Читать книгу Рассказы из правого ботинка (сборник) - Александр Рудазов - Страница 5

Береза сломалась в шесть часов одиннадцать минут.

Человек, сделавший это, хрустнул шеей и повел плечами. Под кожей волнами заходили мускулы. Некоторое время человек стоял неподвижно, словно прислушиваясь к чему-то, а потом медленно зашагал к воде.

Погрузившись до пояса, он остановился и сделал глубокий вдох. Очень глубокий. На каменном лице ничего не отражалось, только крылья носа чуть заметно вибрировали. Задержав дыхание, человек зашагал дальше, пока не погрузился с головой. Вода сомкнулась над бритой макушкой, и воцарилась тишина.

Человек не выныривал почти десять минут. Но наконец вода расступилась, и он вышел на берег – все такой же спокойный и невозмутимый.

– Как мои результаты, профессор? – спросил он.

Другой человек, сидящий на камне, был полной противоположностью вынырнувшему. Невысокий, полноватый, лысоватый, румяный – удивительно безобидный на вид. Он жизнерадостно улыбнулся своему собеседнику, щелкнул хронометром и сказал:

– Недурно, батенька. Очень недурно. Девять минут сорок две секунды.

– Это ведь хорошо?

– Это удовлетворительный результат. Но недостаточный. Вы способны на гораздо большее, Георгий Павлович.

Ефремов пожевал губами, с сомнением глядя на профессора. Способен на гораздо большее? Не очень верится.

Аристарх Митрофанович Гадюкин – величайший ученый современности. Именно он благополучно завершил крайне рискованный проект «Титан», результатом которого стал майор Ефремов. Три недели назад майор покинул инкубационную капсулу, и с тех пор постоянно находился на тестировании.

Его тестировали, как новую модель самолета – беспощадно гоняли по тренажерам, подвергали немыслимым испытаниям, заставляли проделывать самые фантастические кунштюки. Все, кто видел это, пребывали в полном восторге.

И лишь профессор Гадюкин не выглядел довольным. Казалось, он ждал чего-то большего. Вышедший из капсулы суперсолдат полностью соответствует заложенным параметрам – без труда поднимает двести килограмм одной рукой, без разбега прыгает на три метра в высоту и на двадцать пять – в длину, задерживает дыхание на десять минут, бегает со скоростью мотоцикла, практически не устает, обладает сверхбыстрыми рефлексами и даже способностью к регенерации.

Сверхчеловек.

Но Гадюкин этим не удовлетворился. И вчера он решил провести первые испытания в полевых условиях. Они с Ефремовым покинули территорию НИИ «Пандора» и пешим ходом отправились сюда – на берег небольшой речки. Рядышком раскинулась березовая роща, а на другом берегу – пшеничное поле.

Гадюкин поворошил угли в костре, выискивая самые горячие. Облюбовал одну головешку – раскаленную докрасна, пышущую жаром – и попросил Ефремова:

– Подайте-ка мне вон ту штучку, батенька.

Ефремов потянулся за палкой. Но Гадюкин помотал головой и сказал:

– Нет-нет, руками. Руками ее возьмите.

После секундной паузы майор неохотно коснулся углей. Брать голой рукой раскаленную головешку… что профессор хочет доказать? Несмотря на все технические улучшения, Ефремов все-таки не робот и не индийский факир.

– Вот, – наконец поднял он головешку. – Зачем она вам, профессор?

– Мне – низачем. Лучше расскажите о своих ощущениях, батенька. Чувствуете что-нибудь?

– Горячо, – пожал плечами Ефремов.

– Все?

– Все.

– Не больно?

– Не больно.

– Ладонь как, нормально?

– Нормально.

– Кожа в порядке?

– В полном, – переложил головешку в другую руку Ефремов.

– Ожогов нет?

– Нет. Просто горячо.

– Насколько горячо? Терпимо или невыносимо?

– Выносимо. Как чашка с горячим чаем.

– Ага, ага… И долго вы так сможете эту штучку держать?

– Сколько понадобится. Мне не больно, профессор.

– Конечно, не больно. Вы, батенька, не чувствуете боли. Совсем. И кожа у вас синтетическая, огнеупорная.

– Я знаю, профессор.

– Знаете… А почему же вы тогда колебались, батенька? Почему медлили перед тем, как поднять головешку?

Ефремов немного помолчал, обдумывая ответ. Потом он медленно сказал:

– Наверное, я еще не привык.

– Вот именно, батенька, вот именно, – закивал Гадюкин. – Не привыкли вы еще, Георгий Павлович. Не привыкли. Посмотрите на ту березу – она всего лишь сломалась пополам…

– Сломалась. А это плохо?

