Читать книгу Душевное пение. Основные понятия и упражнения для освоения - Александр Александрович Малькевич, Александр Александрович Винниченко, Александр Александрович Носов - Страница 5

Существуют разнообразные упражнения, позволяющие обучиться духовному и душевному пению. Но прежде надо сказать, что такое душевное пение.

Для русских вообще было свойственно оценивать пение как душевное или не душевное. Душевно поют – это лучшая оценка, какую можно услышать от действительно русского человека. Интеллигент склонен оценивать пение в соответствии с требованиями музыкальной грамоты, привитой ему академической школой пения, доставшейся нам в наследие от эпохи классицизма. То есть как раз от той поры, когда уверовавший в свой рациональный гений герой просвещения вознамерился проверить алгеброй гармонию.

Но даже интеллигент на Руси иногда забывает о своем биологическом предназначении нести западный прогресс в дремучую Россию, и из глубин его русской души вырывается: «Душевно поют!»

Народ вообще поет душевно. Но объяснить, что это такое, не может. И исследователи народного пения, фольклористы, сказать, из чего слагается ощущение душевности при пении, тоже не в состоянии. К тому же, они очень сильно болеют недостатком музыкального образования, как говорится, комплексуют из-за этого, и потому очень стараются говорить о народном пении консерваторски. И все доказывают, что они тоже могут считаться равными среди равных в среде академических певцов. В общем, решают все ту же задачу, как догнать и перегнать их прогресс.

Поэтому задача изучения нашего пения слегка отходит на второй план.

Во время своих поездок по офенским местам я познакомился с тем, как пели мазыки. К сожалению, петь я не умел, и сначала вообще не смотрел на их пение как на предмет изучения: не дано, так и нечего соваться! Но постепенно я понял, что даже меня пробирает желание петь вместе с ними.

Я несколько раз неуклюже попробовал подпевать, и вдруг заметил, что, как только я перестаю думать о том, что не умею петь, песня сама начинает петься как бы сквозь меня.

Иными словами, если я переставал осознавать себя как отдельную личность, их пение захватывало и начинало звучать во мне, будто тело пело само. И будто оно сильно истосковалось по чему-то подобному.

И когда один из стариков после такого удачного нашего совместного звучания сказал: «Душевно спелось», – я вдруг пронзительно осознал, что пела моя душа.

Вот тогда я впервые понял, что они не случайно называли это пение душевным: они действительно подразумевали, что поют души!

Вот эту мысль надо принять как исходную: если мы хотим спеть душевно, надо петь душой. Это первое и безусловное правило, которое невозможно принять ни одному фольклористу, если он естественник и не чувствует своей души, веря в то, что есть только тело. Тело при этом звучит, звучит, как хорошая скрипка, и даже наслаждается этим, будто его ласкают, но поет душа!

Если на это удается выйти, то все остальное уже просто. А остальным являются несколько простейших правил, хотя вернее было бы назвать их понятиями.

Например: душа поет не что-то «душевно-слащавое» и не «гуманистические марши зеленого движения», она поет то, что поется. А поется то, что болит. И это значит, что душа может петь кабацкие песни или воинские марши, или жестокие романсы, и это все будет душевно. И когда пьяная блатная братва сует в кабаке пачки денег опустившемуся ресторанному певцу с пропитым голосом и плохим слухом, – они благодарят его не за то, что он пел, а за то, что он пел душевно!

Душевно – это не красиво и не про несчастную любовь. Душевно – это так, чтобы душа отозвалась.

Второе правило: душевное пение – это не только пение. Это очищение. Бабушки, когда они еще не стали фольклорными звездами и поют для себя, запросто могут исполнять только ту часть песни, которая ложится им на душу. А про концовку могут просто сказать: «Та плохой конец, чего его петь?!» – И не уговоришь.

Точно так же они постоянно прерываются во время пения и что-то рассказывают или обсуждают. Все это страшно расстраивает собирателей, потому что им нужно записать песню целиком и без разрывов, чтобы она была записана так, как полагается.

Кем полагается, почему и для чего полагается?

Предполагаю, что это дурное наследие той поры собирательства, когда были записаны основные собрания песен еще в середине девятнадцатого века.

Этнограф тогда собирал песни, а не пытался понять свой народ. Поэтому он отсекал все лишнее. Потом пришла естественнонаучная революция, которая еще больше усилила эту тягу ученых-собирателей к стерилизации народной культуры. В итоге у нас имеются огромные собрания народных песен, но все это – лишь тексты. А советская фольклористика не заметила, какой ущерб нанесла своему делу, потому что с середины двадцатого века с наслаждением играла в модные по сию пору игры текстовых анализов.

Большего вреда русскому народоведению, чем увлечение наших ученых структурным анализом по Леви-Строссу и ему подобным, не нанесли даже откровенные враги России. Они анализировали и структурировали тексты, а душа народа забывала те песни, через которые себя выражала. И когда сейчас приезжаешь к когда-то знатным певуньям, они с трудом вспоминают «Летят утки, и три гуся…» Все остальное – советская эстрада.

Способность русского человека петь песню, то поя ее, то сказывая, – это важнейшая часть душевного очищения. Не возбраняется при этом и пропустить рюмочку, чтобы расслабить тело и забыться в пении. Хотя мазыки обходились без этого.

И последнее. Надо уметь заставить свое тело звучать именами.

Что такое имя? Кажется, это слово, которым прозывают человека, животное, иногда – вещь. А есть ли имя у камня или дерева? Откуда же ему взяться, если человек ему этого имени не давал? Да, верно. Но вот было время, когда Бог создал своего первого человека и поручил ему дать имена всему, что было создано. И Адам давал имена. И назвал камень камнем. Как он это узнал? И не можем ли мы повторить это деяние?

Это всего лишь допущение, но мне объясняли, что такое Песня имени, примерно такими словами. Человеку дана способность видеть вещи и существа и извлекать из небытия их имена. Не придумывать, а действительно извлекать. Для этого надо научиться звучать ими. Как этого достичь?

Для этого существовало искусство, уходящее корнями еще в скоморошью древность. Называлось оно гудошничанье. Скоморохов так и называли – гудошники. Наверное, потому, что они играли на гудках – древних русских скрипочках. Так объясняют исследователи. Но мне говорили, что гудеть – это свойство не гудка, а скомороха. И именно оно позволяет извлекать имена.