Читать книгу Легенды Пустоши - Александр Шакилов - Страница 12

Яна выбралась из вагона. Двери разжали вручную, люди паниковали, но пока без вдохновения, слабенько. Хоть с этим повезло. И еще конечно же повезло с интуицией или провидением – как хочешь называй, – Яна на свидание надела не мини-юбку (она оказалась изгваздана чем-то), а джинсы и блузку. Соответственно, от каблуков отказалась – легкие мокасины, удобные и практичные.

Как знала.

Первым делом, когда тряхнуло, Яна схватила сотовый – связи уже не было, чего и следовало ожидать. Затем проверила, не забыла ли удостоверение. А потом, сохраняя хладнокровие, принялась руководить спасением из наклонившегося, замершего на въезде в туннель поезда. Яна ехала в хвостовом вагоне и в окно видела, что творится снаружи. Творилось жуткое и несусветное. Неужели война началась?

Мысль о том, что Игорь в Кузьминках, под землей, она задвинула на самый краешек сознания.

Нужно помочь остальным – голова поезда заползла в туннель, люди оказались в темноте и без помощи. Яна ухватила за руку курсанта Академии гражданской защиты, оказавшегося рядом. Мальчишка выглядел растерянным, испарина покрыла бледное лицо, и сперва он попытался высвободиться, будто забыл, что на нем форма, будто превратился перед лицом катастрофы в обычного гражданина.

– Курсант! – рявкнула Яна и встряхнула мальчишку. – Я майор МВД. Давайте вместе организуем людей. Им нужно помочь.

Приказывать ему Яна не имела права, но юнец хоть что-то умеет, учат же их…

– Да, – просипел мальчишка, – да, понимаю. Давайте. Да. А что делать?

Яне удалось привлечь еще несколько мужчин и женщин, и вместе они выводили напуганных граждан, падали на землю, когда казалось, что толчки возобновились, пробирались через развалины станции «Выхино», где царил хаос – еще бы, здесь всегда толпа, и вон видны столбы дыма – горит Москва.

Внутренние часы тикали: «Игорь – там, Игорь – там, Игорь – там». На несколько секунд Яна позволила себе расслабиться, оглядеться и почувствовать укол ужаса, на несколько секунд она стала одной из сотен перепуганных людей.

Рельсы вздыбились, изогнулись, шпалы встали частоколом. Рухнул навес – прямо на платформу. Сама платформа переломилась поперек, будто громадный каратист ударил ее ребром ладони. Из-под завала слышались крики, но все перекрывал нарастающий низкий гул ветра. Горячего ветра – таким суховеем дышат печи ада. Небо изменило цвет, возможно, из-за поднявшейся пыли. Запах гари раздражал нос, хотелось чихать.

Игорь – под землей.

Яна глубоко вздохнула. Через туннель она в Кузьминки не пойдет: там застрявшие поезда, а может быть, и обвалы. Похоронить себя заживо и лишить Игоря поддержки – глупость. Нет, она выберется в город, отыщет патрульных, уговорит или заставит помочь. Выходной день кончился, в такой ситуации все служат обществу. Правда, указаний от руководства не поступало… Яна задумалась. Бежать к начальству? Выяснять, где она нужней? Ведь вот же, вокруг – россияне, которых Яна вроде как обязана защищать.

Она обязана спасти любимого.

Разве это преступление? Разве Игорь не гражданин?

Она обязана. Поступи Яна по закону, не по совести – жить не сможет.

Приняв решение, она кинулась искать безопасный путь в город. И с этим возникли проблемы. «Выхино» – это две станции, метро и электрички, и соединены они подземным тоннелем, довольно узким. И в город выбраться можно только через него. Яна осмотрела заграждение – местами оно обрушилось, значит, надо попробовать напрямик. Надеясь, что вон те порванные провода – не под напряжением, да и контактный рельс… Яна представила, что творится там, под платформой, в тесноте и темноте, и решительно зашагала в сторону, через пути.

Площадь перед станцией, всегда многолюдная, окруженная торговыми центрами и палатками, лежала в руинах. Пострадавших Яна не взялась бы сосчитать. Она прислушалась, надеясь вычленить вой сирен «скорой» и полиции, но были только ветер, стоны, дальний грохот… Пыль, дым, вдаль не видно. И жарко так, будто вернулся июль 2010-го. Яна поспешила к проезжей части.

