Читать книгу Знак зодиака - Александр Скляр - Страница 3

Мой друг – паршивая сволочь. Так его жена называет. Что-то у них с любовью не получилось, когда деньги закончились. Вообще-то, это часто случается среди двух любящих сердец, когда один любит вкусно поесть, а другому, с точно такою же силой не нравится готовить. Получается еще тот краковяк. Со стороны посмеяться, оно-то всегда полезно, пока самого за живое не заденет.

Моего друга зовут Лев (можете называть его просто – Лёва), а жену – Татьяна по прозвищу «Танина Лёва». Они жили вместе долго и нудно, и завершили бы жизнь в вялой возне вокруг бессмысленных предметов, натыкаясь все реже и реже друг на друга, в опустевшей, после покинувших отчий дом детей, квартире.

В наших краях не водится муха цеце, но одна каким-то странным образом залетела-таки в гости и обозначила свое пребывание тем, что укусила Танину Лёву без спроса, но с последствиями. После этого с Лёвиной женой стали происходить странные вещи. Она загрустила, погрузнела, стала немножко напоминать свиноматку, во всяком случае, нечто массивное, к тому же на неё наступило прозрение в том, что муж проявил недостаточно усилий для обеспечения счастливой и радостной жизни. Она долго и безперспективно гнобила Лёву за неумение сделать её женой миллионера, на что тот удивлённо-виновато скалил зубы и закатывал глаза к небу, мол, все в руках всевышнего.

Не видя рвения мужа, обеспечить ее процветание далеко не первой молодости, Танина Лёва надолго задумалась, пропуская мимо себя дни, недели, месяцы. Мысль неторопливо блуждала в поисках времени наслаждения, которое где-то затерялось по пути. Её массивную шею украшала золотая цепь с не менее золотым тельцом, видимо, тем самым, в которого превратился Зевс, чтобы похитить принцессу Финикии Европу. Танина Лёва поглаживая и придавливая двумя пальцами медальон золотого тельца, томилась вопросом, почему могущественный Зевс не похитил её, ведь она так похожа на пышную Венеру, изображенную Тицианом на картине «Похищение Европы». «Я пышнее её, на что ни глянь», – хвалилась не состоявшаяся миллионерша, и терла изо всех сил медальон в надежде приворожить божественного Зевса на повторное похищение. «Европу мы отошлем на кухню блины печь», – подзадоривала она себя, всё усердней растирая тельца.

Высоко над Олимпом раскинулось голубое бесконечное небо, сиял ласкающий нежностью свет. Зевс расположился в золотых чертогах, возведенных некогда Гефестом, пируя среди сонма богов, верша мировые дела, определяя судьбы людей. Чтобы эта неблагодарная работа не отягощала Громовержца и его свиту, хариты и музы услаждали пением и танцами хозяев Олимпа. Зевс поднял кубок наполненный нектаром и осушил его одним духом, то ли от печали, тайком прокравшейся в его душу, то ли от последствий деяний Диониса – бога виноделия и религиозного экстаза. Задумчивость посетила его лик и брови неудовлетворительно вздыбились штормовым предупреждением.

– Достопочтимый Дионис, – обратился он к своему внебрачному сыну, – ты часто бываешь на Земле, путешествовал по странам, твои ноги касались земли египетской, сирийской, индийской, малоазийской, ответь мне: какое впечатление на тебя произвели люди земные, живут ли они по закону, по совести, по любви?

– О, великий Зевс, – ответил Дионис, сидя на козе, и ногами выделывая замысловатые фигуры, – я научил их выращивать виноградную лозу, и получать из винограда божественное вино. Многие из них пристрастились к напитку, вызывающему у одних приступы радости, свободы, полёта души к звездам, у других – ярость, бешенную неукротимую энергию, страсть, у третьих – непредсказуемость поступков, свирепость.

