Читать книгу По щукиному велению. Сценарий - Александр Шляпин, Александр Владимирович Шляпин - Страница 10

Ну ты, Емелька, и собака! Тебе власть над миром дали, а ты, гад, еще крови моей хочешь? Пусти меня в прорубь – я тебе ещё пригожусь!

ЕМЕЛЯ:

Да ладно – шучу я. Плыви с миром. Вёдра, выпустите щуку в прорубь, и за мной идите, нас уже заждались.

(шаги вёдер, бульк, шаги Емели и вёдер)

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: МАРФА (МАТЬ ЕМЕЛИ),ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ,

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.

РАССКАЗЧИК:

И взял Емеля вёдра в руки у самого входа, и вошёл, как ни в чём не бывало. Сняв рукавицу, он вновь взглянул на колечко, которое блеснув золотой искоркой, заиграло, засветилось подобно летнему солнцу.

ЕМЕЛЯ:

Эх, я теперь – властелин мира! Для начала хочу на гуслях научиться играть, да так, чтобы не было мне на Руси равных…

РАССКАЗЧИК:

И повернул Емеля кольцо, как велено было щукой, и в один миг в его голове начались прояснения всякие, сами собой складываться. Пальцы зашевелились, и он почувствовал, как музыка разлилась по его душе, благодатным елеем.

ДОБРЫНЯ:

В тридевятое царство ходил? В горле уже давно все засохло, а ты все где – то шлындаешь! Мы уж думали тебя волки на мелкие куски разорвали…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Он, Добрынюшка, видно к Василине ходил! Девка – то по нему вся на нет сошла. Вот и не утерпел, решил видно тропу к её дому проложить.

(смеются богатыри)

ЕМЕЛЯ:

Вздор это! Мне Василина – не ровня! Мне теперь жена

купеческих, аль барских, али даже княжеских кровей впору.

(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)

Василина хоть баба видная, и формы у нее глазу приятные, да только она из мастеровых будет. А мне княжну подавай! Хочу чтобы денег сундуки были, да титьки – о -с эти ведра…

(богатыри снова смеются)

МАРФА:

(Хлещет сына тряпкой по голове)

Ты, сынок, часом не головушкой буйной прорубь-то пробивал. Чует материнское сердце, ты малехо умом тронулся, пока за водицей то

ходил…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

со смехом

Тебе по что такие титьки? Ты что решил сыроварню открыть? Так для сыроварни коровы нужны, а не распрекрасные девы…

ЕМЕЛЯ:

Корова, Илюша, навозом пахнет. А мне как, мужчине в самом соку, хочется парфюм хранцузский нюхать, да телеса девичьи лобызать…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Ну, ты и загнул барин! Слыхал, Добрыня, что этому бесенку в голову взбрендило?

ДОБРЫНЯ:

Правильно мамка говорит – видно, брат, ты точно головой прорубь пробивал, вот мозги свои и стряс малость. А коли так, то хрен с ним – отдай ему грамоту, пущай к княжне Марьяне сватается, да с головой своей расстается…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

О, совсем я запамятовал. Марьяна, два месяца как, на выданье. У меня же княжеская грамота ёсь…

ЕМЕЛЯ:

И что в сей грамоте написано? Моя персона там прописана?..

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Поднеси-ка мне свечу, да поближе. Читать буду.

РАССКАЗЧИК:

И поднес Емеля свечу к самому пергаменту. Осветил лист и увидел на нем завитушки букв переходящие в слова. А под ними княжеский вензель, да гербовая печать.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Княжеский указ от 1608 года, декабря в 1 день. Великий государь КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, всея земли русской самодержец, указал: от сего дня повелеваю – огласить сей указ в градах, деревнях и землях славянских, европейских, что церковью во всем согласны, как валахи, молдавы, сербы, далматы, болгары, черкесы, греки, и самые его великого государя подданные, от которых наша вера православная принята.

Сего дня 1 декабря года 1608 повелеваю:

Княжна Марьяна Владимировна объявляется нашей властью, невестой на выданье, как достигшая причин природного созревания. А посему моей волей князя самодержного и единого всея Руси, назначаю смотрины та торжественное сватание на день празднования

масленицы.

Тот, кому суждено будет в баталиях турнирных одержать Викторию, будет наречен в женихи и княжеской милостью обласкан невиданно богатым приданым. Приданое: половина царства, шуб из соболя – десять единиц, два бочонка злата по шести пудов; десять бочонков серебра по шести пудов; Коров и прочего скота – тысячу голов. Скакунов заморских арабских земель – пятьсот голов.

