась возле коляски, заглянула в нее, зыркнула в направлении исчезнувшего профессора. Тонкая тень улыбки тронула ее слегка побледневшее лицо.

– Он вам ничего не сказал?

– Он сказал, что вас зовут Соня и вы студентка мединститута, в котором, как я понял, он преподает.

– Была студенткой, он же меня и выпер оттуда. И все только потому, что я отказала ему в постели. Понимаете, все подставляли свой передок, а я отказалась. Теперь бы я, конечно, повела себя по-иному. Ну да ладно. Большое вам спасибо! Ванечка вел себя пристойно?

– Еще и как. После вашего исчезновения тут же объявил всему парку, что он здесь главный.

– Так оно и есть. У него две страсти – поесть любит и поговорить.

– Профессор с ним и поговорил.

– И что?

– Как видите – молчит.

– Это потому, что я пришла. Мы с ним разговариваем молча. Дело в том, что я его сильно люблю. И он это знает.

* * *

Соня заглянула в коляску и сделала губы трубочкой. Из коляски послышалось сопение.

У Игната было четкое ощущение, что в этом детском виде транспорта лежит здоровенный мужик, а сам Игнат маленький-премаленький, как на фотографии, найденной недавно после генеральной уборки в Большой Советской энциклопедии. На фотке Игнат был запечатлен сидящим на плетеном стуле в шапочке с бульбашкой – с блестящими подслеповатыми радостными глазами и маленькими пухлыми ручонками, которые очень были похожи на руки Игната в настоящем возрасте.

Эти ручонки хоть как-то связывали совершенно разных двух человек, один из которых стоял сейчас подле незнакомой девушки с фигуркой балерины.

И второе, что его начинало тревожить – как сопящему младенцу со взрослыми глазами удалось проникнуть через наверняка очень маленькую материнскую щель в этот безобразно разнообразный мир, в котором сейчас все трое и находились.

Этот вопрос, впрочем, был для Игната традиционным с тех пор, как он узнал, как появляется на свет человек.

Он часто, глядя на девушку, представлял процесс рождения человека из нее. И был уверен, что анестезатором в данном случае выступало любопытство. Иначе боль было бы невозможно вытерпеть.

Из чего тут же рождалось изречение собственного изготовления – «любопытство спасло человечество».

– Спасибо вам большое, вы мне здорово услужили, – повторила Соня.

– Но вы опоздали, в результате чего сорвалось мое интервью.

– Зато я заработала 300 долларов, теперь полмесяца могу работать, не напрягаясь.

– Заработали? И как это вам удалось за такое короткое время?

Соня оценивающе осмотрела Игната.

Вдруг он увидел зрелую женщину, чуть ли не его матери возраста.

– Я могу компенсировать свое опоздание и вашу несостоявшуюся встречу.

– Интересно, каким образом?

– Такими же, как я заработала только что себе на жизнь 300 долларов.

Что-то дрогнуло в организме Игната.

– Поделитесь опытом, может, и мне стоит поменять свою профессию, чтобы за такой короткий срок зарабатывать такие деньги. У нас зарплаты и гонорары известно какие.

– Понимаете, мой клиент выбрал своеобразный вариант встречи со мной – по дороге в свое высокодолжностное кресло. Дома у него жена и дети, а на работе сплошные генералы и подчиненные. Вот он и занимается любовью по дороге между этими двумя пунктами.

– А вы здесь причем?

– А я здесь при нем.

Игнат почувствовал, как похолодело сердце, словно он выпрыгнул из самолета на большой высоте без парашюта.

– Вы правильно догадались. Поэтому я и вам предлагаю в знак благодарности.

– Стоп, – сказал решительно Игнат, – что-то я не догоняю. Вы…

– Вы давно все поняли, а сейчас просто тянете время, чтобы сформулировать для себя угаданное. Это и со мной такое бывает.

Да, я так зарабатываю, это моя работа, – приходится, вот из-за него, – кивнула она в сторону коляски. Если вы согласны на мою благодарность, сделаем это как можно быстрее, у нас скоро обед, а малыш не любит, когда нарушается режим.

Игнат хотел что-то сказать, но язык не желал повиноваться.

Соня оглянулась, словно искала место для их совместного дела.

А Игнат смотрел и смотрел на девушку с фигуркой балерины. Перевернувшись, мир возвращался на свое место с новыми очертаниями предметов, новыми запахами и новым пониманием…

Додумать не дала ворвавшаяся на полном скаку другая мысль – вот с кем надо делать материал. Эта профессионалка может рассказать о половом воспитании такое…И она не просто так тут появилась. Это знак.

В знаки Игнат сильно верил.

