Читать книгу Сантаны - Александр Шиков - Страница 4

Немного слов обо мне. Я вырос в обычной среднестатистической семье с невысоким достатком. Мои родители бывшие инженеры, работали на крупнейшем машиностроительном заводе, относящимся к заводам мирового масштаба. Данный завод принадлежал компании «Скай Империя», которая долгое время считалась лидером по производству воздушной техники. Но в данный момент, развитие воздушной техники доведено до достаточного уровня потребления нашими народами. В связи с чем инженерный состав был значительно сокращен. Мои родители тоже попали под этот производственный каток, который сравнивал судьбы людей с землей. Даже люди с высокой значимостью на всех предприятиях, попали под раздачу. В этот момент я был рожден. Не самый лучший период для родителей. Многое пришлось пережить в тот период. Спасибо моему отцу, который не потерял себя, пережил год безработицы, пытаясь хоть как-нибудь заработать. В итоге, всего его мытарства сводились к одной теме – машиностроение, только теперь из глобальной системы в более приземленную, к наземному транспорту. Тоже немаловажный в нашем обществе, хотя изживший себя по двум причинам: во-первых, прямой контакт с наземным покрытием, а во-вторых, менее надежный и безопасный.

Данный вид заработка не был в нашей стране легальным, так как после поломки транспорта, требовалось его обменивать на новый за доплату, а старый шел на утиль. Ремонт не был предусмотрен заводами, им было выгоднее переработка и обновление транспортной цепочки. Предыдущий вид транспорта был надежнее нынешнего, и менее компьютеризирован. Энергии для поддержания работоспособности авто требовалось меньше из-за того, что было установлено меньше датчиков, контролирующих состояние авто, и его пассажиров. И еще что больше всего меня раздражало – в новых авто вводился режим безопасности элиты, и если где-то они проезжают, то авто самостоятельно паркуется закрывает все двери и окна, чтобы ни пассажиры, ни авто не препятствовали движению наших руководителей, в старых авто такого контроля не было, хотя бы можно было выйти и уйти по своим делам. И программная система не требовала обновления в старых авто, опять же, как сейчас в новых, новый релиз прошивки стоит денег, и если человек не хочет платить за обновления, то машина блокируется и остается один выход – обновлять! Новое обновление считывает надежность всех узлов, и если все в порядке, то можно пользоваться. Также оно пишет какой срок службы остался у конкретного авто, и когда ее необходимо будет отправить в утиль, тем самым перестраховываясь, сокращает срок службы авто в разы. Все это приводит к тому, что чаще требуется покупать новое транспортное средство и продолжать экономить на продуктах питания.

С каждым обновлением машинный блок становится умнее, и начинает считывать состав токсинов в крови человека, его физическое состояние, здоровье и т.д., и если есть какие-то сомнения, она не заводится, а дает подсказку, что нужно посетить врача. Его местонахождение также указывается, даже можно произвести электронную запись к доктору, но только ты попадешь к тому врачу, который заплатил за рекламу. Соответственно производители авто стали зарабатывать не только на продажи авто, но еще и на рекламе.

Теперь вы должны понять, почему люди не хотят менять старый авто на новый.

Мой отец в то время работал, пытаясь как-то продлить срок службы машины, которой пора на утиль. Мать, когда я подрос, пошла работать учителем физики, так как решила, что меня нельзя далеко отпускать от себя из-за проблем со здоровьем, а преподавание только физики в школе, давало возможность проводить со мной больше времени. Во время родов пошло что-то не так, меня не сразу смогли откачать, либо моему мозгу долго не было доступа кислорода, либо произошло так, что мой мозг «умер» на несколько секунд. Промежуток был совсем малым, чтобы убить меня, и мой организм справился, оставив лишь небольшие проблемы со зрением, а точнее, я этот мир вижу немного под другим углом, нежели другие люди. Мозгу и мне пришлось подстраиваться, а любое новшество влечет за собой определенные последствия, и в моем случае данное последствие оказалось положительным, так как еда не повлияла на творческую часть моего организма, а влияла на опорно-двигательную систему, и если в мой организм попадало много психотропных веществ, то у меня немели конечности, и мне приходилось передвигаться с помощью инвалидной коляски или специальных ходунков. Родители заметили это не сразу, так как данное вещество не влияет на геном, а лишь со временем, когда ребенок начинает пробовать пищу для взрослых. В районе 4х лет я стал отличаться от сверстников своими более изощренными фантазиями. Я очень любил делать гадости, но убегать с места преступления было иногда сложно. Я стал подговаривать своих сверстников на кражу взрослой еды в магазинах. Делали мы это до тех пор, пока один из моих друзей не попался и не сдал зачинщика, то есть меня.

