Читать книгу Сумерки - Александр Щёголев - Страница 4

– Эй, эй! Меня слышно? Кэп, ответьте тридцать пятому!

– Слышно, тридцать пятый. Говори в трубку, не ори на весь город.

– Свобода – наша цель! Тьфу! Наше знамя!

– Процветание… Лейтенант, что стряслось?

– Виноват, товарищ капитан. Вы приказали сообщать обо всем необычном.

– Валяй.

– Тут ко мне одного типа доставили. Совершенно чокнутого старикашку, который утверждает, что он преподаватель из музыкального училища номер два. Документов нет.

– Запрос сделан?

– Уже есть ответ. В училище такой числится, похоже, именно этот. Фотография пока не пришла.

– Валяй дальше.

– Значит, так. Старикашка ехал на такси к себе домой. Когда на пути попалась патрульная машина, таксист воспользовался случаем и сдал старика милиции. Он заявил, что никогда еще не возил более подозрительного пассажира, и предположил, что это скрытый кретин. Дубины, услышав слово «кретин», естественно, на полусогнутых приползли к нам. Таксисту они разрешили продолжать работу, все данные на него записали. Он клялся, что не при делах, что просто исполнил долг истинного гражданина, валялся у дубин в ногах, ну те и отпустили его без допроса.

– Данные на таксиста остались, не будем скандалить.

– Я тоже так решил, кэп.

– Решаю я, лейтенант!

– Я полное ничтожество, двадцать шестой!

– Хватит орать. Разорался… Это действительно кретин?

– Нет, мой капитан. Ясное дело, никакой он не кретин, отвечаю головой. Но вы знаете, этот старик несет сущую ахинею! Просто до жути. Вот что он изложил в ходе допроса, передаю почти дословно. Он напряженно работал, и вдруг его вызвал к себе какой-то субъект, которого он проименовал «человек с глазами вместо лица». В какой форме был сделан вызов, непонятно. Вызвал, и все. Этот человек дал старику толстый бумажник и приказал идти на улицу. Старик отказывался, но человек с глазами вместо лица очень хорошо его попросил. На улице старика ограбили, бумажник забрали, он вернулся обратно, человек его поблагодарил за помощь и не стал больше задерживать. Перед тем как отпустить музыканта, тот, кто вызвал его к себе, приказал ему все забыть. Или нет – ему запретили вспоминать о случившемся, так точнее. Ничего определенного о субъекте он не сообщил.

– Интересно… Что было в бумажнике?

– Старик не смотрел.

– А какие глаза у того человека без лица?

– Как это?

– Ну там: карие, серые, красные?

– Не знаю, не спросил.

– Спроси… Слушай, лейтенант, самый важный вопрос! Где все происходило?

– Кэп, я долго пытался выяснить это! Бесполезно. Старикашка твердит только одно – огромный дом, в котором очень много кроватей. Отшибло память.

– Я не понимаю, лейтенант. Если ему запретили вспоминать, как же тогда ты его выпотрошил? Врет он, наверное, этот твой учитель музыки.

– О, кэп, здесь особый разговор! Получилось так. С самого начала допроса старик меня предупредил, что он ничегошеньки не помнит – кроме того, что ему приказали ни о чём не вспоминать. Поэтому он ничем не может мне помочь. Бился я с ним, бился, а потом меня злость взяла, я ему и говорю: забыть тебе приказали, паскуда, но молчать-то не приказали! Расскажи, не вспоминая! Предложил я ему такое как ни в чем не бывало. И подействовало. Стручок подумал-подумал, в голове его что-то сдвинулось, вот и выложил он… Видели бы вы его рожу, капитан, когда он рассказывал о том, что начисто забыл! Настоящий сеанс спиритизма. В общем, это не описать. Сначала мне было даже страшновато, но я быстро понял, что старикан не в себе, и тогда успокоился. Он ведь, наверное, просто болен… А насчет «врет» – не знаю. Если врет, то актер гениальный.