Оказывается, он все время думал над темой, которую ему навязала «завша» Галка.

– Я его назвала в честь настоящего папы – Дональдом. Дональд приехал повышать уровень нашенской медицины и тут влюбился в Дашу – повариху ресторана. Очень романтическая история.

В ресторане Дональд со своими киргизскими друзьями хорошо выпили и закусили. Им так понравилось, что они потребовали повара, чтобы высказать ему свое восхищение. Пришла скромная девушка Даша, совсем недавно поступившая на работу к односельчанину.

Она готовила по рецептам своей бабушки. А такой кухни ни один американец не мог знать.

Короче, через некоторое время они поженились, была куплена шикарная квартира, в которой я сейчас и живу, куда вас и приглашаю. А меня Дональд выбрал на факультете, ему нужна была чистоплотная и честная девушка, умеющая ухаживать за грудными детьми.

Вот я и попалась. А потом он начал жить со мной, а потом они уехали, так как он в меня влюбился. Дональд оставил несколько тысяч долларов и обещал скоро вернуться. Но я уже тогда подозревала, что не вернется. Так что по всем статьям вот он – снова кивнула в сторону коляски Соня – настоящий подкидыш. Раньше я об этом только в книжках читала, а теперь…

Скажите, – прервала себя Соня, – вы ведь журналист и пришли на встречу к профессору Дмитриеву, правильно я догадалась?

– Правильно. К профессору, который, увидя вас, очень ловко сбежал. И теперь я в легком шоке – передоговариваться ли мне о новой встрече, или…

– Или начать работать со мной, как с представительницей интересующей вас, как журналиста, темы?

– Слушайте, Соня, да вы просто читаете мои мысли.

– Так я согласна.

– На что?

– На чтение мыслей. Я сразу, увидев вас, решила вам все рассказать. У меня ни подруг, ни добрых знакомых. Только вот он – Дональд-младший.

То ли показалось Игнату, то ли на самом деле – из коляски раздалось усиленное сопение при имени Дональд. При названии его Ванечкой он так не сопел. Специально, что ли?

– Мне не с кем поговорить. Потому я вам и доверила моего ребенка.

– Вашего?

– Теперь моего. Ну подумайте, ведь с Дональдом-старшим я имела дело, просто другая женщина родила это чадо, но ведь отца я хорошо знала, он мне и оставил его, как собственное наследство. Не удивлюсь, если как-нибудь явится и предложит стать его законной супругой. Жизнь она ведь такая…Но ехать в Киргизию я не хочу.

– А причем здесь Киргизия?

– Так он же там работает.

– А вы бы согласились при условии полного инкогнито на большое интервью, которое пойдет в нескольких номерах, где вы расскажете нашим молодым читателям о секретах вашей профессии и чего надо иметь и уметь всем женщинам? Что, к примеру, требуют мужчины, ну и всякое такое?

– А почему и нет. И тебя, Игнат, я рада буду видеть.

– А откуда вы знаете мое имя, я ведь не представлялся?

– А я умею читать по губам. Когда я подходила к вам с профессором, вы как раз называли себя. А зрение у меня, как у хищницы, отменное.

* * *

Конечно, он не пошел в гости к Соне, хотя она и искренне хотела его отблагодарить. Игнат подивился себе – как спокойно стал воспринимать слова девушки, которые, если бы кто услышал, вызвали бы определенно бурные ассоциации.

Нормальный человек сразу бы назвал Соню развращенной и аморальной. А некоторые бы к этому прибавили, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Таких женщин просто не бывает, так откровенно они не могут говорить. И если бы их Игнат спросил, почему же, ответили – даже у самого падшего человека есть стыд.

Он бывает глубоко спрятан, но все же есть. Даже самая отъявленная проститутка не будет раскрывать свою душу.

При этом могут сослаться на свой опыт, в конце концов, привести в пример Достоевского с его Сонечкой Мармеладовой.

В этом месте раздумий Игнат сделал засечку – каким-то образом совпадение имен надо будет обыграть в своих подачах о половом воспитании.

Благодаря явлению Сони вместо профессора Дмитриева, изменился кардинально и план раскрытия темы (как сказал бы главный редактор).

В первой подаче пусть говорит проститутка. Во второй – слово можно дать обычной десятикласснице, чтобы она рассказала, что думают по этому поводу в школе. В третьей – пусть выскажутся родители школьников, где прежде всего и начинается активная половая жизнь молодого человека (нельзя забывать, совсем недавно в их стране девушка в 16 лет выходила замуж, а в двадцать уже считалась «засидевшейся» – если почитать русских классиков)…

И только потом на сцену можно выпустить ученых, медиков, психологов, психиатров…