Когда мои родители узнали об этом, они решили минимизировать мои контакты с обществом для моего же блага. Впоследствии и защитить меня от государства, потому что, в школе проходили регулярно тесты на выявление негативистов, как я говорил раньше, чтобы определить куда пойдет ребенок дальше. То есть специфика получения образования определялась уровнем негативного отношения ребенка ко всему происходящему. Высокий уровень негативизма – образование более специфическое, то есть направленное на тяжелый труд, изматывающий и изнурительный, который с одной стороны подавлял весь негативизм усталостью, а с другой, уменьшал в два раза сроки жизни. По этой причине мама пошла в школу, как бы отдать дань тому, что она переживала за случай при родах, ведь она винила себя в этом. В период беременности она много получала стрессовых ситуаций, которые и отложили отпечаток на мне и моем здоровье. А она очень не хотела, чтобы мою судьбу решил этот тест, и чтобы я не попал в кластер рабочего с тяжелым и мало оплачиваемым трудом. В моей семье родители сдержанные и воспитанные, всегда себя держали в руках и вели, как подобает обществу, а еще любили друг друга. И, несмотря на это все, я сам стал таким, пусть меня и пытались изолировать от сверстников.

Тест я не провалил, а даже набрал максимальное количество баллов, тем самым попал к одаренным детям. И кстати, как не странно, в то время питались в столовой мы в разное время. Нам говорили, что это связано с нагрузкой, то есть наша группа ходила последней и всего раз. А группы рабочих водили чаще, два раза, говоря, что у них загруженность меньше, как бы рекламируя и говоря, что там есть всегда места.

Отсеивали, соблазняли и провоцировали как могли. Видимо, система образования такая – отдай мозги и получи все жизненные слабости – еда и лень. А вообще, работы тяжелой, сложной, больше это строительство, добыча ресурсов, охрана, уборка, химическое производство, производство металла, энергетика, обслуживание и т.д., в эту сферу людей нужно много. А умные, куда их деть? Да они еще и место правителя занять могут, и сами контроль взять на себя. Поэтому, начиная со школы, начинают внедрять в наши светлые головы такие мысли, что учиться не надо, давят на все слабости и многие поддаются, потому что не в силе устоять от соблазнов. Учиться – цель такую родители не ставят, они не знают, и сами ни к чему особому не стремятся, как они могут дать совет ребенку. В общем, система образования, работает в том направлении, которое требуется на данном этапе развития общества.

Я был безумно рад, что попал в класс одаренных, так как к обычному обществу я оказался не адаптирован. Когда меня изолировали после того случая, я потерял навыки общения со сверстниками, стал очень закрытый и боязливый. Любой человек вызывал во мне тревогу. В школе я даже боялся выйти из класса, и что-то постороннее, инородное меня пугало, идя по улице, я часто оборачивался и вздрагивал от разных видов шума, это все перерастало в фобию, и в итоге я больше жил в своей голове, в своих мыслях, чем общаясь с людьми.

В нашем классе преподаватели были люди любившие свое дело, и попавшие по призванию, так совпало, что они полностью посвящали себя образованию детей, таких как мы, видя, что происходит. Они хотели видеть в нас будущее, чтобы мы как-то могли влиять на мир, сделать открытие, что-то изобрести. И их система не была стандартной, они выявляли особенности своего ученика с помощью различных тестов по определенной тематике, и начинали развивать самые сильные стороны. У меня была очень хорошо развита интуиция, она как защитная реакция организма, берегла меня от всяких происшествий, и я к ней безмерно прислушивался.

На общем совете преподаватели говорили, если во мне совместить логику с интуицией, то может получиться хороший результат. Соответственно мне нужно развиваться во всех направлениях, связанных с логическим мышлением соответственно составлялся основной кластер занятий, на которые я был обязан ходить. В мой кластер занятий, в отличие от большинства детей, входили все предметы до единого, так как каждый преподаватель считал именно свой предмет приоритетным, в котором потребуется логическое мышление будь то химия, физика, электроника и т.д

