Читать книгу Деньги без дураков - Александр Силаев - Страница 4

Пока что речь шла только о варианте инвестиций под ноль. Даже в этом вызывающе скромном случае есть какая-то польза. Зачастую этого уже достаточно, чтобы решить: да, мне это надо. Но разве инвестиции бывают только под ноль? Конечно, нет. Они бывают и в минус. И даже в плюс, хотя последний вариант часто переоценивают.

Чтобы не давать пустых обещаний, а потом забирать их всю книгу обратно, сделаю важную оговорку. Положительная доходность будет не следствием решения инвестировать самого по себе, то есть вложить деньги куда-то. Она будет следствием того, что все сделано правильно. Сделать правильно сложнее, чем кажется. Ожидаемая доходность будет меньше, чем обычно ожидают. Но она будет. А это возможность вместо одной шоколадки получить много. Или оставить капитал в растущих активах, как пожелаете. «Проесть все до конца жизни» – не обязательный квест.

Если капитал вложен правильно, он обычно растет.

Все-таки не слово «всегда», а слово «обычно».

На финрынке можно все сделать правильно, но проиграть. Можно сделать все неправильно – и выиграть.

Именно последняя особенность финансовых рынков создает их репутацию как места большого и нетрудного заработка. Но, строго говоря, эта особенность должна не манить, а отпугивать. Что за резон ставить деньги на игру, где от удачи зависит так много? Забегая вперед, скажем, что есть способы ограничения рисков, что если все делать правильно и долго, то проиграть почти невозможно, и т. д.

Чем больше срок инвестирования, тем более результат соответствует мастерству. На малых сроках корреляции может не быть совсем.

Что до ситуации «сделать все неправильно и выиграть», то ее обычно не так понимают. Приятнее считать победу заслуженной, и обычно останавливаются на этом варианте. «Я обогатился, потому что я достоин». Так скажет почти любой, сколь угодно случайный победитель. Зная, что собой представляет чемпион (честно говоря, ничего особенного), публика делает вывод, что тоже может. Но здесь логическая ошибка: из того, что вы ничем не хуже нищего, выигравшего 117 млн в лотерею, не следует, что вам надо бежать за билетом. Это довольно сложная мысль, она понимается только с опытом.

Здесь, кстати, обычно не верят. Не верят, что можно много заработать на бирже только одним везением.

Давайте на примере. Вероятно, у меня нет особого таланта к карточным играм, иначе бы меня не учили три раза играть в преферанс. Я точно помню – три раза. За несколько лет я успевал полностью забыть все правила, и новые люди меня учили с нуля. Почему-то периодически кто-то хотел меня научить, спасибо этим терпеливым людям. Худо-бедно объясняли правила, после чего я играл как первый раз в жизни. Всего первых разов, получается, было три. Из них я выиграл два. Примерно так же у меня началось знакомство с финансовым рынком. Но это скорее грустная история – о ней будет дальше.

Следовало ли из моих побед, что я прирожденный игрок? Нет, ведь я даже не запоминал правила. И мои друзья-учителя, конечно, играли лучше меня – еще несколько партий, и все возвращалось на место: я проигрывал, как и полагается. А вот эти две партии мне везло. В игре есть элемент случайности, и он допускает подобные вещи. Это не отменяет такое понятие, как уровень игры, но иногда карта важнее уровня.

Можете пока поверить на слово, но уровень случайности на бирже выше, чем в большинстве карточных игр, хотя это и неохотно признается. Вокруг этого нюанса крутится очень многое: надежды, легенды, лохотроны. В каком-то смысле вокруг этой штуки – роль случайности, которая незаметна – выстроена сама индустрия.

Ладно, но мы сказали, что прибыль все равно есть. Много или мало? Вопрос оценочный. Десять процентов сверх инфляции – это много или мало? Аудитория охотничьих баек из зоны «невидимой случайности» сочтет, что это очень немного. Хорошая чемпионская байка начинается от 1000 % годовых, а с историей меньше 100 % нас даже не пустят в цех гусляров.

Но 10 % сверх инфляции – это очень, очень немало. Сложный процент творит чудеса. Десять тысяч долларов, положенные под 10 % годовых, – сколько это в перспективе? Через полвека – это больше чем миллион!

Вообще, чем дольше срок – тем сильнее цифры. За сто лет 1 доллар, положенный под такой процент, превращается в 13 780 долларов. И даже если вы столько не проживете, все равно это важно. Геометрическая прогрессия разгоняется, и 10 % годового дохода – это намного больше, чем кажется. Есть такая байка, что Манхэттен купили в 1626 году у индейцев не то за 24 доллара, не то за 60 гульденов. И вот, мол, индейцы – лохи. Мы не будем сейчас обсуждать индейцев. Но 24 доллара, растущие на 10 % годовых с 1626 года, сейчас были бы более чем квадриллионом (1 000 000 000 000 000) долларов. За эти деньги можно выкупить обратно не только Манхэттен, но и всю планету Земля.

