Читать книгу Русский бой на любки - Александр Шевцов (Андреев) - Страница 5

Меня иногда спрашивают: а как обрести любошное мировоззрение? Честно говоря, мне трудно отвечать на этот вопрос.

Я брал любки по прямой передаче, и все же много раз обнаруживал себя видящим мир иначе, чем мои учителя. После этого моя жизнь менялась, но лишь затем, чтобы однажды снова показать, что я ещё далеко не мастер…

Однако те же старики, что учили меня, подсказали мне способ, который не позволит заблудиться на этом пути. Это самопознание.

Для бойца эти слова могут прозвучать совсем дико: кто же из бойцов верит в такую мягкотелую чушь. Честно говоря, я и сам долго не верил. Я вообще был довольно жестким бойцом, и когда у нас в стране разрешили Ушу, мы с товарищем были приверженцами южного кулака, как его понимали, конечно. А проще – нам нравилось самое жесткое, блок в блок и без накладок! И чтобы противник загибался от боли, всего лишь когда я отбил его ногу рукой…

Сейчас это уже невозможно, потому что все дерутся в перчатках и защитах, но психологически бойцы остались прежними. И я их понимаю. Однако, в какой-то миг количество мелких поражений перерастает допустимый уровень, и происходит качественный скачок, который разрушает твою самоуверенность. И ты вдруг понимаешь: сила – это хорошо, злость, наверное, тоже, но иногда надо и думать. И вот тогда начинается первый пересмотр жизни.

И завершается он грустным признанием: ты не так уж хорош, как хотелось бы, и как казалось в опьянении первых побед. Вообще, это ужасная, ужасно печальная и ужасно разрушительная мысль, что ты не самый лучший в мире… и что обязательно найдется кто-то, кто побьет тебя, а потом посмеется! Это бесит! Вначале. Но потом заставляет задуматься.

И вот тогда начинается другая жизнь.

Многие бойцы после этого начинают приспосабливаться и пристраиваются к сильным сообществам. Например, к бандитским. И после этого, опьяненные теперь уже заемной силой, еще долго остаются в счастливом ослеплении, считая, что их жизненный путь верен. Это тоже проходит. Особенно резко, когда понимаешь, что в этом мире все предают и подставляют. Именно жажда верности и обида на поганый мир выносит некоторых из того мира. Остальные просто ломаются и становятся либо животными, либо зверями… Но это отчаяние от слабости.

Настоящий боец, обладающий силой, идет по жизни своим путем. Или создает собственное сообщество. Но с годами сила его уходит, и он заменяет её хитростью и заемной силой сообществ. В основном, в виде связей с прежними людьми, которые он начинает все больше поддерживать, чтобы иметь влияние на окружающий его мир. Спортсмены оказываются обычно очень успешны в том, как заводить связи и поддерживать их. Это боевое искусство и замещает с годами собственно бои и соревнования.

Но что делать тому, кто чувствует, что еще не исчерпал свою охоту к бою, к изучению боевых искусств, и вообще, идет по жизни не как боец, а как воин?

Единственный выбор – разочароваться в жизни еще раз и снова начать думать.

И вот тогда приходят настоящие вопросы.

К примеру: а зачем мне все это? Зачем я сражаюсь, зачем изнуряю себя упражнениями? Почему не могу успокоиться? И вообще, кто я?

Так приходит самопознание, приходит как неизбежность пути воина. И тогда, обозревая свой жизненный путь с высоты лет, ты видишь: путь бойца предшествует пути воина, и путь полководца, человека, собирающего свои сообщества или полки, тоже ему предшествует. И ты делаешь предположение: все бойцы однажды должны стать полководцами, а потом воинами. Но не всем хватает на это жизни. Не в смысле времени – они же еще долго болтаются по миру ходячими мертвяками, – а в смысле жизненной силы.

Им просто не хватает жизненной силы, не хватает охоты жить и исследовать неведомое, чтобы дорасти до вопроса о собственной природе. Это не страшно, потому что не в этом, так в одном из следующих воплощений этот вопрос все равно нагонит всех бойцов, нагонит и оглушит так, что поменяется все их мировоззрение…

Вот и для себя я исхожу из одного допущения: я могу терять мировоззрение любков, поскольку жизнь отвлекает и увлекает меня. Но если я не утеряю самопознание, оно обязательно выведет меня к истине, потому что любки, как говорили мне деды, отправившие учиться к Похане, естественно соответствуют природе человека. Иначе говоря, это единоборство без насилия над собой, а значит, текущее самым естественным путем, какой только свойственен человеку.

Правда, до такой естественности надо еще добраться. Вот почему у любошников были понятия о разных видах любков, соответствующих разным состояниям человека. Были любки людские, были земные…

Людские любки учитывают то, что биться тебе придется не с естественным человеком, а с человеком, в которого пролилось общество со всеми его сумасшествиями. И это очень непростой противник в силу его непредсказуемости.

Поэтому начинали изучать любки с любков земных, то есть с изучения того, как твое тело ведет себя естественно, преодолевая помехи, которые ставит на его пути земля.

В сущности, это есть изучение собственного разума. Но для нас сейчас важно подчеркнуть, что в земных любках мы изучаем, как проявляется наше я сквозь тело, разум и душу, а в людских – сквозь мышление и сумасшествия.