Родители научили меня быть щепетильным ко всему, обращать внимание на мелкие детали. Наверное, это была фобия отца. Я поэтому не могу пропускать занятия, которые мне не нравились или не были нужны. Да если честно, мне все было интересно, я ко всему имел любопытство, и впитывал все знания с удовольствием, как губка. В последствии, я получал высшие баллы при сдаче экзаменов. Это было связано с тем, что у меня накопился большой багаж знаний, и в критический момент интуиция при стрессе показывала высокий результат, соответственно при тестировании, даже если я что-то не знал, или не представлял к чему готовиться, и что меня ждет, я даже мог сразу открыть книгу на нужной странице, это помогло мне дать ошеломляющие результаты, по мнению преподавателей. Но я не чувствовал от этого прилива сил, я больше боялся и замыкался в себе, все больше ощущая боязнь общества. Я боялся выступать перед своими одноклассниками с докладами. Самое большое мое переживание я испытывал от встречи с противоположным полом – «девушками». Встречи, конечно, громко сказано, просто взгляд одноклассницы на меня или какой то вопрос в мою сторону в моем подсознание вызывал бурю эмоций. А эмоции в нашем обществе были запрещены. Мне тяжело было переживать эти моменты. Но судьба моя сама расставила все точки. Мы стали взрослеть и при вопросе со стороны женского пола я терялся на фоне других ребят, не мог сразу ответить, а мои одноклассники как на духу выдавали ответ. Ответы их не были связаны с наукой. Но на их фоне я значительно проигрывал и, наверное, из-за этой проблемы еще больше закрывался в себе погружаясь все больше в науку. У меня не было друзей и подруг уже с этого возраста, и мне не с кем было обсуждать насущные проблемы. А о личной жизни не могло быть и слова. Самыми моими большими друзьями были – мать и научная литература.

Но в моих недостатках были и достоинства – это наука, мне не было равных, даже среди моих сверстников-одноклассников. Там я был асом! В итоге, после окончания школы, я поступил в высшее учебное заведение, подконтрольное уже главам нашего народа. Оно направленно выпускает самых перспективных ученых, своих советников и остальных, нужных им специалистов. Закончив это заведение, для многих это был большой рывок в карьере, но не для меня. Ибо похвастаться таким образованием нельзя было публично, даже друзьям. Оно было закрыто от общества, и о нем знали только избранные.

В этом учебном заведении меня сравнивали с одним ученым, который придумал вакцину от смертельного заболевания – рака. Новые преподаватели, видели во мне те же способности, что и у этого ученого. Я так же, как и он, находил ответы на вопросы, которые казались мне очень сложными. Мне же мои возможности не казались какими-то сверхъестественными. По моему мнению это была чистой воды плата за мой труд.

Конечно, я себя считал умным и не мог сказать, что они более значимы, чем, например, других людей, которые добиваются успехов в других сферах – спортсмены, писатели и др. В нашем мире были самые востребованные и уважаемые ученые. Область медицины, космонавтики, и самое главное – изучение оболочки нашей планеты – считалось краеугольным камнем, самым востребованным в народе. Но говорить об этом запрещалось. Особенно мне, так как именно я занимался изучением сантан. Проблема с их вымиранием ставилась всегда на первое место, от нас зависела жизнь всех слоев населения.

Сантаны можно было изучать только самым выдающимся знатокам нашего общества. Я тоже хотел попасть к ним, меня всегда тянуло изучать что-то максимально недостижимое обычному человеку, изучать те проблемы, которые вызвали наибольший резонанс и беспокойство, и в тоже время восхищение.

В итоге, после окончания обучения, я попал под распределение, в ту самую лабораторию по изучению вселенной, космоса и сантан. Моя карьера началась сразу с изучения сантан, вся литература и информация из статей, которыми я владел, была изучена мною до каждого знака препинания. Я всем своим внутренним миром ощущал невидимую связь с ними, ощущал, будто на себе, как им больно, что они тоже живые – только у них нет мозга, нет рук и ног, они часть нас как кожа, которая сохраняет нашу плоть от влияния внешней среды. Когда я их начинаю описывать, разговаривать о них, я теряю здравое мышление, я как младенец, который смотрит на маму, и в его глазах любовь, связь с ней, но сказать он ничего не может, и даже этого не понимает. Так и я чувствую связь, но ничего не знаю о них – откуда они, каким образом нас защищают, чем питаются, за счет чего живут… Вопросы можно повторять бесконечное множество раз, а вот ответов, к сожалению, на них бездушно мало.

При изучении нашей оболочки приходилось касаться всех тем, как биологических, так и физических, химических и математических. Наш отдел имел доступ почти во все остальные отделы кроме информационных. Мы чаще всего топтались на одном месте, и чтобы отвлекаться или переключаться, мы имели право переходить в другую сферу на некоторое время, и после уже с новыми силами возвращались к своим нерешенным задачам.