Кстати, гусляры с их сотнями годовых должны были бы купить планету куда раньше. Хватило бы и части человеческой жизни. Забегая вперед (о сказителях будет отдельная глава 8), в качестве памятки при общении: когда вам кто-то начнет рассказывать про, например, 700 % годовых и 15-летний опыт на бирже, сопоставьте две цифры (подсказка: если капитал растет за год в 8 раз, то за 15 лет это 8 в 15-й степени) и спросите, где хотя бы один купленный континент.

Возвращаясь к переводу накопления в потребление: максимизация субъективной полезности на этом не настаивает. Люди сами знают, чего им желать – для экономической теории было бы превышением полномочий им указывать.

Инвестиции – не обязательно средство будущего потребления. Если люди рассматривают это как самоцель, они тоже правы.

Сбережение здесь становится потреблением особого рода: собирание ценных бумаг может приносить не меньшее субъективное удовольствие, чем собирание урожая или редких марок. Если у человека есть такая склонность, то это не плохо и не хорошо – вопрос в том, может ли он удовлетворить свое желание. Если может, в жизни будет больше смысла и счастья. Оставим религии, лженауке и публицистике прояснить, насколько данная ценность будет подлинной, и сосредоточимся на технической стороне: как выглядит знание, позволяющее достичь желаемого? Чего мы желаем, обычно решено до того, как прозвучит этот вопрос. И пусть знание способно модифицировать некоторые желания, желание все равно делает первый ход – поход за любым знанием начинается с того, что нам чего-то захотелось.

Помимо субъективного удовольствия, получаемого непосредственно, сбережение может вести к этому опосредованно. «Непосредственно» – это чистая радость от нулей на своем счете. Чтобы ее испытать, этим знанием вовсе не обязательно делиться. Опосредованность подразумевает, что нули при этом конвертируются во что-то другое, например во впечатление, производимое на других.

Сбережение может быть демонстративным и статусным, как и любое потребление.

Почему нет? Люди, уважающие чужие деньги в их более чистой форме ценных бумаг, не глупее людей, уважающих те же деньги в виде машины или одежды, и ничем не хуже как референтная группа.

Потребление премиум-класса, строго говоря, обычно уже не является потреблением физических благ. В большинстве случаев, если покупается очень дорогая вещь, покупается символическая ценность. Зачастую необходимое условие покупки – возможность ее демонстрации. Получается то самое демонстративное потребление. Обычно предметы роскоши покупаются ради этого. Мы же помним анекдот из 1990-х? Встречаются двое новых русских. Один хвастается: купил потрясающий галстук за 200 долларов. «Дурак, – говорит ему второй, – в соседнем магазине точно такие же можно купить за 300». Если потребление демонстративно, то второй персонаж логичен, надо брать за 300.

Некоторые, возможно, не согласятся: «Я покупаю ужин за 100 долларов не потому, что это дорого, а потому, что разбираюсь в еде. Это вкусно!» Аналогично покупается машина за 100 000 долларов – потому что хорошая машина, купивший ее ощущает разницу. Можно провести простой мысленный тест, зачем это куплено на самом деле. Представим странного, но, вероятно, все-таки не злого волшебника… Он говорит, что будет нам компенсировать любую покупку, хоть обед, хоть автомобиль. Кешбэк 100 % волшебнику позволителен. Условие покупки – мы берем либо самую дорогую, либо самую дешевую вещь. При этом окружающие видят нашу покупку наоборот. Волшебник очень крут, да. Например, мы едем на дорогом внедорожнике, но в голове наших знакомых, а также и незнакомых мы рассекаем на подержанных «Жигулях». А если хотим ездить в их голове на очень дорогой машине, то должны взять подержанные «Жигули». Карета всегда будет казаться тыквой, а тыква – каретой. Аналогично с ужином. Мы можем выбрать самый дорогой ресторан, и наши ощущения будут от этого ресторана. Но вот знакомые в этот вечер увидят нас в освещенном окошке социальной столовой. Ну а если мы хотим, чтобы нас видели в ресторане, добро пожаловать в эту столовую. Там нормальная съедобная пища, не отравлено.

Но мы отвлеклись. Вернемся к инвестициям – с ними возможна и такая история. Главное, кто наша референтная группа. Вряд ли портфель ценных бумаг впечатлит террористическую ячейку, развивающую идеи товарища Мао. Но найти тех, кто им впечатлится, не так уж трудно. Акции собирает намного больше людей, чем, например, старинную живопись.