Богиня Гера, стоя позади супруга, ехидно улыбалась. Она получала истинное наслаждение от известности того, что было пока недоступно её грозному повелителю, Вседержителю Зевсу. А секрет был в том, что внебрачный сын Зевса – Дионис, ни совсем был в здравом уме, о чем позаботилась Гера, вселив в него безумие, что забавляло и тешило её женское самолюбие.

Нежная музыка ласкала душу богов, украшая разговор, и взор тешился танцами, затеянными музами и харитами. Боги любовались их легкими воздушными движениями и вечной юной красотой, подталкивая их к внебрачным союзам. Дионис готов был уже выхватить рожок из-за пояса и протрубить на весь Олимп, славя достоинства вина и вихри страсти им возбуждаемые. Но тут его взгляд наткнулся на улыбку Геры, и желание дудеть на дуде пропало.

– Что замолчал, мой друг, говори, ничего не скрывая и ничего не упуская. Я несколько раз пытался создать совершенного человека, заселить Землю людьми, достойных своего создателя. Иногда казалось, что цель достигнута. Но потом всё приходилось начинать сначала. Чтобы выправить ошибку я обрушивал на них движение ледников, швырял метеориты, устраивал потопы. Вулканы засыпали их жилища пеплом, землетрясения поглощали города, болезни убивали целые народы. На их земли я посылал новых людей, новые народы, чувствуя, что вот-вот должно осуществиться задуманное. Расскажи мне об их поступках достойных уважения и не очень, мерзких, гадких, всяких, впрочем, всё что видел и слышал, и я вновь и вновь постараюсь выправить творение рук своих.

– О великий, Зевс, отец мой! – торжественно начал Дионис, не забыв прихватить с пиршественного стола кубок с вином и привстал на козе, выказывая почтение, – у тебя в руках силы природы, огромная власть, боги затевают нечто, и оно свершается, но далее следуют непредсказуемые отклонения. И это вовсе не из-за вина, смею тебя уверить. Ты можешь вызвать потоп, землетрясение, всё, что душе угодно; по твоему повелению всходит и заходит солнце, владеешь всем на земле, в морях и океанах, под землей, и где бы то ни было. Тебе под силу любое диво, но вот последствия деяний часто предсказать трудно. Так и с людьми получилось: ты хотел их видеть мужественными, добропорядочными, храбрыми, мудрыми, а многие из них получились подлыми, завистливыми, трусливыми лжецами. «На все воля божья», – говорят они, не ведая глупости слов своих. Погрязли в прелюбодеяниях, подлостях, жадности и жаждут пресыщения, роскоши и низменных развлечений.

– Правду ли молвишь, или может вчерашнее вино в тебе бродит, перемешавшись с сегодняшним виноградом? – Зевс посохом ткнул в сторону и перед ним тут же возник волшебный экран изобразивший Танину Лёву усиленно, двумя пальцами, трущую медальон тельца, расположившегося между могучих грудей её на толстой золотой цепи.

«Унеси меня телец туда, где я не буду знать нужды и сомнений, где все и вся предо мною повинны спину гнуть в почтении, туда, где в моих погребах будут и грибы маринованные, и рыба по желанию, и всяких яств вдоволь, и главное, денег сундуки, как тот на котором спала моя бабушка, что в коридоре стоял во времена молодости. И таких сундуков с добром – столько, чтоб сердце распирало от гордости и зависть застывала на лицах меня созерцающих, зависть и страх, страх и почтение…»

Зевс в гневе ткнул посохом в сторону волшебного экрана и тот, покрывшись паутиной трещин, растаял в воздухе быстрее, чем первый снег, выпавший по глупости в августе:

– А я все думаю, кто меня по спине, как наждаком скребёт, а это она… всуе… Пусть же эта баба живёт на Земле столько лет и зим со своими пороками, болезнями, беспомощностью, пока сто двадцать раз не попросит богов изъять её бренную душу с никчемным телом и водрузить в иные мира. А до тех пор: ни в ад, ни в рай, чтоб духу её здесь не было, – и разбушевавшийся Зевс хватил посохом об землю узаконивая наказ.