Каждому человеку мужского полу, кой достиг совершеннолетия и лицом не страшнее аспида болотного да Кощея Бессмертного, да увечьями членов не обезображенного в баталиях и сражениях с супостатами и басурманами, велено явиться в ближайшие дни в хоромы княжеские на ристалище богатырское. Простолюдины и всякого рода люди скудные, чернь и всякого рода убогие, також могут принимать участие в турнирах наравне с заморскими принцами, графьями и людом богатым. Кои сокроют свое умение в шаманстве, колдовстве та прочих магических науках и алхимическом ремесле, будут повешены на крепостной стене, без права быть земле приданным по церковному и христианскому обряду. Кои будут уличены во лжи, лиходействе, сокрытии увечий членов, аль уродствах природных, неведомых нашему величию, будут також казнены способом усекновения головы от тела и приданию сего тела на съедения диким свиньям и псам, коими земля славянская полна, а головы сих охальников, будут на колы посажены для того, чтоб другим лихоимцам та лиходеям повадно не было…

ЕМЕЛЯ:

Сие есть как раз по мне! Тут и про злато сказано, и про шубы из горностаек. Мне такое приданое, как раз нужно. Матери шубку справлю, хоромы в Рублевке белокаменные возведу, да найму прислугу из басурман. Пущай они мне сапоги лаковые бархатом та воском пчелиным трут до самого блеска.

ДОБРЫНЯ:

(восторженно)

Эка, куды тебя лихоманка-то понесла.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Башку береги Емелюшка. Кабы ты не потерял её, на этих игрищах молодецких. Меч – то в руках держать не умеешь. А там биться придется, с рыцарями заморскими, в латы закованными…

ЕМЕЛЯ:

Не хитра сноровка -ножиком махать. Умею! И Виктория за мной будет…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Умеешь? На, вот, спробуй.

РАССКАЗЧИК:

Вытащил Емеля из ножен меч богатырский, хотел было махнуть им, но тот выпал из его рук и в пол воткнулся.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

О, глянь, Добрыня, богатырь – мать его. Меча в руках удержать не может, а в женихи собрался. Тьфу ты, бесово семя…

(богатыри смеются)

ЕМЕЛЯ:

Не княжеское это дело мечом махать. Прикажу кому надо, тот пусть и махает себе на здоровье, хоть до самого Урала – пусть махает! А вам хочу, браты, предложить выпить за успех моего

сватовства. Коли мне обломится на Марьяне жениться, да князем стать, то и вам будет от меня великий приварок. В охрану вас найму. Будете мое поместье от ворья ночным да дневным дозорами обходить. Златом платить буду…

РАССКАЗЧИК:

И захохотали богатыри так, что крыша соломенная под снегом зашевелилась. Так смеялись друзья, будто кто их подмышками щекотал.

(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)

И попадали богатыри на пол, словно ржаные снопы и давай кататься, да потешаться над Емелькиными придумками и сказками.

ЕМЕЛЯ:

Что вы ржете, словно кони. Слово вам даю – княжеская дочь моей будет. Вот тогда я посмеюсь над вами. Может пари заключим?..

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Ой, уморил, это же надо, что бы я богатырь всея Руси Илья Муромец, чуть от смеха не умер. У меня даже чуть пупок не развязался. Говоришь князем будешь – ха-ха-ха!!!

ЕМЕЛЯ:

Буду зятем князя Владимира. А стало быть и мне княжий титул полагается. А ну-ка Ильюша, дай мне сию грамоту. Я на турнир с ней поеду и буду показывать по требованию, чтобы князь не отвертелся коды я с викторией буду…

ДОБРЫНЯ:

Дай! Дай Ильюша ему грамоту. Пущай едет, коли хочет голову свою на плаху положить. Ты лучше бы нам бражки нам налил – горло промочить, после такого смеху.

ЕМЕЛЯ:

А браги, мужики, больше нет, а вот вина зелена налить могу…

МАРФА:

Не плел бы твой язык небылицы, не болела бы моя голова. Откуда у тебя, голодранца, вино? Я больше знаю, что в моей хате есть, а чего нет…

ЕМЕЛЯ:

Так вот же, прям в этом ведре винцо и хранится.

РАССКАЗЧИК:

И подошел Емеля к одному из вёдер, с которыми за водой ходил, и незаметно для друзей прошептал желание, да кольцо повернул, как щукой велено было. В тот же миг, водица цвет сменила и жбан до верху виноградным вином наполнен оказался. И не простым вином, а таким, что от вкуса его можно было язык проглотить.

