Читать книгу Средство от депрессии, или Психологическая помощь - Александр Сих - Страница 2

Действие первое.

Утро. Кухня. Оксана Викторовна не спеша приступает к завтраку, а Роман Романович, умывшись, появляется с грустным выражением лица.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Доброе утро, дорогая.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Доброе утро, дорогой.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Приятного аппетита.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Большое спасибо, милый.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Искоса поглядывая на жену). Прости, что отвлекаю, а где мой утренний кофе?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Вон, пожалуйста, кофеварка, рядом баночка с кофе, там же, рядом, сахар, а в холодильнике молоко. Если пожелаешь?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Так его ещё надо приготовить?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Да, дорогой, сегодня надо.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. В таком случае, пожалуй, обойдёмся без молока. Что я, ребёнок, что ли, пить кофе с молоком?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Оно и понятно, лучше, конечно, кофе с коньяком.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я не враг своему здоровью. (Грустно задумывается). Хотя, к чему то здоровье, когда…

О к с а н а В и к т о р о в н а. Здоровье всегда пригодится. Даже, если просто так – на всякий случай. Например, на случай непредвиденных обстоятельств.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Непредвиденные обстоятельства надо уметь предвидеть. Для этого существует аналитический ум и логика.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Ну что ж, логично. Попробуй этими качествами заварить себе хотя бы кофе?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Хмыкнув). Легко. Надо воду сначала вскипятить?

О к с а н а В и к т о р о в н а. По логике – да. А теперь, применяя аналитический ум, попытайся это сделать. Только очень прошу – будь осторожен! Не рискуй понапрасну!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Чем же тут рисковать? Неужели я настолько неумеха, что готовка кофе для меня сопряжена с риском для здоровья?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Вообще-то, готовка кофе требует элементарного умения. Но в твоём случае, очень даже может быть.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ха! (Идёт к плите и что-то там манипулирует). Ай-яй-яй! Чтоб тебя!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Что случилось, дорогой?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Палец обжёг! Твою, мою, и их, вместе взятых, родину!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Вот тебе и непредвиденное обстоятельство, которое не смогли предугадать ни твой ум, ни твоя логика. А Родина, дорогой, тут не при чём. Да и не надо так бурно реагировать на сущий пустяк. Ты же не сжёг его совсем? Что-то ведь осталось?! Да если бы и сжёг – не велика потеря. Девять-то осталось бы. Наливай в чашку. В чашку, а не рядом! Ну вот, получилось. Молодец! Сам приготовил несколько глотков кофе. Возьми полотенце и вытри, пожалуйста, остальные глотки. Будем считать, что это ученический брак и спишем его, как издержки производства. Чтобы взбодрить желудок и этого хватит, хотя он и без кофе всегда бодрый и готов к труду. Он, видимо, в отличие от тебя, постоянно сдавал нормы ГТО?! Кстати, завтрак твой стоит в микроволновке. Погреешь и возьмёшь. Сможешь?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я очень постараюсь, дорогая.

Оксана Викторовна относит посуду в мойку, открывает балконную дверь и возвращается к столу. Роман Романович выпивает кофе, относит чашку тоже в мойку и идёт к микроволновке. Греет и достаёт.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ё-ё-ё… п, р, с, т и прочие литеры!

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Закурив). Опять небольшое ЧП, дорогой?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Не смертельное. Куриная нога из тарелки выпала. Где наш дармоед, Толик? Пусть идёт, полакомится, паразит!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Не Толик, а Талик. От знаменитой фамилии Талейран. И ты прекрасно знаешь, что, имея такое аристократическое имя и утончённое воспитание, он не опустится до того, чтобы побираться. Положи в его тарелку, он потом подойдёт.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Шёпотом). Овсянки ему, аристократу собачьему!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Ты что-то сказал, дорогой?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я сказал, как хорошо, что не обе выпали. Хоть одна осталась. Уже не поем, правда, а только перекушу. (Ставит тарелку на стол и берёт хлеб и вилку).