– Не плохо. Недостаточно. Если бы вы били в полную силу, она бы не просто сломалась – она бы улетела на другой берег. Но вы ударили слабее, чем можете. А ваше погружение!..

– А что с ним не так?

– Девять с половиной минут. Это далеко от вашего порога, батенька. Вы могли оставаться там еще столько же.

– В техданных сказано, что только десять минут.

– Это норматив, батенька. Норматив. А порог у вас гораздо выше. Но вы почувствовали, что в легких осталось мало воздуха, и вынырнули. Однако ваш организм – идеальная машина. Даже после полного окончания кислорода вы можете успешно действовать еще семь с половиной минут. Почему же вы вынырнули раньше?

Ефремов покаянно опустил голову.

– Вы делаете серьезную ошибку, батенька, – внимательно посмотрел на него Гадюкин. – Вы все еще подсознательно воспринимаете себя как обычного человека. Сами себя загоняете в рамки. Но вы – сверхчеловек! Вы величайший триумф моего гения! Поверьте в свои силы! Выйдите за границы дозволенного! Перепрыгните на другой берег!

– Я плохо понимаю метафоры, профессор… Хотелось бы немного поконкретнее…

– Куда конкретнее-то, батенька? Перепрыгните на другой берег! Вон на тот, где пшеничка растет.

Ефремов недоверчиво моргнул. В буквальном смысле перепрыгнуть на другой берег? Но ширина реки почти семьдесят метров!

Профессор насмехается над ним? Сила, скорость и выносливость проекта «Титан» превышают человеческие в разы, но ему все равно не удастся преодолеть даже половину такой дистанции.

Это просто невозможно!

– Профессор, но это невозможно, – виновато произнес Ефремов. – Простите.

– Невозможно? Но вы же даже не попробовали.

– Хорошо, я попробую.

Майор отошел на добрых полкилометра. Конечно, перепрыгнуть реку не удастся, но надо хотя бы показать наилучший результат из возможных. Усовершенствованный человек глубоко задышал, прижал локти к бокам и сорвался с места, со страшной силой набирая скорость.

Через несколько секунд Ефремов достиг восьмидесяти километров в час. Предел. Еще быстрее невозможно. Невозможно. Едва касаясь земли ногами, он подлетел к самой воде… и взмыл в воздух.

Гигантский прыжок. Поистине гигантский. Почти три секунды Ефремов парил в воздухе, подобно птице.

Но потом упал.

В воду.

Вынырнув, Ефремов внимательно посмотрел на другой берег. Как и ожидалось, до него осталось еще почти сорок метров. Он допрыгнул только до середины. И это просто фантастический результат. Почти вчетверо больше мирового рекорда.

Но Гадюкин встретил вышедшего на берег Ефремова грустным взглядом.

– Я же говорил, профессор, – произнес майор. – Это невозможно.

– Невозможно?! – вскипел Гадюкин. – Не произносите при мне этого слова, батенька! Забудьте слово «невозможно»! Вычеркните его из своего разума! Нет ничего невозможного для настоящего человека!

– В теории – может быть. Но на практике…

Гадюкин покачал головой и уныло вздохнул. Кажется, он остался ужасно разочарован.

– Пойдемте, Георгий Павлович, – поднялся на ноги профессор. – Прогуляемся по лесу.

– Зачем?

– Попробуем обучать вас по методу перипатетиков.

– Кого?..

– Прогуливающихся. Так называли учеников Пифагора – за то, что он предпочитал проводить занятия на ходу, во время прогулки.

– Я не понимаю, профессор. Зачем это все?

– Смирно, майор Ефремов! – повысил голос Гадюкин.

Ефремов вытянулся в струну и застыл. Руки вытянулись по швам, все мускулы на лице окаменели. Только чуть заметно подрагивающие зрачки еще выдавали в нем живое существо.

– Майор Ефремов! Убрать кострище!

– Принято! – гаркнул Ефремов, срываясь с места и принимаясь затаптывать угли.

Не оставив ни единой тлеющей головешки, усовершенствованный человек с бешеной скоростью забросал пепел землей. Выровняв площадку до идеально ровного состояния, он повернулся к профессору и отрапортовал:

– Исполнено!

– Хорошо. А теперь берите рюкзак и следуйте за мной. Заодно и грибочков пособираем – сейчас как раз сезон. Я, знаете ли, завзятый грибник!

Ефремов молча взвалил на плечи рюкзак.

Вообще, формально профессор не имеет права им командовать. Он человек сугубо штатский, а Ефремов – военный. Вот были бы на плечах профессора погоны, Ефремов и не подумал бы обсуждать приказы. Но подчиняться штатскому… непривычно.

