Читать книгу #Осколки. Стихотворения - Александр Савицких - Страница 2

Не жалею, не зову.

И не расценивай объектом съёма

себя.

Ведь мы ж друзья?

И просто лайкаем друг-дружку,

и отвечаем на истории в Инсте.

Везде,

где мы пересекались, баррикады

бутылок и обрывы сцен

символизировали фронт.

Бомонд

у микрофона, хипстеры у бара.

Обоим не нужна расправа.

Нам нужен только лайк —

валюта одиноких. Как в аду:

хоть блядский Тиндер, хоть Баду:

мы ищем не партнера, ни любовь,

а самоутверждение свободы,

которую проверить часто ссым.

28 —

это когда

не чувствуешь разницы:

между усталостью,

похмельем

и отходами от фена.

28 —

это когда

не видишь грани

между любимой,

школьницей

и её старшей сестрой.

28 —

это когда

не ощущаешь Дома:

в съемной квартире;

на вписке;

в родительском доме.

28 —

это когда

не знаешь наверняка,

чем сегодня лучше чем вчера;

чем вчера надежнее чем завтра;

и почему это завтра не достижимо.

Зажимы

формируют день

и восприятие возраста.

28 —

это когда,

нюхая фен на вписке со школьницей,

мечтаешь нянчить детей в родительском доме,

а утром ставишь лайк

под новой аватаркой девушки,

которую так и не смог добиться.

участникам фестиваля «Территория»

Последние две ночи я не спал,

вообще.

Не хотел упустить ни минуты,

ни человека;

ни человека в той минуте,

когда он счастлив.

Я бегал,

разгонял себя улыбкой,

разговором и взглядом,

письмом и алкоголем

в поле,

где распускались вы – цветами,

занесенными в Красную Книгу.

Вязкий сон забирал, лишь под утро,

бодрость речи и логику слов.

Завернув в одеяла последних…

Я ложился в кровать и искал

ваши профили на Фейсбуке.

Чтоб не забыть, не потеряться,

и вовремя сердечно поздравлять

с грядущим Днём Рожденья.

Каждый уходил по своему:

отчеканив, скупое – «Прощай!»,

похлопав по плечу, отбив пятюню,

завернувшись в объятья

из наших любящих рук

и собственных слёз,

что проступали обильнее пота

на тренингах Яна Фабра.

Сейчас я еду домой:

плацкартный вагон, боковое, верхнее.

От бессонных ночей,

жжёт глаза и крутит живот.

Я бы мог рассказать, что влюбился,

но это чувство другого рода.

Погода

рисует в пейзажах – зима неизбежна,

а мне тепло,

будто, растянувшись лежу

в необъятном лоскутком лукошке

с полусотней котят

и зевая, излучаю в пространство —

мур-мур-мур.

Птичке

Оконной рамы мрак,

обоев жуть

сгущает индикатор батареи,

рассеивает лазер мыши.

Она во сне так тихо дышит,

что хочется легонько ущипнуть

за грудь, плечо, лопатку.

Внакладку:

вращений гул, колонок фон.

Шуршит смартфон

в уведомлений спаме.

А ночь течет,

и хочется в плечо

уткнуться пересохшими губами.

Лизнуть ключицу, подбородок, веки.

Загрузка фонотеки…

Мастерство.

И ничего нет

авиарежима безупречней

для утомленного онлайном абонента.

С момента

настойчиво желанной встречи,

боясь

стремления вступить…, запутать связь,

в определяющих беседах рассказал:

вагон воспоминаний, перспектив вокзал:

о детстве, юности; маркетинге, продажах

и даже

армейские мужские байки.

Отбой салаги. Баю-байки.

Под матерински-ласковый родной

воздушных масс ворчливый вой

и скрип патриотичной крыши.

(Оконной рамы мрак, обоев жуть…)

Она во сне бесстрашно дышит,

по-флагмански невозмутимо улыбается.

Заряжается.

М.Б.

Ну че ты там? Бессонница?

Не успокаивает звонница

на пустыре за отчим домом и кривой дорогой?

Каких коллег не обнимай,

какого одноклассника не трогай,

лишь утомляет долгий выбор.

Тебе снотворного отсыпать?

Ну, что ты там, партнер по танцам

кружка ориентации в пространствах,

уже смешал в граненый текст:

женевский швепс

с оскольской сталью?

Сравняв себя с горизонталью

заплеванной напольной краски,

Хаски —

черным-черно. В душе как в дымоходе.

Вам алкашам всегда про смерть заходит

любой похмельный вертолёт,

но жидкость в сердце дырку на заткнет —

прольётся.

Ну, а в моём проломе солнце

восходит снова,

не вижу в этом ничего смешного.

А ты заметил? И благословил как друг —

ногами в грязь,

объект моих стихов. Легенда разошлась,

потом не сваливай на достоверность,

не упрекай и за чрезмерность

меня и баттловый ответ.

Ведь мог бы выбросить в кювет

мои стихи, со мной в придачу,

решил иначе

Получай.

Ну че ты там, инсомния?

Учителя в теории прожжёнее.

Мы оба знаем, ты не сможешь о любви.

Не то чтоб лучше, а точнее.

Не потому что не любил,

а потому что не умел:

скрывать свои литературные измены

и нагло врать в лицо надежным фактам.

…

Что ложь она не для себя, а для неё.

Себе она противна, неудобна,

а для неё защита и покой.

…

Ну чё ты там? Бессонница?

Вставай, пора умыться, наодеколониться.

И выходить работать, не писать – работать;

ебашить,

как папа Карло у камина,