О к с а н а В и к т о р о в н а. Как ты, вообще, можешь есть эту гадость, да ещё в такую рань?! Я удивляюсь!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я тоже удивляюсь, как ты можешь такую красоту называть гадостью?! Какая красивая корочка! Какой ароматный запах!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Не нагоняй на меня тоску. И я тебя прошу, не мой сам посуду. Пусть она останется целой. Клавдия придёт убираться, она и помоет.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да что ж такое! Уже вилка упала. Никак, сегодня ждать незваного гостя?! С утра всё падает из рук. Невозможно нормально позавтракать!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Рома, если бы они приходили после каждого твоего падения…

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Дорогая, не моего падения, а падения предметов первой необходимости.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Если бы гости приходили после каждого падения предметов первой необходимости из твоих рук, в нашей квартире движение было бы, как в центре города. Ты бы, со своей интеллигеньностью, из этой пробки добрался к туалету только к обеду, а к завтраку… мне даже страшно подумать, как ты смог бы выжить в таких экстремальных условиях!

Оксана Викторовна тушит в пепельнице сигарету и закрывает балконную дверь. После чего вновь садится к столу.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Рассерженно). Вот как сделал один нравственный урод слово «интеллигент» ругательным, а самого интеллигентного человека выставил каким-то ущербным слизняком, так до сих пор это лживое утверждение и доминирует в примитивном человеческом социуме. Я, конечно, понимаю, что это не что иное, как месть хамства воспитанию и приличию, именуемому культурой, в которой, к сожалению, уже давно хамство мимикрировало, адаптировалось и занимает ведущие посты. И вот, зная свою истинную суть, фальшивая интеллигентность беспощадно мстит интеллигенции натуральной. И эта месть тотальная. А бедному настоящему интеллигенту, дабы хоть как-то выживать в этой среде, приходится, как хамелеону, менять свой окрас, в зависимости от того, с кем он имеет дело. Теперь, хам – интеллигент, а интеллигент – чуть-чуть хам, чтобы его, как шпиона, не разоблачили.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Блестящая речь, хоть и сумбурная. (Смотрит мужу в глаза). Я так понимаю, дорогой, что вот сейчас, своим красноречивым ораторством, ты провёл этакий водораздел между мной – хамством, и тобой – наследственным интеллигентом? Или, как ты утверждаешь, между интеллигенцией фальшивой и настоящей?! (Муж, ковыряясь вилкой, смотрит в тарелку). Я спрашиваю – провёл или не провёл? Отвечай!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Не громко). Провёл.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Упадок сил? Я не слышу?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Собирается с духом). Да, провёл!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Молодец! Заслужил награду за смелость. Можешь взять ещё одну курицу за ляжку. Только, милый, ты ошибаешься. Ты не сталкивался с настоящим бытовым хамством, иначе давно умер бы от заворота кишок, не дождавшись благородной смерти от инфаркта или инсульта. А у меня, дорогой, просто жёсткий характер, выработанный облачным детством, туманной юностью и ледяной молодостью. Чтобы разбивать ледяные торосы, пришлось стать ледоколом. А вот когда у человека характер тюфякообразный, а руки заточены пьяным токарем, то ему только и остаётся, как быть породистым интеллигентом!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. На что это ты целое утро намекаешь? А, дорогая?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Какие уж тут намёки, дорогой?! Сколько тебя знаю, в них ничего надолго не могло удержаться. Даже деньги протекали сквозь пальцы. И лишь благодаря мне, они не прилипали к чужим рукам.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Пафосно). Да! Я не торгаш! Я художник слова! И в мыслях я бываю далеко! Отсюда моя творческая рассеянность, которую ты цинично именуешь бытовой неуклюжестью. Я и сейчас, может быть, с очередным персонажем гуляю где-нибудь на Елисейских полях. В каком-нибудь бистро ведём острые философские и сатирические беседы.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Только не сейчас, дорогой. Сейчас ты всеми мыслями и фибрами души возле этой куриной ноги. А потом, вполне допускаю, рванёшь и в бистро, которое совсем недалеко. В ста метрах от дома. Я там как-то проходила и видела надпись: «Поля благодати у Елисея». И та елисейская благодать, судя по выходящим, очень крепкая.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Серьёзно? Странно?! Живу рядом, а вот никакого Елисея, с его чудесными полями, не знаю?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я тоже удивлена, но познакомиться никогда не поздно.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Это несущественно и к делу не относится. Давай лучше вернёмся к прежней теме. Ты посмела, дорогая, упрекнуть меня в моей жизненной несостоятельности? В моей неуклюжести и бытовой непригодности?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Ну что ты, милый, я тебя не упрекаю. Я живу со всем этим уже много лет. А разве нет? Ты вспомни, когда ты смог уйти из-за стола, ничего не уронив?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я этого не отрицаю, но уже говорил и повторюсь, что меня за столом подводит некоторая поспешность и творческая рассеянность.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Поспешность – да. Но не некоторая, а вся, что на столе лежит. А вот рассеянности за столом у тебя нет. Там ты предельно собран и сконцентрирован. А моментами, даже агрессивен.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Не надо делать из меня обжору. Этакого пищевого монстра и маньяка. Мне просто хочется всё попробовать. Я гурман. Тонкий дегустатор столового натюрморта.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Сколько тебя помню, гурманом ты был всегда, но никогда тонким.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Это не моя вина. У меня такая конституция – я склонен к полноте.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Прогрессивные люди конституции меняют. А если не меняют, то вносят поправки.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Меняют конституции и вносят поправки не прогрессивные люди, а имеющие власть, утверждая, что эта власть дана им народом. Чтобы, прикрываясь именем народа, затягивать на его же, народа, животе пояс, а потом уже и на шее ремень, доказывая, что всё это делается исключительно и только на его благо.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Не надо с утра о политике. Лучше вспомни, как на нашей свадьбе ты ронял обручальное кольцо?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я очень волновался, дорогая. И, как оказалось, не напрасно.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Три раза оно падало к нашему счастью, и лишь на четвёртый ты попал в цель. Хотя, и не в десятку.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А куда? В девятку?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Примерно туда. Ты окольцевал мой мизинец. Я промолчала, а потом незаметно поменяла сама. Не хотелось с самого начала омрачать семейную жизнь.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Лучше бы ты омрачила её тогда, чем все последующие годы! Лучше бы я вовсе не попал на этот отросток! Дорогая!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Неблагодарный! Да ты со своими ручонками давно помер бы с голоду! Если бы ты жил до изобретения печатной машинки, а потом и компьютера, то побирался бы у паперти! Дорогой!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Как бы не так! Я талантливый писатель!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Писатель, может быть, ты и не плохой, но кто прочёл бы написанное тобой, будь в твоей руке перо? Технический прогресс тебя спас. Наловчился тыкать по клавиатуре своими кочерыжками… дорогой.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ах, вот даже как?! Раньше ты до этого не доходила?! Ещё не переступала ту черту, за которой мирная семейная беседа превращается в бестактные, да и беспочвенные обвинения.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Всё это так, любимый, но в любых отношениях должен быть прогресс. Иначе, они закостенеют и покроются пылью и плесенью. Ты согласен?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Пожалуй, ты права. Только с кочерыжками – перебор. Явное преувеличение. Гипербола.