После адаптации на новом месте работы, я заслужил уважение среди коллег. Часто принимал участие в разработках медицинских аппаратов. Когда у ученых не получалось решить какую-то задачу, я либо знал сразу ответ, либо доставал с первого раза ту книгу, которая могла натолкнуть на нужную мысль. В своем же отделе первое мое значимое достижение было достигнуто через полтора года после начала работы в нем. С моей подачи были разработаны гигантские телескопы, стойкие к высоким температурам и полностью на дистанционном управлении. Эти телескопы, после одобрения высших чинов, были установлены в пустынях, где возникли дыры в защитном слое Земли. Так мы могли лучше изучить космос, и ближе увидеть солнце через эти отверстия. Так же через пару лет с помощью гигантских телескопов стало известно, что после разрушения одного кластера, выделяется дымчатая материя, и направляется к солнцу и питает его впоследствии своей энергией.

Также есть вероятность, что помимо нашей планеты, есть похожие планеты, тоже окруженные сантанами. И если одновременно на нашей планете и на другой разрушатся сантаны в большом количестве, то солнце от полученной энергии увеличит свою мощность и сожжет все планеты в неопределенном радиусе. Почему неопределенном? Потому что при сжигании планет образуется пыль или сажа, химических состав которых до конца не изучен, соответственно вопрос о размере их плотности тоже остается загадкой. Поэтому расстояние, на которое эти облака будут в состоянии удержать солнечную энергию не известно.

В итоге получаются весы, на которых нам ничего не остается как балансировать. В огромном масштабе солнце может сжечь абсолютно все планеты, получив предварительно и в процессе уйму энергии. А с другой стороны, когда это произойдет, то энергию солнце уже перестанет получать, и оно со временем станет тусклее и вовсе умрет. И даже могут не спасти малое количество планет то, что останется. Ведь у них тогда наступит ледниковый период, а выживут ли в тех условиях – большой вопросы. Но если вдруг выживут, пока солнце тусклое, и дадут ему энергии, то процесс может возобновиться. Но всему этому точных подтверждений нет, всего лишь догадки и предположения. Утопия даже, если хотите.

Так как все силы уходили на знания, то ученые мало испытывали эмоций, на это и была рассчитана схема управления нами. А мы ведь могли нести реальную угрозу нынешним управленцам. И в какой-то момент, чтобы снизить наши амбиции, и повысить свою личную безопасность, они решили, что мы не можем посещать другие сферы деятельности. То есть, я отношусь к отделу сантан, и не могу общаться с людьми из других отделов. Но за мои достижения, амбициозные высказывания, чтобы мы должны перемещаться и помогать своим коллегам, и истинной любви к науке (в этом мне просто не было равных на Земле). За мои заслуги только мне лично предоставили возможность посещать и информационные отделы в нашем научном учреждении, ни один человек до меня, никто не обладал такой возможностью. Но после того, как становилось больше нерешенных вопросов, связанных с гибелью сантан, и событий, происходящих в этот момент на определенном участке карты, мне дали высший уровень доступа, так как преимущественно этими вопросами я и занимался. Гордость за это переполняла меня. По их мнению, все что я могу сделать один, это лишь низкая вероятность того, что смогу повлиять на устоявшуюся систему и изменить ее. В принципе, мне особо и не хотелось ничего менять, меня все устраивало вполне. Я занимался тем, что мне нравится, у меня был хороший финансовый достаток, и мои амбиции реализовывались.

Ученые зарабатывали как высшее звено. И все хорошо шло в моей жизни, я подошел к решению проблемы сантан экспериментально. Подготовил лазеры, которые как иголочки хирурга через отверстия оболочки Земли, направляли свои лучи к солнцу со скоростью в разы превышающую скорость света. По лучу передвигались электроны, которые ударялись об эту оболочку, от сантан и их частицы притягивали назад, а потом как иголочки в умелых руках хирурга, создавали эти сантаны, и ставили на место.

Было тут только две проблемы. Первая – скорость изготовления одной такой сантаны исчислялась годами, а вещество, из которого они сделаны, попросту было невозможно имитировать на Земле. Вторая проблема заключалась в том, что они были искусственные, неживые и держались они в положенном месте только за счет других живых сантан, как протез в теле человека. Соответственно скорость возобновления в разы ниже, чем их устранение… а энергетические затраты колоссальные.

Состав сантан очень похож на состав волоса, только они бесцветные. Как и в человеческом теле, если мозг думает негативно, не хочет жить, не бережет себя-то он убивает и тело, и себя. Так и на нашей планете, если люди думают негативно, желают зла себе и другим, то мы же сами убиваем свое тело, свое окружение, свою защиту – кожу, и в итоге сами погибаем.

Я же как ученый научился их восстанавливать, но не оживлять. Из их материала испарения собирать клетку и делать нарост, но если соседние сантаны к которым крепился протез умирали, то и сантана протез выпадала тоже, так как она к ним крепилась. Механизм восстановления чем-то схож с тем, что, если есть в плоти рана, ее можно зашить, но материал которым зашили, не является живым. Сантаны = живые.