Читать книгу Пойди туда, не знаю куда. Книга 2. Птичий язык - Александр Шевцов (Андреев) - Страница 5

Крук подкармливал Баима, подсовывая ему кусочки, которые казались ему самыми вкусными. Баим пробовал, а Крук ожидал, оценит ли гость его подношение. И когда тот кивал, выпятив губу, и цокал языком, довольный Крук принимался выискивать следующий кусочек повкуснее. Учитель просто ел, поглядывая на гостя. И Нетот последовал его примеру, подозревая, что ожидаемое потребует силы.

– Дорога с утра гудит, – наконец, сказал Учитель.

– Две вести заполняют ее, – покивал Баим. – У тебя появился ученик, и Голымбе бросили вызов.

Учитель присвистнул. Крук заволновался и принялся скрипеть что-то мелодичное, словно сказывал какую-то песнь, но не на русском языке.

– Кто?

– Он прячет свое имя…

– Опасная игра, – отозвался Учитель. – Видно, немалый человек, раз на такое решился…

Баим заметил, как Нетот переводит взгляд с одного на другого, улыбнулся ему и сказал:

– У тебя напухли вопросы. Еще немного, и ты не сможешь запихивать в рот пищу!

Нетот кивнул и спросил осторожно:

– Можно?

– Спрашивай, – ответил Баим. – Я здесь, чтобы ответить на твои вопросы.

– Как ты оказался там, за стеной? – спросил Нетот и внутренне напрягся, ожидая, что будет выглядеть смешно. Но Баим спокойно ответил:

– Я пришел по дороге.

Это повергло Нетота в легкую растерянность, словно он понимал каждое слово по отдельности, но не схватывал целиком.

– По дороге… Понятно… А как ты там оказался, как раз когда он просунул руку?

– Я пришел по дороге. А он просунул руку как раз, когда я пришел, – ответил Баим.

– Ага… Высокая дорога… Над деревьями!

– Повыше. Это она возле тронов опускается, почему стражам приходится здесь сторожить, чтобы случайные люди по ним не шастали…

– И ненужные тоже, – добавил Учитель.

– А-а… – только и смог произнести Нетот и почувствовал, что, чем дальше, тем больше запутывается. Можно было продолжать эти вопросы, но он не знал, какой вопрос задать, и потому задал тот, что торчал у него в сознании ярче всего:

– Что это за Голымба?

– Голымба? Голымба – это нищий, голь, кто ничего не имеет.

– А зачем тогда ему бросать вызов?

– А, ты вот о ком! Ты разве не слышал про Голымбу? У вас песен про него не поют?

– Нет, вроде…

– Ну, у Голымбы ни кола и ни двора, у Голымбы только горенка одна?

– Нет, не слышал.

– Забывают люди свое прошлое, – печально поглядел Баим на Учителя. – Грустно. Скоро этот народ останется один на один с бесами, и его сожрут…

Учитель печально кивнул:

– Каждый раз, когда это происходит, меня поражает, как легко они отказываются от своего…

– Кровь все жиже, люди все легче… да и яда в крови все больше…

– Но чем жиже кровь, тем сильнее они сопротивляются тому, чтобы помнить свое прошлое. Иной раз порвать готовы тех, кто напоминает. И дальше хуже будет, дальше они совсем озвереют и будут убивать тех, кто попытается беспокоить их память…

Баим согласно покивал головой и повернулся к Нетоту:

– В таком случае тебе бы надо начинать не с этого. Про Древо-то ты хотя бы слышал?

– Про древо?

– Там стояло это древо, тонко высокóе, тонко, тонко высокóе, листвой широкóе?

Нетот почувствовал, что ему становится стыдно, но вынужден был отрицательно покачать головой.

– Хорошо… То есть, плохо, конечно. Стало быть, от Соколиной книги начинать. Эту ты и подавно не слыхивал?

– Нет.

Баим допил красное вино из серебряной чаши, отодвинулся вместе с креслом от стола, положил гусли на колени и опустил пальцы на струны.

Нетот впервые видел, как играют на гуслях, и это было удивительное зрелище, совсем не похожее на игру на балалайке. Левую руку он опустил на струны сверху сразу всеми растопыренными пальцами, а правой принялся перебирать струны, извлекая различные русские наигрыши. Левая вскоре тоже начала ходить по стрункам, то прижимая их, то пощипывая, и Нетот почувствовал, что его тело стало подергиваться изнутри вместе с гудьбой.

Учитель тоже принялся постукивать каблуком о пол, а Крук задергал головой, то вжимая ее в плечи, то вытягивая.

Баим, посмеиваясь, сменил несколько наигрышей, а потом запел необычным голосом:

– О, так это я знаю! – воскликнул Нетот. – Это про Голубиную книгу, калики перехожие через деревню проходили, пели!

Баим, продолжая тихонько наигрывать, легко прервал пение и ответил:

– Голубиной она стала, когда голубь стал к богам отношение иметь. До этого богом у этого народа не голубь, а сокол был, и песня была соколиная. Песнь эту любили, поэтому те, кто хотел, чтобы прошлое забыли, переделали ее… Так прямо брали и заменяли слова, вот и древо из дубового стало кипарисовым…

– Кто это сделал? Враги?

– Враги? – вскинул брови Баим. – В смысле, пришли плохие люди и обидели хороших?

– Ну, кто-то же портил старые песни!

– Не надейся, что я помогу тебе найти врагов этого народа. У него нет хуже врага, чем он сам. И делали это люди из твоего народа, и когда они это делали, свято верили, что улучшают старую песню… Да, у твоего народа есть враги. Как у всякого народа. Но народ справится с любыми врагами, а вот с собой не может… Искать врагов можно, но это мелко. Ищи корень, ищи причину, по которой этот народ склонен предавать себя и убивать лучших своих сыновей…

Тут Баим прервался, отложил гусли, и улыбнулся Нетоту:

– А дальше рассказывается о том, что каждый человек этого мира должен знать, потому что так этот мир создавался. Ты, кажется, хотел учиться? Значит, ты охотник за знаниями?

– Да, но не останавливайся, пой!

– Это большая песнь. В ней о том, как сам Боян Дивеевич читал книгу три года, а прочитал всего три листа. А на этих листах о том, как зачался этот белый свет, и от чего у нас солнце красное, и млад-светел месяц, и звезды частые, и ветры резвые, и отчего у нас ум-разум, мысли буйные, кости крепкие, кровь-руда, сам мир-народ как появился. И о том, от чего у нас волхвы пошли, и цари появилися, князья, бояре и прочие воины и ремесленники. А еще там, какое древо всем древам мати, и какой зверь всем зверям отец, и какая рыба всем рыбам мать, и какая птица всем птицам прародительница…

– Не сможем послушать? – спросил Нетот.

– Обязательно послушаем, и не один раз. Чтобы ты запомнил все, что родовитый человек знать должен.

– Ну да!

– Однако, время мое сегодня коротко, и ты должен собраться. Тебе сейчас для твоей битвы какие знания нужны? У тебя никакие вопросы за последний год не появились?

– Вообще, появились, – собрался вдруг Нетот и обратился взором внутрь себя. – Появились… Где мои глаза? Кто я? Куда я все время иду?

– Так, может, тебе их и задать?

– Я уже задал.

– Не мне такие вопросы задавать надо. А тому, кто их отгадать может.

– А кто может?

– Голымба может.