– Давайте еще разок, батенька, – предложил Гадюкин, вороша носком ботинка опавшие листья. – Вот вам веточка. Сломайте ее.

Ефремов послушно сломал протянутую веточку двумя пальцами. Гадюкин удовлетворенно кивнул и протянул другую веточку – потолще. Ефремов сломал и ее.

– А теперь, батенька, сломайте-ка целый пук веточек!

Ефремов чуть напрягся… и с хрустом переломил протянутый пук надвое.

– Вот видите. Сломали. Сему мораль – вы, батенька, и один в поле воин. Только вам нужно поверить в себя по-настоящему. Вон дуб. Вырвите его с корнем.

– Но профессор, вам не кажется, что это уже чересчур… Сломать пук веток – это не то же самое…

– Майор Ефремов! Вырвать дуб!

– Принято! – машинально ответил Ефремов, бросаясь к дереву.

Однако вырвать его оказалось не так-то просто. Могучий лесной великан врос в землю намертво. Ствол такой толстый, что и вдвоем не обхватишь. На скулах Ефремова вздулись желваки, на лбу запульсировала вена, мышцы взбугрились так, что страшно взглянуть – но дуб даже не шелохнулся.

– Профессор, без экскаватора я не справлюсь, – виновато отрапортовал майор, наконец оставляя дерево в покое.

Гадюкин снова вздохнул. Испытуемый упорно не желает сотрудничать.

– Батенька, сейчас я скажу вам кое-что важное. Слушайте, пожалуйста, очень внимательно.

– Да, профессор.

– Наш президент – полный идиот!

– Э-э… допустим. А какое это имеет отношение…

– Никакого. Но это очень важно. Идемте.

Через несколько минут Гадюкин и Ефремов вышли на поляну. Профессор радостно потер руки и произнес:

– Смотрите, батенька, да у нас компания!

С противоположной стороны поляны на него уставились пять пар глаз. Три парня и две девушки. Все молодые, студенческого возраста. Одеты весьма необычно для этих мест – в какие-то плащи, мантии, камзолы. Паренек в очках держит гладко обструганную палку, у другого – сувенирный меч, одна из девушек вооружена луком.

– Здравствуйте, молодые люди! – широко улыбнулся Гадюкин.

– Здравствуйте… – нестройно ответили ему.

На неожиданных гостей молодые люди посмотрели не слишком дружелюбно. Парень с мечом спрятал оружие за спину и скорчил такую мину, словно его застигли со спущенными штанами.

– Кто это, профессор? – негромко спросил Ефремов.

– Да это, батенька, ролевики. Они в этих местах постоянно съезды устраивают.

– Ролевики? А что это такое?

– Что-то вроде любительского театра на сказочную тематику. Только без зрителей и на открытом воздухе. Да вы не волнуйтесь, батенька, они нам не помешают. А мы им. Мы ведь вам не помешаем, товарищи? – возвысил голос Гадюкин, обращаясь к молодым людям.

Те вяло замотали головами. К постоянной конкуренции со стороны грибников они уже привыкли. Те тоже не обращали особого внимания на странных ребят в маскарадных костюмах. Лишь бы грибы не трогали.

– Дедуль, а у тебя огоньку не будет? – окликнул один из парней.

– Курить вредно, молодые люди! – строго сказал Гадюкин, грозя пальцем. – Это я вам как профессор биологических наук говорю!

– Да нам не курить, нам костер разжечь…

Гадюкин деловитой походкой прошагал к ролевикам и жалостливо осмотрел собранную ими кучку хвороста. Мелко хихикнув, профессор спросил:

– А что же это вы, молодые люди, ни спичечек в поход не прихватили, ни зажигалочки?

Лидер группы стыдливо опустил глаза. Что поделаешь, в команде у него сплошь новички. Оксанка с Володькой вообще первый раз в жизни на природе без взрослых. Да и у остальных с опытом негусто.

В том числе и у него самого.

– Ладно, молодые люди, найдем мы вам спички, – сжалился Гадюкин. – Сейчас посмотрим, что у меня есть в карманах… а ведь и нету ни черта.

– Что, нету спичек? – разочарованно протянул лидер группы.

– Нету! – расплылся в доброй улыбке профессор.

– И что же нам тогда делать?

– А вы фаербольчик киньте!

– Дед, ну хорош прикалываться… Может, зажигалка есть?

– Зажигалки тоже нету. Огнемет подойдет?

– Дед, ну я же сказал – кончай прикалываться…

– А кто прикалывается? – искренне удивился Гадюкин, доставая из кармана… огнемет.

Очень миниатюрная модель, складной. Профессор сам его сконструировал и собрал – на досуге, из подручных материалов. И теперь он двумя быстрыми движениями раскрыл огнемет, как перочинный нож, надавил на крохотный рычажок и торжествующе воскликнул:

– Фаербоооооол!!!

