Читать книгу Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории - Александр Севастьянов - Страница 10

Итак, Черчилль снова в парламенте – и снова на страже еврейских интересов. И вскоре ему пришлось защищать их всей силой государства, ибо он был в 1910 году, несмотря на молодость и неопытность, назначен министром внутренних дел (закулисная история этого ни с чем не сообразного назначения мне неизвестна, увы), сосредоточив в своих руках огромную власть. А как раз уже в 1911 году, в августе, в Англии разразился еврейский погром, первый в ее новейшей истории. И «разруливать» ситуацию довелось сэру Уинстону. Но об этом эпизоде биографии Черчилля я расскажу в свое время. А пока – новые этапы карьеры нашего героя.

Вкратце назову некоторые его высокие должности, разительно не соответствовавшие ни опыту, ни способностям. В 1905–1911 годах он последовательно являлся заместителем министра колоний, министром торговли, министром внутренних дел (кстати, в этом качестве Черчилль предоставил Хаиму Вейцману британское гражданство), наконец, военно-морским министром (1911–1915). Но тут его ждал скандальный провал с т. н. Дарданелльской операцией, после которого карьера оказалась на два года прервана.

В 1917 году Ллойд Джордж вернул Черчилля из политического небытия, предложив ввести его в состав коалиционного правительства, и в 1918–1922 годах сэр Уинстон возглавлял военное и авиационное министерства. В этот период жизни ему приходилось тесно сотрудничать со многими еврейскими дельцами и политиками (что зачастую одно и то же). «Одним из тех, с кем Черчилль работал вместе в своем новом министерстве, был сэр Альберт Стерн, генеральный директор Управления по производству танков и убежденный сионист. Другим ведущим сотрудником Министерства вооружений был эксперт в области взрывчатых веществ полковник Фредерик Натан, еврей по национальности. Под его началом работал Хаим Вейцман» (43). Но самое главное, в качестве члена кабинета министров Черчилль в 1921–1922 годах отвечал за разработку статуса еврейского национального очага в Палестине. Сегодня, по прошествии почти ста лет, основное содержание его деятельности той поры историк может усмотреть именно в этом.

Как и в первый раз, когда избиратель «прокатил» Черчилля на выборах из-за его подчеркнутого филосемитизма, в 1923 году англичане снова не захотели видеть в парламенте открытого лоббиста еврейских интересов. Его попытка баллотироваться в парламент от округа Западный Лестер провалилась. Одним из ярких противников Черчилля был поэт лорд Альфред Дуглас, который читал по всей Англии публичные лекции, рассказывая о связях Черчилля с еврейскими, как сказали бы теперь, олигархами. Особенным успехом пользовался рассказ о том, как «в результате тайного плана, разработанного богатыми британскими евреями во главе с сэром Эрнестом Касселем, сразу после Ютландской битвы в 1916 году британское адмиралтейство, возглавлявшееся тогда Артуром Бальфуром, издало официальное коммюнике, в котором говорилось, что сражение было тяжелой неудачей для Великобритании. Удручающий тон коммюнике оказал непосредственное влияние на курс британских акций на Нью-Йоркской бирже, который резко упал. Воспользовавшись этим, еврейские заговорщики тут же скупили эти акции по бросовой цене. Затем Черчилль, действовавший в сговоре с евреями и с тем же Бальфуром, издал другое коммюнике. В нем говорилось, что сражение оказалось гораздо более успешным для Великобритании, чем считалось ранее. Акции сразу же поднялись до нового высокого уровня. Заговорщики немедленно продали их, получив в результате огромную прибыль. Согласно Дугласу, еврейские финансисты выплатили за это Черчиллю 40 000 фунтов», что эквивалентно более чем миллиону фунтов в 2006 году.

Будучи допрошен по данному поводу в суде, Черчилль на вопрос, имело ли «второе коммюнике адмиралтейства» какое-то «отношение к манипуляциям акциями на какой-либо бирже в мире?», не моргнув глазом отвечал: «Эта мысль никогда не приходила мне в голову». Затем его спросили: «Получили ли вы от этого какой-либо доход?». На это он, естественно, ответил: «Нет» (112–113). А что еще он мог сказать?!

