Читать книгу Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание - Александр Шевцов (Андреев), Александр Александрович Ярош, Александр Александрович Лаптев - Страница 15

Война Богов. Создать страшный образ человека оказалось не так уж просто. И все же кропотливая работа сотен и тысяч подвижников естественнонаучного захвата мира постепенно давала свои плоды. Количество перерастало в качество, и однажды человечество проснулось настолько потрясенным от ужаса, который ему открылся, что Физиология поняла: свершилось! Теперь души людские в ее власти.

В пору своего «Триумфального шествия» по планете, Физиология ничтоже сумляшеся называла себя учением о жизни, насаждая механические взгляды. Этим самым она, с одной стороны, безмерно раздувала собственный масштаб, потому что превращала человека во вторую вселенную, состоящую все из той же неживой материи, управляемой законами физической механики. А с другой, говоря о живом как о предмете физики, она превращала человека не только в машину, но и в ходячего мертвеца. Живое – это мертвое, которое самоорганизовалось до сложного! Теперь ты спал в одной постели не только с машиной, но и с мертвецом…

Пора этого опьянения от успехов пришлась на конец девятнадцатого – начало двадцатого века. В России того времени, где физиологией по преимуществу занимались врачи, ходили по рукам, в основном, переводные книги по физиологии, и одной из самых читаемых была «Общая физиология» Макса Ферворна (1897), которая, не стесняясь, называла себя «Основами учения о жизни».

Идея, которая должна была поразить воображение читателей и разрушить основы старого образа мира, была вынесена Ферворном в самые первые строки сочинения. Это очень верный подход, если замахиваешься на утверждение новых основ, – разрушить старые первым же ударом. Конечно, Ферворн тут не открыватель, а всего лишь эпигон, как говорится, то есть перепевала чужих мыслей, разносчик пыльцы для осеменения умов. И все же:

«Живое вещество организмов составляет часть всего вещества, образующего наш земной шар. Его отличие от вещества безжизненного не может считаться принципиальным, потому что и то, и другое состоит из одних и тех же элементов. Различие между веществом органическим и неорганическим не более различий, существующих между некоторыми неорганическими веществами, и заключается в способе и характере соединения элементарных веществ» (Ферворн, с. 1–2).

Отсюда возможны два пути исследования: первый – через вопрос о том, как же при такой обычности вещественной основы рождается чудо жизни? Второй – в сущности, к средневековому алхимическому убеждению, что жизнь можно создать в пробирке, собрав из кубиков «элементарных веществ». Естественно, физиологи всегда шли вторым путем, уверяя мир в том, что могут заменить Бога Наукой. Даже задавая вопрос о том, как же возможна жизнь, они на деле не задавали его себе, а только произносили для других, чтобы можно было выступить вперед с загадочным видом фокусника и сказать: а возможна она так!.. И выдать свои предположения, называемые научными гипотезами, за уже всем известную истину. Даже современные физиологи, сублимирующие живое вещество и клонирующие живые особи, на мой взгляд, лишь пользуются плодами какого-то неведомого им закона, пропуская сам миг, само движение вхождения жизни в исследуемые ими среды.

Физиологический подход – это не знание, а вера, убеждение и чародейство. Да это и открыто звучит в словах Ферворна:

«Весьма важно приучить себя к мысли рассматривать живое вещество не в качестве стоящего вне всякой связи с другими и даже совершенно противоположного другим таинственного вещества, а только как часть того, из чего построена земная кора.

Тогда само собой станет понятно, что жизнь находится в зависимости от условий среды, что развитие живого вещества должно быть неразрывно связано с развитием земного шара…» (Там же, с. 2).

И так далее и тому подобное. И все это очень, очень убедительно. Вот только смущает, что вдруг я убедил себя не видеть чудо, а однажды выяснится, что оно все-таки было при творении жизни!.. Но как это выяснится, если все дружно убедят себя и не будут глядеть в ту сторону?! Просто приучите себя видеть белое не белым и не черным, а таким, как говорит Наука, и дальше все сложится в стройное здание, внутри которого вы не найдете ни одной логической огрехи, позволяющей усомниться в новом образе мира. Кстати, именно так и не находят их сами ученые.

И всего-то для счастья нужно не сомневаться в одном-двух исходных основаниях.

Утверждение, что живое является тем же веществом, только иначе собранным, довольно естественно вело физиологов к древнему уподоблению живого существа машине. Поэтому все физиологии переполнены, как и ферворновская, выражениями вроде «О механизме жизни» или «Механизм клеточной жизни». И Человек-машина сплошь состоит из механизмов. Это естественно. А физиолог – это Ньютон живой Вселенной, ее Бог-механик. Такова логика рассуждения, если его последовательно разворачивать из заложенной первоосновы.

Она же естественно приводит физиолога сначала к утверждению, что психологию надо отменить, как это было сделано еще в шестидесятые годы XIX века. Зачем плодить лишние сущности, если в механической «живой» вселенной все можно объяснить законами механики?! Лишними сущностями оказались Душа, психология и психологи. А ко времени Ферворна, то есть к концу XIX века, Физиология начинает замахиваться и на социологию, что, впрочем, тоже естественно вытекает из последовательно разворачивающегося рассуждения: если физиолог – хозяин механики жизни отдельной живой клетки и отдельного организма, то кто, как не он, должен понимать и механику организаций?!

И вот рождается столь живучее:

«Действительно, мы знаем, что все организмы большей величины суть клеточные государства. <…>

Мы находим в клеточных государствах органического ряда осуществленными еще более разнообразные формы устройства, чем те, которые мы видим в человеческом обществе, и было бы весьма благодарной темой рассмотреть современную социологию с точки зрения фактических форм устройства различных клеточных государств.

Без сомнения, многие проекты социальных реформ имели бы совершенно другой успех сравнительно с тем, как мы теперь иногда к ним относимся» (Там же, с. 540–541).

В начале двадцатого века эта самоуверенность физиологов и всех, кто им поверил, например, врачей, вела к тому, что они вовсю стремились разжигать революционные пожары и громить старый мир. Благо, крови физиолог не боится, а ответственность умеет переложить на политиков. Во всяком случае, после революций они как-то поскромнели и поутихли и теперь занимаются наукой. Наверное, им снятся призраки загубленных империй и невинно убиенных детей…

Однако сами взгляды, ведшие к разрушению старого мира, до сих пор живут в умах популяризаторов физиологического очищения организма. Используя образ Владимира Высоцкого, было время, когда вся безумная больница возбуждалась мыслями о бермудском треугольнике, а было, когда она хотела перевернуть мир ради торжества Физиологии и механистической картины мира. Впрочем, врачи не безумны, они, скорее, бездумны, как и полагается религиозным фанатикам.

Вопрос о происхождении жизни – религиозный даже для Науки и решается только верой и приучением.