Из выдвинутого раструба хлынул поток раскаленного газа. Хворост вмиг охватило пламенем. Гадюкин радостно засмеялся, крепко держа самодельное оружие.

Он всегда любил веселую шутку.

Горючей жидкости в этой крохотульке хватило всего на три секунды. Изрыгнув бурный пламенный поток, огнемет захлебнулся и смолк. Гадюкин очистил его носовым платком, спрятал в карман и гордо подбоченился.

– Ёпта… – чуть слышно произнес один из ролевиков.

Остальные молча таращались на пылающий костер.

– Вот так-то, молодые люди, – поучающе заметил Гадюкин. – Из любой ситуации всегда найдется выход. Главное – не падать духом и всегда носить в кармане огнемет. Это вещь нужная, поверьте моему жизненному опыту.

Лидер группы медленно кивнул, не отрывая взгляда от костра. Он решил соглашаться со всем, что скажет этот чудаковатый старик. Просто на всякий случай.

– Ну ладно, молодые люди, не будем вам больше мешать, – вежливо кивнул Гадюкин. – Оставляем вас в покое.

– Спасибо вам, дедушка, – искренне поблагодарил лидер группы. – До свидания.

– До свидания! – нестройно попрощались остальные, с опаской косясь на уходящего Гадюкина.

Ефремов задумчиво почесал переносицу. Привычным, машинальным и совершенно ненужным движением. Переносица нисколько не чесалась.

А Гадюкин с довольным видом собирал грибы. Он отыскал целую россыпь молодых подберезовиков, и теперь аккуратно срезал их ножом. За неимением корзины профессор складывал добычу в полиэтиленовый пакет.

– Смотрите, батенька, какая прелесть! – поделился радостью Гадюкин. – Великолепный образец leccinum scabrum! Замариную – просто чудо что такое будет! Не увлекаетесь?..

– Собиранием грибов? Не особенно.

– А вот и зря! Зря! Это, батенька, занятие очень, знаете ли, медитативное, способствующее… м-м… я не помню, чему именно, но способствующее. Обязательно обратите внимание.

Через некоторое время Гадюкин и Ефремов вышли на шоссе. Мимо просвистел автомобиль. Судя по весьма характерному запаху – один из старинных, бензиновый. Сейчас такие встречаются относительно редко – очень уж подорожала нефть. Все больше водителей пересаживается на спиртовые, биотопливные, электрические авто. В стенах НИИ «Пандора» уже подходит к завершению проект двигателя, способного работать на простой воде, разлагая содержащийся в ней водород.

Гадюкин поднял руку, ловя попутку. Ефремов вопросительно посмотрел на него – сюда они с профессором шли пешком, – но ничего не сказал.

Три первых экипажа пролетели мимо. А четвертый остановился. Небольшая японская «Кайсоку», на жидкоугольном топливе. Сами японцы такими почти не пользуются – эта модель большей частью идет на экспорт – в Россию и ЕЭС. Поэтому и руль слева.

Водитель – лысоватый дядечка лет сорока – вопросительно уставился на Гадюкина. Тот наклонился к окну и деловито спросил:

– За десятку до города – как?..

– Маловато, – покочевряжился водитель. – Еще пятерку накинь.

– Да вы бога побойтесь, батенька! – возмутился профессор. – Что я, по-вашему, эти деньги печатаю?! Да тут и ехать-то минут десять всего! Мы и пешком легко дойдем!

– Ну так и идите пешком, – пожал плечами водитель.

Однако уезжать не торопился – выжидающе смотрел на Гадюкина. Тот ничего не говорил, лишь скучающе рассматривал облака.

– Ладно, залезайте, – вздохнул водитель. – За десятку.

Гадюкин плюхнулся на переднее сиденье и сразу развернул эль-планшетку. Пристегнуться он даже не подумал. Профессор Гадюкин не пристегивался даже в самолете.

– Вы, батенька, местный? – поинтересовался он, двигая по экрану курсор.

– Ага, – коротко ответил водитель.

– А грибочками не увлекаетесь ли? У меня тут их целый пакет!

– Сушить будешь? – проявил некоторый интерес водитель.

– Мариновать.

– Тоже хорошо. А у меня вот жена сушит.

Машина свернула на второстепенную дорогу и сразу пошла медленнее. Пассажиров затрясло по колдобинам. Водитель чертыхнулся сквозь зубы.

– В космос летаем, а нормальных дорог сделать не можем… – вслух пожаловался он.

– Климат, батенька, климат, – посочувствовал Гадюкин. – При наших зимах хоть какую дорогу укладывай – долго не продержится.