Ну, на «нет» и суда нет. Доказать свое обвинение Дугласу не удалось, ведь его противники были не так глупы, чтоб оставлять следы… Однако он опубликовал текст своей обвинительной речи в виде брошюры, не меньше 30000 экземпляров которой разошлись по Лондону. Взбешенный Черчилль подал на него в суд, куда явился сам и привел своего старого надежного товарища и партнера лорда Бальфура в качестве свидетеля. Участие такого тяжеловеса (Бальфур в общей сложности провел пятьдесят лет на английском политическом Олимпе, а накануне суда занимал пост лорда-председателя Совета) решило дело: Дуглас был признан виновным. Это была показательная расправа. Однако свое место в парламенте от округа Данди, где ему некогда доверились шотландские избиратели, Черчилль все же потерял, а затем потерпел поражение и в Лестере. Англичанам был не нужен известный еврейский лоббист в высшем представительном органе страны. Оставшись не у дел, Черчилль занялся живописью и литературным творчеством.

В 1924 году, поправив репутацию за счет литературной известности, он все же вернулся в парламент от маленького округа Эппинг (графство Эссекс), знаменитого своим маслом и колбасами. Возвратившись при этом как ни в чем не бывало в партию консерваторов, он был назначен в правительстве Стэнли Болдуина канцлером казначейства, где и пребывал с 1924 по 1929 годы, доведя страну до массовой безработицы и экономического спада. (О некоторых обстоятельствах его дружбы с Болдуином см. выше.) После чего ему долгое время уже никаких должностей не доверяли, и с 1931 года по роковой сентябрь 1939 года Черчилль был всего лишь рядовым членом парламента, основную деятельность посвятив устным и письменным выступлениям, работе над статьями и книгами.

Однако на деле затишье было мнимым. Именно на протяжении 1930-х годов, когда мир шаг за шагом продвигался к новым глобальным потрясениям, Черчилль отнюдь не сидел сложа руки, а напряженно и целенаправленно готовился к важнейшей миссии в своей жизни. Естественно, все это было связано с евреями, с их положением в Европе и на Ближнем Востоке. Подробнее об этом будет рассказано в своем месте. А здесь я должен привести лишь один эпизод, но очень выразительный, который рисует те установки, что двигали Черчиллем и направляли его энергию и общественный темперамент.

8 июня 1937 года сэром Арчибальдом Синклером (политик, лидер либералов, крупнейший землевладелец, тесно сотрудничавший с Гербертом Самуэлем и Уинстоном Черчиллем) была организована встреча Хаима Вейцмана с рядом парламентариев, евреев и неевреев, поддерживавших сионизм. Такими, как уже известный нам Лео Эмери, лидер лейбористской партии Клемент Эттли (в 1945 году он сменит Черчилля на посту премьера), полковник Джозайа Веджвуд и капитан Виктор Казалет. На встрече присутствовали также Черчилль и Джеймс де Ротшильд. Обращаясь к Вейцману, Черчилль дал удивительный обет, указывая на присутствующих: «Если вы попросите нас сражаться за вас, мы будем драться, как тигры» (156).

Вот удивительное дело: откуда в Англии взялись эти «тигры»?! Что за патология в стране, казалось бы, победившего английского национализма, стране – наследнице королевы Виктории, Киплинга и расового идеолога Хьюстона Чемберлена, на сочинениях которого вырос Гитлер?

Названные гости Синклера были представителями парламентской оппозиции. Со временем к ним присоединятся вожди рабочей партии Гринвуд и Моррисон (в будущем вице-премьер при Эттли), а также оппозиционер-консерватор Дафф Купер, пламенный поборник сионизма, сторонник создания еврейского государства, и другие лица. Вот такими «тиграми» Черчилль угощал Вейцмана, гарантируя ему поддержку! Не в одиночку боролся он за еврейские права и интересы, но действовал в комплоте с влиятельными лицами и под внимательным приглядом Ротшильда. И этот комплот, незримый для электората Британии, существовал при полном взаимопонимании обеих главных партий Англии, как правящей, так и оппозиционной.