О к с а н а В и к т о р о в н а. С отростком у тебя тоже перебор. Гипербола вместе с параболой.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Хорошо. Я забираю отросток, ты забери кочерыжку, и продолжим нашу приятную беседу.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Договорились, милый. Они не кочерыжки – они сухие сучки на отмирающей ветке.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Отмирающая ветка – это я? Такая вот, значит, аллегория?! Это очень жестоко с твоей стороны, дорогая! Если я сейчас в творческой депрессии, это ещё не значит, что я умер как писатель!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Боже упаси, дорогой! Твоя депрессия пройдёт, и ты опять напишешь шедевр. Но… только в том случае, если я буду рядом. Я твоя муза, твой катализатор и стимулятор, твоя путеводная звезда. Ну и, конечно, твой диктатор и тиран.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Вот, это уже ближе к истине! Именно – диктатор и тиран!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Для твоего же блага, глупенький.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Каждый диктатор прикрывается благими намерениями, пытаясь скрыть или оправдать собственное зло! А благими намерениями устлана дорога… сама знаешь куда.

О к с а н а В и к т о р о в н а. В моём случае, – к твоей жизнедеятельности и безопасности.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Понизив голос). Ну конечно, всё для меня и ради меня. Ты мне никогда не давала свободы действий. Инициатива всегда была в твоих руках. Со дня нашей свадьбы.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Именно! С первой брачной ночи. Я была просто вынуждена взять инициативу в свои руки, чтобы ночь наслаждений не превратилась в ночь страданий. И до сих пор на мне держится вся материальная сторона нашего семейного бытия. Ты когда в последний раз о чём-нибудь договаривался? Занимался квартирными вопросами или постройкой и обустройством дачи? Ты хоть раз оплачивал коммунальные платежи? Молчишь?! Какую, мой дорогой, тебе надо свободу действий? Ты когда, вообще, в последний раз действовал? Не помнишь? Я тоже. А сходить к какому-нибудь Елисею или Прохору, я тебе никогда не запрещала. Ты свободен в своих передвижениях по местному околотку, а если тебе надо дальше, я тебя отвожу. Как личный водитель. Иногда срываясь с работы и бросая дела. Для собственного удовольствия я это делаю? Для твоего блага и безопасности! Ты же, как ребёнок, честное слово!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Понуро). Весь аппетит пропал. Даже не доел.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Не переживай, он появится сразу же, как только я уйду.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Оживляется). Да, кстати, ты случайно не опаздываешь?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я не могу опаздывать. Я хозяйка. Я могу задержаться ровно на столько, на сколько сочту необходимым.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Извини, забыл. Теперь ты уже хозяйка.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я ею была всегда. Только когда-то у меня был один подчинённый – ты, а теперь их сотни.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я им сочувствую.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Ты им должен завидовать. У нас дружный и сплочённый коллектив, где каждый знает своё дело и свои обязанности.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А свои права?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Их права прописаны в ведомостях о зарплате. И поверь, они ими довольны. Им некогда покрываться зелёной меланхолией и впадать в депрессию. По крайней мере, на рабочем месте. А ты сидишь целыми днями, чахнешь и уныло ждёшь вдохновения! А оно не приходит, оно гостит у других. А приходят только всякого рода бездельники и бездари, жаждущие славы! Как тараканы пробираются, через любую щель пролезут!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да, ползут, паразиты, наслышанные о моей доброте и не зная о моём кризисе. Некоторые, в своей лести, противны до омерзения! (Пауза). Оксана, ответь мне на один вопрос?! Если я такой… неуклюжий, бесхребетный, да и красавцем никогда не был, то почему ты вышла за меня замуж?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Рома, дорогой, может, хватит на сегодня приятных огорчений? Будет с тебя.