ЕМЕЛЯ:

А сие что, водица студеная?

(слышится звук наливающегося вина)

РАССКАЗЧИК:

И взял Добрыня со стола кружку, и пригубил напитка, который неизвестно, как появился. Да как заорет от радости.

ДОБРЫНЯ:

Вино! Вино! Это, Ильюша, настоящее вино! В княжеских погребах такое за семью замками хранится.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

(с подозрением)

А не продал ли ты душу дьяволу добрый человече? А может ключик тайный от сокровищницы княжеской имеешь. То-то за водицей долго ходил…

ЕМЕЛЯ:

Мне тайный ключик не надобен – я, Ильюша, и без тайного ключика смогу под любой засов проскочить…

ДОБРЫНЯ:

Эй, Марфа, сын твой опять околесицу несет. Пора пристроить его в лекарню для душевнохворых, аль на каторгу – на рудники серные.

(ДАЛЬШЕ)

ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)

По княжескому уголовному укладу чародейство каторжными работами карается, або казнью способом усекновения головы от тела…

ЕМЕЛЯ:

Сам ты, чародей! Вы спросили где вино – я показал! Скажи ему Илюша!

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Что ты, Никитич, пристал к молодому боярину? Садись, пей! Хозяин угощает щедро…

РАССКАЗЧИК:

И вновь уселись Богатыри за стол. И продолжили начатую пирушку, наливают вино доверху в большие глиняные кружки. Уже за полночь, вдоволь накушавшись, прямо за столом и уснули. Захрапели в унисон богатырским храпом. Емеля, видя, что собутыльники после шестого жбана отключились, влез на печь в свой клоповник, да пожелание на утро сделал.

ЕМЕЛЯ:

Колечко-колечко: затопи утром печь, и пока матушка почивать изволит, приготовь нам перепелов жареных десяток; глазуньи на свином сале из шестнадцати яиц; карасей томлёных; блинов с творогом; киселя клюквенного; хлеба пшеничного и супу горохового со шкварками…

РАССКАЗЧИК:

И повернул он его на пальце, а после снял, и в щелку промеж кирпичей спрятал. Уткнулся Емелей рожей в мешок с овечьей шерстью и уснул сладким сном.

Еще затемно было, когда Марфа печь открыла, чтобы истопить, и увидала, что огонь в печи горит, будто кто чужой дрова зажег, её не дожидаясь. Закрыла Марфа заслонку печи, да на сундук прилегла и затаилась. Почудилось ей, что в печи кто-то ворочается. Лежала Марфа, прислушивалась, да так заснула.

ПЕТУХ:

Кукаре-ку! Кукаре-ку!

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Стража подъем! Супостаты княжество обокрали!

ДОБРЫНЯ:

Кто тут так орет?..

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Это я ору! Встаем, утро уже- петух прокукарекал. Пора на службу…

ДОБРЫНЯ:

А Емеля где?

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Где-где на печи спит. Что ты хочешь?..

ДОБРЫНЯ:

Хорошо бы голову поправить. Может у него найдется где в закромах наперсток браги…

РАССКАЗЧИК:

И взял Добрыня со стола глиняный жбан, а он на удивление – вина полон. Глядит он на него и глазам свои не верит.

ДОБРЫНЯ:

Слышь, Илья, а что мы вчера пили?

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Как что брагу медовую и вино зелено…

ДОБРЫНЯ:

А откуда тогда полный жбан красного вина взялся?

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Да иди ты…

ДОБРЫНЯ:

Я серьёзно, вино, однако.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Ну, тогда наливай – чего сидишь? Кого ждешь?

РАССКАЗЧИК:

И достал Муромец из кармана огниво. Чиркнул несколько раз – высек искру и запалил свечу, которую вчера, по случаю прихода гостей, Емеля зажигал. Осветив стол, Добрыня нашел чарки и налил до самого верха свежего вина.

ДОБРЫНЯ:

Эх, хорошо же – черт побери сидим…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Ну, что Добрынюшка, знатно погуляли! Таперича пора на службу, чай, князь нас уже дожидает!..

ДОБРЫНЯ:

А я бы бюллетень взял. Что – то у меня нонче голова болит, будто сам Хан Герей мне по ней пудовой палицей зарядил…

РАССКАЗЧИК:

И следом за богатырями Марфа проснулась. Вылезла она из-под овчиной шкуры и надев на ноги лапти увидала за столом проснувшихся гостей.

МАРФА:

Доброго утра вам, и доброго здравия. Как погуляли касатики?