Впрочем, он не ослаблял и личных усилий. К примеру, накануне обсуждения в палате общин «Белой книги», изданной правительством в мае 1939 года с целью ограничить приезд евреев в Палестину, где разгорался еврейско-арабский конфликт, Черчилль пригласил Хаима Вейцмана на ланч в свою лондонскую квартиру. «В своих мемуарах Вейцман вспоминал, как Черчилль «вынул из кармана пачку маленьких карточек и прочитал нам свою речь; затем он спросил меня, могу ли я предложить какие-нибудь поправки» (200). В своей речи Черчилль, конечно же, протестовал против «Белой книги», именуя ее издание «постыдным актом». И консультация с Вейцманом как высшей инстанцией была неслучайной. Сам факт обращения Черчилля к главному еврею-сионисту за одобрением, за апробацией – очень о многом говорит. Главный еврей должен был получить новое свидетельство того, что Черчилль делает для евреев все, что в его силах. Черчилль лишний раз присягнул евреям на верность.

Характерной была ответная реакция: «Ваша великолепная речь способна разрушить эту политику правительства, – телеграфировал Черчиллю доктор Вейцман в день выступления Черчилля в парламенте. – У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность». Натан Ласки писал Черчиллю из Манчестера: «Позвольте поздравить вас с великой речью государственного значения, произнесенной вчера по вопросу о Палестине. Я думаю, не будет преувеличением сказать, что вас благословят за это миллионы евреев во всем мире». Эта речь произвела на сионистских лидеров такое впечатление, что впоследствии Британская ассоциация за создание национального еврейского очага в Палестине напечатала ее отдельной брошюрой.

Удивительно ли, в таком контексте, что евреи преисполнились волей вернуть своего самого надежного защитника к вершинам власти! Первый раз они ввели Черчилля во власть, как мы помним, еще до Первой мировой войны. И сейчас они снова сделали это, и с успехом, умело, при этом очень ловко манипулируя общественным мнением, готовя его к новому взлету карьеры своего героя. Вот как повествует об этом Гилберт в своей книге.

«В то время как Чемберлен и его ближайшее окружение не хотели впускать Черчилля в свой круг, все большая и большая часть британской публики призывала дать ему место в правительстве. Это требование было выражено в феврале и марте 1939 года в журнале «Пикчер пост», в двух номерах подряд призывавшем к возвращению Черчилля в правительство. Статьи были иллюстрированы фотографиями Черчилля в Чартуэлле, его доме, ставшем местом его своеобразного изгнания, где он был запечатлен работающим, кладущим кирпичи, читающим – в ожидании, пока его наконец позовут (то-то умилились английские обыватели! – А. С.).

Появление этих статьей было во многим заслугой обладавшего даром предвидения издателя «Пикчер пост» Стефана Лорана, венгерского еврея, который в 1919 году в возрасте восемнадцати лет бежал из пропитанной антисемитской атмосферой страны…

Лоран с фотографом журнала провел в Чартуэлле целый день, беседуя с Черчиллем и собирая необходимый ему материал, чтобы как можно лучше подготовить призыв к возвращению Черчилля в правительство, который он собирался разместить на страницах «Пикчер пост». Два номера «Пикчер пост», последовавших за визитом Лорана в Чартуэлл, обозначили поворотный пункт в общественном восприятии Черчилля как человека, знания и опыт которого не используются. Первая статья, написанная Генри Уикхемом Стидом, бывшим главным редактором «Таймс» и членом Антинацистской лиги, была опубликована 25 февраля 1939 года и озаглавлена так: «Величайший момент в его жизни еще придет?» (196–197).

И что бы вы думали? Этот момент действительно пришел! 10 мая 1940 года Черчилль становится главой национального правительства и одновременно министром обороны, лидером палаты общин, а с конца года – и лидером консервативной партии, сосредоточив в своих руках все главные рычаги управления всей Великобританией. Такой власти не имел никто и никогда в Англии после королевы Елизаветы Тюдор, даже Дизраэли. «Тигры Вейцмана» взяли верх в стране[23].