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Нет, не будет. Этого вопроса я тебе ещё ни разу не задавал. Хотя всегда хотелось.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Но всегда боялся узнать правду?! Ты всю жизнь пасовал перед жёсткой реальностью, предпочитая жить в своих сюжетах и со своими вымышленными героями.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А вот сегодня взял, да и набрался храбрости!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Хорошо, уговорил. Кто была я? Провинциальная деваха, с огромными способностями и минимальными возможностями. Ты – талантливый, начавший приобретать известность, рохля из интеллигентной, обеспеченной семьи со связями. Как только я узнала, что твой папа главный редактор серьёзного журнала, а мама – главбух крупного предприятия, так сразу влюбилась в тебя до беспамятства.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Очень серьёзно). Это правда?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Это не важно. Главное – у нас с тобой всё прекрасно. Замечательная дочь, налаженный быт, да и вообще – сплочённая и дружная семья. Я бы сказала – монолит!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да, ты как всегда права.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я знаю. Но всё равно приятно слышать твою объективность.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я не об этом. Я о вдохновении. Сижу, чахну, а оно не приходит. Оно гостит у других. У Альбертов разных! Неужели я исписался? Это ужасно! Уж лучше повеситься, чем жить выжатым фруктом!

О к с а н а В и к т о р о в н а. На веренице сосисок, чтобы, проголодавшись, смог перекусить. А если серьёзно, дорогой Романчик, надо почаще гулять. И не здесь, в этом городском смоге, дыша то выхлопными газами, то алкогольными парами, а за городом. Например, на нашей даче. Там нет людской суеты и автомобильных столпотворений, там природа – тишина и покой. Кругом лес, рядом речка, а воздух! И даже солнце там светит по-особому.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Насупившись). А в лесу очень много деревьев.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Естественно, что в лесу очень много деревьев.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. На любом из которых, выбрав по вкусу, можно повиснуть, зацепившись шеей за верёвку, которая предварительно привязана к крепкому суку. В тиши и покое, без помех и лицемерных нравоучений. Жаль только, что в это время года все деревья для меня одинаковые.

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Зло). Дурак! Чтобы я больше такого не слышала! (Спокойно). Твой возраст – это самый расцвет творчества! Когда на смену легкомысленным глупостям, приходит глубокомысленная мудрость.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ничего ко мне приходит! Ни мудрости, ни вдохновения! Наверное, у меня уже всё отцвело?! Наступает печальный процесс увядания.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Неужели, всё? Ты скромничаешь, дорогой! Процесс увядания характеризуется отторжением всяких телесных благ. Как то, например, потерей аппетита и брезгливостью к противоположному полу. Ни того, ни другого я за тобой не наблюдаю. Вечером, в телевизоре, как увидишь полуобнажённую смазливую особь, так мгновенно срабатывает рефлекс самца – слюновыделение и неугасимый блеск в глазах, которые, как у кота, начинают светиться даже в темноте.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Что ты выдумываешь?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Мне ли этого не знать, когда они полчаса сверху смотрят на меня, не мигая! А с желудочным аппетитом дела обстоят и того хуже.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Не говори глупостей, видишь – нет аппетита.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Свой аппетит ты просто подавляешь. Назло мне. И глупости, опять-таки, говоришь назло мне. Которые, кстати, говорить никогда не следует.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А что я такого страшного сказал?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Ты сказал то, за что в моей глуши, откуда я родом, старшие люди били по губам, а умные ровесники – по зубам. А насчёт дачи – подумай. Дельное предложение. Я отвезу. Ты там вмиг забудешь о своей депрессии.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Что, думаешь, природа так благотворно на меня подействует?

