Читать книгу Рассказы по пятницам. Литературный проект «Областной газеты» - Александр Шорин - Страница 11

Про голову вампира, фаршированную чесноком

Оглавление

Александр Шорин

Первый раз Зоя получила по зубам от своего мужа Николая на следующий день после того, как они сошлись. Буднично это было: вечером, садясь есть борщ, он поморщился и ударил ее по губе, которая мгновенно распухла. В этом его действии не было злобы: примерно так же походя он хлопнул бы комара на шее. Борщ не был даже пересолен – просто он показал ей, кто в доме хозяин.


Она поняла это. И не обиделась. Но есть рядом не стала, хотя поставила тарелку и себе тоже. Осталась прислуживать. И больше никогда не ставила себе тарелку.

Она вообще всё поняла. Почему свадьбы у них не было, даже комсомольской. Почему он, такой красивый – усатый и с шашкой – выбрал именно её, сироту из убогой деревни, бросив брату (главному в семье) в качестве калыма мешок картошки.

Чего тут не понять? Он просто ее купил, как покупали когда-то крестьян – чтоб вела хозяйство в доме. Красный командир решил осесть и остепениться. Её, собственно, даже никто и не спрашивал. Даже брат…

Зоя была наполовину еврейкой, а значит виноватой. В чем виноватой, вряд ли она смогла бы ответить. Впрочем, над таким вопросом и не задумывалась никогда, но знала: если что, будут бить. Когда умерли папа с мамой, брат ушел на войну, она стала прислуживать в доме тётки. Били – потому что еврейка; потому что голодно; потому что умная; потому что в школу хочет; потому что нужно обязательно кого-то бить.

Брат потом вернулся и забрал ее к себе. Не бил. Научил читать. Продал за мешок картошки.

Его она тоже поняла: семеро по лавкам, лишний рот. А картошка – это жизнь…

Она умела приспосабливаться. Быстро привыкла к новому дому. На работу Николай ее не пускал, хотел чтоб за хозяйством следила: корова, поросёнок, десяток кур.

Вставала она с рассветом и, отправив корову на выгон, возвращалась делать мужу завтрак: яйца, хлеб, молоко. Потом за ним приезжал автомобиль, и он, скрипя портупеей, уезжал на работу.

Обедал муж на службе, а ужинал всегда дома, и ужин любил богатый: борщ, мясо с картошкой, яичницу со шкварками…

Бил редко, говорил с ней – ещё реже. Она даже не знала, где он служит. Знала только, что он – большой начальник: водитель у него с машиной и маузер на боку.

Радовалась, что сытно. Тайком брату в деревню переправляла картошку. Каждый месяц – мешок…

Дома всё было – как муж скажет. По выходным он любил сам поковыряться в огороде, с наслаждением колол дрова. А под вечер любил есть особое блюдо, которое готовил сам: тюрю из хлеба, размоченного водкой. После чего кряхтел, пел: «Эх, Маруся, нам ли жить в печали?» и тащил её в кровать. Потом она аккуратно выползала из-под него, спящего, и тихонько шла спать на своё обычное место – тюфячок у печки.

Всё она делала так, чтоб он был доволен. Не перечила и не своевольничала, не приведи Господь. И только одна у неё была странность, да и то небольшая: сама завела на кухне шкафчик, где начала коллекционировать баночки. Разные: большие и маленькие. В них – приправки.

Николай ухмылялся, но позволял. И даже привык спрашивать: «С чем сегодня мясо? С тмином?». Иногда угадывал, иногда – нет.

А однажды принес ей кулинарную книгу. Посмотрел – справится ли прочесть. Справилась.

Принес ещё одну. Ещё…

И как-то понемногу привык, что балуют его на ужин редкими блюдами. Сам начал приносить: то утку, то ананасы.

И начал спрашивать уже другое: «Что у нас сегодня? Утка пекинская?».

Улыбалась она в ответ, но молчала. Привыкла помалкивать. А он ответа и не ждал – привык.

И вот однажды он сказал: «Приведу гостей. Поросёнка молочного в яблоках сделать сможешь?».

Улыбнулась, кивнула.

«А шашлык кавказский?».

И шашлык смогла.

Пошло с тех пор: как выходные или праздник какой, гостей у них – полон дом. И стол ломится, и блюда редкостные. И хозяйка хлопочет.

Одна только особенность: за стол не садится, наливки не пьёт, с гостями не танцует.

Помалкивает.

– Чё ж, Коля, жена у тебя молчаливая такая? – спрашивал у него Иван, сослуживец с таким же наганом.

– На то и жена, чтоб молчала. Поговорить, Ваня, я и с тобой могу, – отвечал тот.

Остальные гости её вроде и вовсе не замечали. Зато этот, Иван, заприметил крепко. Стал норовить в уголок зажать втихомолку. Лапал крепкими пальцами, слюнявыми губами лез целоваться.

Шептал странное:

– Не жилец твой Колька-то. Стрельнут его – пойдёшь ко мне в хозяйки?

Зоя молча уворачивалась. Но однажды – не успела. Тот вжал её крепко в угол, задрал платье.

Губами ей в ухо зашипел:

– Закричишь – убью!

Не закричала. Только отбивалась молча. А он дышал часто-часто и что-то шептал, шептал… И только когда начал расстегивать штаны, впервые разомкнула губы.

Получился крик:

– Геть, поганец. Геть!

И – вот чудо! – словно волной того отбросило, прямо вмяло в стену. Сполз он по ней, словно тряпка.

На крик прибежал Николай. Посмотрел на мятого гостя. Потом на неё.

А она глаза почему-то не отвела.

И он вдруг застыл. Смотрел, смотрел… Смотрел на неё ошеломленно.

А потом вдруг сказал:

– Какая ты красивая!

И, неожиданно рассмеявшись, спросил:

– Что сегодня на ужин у нас – голова вампира?

– Фаршированная чесноком, – улыбнулась она в ответ.


И тогда они впервые сели за стол вместе. И ели с аппетитом, то и дело весело перемигиваясь.

Рассказы по пятницам. Литературный проект «Областной газеты»

Подняться наверх