– Да ну? – не поверил водитель. – А как же в Канаде справляются тогда? Там зимы тоже ой-ей-ей!..

– А вы были в Канаде?

– Был… лет пять назад. У меня там тесть.

– Тесть в Канаде – это хорошо. Так говорите, у них там дороги хорошие?.. – задумался Гадюкин.

– Очень даже.

– И в самом деле, непорядок… Пора бы нам уже что-то с этим делать, пора…

– Не то слово. Только что делать-то?

– Ну, можно Канаду разбомбить… – рассеянно сказал Гадюкин. – Тогда у них дороги хорошими не будут… кстати, а чего это мы свернули-то, батенька?

– На дорогу надо смотреть. Там знак был – объезд, дорожные работы.

– А-а… Ну пардоньте меня, батенька, не разглядел.

Объезд закончился, и машина вернулась на главную дорогу. Сразу стало видно, что знак поставили не просто так – на обочине, в канаве, куковал старенький «Енисей». Продукция российского автопрома не справилась с развороченной дорогой, и самым плотным образом застряла, пытаясь объехать опасный ухаб.

Водитель «Кайсоку» снизил скорость, а потом совсем остановился. Снисходительно поглядев на незадачливого коллегу, он хмыкнул:

– Что, объезжать поленился?

Водитель «Енисея» мрачно отмахнулся. Он уже десять минут корячился, пытаясь освободить свою лоханку.

Гадюкин высунулся из окна, с интересом наблюдая за его усилиями. Доброе лицо профессора озарилось улыбкой. Он повернулся к скучающему на заднем сиденье Ефремову и скомандовал:

– Майор Ефремов! Поднять автомобиль!

– Принято! – рефлекторно отрапортовал тот, выскакивая из машины.

Сделав несколько шагов, Ефремов сообразил, что выполнить приказание не сможет. Всей его сверхчеловеческой силы не хватит на такую тяжесть. Но тело двигалось уже само, машинально реагируя на полученную команду.

И через несколько секунд Ефремов пораженно понял, что без особого труда отрывает «Енисей» от земли. Пальцы вошли в железо, как в мягкую глину. С переднего сиденья «Кайсоку» послышалось хихиканье профессора.

Ефремов бережно перенес автомобиль на два шага влево и поставил на землю. Руки дрожали, пальцы мелко пульсировали, словно под слабым напряжением.

– Ы-ы… – только и смог выдавить хозяин машины, не решаясь сесть за руль.

– Исполнено, – отрапортовал Ефремов, неуверенно морща лоб.

– Вот видите, как все здорово получилось, – расплылся в улыбке Гадюкин. – Мой вам, батенька, завет – продолжайте в том же духе и не останавливайтесь на достигнутом!

– Хорошо, профессор. Хотя я не совсем понимаю, как у меня это вышло.

– Всего лишь не совсем? Да вы счастливец, батенька. Я эту хренотень вообще не понимаю.

– А…

– Но ведь работает же! – удовлетворенно закончил Гадюкин.

Ефремов молча уселся обратно в машину. Конечно, работает. У профессора всегда все работает. Чаще всего – непонятно как.

Но работает.

– Э… – повернулся к Ефремову водитель «Кайсоку». – Мужики, это… а это что вообще было?

– А это, батенька, правнук Жаботинского! – гордо указал на Ефремова Гадюкин. – Штангист-тяжеловес! Тренируется, понимаете ли, таким образом, к олимпиаде готовится!

– Ни ху… ух… То-то я гляжу, здоровый какой… А ты что, тренер его?

– Точно так! – закивал профессор. – Так что, батенька, когда поедем-то уже?

Водитель беспрекословно утопил педаль газа. Гадюкин развернул эль-планшетку, несколько минут возился в ней, ни на что не отвлекаясь, а потом резко чиркнул ногтем и произнес:

– Подведем итог, Георгий Павлович. Использовать свой максимум в обычных условиях у вас пока что не получается. Не хватает вам, понимаете ли… мнэ-э… понимания. Такие вот пироги. Однако в критической ситуации вы справляетесь с этим лучше. Почему? А потому что не думаете в этот момент о том, что делаемое вами – невозможно. И таким образом преодолеваете барьер, существующий в вашем сознании.

– И что же мне с этим делать? – тихо спросил Ефремов.

Гадюкин задумался, потирая подбородок. Не поворачиваясь к испытуемому, он открыл в эль-планшетке ежедневник и отстучал заметку для памяти: «Создать для Е. критическую ситуацию. Лучше несколько».

Немного подумав, профессор добавил еще одну заметку: «Забрать из прачечной белье».

Вдоль шоссе потянулись здания. Машина въехала в московский пригород.