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Спасибо Марфа, погуляли мы славно, да хлебосольно. Век добрым словом буду тебя и сына твоего Емельку помнить. На службу нам пора. Эй, хозяин, просыпайся, проводи гостей…

РАССКАЗЧИК:

А Емеля промычал недовольно и, отвернувшись к стене, засопел с новой силой.

ДОБРЫНЯ:

Эй, вставай, утро уже…

РАССКАЗЧИК:

Махнул Емеля рукой, не отрывая головы от мешка и, натянув на голову овчинный зипун, снова спрятался под ним.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Ну, ты, басурманин, вставай – нам служить князю пора…

ЕМЕЛЯ;

(из-под овечьего тулупа)

Ну, и иди, служи своему князю. Что пристал ко мне – я тут причём?

МАРФА:

А ты, Илюша касатик, его ухватом, ухватом, да поперек спины стукни, авось проснется. Он на сон уж больно крепок…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Да так, мамаша, негоже. Мы чай вместе бормотуху хлебали. Мы пойдем другим путем…

РАССКАЗЧИК:

И подхватил Муромец Емелю на руки и вынес на руках на улицу, где тут же воткнул его головой в большой снежный сугроб.

ЕМЕЛЯ:

А – а—а! Заморозил окаянный!

РАССКАЗЧИК:

И выскочил Емеля из сугроба, влетел в хату и обратно вскочил на печь. Хотел было кольцо достать волшебное из тайного места да Муромца превратить снеговика, но передумал.

ЕМЕЛЯ:

Ты, Муромец, зря так! Я же слышал, что вы проснулись. Ну, дреманул, ну, снова заспал! Так что, меня из – за этого нужно головой в сугроб?..

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Так это я харю твою вымыть помочь хотел, а то от сажи ты, что черт чёрен. С такой рожей тебя к княжескому двору не пустят.

ЕМЕЛЯ:

А что я забыл там?

ДОБРЫНЯ:

Как что? Ты вчера жениться на княжне Марьяне собрался. В грудь себя кулаком бил, что княжну за себя замуж возьмешь, а нас с Муромцем наймешь в охрану, чтобы мы дозором твои полцарствия обходили, да шубы из горностаек и бочки со златом охраняли.

(смеется Добрыня)

Жаних – мать твою!

ЕМЕЛЯ:

А что – жених! Таких женихов, как я по всей России хрен сыщешь! Да я, может, самый, что ни на есть, первый кандидат буду! Я, может, с первого взгляда полюблю Марьяну, а она меня? Глянь, как я пригож! Я и ликом, и статью строен, словно еловая выгонка.

ДОБРЫНЯ:

(говорит зевая)

Я бы ту рыжую гидру, Марьяну, даже за полцарства не взял! Ликом вроде хороша, как ангел, а душой уж больно девка погана.

ЕМЕЛЯ:

А я, не на Марьяне женюсь, а на княжеском приданом…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

Ох и кровушки она тебе попьет. Дурак! Нет у князя в державной казне столько денег, чтобы Марьянку замуж выдать. Разве только за такого убогого, как ты.

ЕМЕЛЯ:

Это я что ли, убогий.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:

А у тебя, Емелька, богатство есть? Ты куда свою жену приведешь? В эту хату, с курами, да кабанчиком в загоне.

ЕМЕЛЯ:

Захочу, я себе хоромы в Рублевке поставлю!

МАРФА:

Ты бы лучше нашему барбосу будку срубил. Собака шестой год в сене живет! Хоромы он в Рублевке поставит, трепло ты Емелька.

ЕМЕЛЯ:

А вот и не трепло. А подай-ка нам мать, глазуньи на шашнадцать яиц, перепелов жареных, киселя клюквенного да блинков с творогом.

МАРФА:

А может тебе стерляди с хреном подать, томленой в печи.

ЕМЕЛЯ:

(гордо)

Стерляди маманя не надо, а карасей в сметане да луком, мы пожалуй с гостями отведаем…

МАРФА:

А мне, что на княжескую кашеварню сходить, чтобы твои пожелания исполнить?..

ЕМЕЛЯ:

А ты печь то открой, чай всю ночь стряпала, пока гости наши почивать изволили.

РАССКАЗЧИК:

И открыла Марфа заслонку в печи русской. И увидела она блюд разных великое множество. Чугунки томлёными с карасями. Перепела жаренные. Блины с творогом и кисель клюквенный – ждали когда им стать яствами на крестьянском столе. Не удержалась на ногах Марфа, а так и села на пол от удивления. Таких блюд она даже не едала на своей свадьбе, когда выходила замуж за отца Емели.