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Чуть улыбнувшись). И природа, конечно, тоже, но главное, что ты будешь поставлен в жёсткие условия выживания. Тебя одного отправить на дачу, что другого забросить в джунгли. И ещё не известно, у кого больше шансов выжить.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ах, так! А вот и поеду! И прекрасно проведу время! Вечерние сумерки сгущаются над безмолвным лесом, я сижу в полумраке уединённой хижины, пристанище одинокого волка, и наблюдаю отблески от пылающего камина, которые на стенах и потолке причудливо рисуют пасторальные картины средневековья. Огненные блики весело играют по комнате, переливаясь калейдоскопом яркого разноцветья на бутылке с вином и на бокале…

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Насупив брови). Нет, пожалуй, на дачу одного я тебя не отпущу.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Боишься, что сопьюсь?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Это не самое страшное. Там надо колоть дрова и топить камин. Ты в первый же день покалечишь себя, а потом, приняв анестезию и причудливо переливаясь калейдоскопом яркого разноцветья, спалишь дачу. После чего будешь весело играть с огненными бликами по комнате, пока не задохнёшься и не сгоришь.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ты нарисовала ужасную картину. Я не хочу такой смерти.

О к с а н а В и к т о р о в н а. А я, хоть и покажется тебе это странным, вообще не хочу твоей смерти.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А давай вместе?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Весело поиграем с огненными бликами, переливаясь разноцветьем бутылок и бокалов?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Махнём на дачу! И огненные блики будут не страшны, и игры с бокалами и бутылками ограничим. А будем переливаться разноцветьем счастья и…

О к с а н а В и к т о р о в н а. Ты же знаешь, что я не могу. У меня уйма дел. А может тебя в деревню к моему брату? Там у нас такая красота! И ты не один – под присмотром.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ты хочешь от меня избавиться?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Очередная глупость. Я пытаюсь избавить тебя от пустой, дуратской ипохондрии, а заодно, предоставить свободу действий, которую ты так жаждешь.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Глядя в стол). Я не жажду свободы.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Вот это новость! Ты противоречишь сам себе. И если на то пошло, то я всегда считала, что человек, созданье Божье, должен рождаться свободным, и его стремление к хотя бы относительной независимости должно присутствовать в нём всю жизнь, несмотря на изощрённые попытки сородичей по виду гомо сапиенс его закабалить.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Это демагогия. Человек рождается должником. А может, и того хуже – рабом, хотя многие рабы считают себя свободными гражданами.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я же сказала – относительная независимость. А вот рабами, по большей части, мы становимся сами, становясь добровольно заложниками своих страстей. А психологическое рабство – самое страшное рабство человека. А вот стремление к разумной социальной независимости – это нормальное желание каждого человека. И чем сильнее напор агрессора, тем сильнее сила воли и духа индивидуума этому напору противостоять. Она должна быть прямо пропорциональна, а не обратно. Именно этим качеством определяется личность.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну вот, а у меня обратно.

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Смотрит на часы). Что, обратно? Обратно боли в желудке? Говорила я тебе – не ешь эту гадость по утрам! В обед – и то чуть-чуть. А он всё пихает в себя разную дрянь!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да нету у меня никаких болей! И не надо мясо птицы называть дрянью.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Курица не птица.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Что же ты только первую часть народной мудрости сказала? Не хватило смелости закончить? Ладно, я сам: курица не птица – баба не человек. Не трудно, правда?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Правда, но только первая часть, а вторая – лживое оскорбление. Так что там у тебя обратно?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я имел в виду, что моя сила воли и духа обратно пропорциональна твоему напору. И вообще, я подозреваю, что эта сила давно растворилась в твоём стремительном, сокрушительном водовороте энтузиазма.