Москва за последние тридцать лет разрослась необычайно. Количество населения достигло четырнадцати миллионов и продолжает увеличиваться. Во все стороны протянулись щупальца пригородов. Наземный транспорт и метро уже плохо справляются с пассажиропотоками – к счастью, в последнее время часть нагрузки взяли на себя автолеты. Эти летающие машины пока еще относительно редки, но с каждым годом их число увеличивается – уж очень удобным оказалось передвигаться по воздуху. На крышах все чаще появляются специальные стоянки.

Гадюкин с интересом смотрел по сторонам. Он не каждый день выбирался из стен НИИ «Пандора». Было время, когда профессора вообще никуда не выпускали – держали на положении «дорогого пленника». Однако он категорически протестовал против такого обращения, с легкостью ускользал из-под охраны, устраивал разного рода пакости и в конце концов довел тогдашнего начбеза до увольнения. Пришедший ему на смену Эдуард Степанович отнесся к ситуации философски и предоставил Гадюкину свободу передвижения.

Хотя с наблюдения все равно не снял. Куда бы профессор ни отправлялся, за ним незаметно следовали телохранители, а на одежде сидели гроздья «жучков». Гадюкин это, разумеется, мгновенно просекал и радостно хихикал. «Жучки» уже через несколько минут лишались своих электронных мозгов, а наблюдатели бесследно теряли объект. Эдуард Степанович хмурился и придумывал новый способ охранять профессора. А тот, соответственно, сводил его усилия на нет.

Повоевав так около года, стороны заключили мир. Точнее, Эдуард Степанович вынужденно капитулировал – гений Гадюкина сводил на нет все его усилия. Пришлось ему оставить профессора в покое.

И именно это решило все проблемы. При отсутствии препятствий Гадюкину стало скучно, и он почти перестал покидать институт. Теперь единственными его прогулками стали вылазки в ближайший лес за грибами.

– Пожар, – меланхолично произнес водитель, глядя в левое окно.

Действительно, дорогу перегородили две пожарные машины. Еще несколько стояли с другой стороны. Из окон высотного здания вырывались клубы дыма, вокруг сгрудилась толпа.

Гадюкина это ужасно заинтересовало. Он не глядя сунул водителю купюру и выскочил на мостовую, едва не попав под колеса. Ефремов вышел следом.

– Смотрите-ка, батенька, пожар! – оживленно произнес Гадюкин, показывая пальцем.

– Действительно, пожар, – согласился Ефремов.

Огонь разгорелся на двадцать восьмом этаже и быстро распространялся во всех направлениях. Лестницы туда не дотягивались, пожарные шланги не доставали. Стены и перекрытия уже начали обваливаться.

– Назад, назад! – покрикивали полицейские в оцеплении. – Близко не подходить, людям не мешать!

Пожарные и спасатели трудились не покладая рук. Здание уже полностью эвакуировали, погорельцы толпились снаружи. У машин «Скорой» выстроились очереди.

Вдалеке послышался стрекот. Гадюкин горделиво подбоченился – узнал по звуку свои детища. Могучие «Дедалы» – мультифункциональные спасательные вертолеты, созданные по спецзаказу МЧС. Их уже успели по достоинству оценить и в тайге, и на море, и за полярным кругом.

На пожаре они тоже показывали себя с самой лучшей стороны. Винтокрылые машины закружили вокруг небоскреба, из-под днищ выдвинулись изгибающиеся шланги – и по бушующему пламени хлестнули белые пенящиеся струи.

– Похоже, тут мы с вами лишние, батенька… – с плохо скрываемой досадой произнес Гадюкин, глядя на трудящихся пожарных.

Из распахнутых дверей подъезда выбежали двое спасателей в масках, таща под руки возмущенную старушку. Внутри уже все заволокло дымом.

– Принимайте! – выдохнул один, передавая спасенную медикам. – Кремень бабка – ни в какую открывать не хотела, грозилась ментов вызвать!

– И вызову!.. – прошамкала старушка, грозя спасителям кулачком.

– Последняя? – устало спросил врач. – Никого больше?..

– Никого.

Но тут из толпы зевак выдавилась встревоженная женщина. Не тратя зря времени, она попыталась прорваться через оцепление – однако была вежливо остановлена. Тогда женщина ринулась к старшему спасателю.

– Где моя дочь?! – громогласно потребовала ответа она.

– Вы кто? – задал встречный вопрос спасатель. – Вы из этого дома?

– Из этого! Где моя дочь?!

– А где вы ее оставили?

– Вы что – тупой?! – взвизгнула женщина. – Дома! В квартире! Я буквально на пять минут уходила!

– Пожар начался больше получаса назад…

– Прекратите надо мной издеваться! Где моя дочь?!