Патрульную машину она заметила не сразу: часть дороги провалилась, и там, в дыре, что-то чадило, горело, асфальт под ногами покрылся трещинами и ямами, Яна внимательно смотрела вниз.

«Жигули» ППС стояли себе как ни в чем не бывало. Прислонившись к капоту, курил сержант – руки у него дрожали. Яна бросилась вперед, споткнулась, чуть не упала. Сержант не обратил на нее внимания. В машине угадывались силуэты его коллеги и кого-то еще, может, третьего патрульного.

– Сержант!

Наверное, он был в шоке или не понял, что к нему обращаются.

– Сержант! – Яна ткнула удостоверением ему в нос. – Что происходит? Есть связь с руководством?

– Звездец происходит, – меланхолично заметил патрульный и почесал обильный, через ремень перевесившийся, живот. – И руководство звездой накрылось.

– Почему бездельничаете? Не видите – люди в помощи нуждаются?! – напустилась на него Яна. – Почему свои обязанности не выполняете?

– Потому что звездец, – вздохнул сержант, стянул с головы фуражку и вытер красную морду.

Он был совсем молоденький, чуть за двадцать, а уже толстый, одышливый. И тупой. Яна не отставала:

– Немедленно возьмите себя в руки. И приступайте к выполнению своих обязанностей. Дайте мне связь с руководством…

– Майор, – патрульный смотрел с жалостью, – какая, на хер, связь? Все накрылось. Нет больше руководства. Ща покурю, и мы с Михалычем домой поедем. Сообразим – как, и поедем. Все человеки. Каждый выживать будет, а ты – руководство, руководство…

Прапорщик Михалыч, такой же толстый, красномордый, но постарше, заметив, что у сержанта назревает конфликт, выбрался из машины.

– В чем дело, гражданочка?

Яна представилась и попыталась хоть этого вразумить – без толку. Прапор придерживался той же позиции: «Покурим, решим, как ехать, и отправимся домой». Яна чуть не плакала. Они не понимают, что происходит! И связи с руководством действительно нет, но нельзя же бросать пострадавших…

Из «Жигулей» вылез третий человек. Этот был не в форме, и сперва Яна решила – опер, но оказалось – приезжий из Рязани, которого патрульные задержали и собирались «потрясти». Приезжий тоже закурил, с презрением посмотрел на полицейских, оценил ситуацию. Подошел вплотную к Яне.

Высокий мужчина за тридцать, одного с Игорем типажа – плечистый, но худощавый, с тонким крупным носом, пронзительно-синими глазами и коротко остриженными, черными с проседью волосами. И как патрульные в нем приезжего опознали? Одет прилично, в черные джинсы и черную футболку.

– Оружие у них заберите, – посоветовал задержанный. – Они пока не понимают. Отдадут. – И, повысив голос, обратился к прапору: – Пистолет-то верните. Уже выяснили, что травматика. Все законно.

– А ты поди так с ходу разберись, что у тебя на поясе… Травматика или настоящая «беретта» – хрен поймешь, – огрызнулся сержант.

– Верните, – приказала Яна. – И я конфискую у вас АКСУ[2]. И боеприпасы. Вам до дома добраться и табельных «макаровых» хватит, а мне тут людей спасать.

– Э, нет. – Прапор передвинул висевший на «грудной мозоли» автомат под мышку. – А руководство спросит?

– Скажете, гражданские отняли. Или в провал упал. Ну что, сдаем оружие? Вы же все равно дезертируете.

Яне показалось, что сейчас прапор просто выстрелит ей в грудь. Он-то собирался «смотаться домой» и не думал о себе как о дезертире. Но видно, прав оказался задержанный – полицейские пока не врубились в ситуацию. Окаменев рожей, патрульный отдал Яне укороченный автомат.

Потом оба патрульных погрузились в машину и уехали, резко сдав назад.

Яна осталась наедине с приезжим, критично осматривающим свою травматику.

– Максим, – представился задержанный. – Ну, майор, что делать будем?

– Зовите меня Яной, – откликнулась она, принимая помощь. – Сейчас только попить найдем, а там нужно бы машину на ходу. И едем в Кузьминки, если вы не против.

– В Кузьминки так в Кузьминки. Люди в беде, помогать надо, кому – не так важно. А попить – вон ларек развалило, давайте запасемся водой. Жарко что-то.

И оба, не сговариваясь, посмотрели в небо, наливающееся желтым цветом, на черные тела смерчей, один из которых, похоже, двигался к Люберцам.