– Из квартир мы всех вывели. Сколько девочке лет?

– Шесть!

– Андрей, у тебя там непристроенные есть? – повысил голос спасатель. – Девочка, шесть лет!

– Нет! – крикнул помощник. – Один пацан, десять лет!

Спасатель резко посерьезнел. Он коснулся переговорника и заговорил:

– Первая бригада, в доме ребенок. Этаж, квартира? – обратился он уже к женщине.

– Двадцать девятый, триста сорок восьмая!

– Двадцать девятый, триста сорок восьмая.

Выслушав сообщение, спасатель торопливо сказал женщине:

– Триста сорок восьмая была заперта снаружи. На звонки и стук реакции не было.

– Конечно, не было! Я не разрешаю Танечке подходить к двери, когда она одна!

– Ясно. Первая бригада, нужно вернуться на двадцать девятый. Срочно.

Слушая ответ, старший спасатель все больше мрачнел. Невооруженным глазом видно, что прорваться в этот пылающий ад будет очень сложно. Да и времени это займет немало – лифты отключены, а из-за дыма на лестнице ни черта не видно.

– Где моя… – начала было женщина.

– Мы сделаем, что сможем, – перебил ее спасатель. – Андрей, иди сюда!

Пока старшина отдавал приказы, его лицо было неподвижным, как камень. Подобный случай – из худших. Времени половина двенадцатого – многие квартиры пустуют. Взрослые на работе, дети в школе. Если на звонки и стук будет хоть какая-то реакция – самый слабый шорох! – дверь обязательно выломают.

Но если никакой реакции нет… то квартира пуста.

Почти наверняка.

Гадюкин слышал разговор от начала до конца. И улыбка на его лице становилась все шире. Он довольно потер ладони, повернулся к Ефремову и вполголоса скомандовал:

– Майор Ефремов! Спасти человека!

– Принято! – коротко ответил суперсолдат.

Еще не закончив слова, Ефремов стартовал. Он промчался вперед, резко оттолкнулся от земли и взмыл в воздух, перемахивая оцепление, как конь барьер.

За спиной раздались пораженные возгласы. Но Ефремов их уже не слышал. Он с разбега взлетел на стену и с удивительной скоростью принялся карабкаться вверх. Пальцы рук и ступни работали с частотой отбойных молотков, вонзаясь в бетон, словно в мягкий творог. Золотые электроды в мозгу ускорили мышление до предела, температура тела поднялась до сорока четырех градусов.

Подбрасывая себя все выше и выше, Ефремов уже через полминуты достиг нужного этажа. Не обращая внимания на языки пламени, проект «Титан» мгновенно вычислил нужное окно и влетел туда, с размаху круша стекло. Осколки вонзились в кожу, но крови не выступило ни капли. Вживленная сеть из дюрасплава уберегла Ефремова лучше всякого бронежилета.

Выпрямившись во весь рост, майор окинул помещение быстрым взглядом. Огня пока нет, но пол горячий. Этажом ниже все полыхает.

Барабанные перепонки в ушах напряглись, отсеивая все лишние звуки. Ефремов две секунды простоял неподвижно, прислушиваясь к происходящему в квартире, а потом метнулся в коридор.

Оказавшись там, он вырвал с петлями дверцу шкафа и встретился взглядом со сжавшейся в комок девочкой. Та что-то неразборчиво пискнула и плотно зажмурила глаза.

Ефремов наклонил голову набок, замерев на какое-то мгновение. Потом отчетливо произнес, стараясь говорить как можно мягче:

– Не бойся. Я отведу тебя к маме.

– Я не хочу, я боюсь!.. – замотала головой девочка, уткнув лицо в меховую шубу.

– Не бойся, – снова повторил Ефремов, молниеносными движениями заворачивая девочку в шубу. Та не успела даже пикнуть.

Крепко прижав получившийся кулек к груди, Ефремов одним прыжком подлетел к входной двери. Однако взявшись за ручку, он остановился. Та оказалась раскаленной. Глянув на покрасневшую кожу, Ефремов подумал, что в одиночку он прошел бы этим путем без труда. Но девочка может пострадать.

Он вернулся к разбитому окну и посмотрел вниз. Без малого сто метров. Усовершенствованное тело сверхчеловека останется целым, если упадет с такой высоты, но обычный человек разобьется вдребезги. Даже если Ефремов приземлится на ноги, держа девочку на руках, та все равно получит серьезные травмы. Вполне возможно, что несовместимые с жизнью.

Спускаться по стене, как и поднимался, будет слишком рискованным. Руки заняты хрупким грузом. Надо искать другой путь.

В окно упал луч вертолетного прожектора. Комок в руках Ефремова задергался, оттуда послышался сдавленный писк. Взгляд майора остановился на здание напротив. На каменном лице ничего не отразилось. Только зрачки в глазах чуть заметно расширились. Ефремов принял решение.

Он аккуратно высвободил голову девочки – та жадно принялась дышать – и негромко спросил:

– Как тебя зовут?

– Мне нельзя говорить с незнакомыми, – насупилась девочка. Страх из голоса успел исчезнуть, его сменили недоверие и настороженность.

– Меня зовут Георгий Павлович Ефремов, – сказал майор серьезным голосом. – А тебя как?

– Вика…

– Значит, теперь мы знакомы. Теперь тебе можно со мной говорить.

– Правда?..

– Конечно. Слушай, Вика, в доме пожар. Ты понимаешь, что такое пожар?

– Мне что, два годика?.. – насмешливо фыркнула шестилетняя девочка.

– Прости. Конечно, понимаешь, ты ведь уже взрослая. В доме пожар, и мы не можем выйти.

– Ключи у мамы…

– Не в этом дело. Снаружи слишком жарко. Из окна тоже нельзя – вы живете слишком высоко. Поэтому мы пойдем другим путем.

– А вы пожарник, да?..

– Нет. Пожарные там, на улице. Я спасатель. И мне сейчас нужна твоя помощь.

– Какая? – проявила легкий интерес Вика.

– Я понесу тебя на спине. Мне нужно, чтобы ты держалась как можно крепче. Если ты мне в этом поможешь, через десять минут я передам тебя твоей маме.

Вика на несколько секунд задумалась, обдумывая все возможные варианты, а потом важно кивнула. Ефремов тоже кивнул и выпустил спасаемую из кулька.

Присев на корточки, Ефремов помог Вике забраться себе на спину. Та обвила шею майора руками.

– Держись очень крепко, – повторил Ефремов, не двигаясь с места. – И зажмурься.

– Зачем?

– Чтобы дымом не разъело. Мы пойдем через очень дымное место.

Вика крепко зажмурилась. Не то чтобы ей этого хотелось, но она только вчера на себе убедилась, как может щипать глаза шампунь. Если дым щиплет так же противно, то лучше послушаться этого странного дядьку.

Ефремов вылез из окна. Теперь он двигался удивительно плавно и аккуратно, без единого рывка. Вика сидела на спине молча, внутренне недоумевая – когда же они куда-нибудь пойдут? Ей казалось, что Ефремов стоит на одном месте, только слегка покачивается из стороны в сторону.

Майор не полез вниз. Слишком велико расстояние, слишком рискованно преодолевать его с хрупким грузом. Он полез наверх. Двадцать девятый этаж – предпоследний. Всего несколько метров по гладкой стене, и Ефремов уже стоит на крыше, придерживая Вику за ноги.

– Теперь я прыгну, – негромко произнес он. – Не пугайся.

– У-у… – невнятно пробормотала девочка.

Ефремов прошелся по парапету, ограждающему крышу. Остановился на самом краю и внимательно посмотрел на противоположное здание.

А потом ринулся вперед.

Снизу донеслось многоголосое «аааааааах!..». Пронесшийся со скоростью гоночного автомобиля майор оторвался от гладкого бетона и полетел вперед. На спине истошно завопила Вика – девочка не выдержала напряжения и таки открыла глаза.

Полет продлился четыре секунды. Сердце бухнуло несколько раз… и снова забилось ровно. Ефремов стоял на крыше противоположного дома.

Он совершил семидесятиметровый прыжок.

Когда майор наконец спустился вниз, Вику пришлось отдирать от него силой. Она изо всех своих силенок сдавливала шею Ефремова и ожесточенно сопела.

– Исполнено, – выдохнул майор, обмякая всем телом.

Счастливая мать не сказала ему ни слова. Она только посмотрела на него взглядом Горгоны, схватила Вику за руку и торопливо ушла.

Разумеется, Ефремова мгновенно обступили со всех сторон. Старшина спасателей орал, как бешеный, что-то выкрикивали подоспевшие журналисты. Полиция также проявила интерес.

Эти, правда, оставили героического майора в покое, увидев «корочки» Гадюкина. Даже отогнали любопытствующих и предложили отвезти домой.

– Представьтесь, пожалуйста! – летели вслед крики возбужденных репортеров. – Как вас зовут? Кто вы такой?

Один самый шустрый таки сумел просочиться между дюжими омоновцами, ткнул Ефремову в лицо микрофон и жадно спросил:

– Как вы сумели совершить подобное?!

Ефремов на миг замедлил шаг, поймал взглядом усмешку Гадюкина и ответил:

– Вычеркнул слово «невозможно».