Лёва проснулся отягощенный сном, в котором грудастая женщина необычайно крупных размеров придавила его собою и, дыша чесночным запахом, предлагала: «Давай поцелуемся». Он ёрзал головой по подушке, пытаясь высвободиться и уклониться от навязываемого предложения, а открыв глаза, увидел супругу с кухонным ножом в руке. «Фу-ты, черт, сон в руку…» – не успел подумать Лёва, как встречающая пробуждение мужа жена сказала:

– Отдай деньги «по-хорошему», потому что «по-плохому» будет намного хуже, – она придвинулась угрожающе и приподняла руку с ножом.

У Лёвы возникло нехорошее предчувствие, и он легко убедил себя, что это продолжающийся сон. Закрыв глаза, снова оказался под женщиной с чесночным запахом, стиснутый весом её грузного тела, задыхаясь и мотая головой, как накануне. Обречённо двигая руками и ногами, пытаясь высвободиться из-под навалившегося на него веса, очень напоминал черепаху, перевернувшуюся на спину. Каким-то чудом трудности откатились в сторону, и он сел на кровати, приоткрыв сонные глаза. Супруга с ножом, как ни странно, оказалась в реальном мире и придвинула орудие, предназначенное для приготовления пищи, поближе к Лёвиному горлу, чтобы он, по-видимому, его лучше рассмотрел.

– Я последний раз прошу – отдай деньги, которые по праву должны принадлежать мне, как твоей жене. Тебе они во вред пойдут, потому, что не умеешь ними распоряжаться – ты их экономишь. А деньги повинны обращаться и ты помеха тому, и этим наносишь ущерб семье, стране, а значит, всему миру. Как мир такое терпит – для меня загадка.

Лёва ужаснулся от ущерба наносимого им миру и взгрустнул:

– Значит ли это, что я не должен ходить на работу и получать зарплату? – очень осторожно, с неуверенностью в правильности хода своих мыслей, спросил Лёва.

– Такого полного болвана поискать надо! (Лёва мельком бросил взгляд на зеркало и увидел там мужчину средних лет со втянутыми щеками, глубокими «шахтёрскими» морщинами на лбу и выпяченными ключицами, как у людей из бедных африканских племён, которыми киношники пугают телезрителей). На работу ходить ты обязан, иначе на что будешь жить? А вот деньги по доверенности буду получать я, чтоб ты их даже не видел и не беспокоился по-пустому. Всем необходимым – сама обеспечу, и Танина Лёва громко грюкнула стулом, водрузив на него всю тяжесть своего тела. Стул заскрипел, ножки заколебались и неспешно разъехались в стороны (Лёва втянул шею и прикрыл глаза от надвигающегося лиха). Танина Лёва, словно тесто, шмякнулась, растекаясь по полу. Последнюю точку в этом падении поставила голова, цокнув об пол, после непродолжительного сопротивления. Золотой телец, в нормальном положении покоящийся в промежности огромного бюста, вырвался на свободу и облюбовал левый глаз своей хозяйки.

– Они не рассчитаны на… – Лёва замолчал во избежание нездоровой ответной реакции, виновато пряча глаза.

Он сделал поспешную попытку поднять жену с пола, но его тело не располагало нужной силой, чего не скажешь о супруге. Танина Лёва вцепилась в руку мужа, и вмиг опрокинула на себя, готовая подмять и раздавить хилое инородное тело, мешающее ей радоваться жизни, как большой линейный корабль маленькую канонерку.

– Ага, насиловать беззащитную женщину, – завизжала супруга, – пять лет тюрьмы тебе уже обеспечено. Посидишь на их баланде сразу поумнеешь…

При этих угрозах Лёва вырвался из объятий, сам не зная, откуда такая прыть взялась и вскочил воробышком на подоконник окна, подальше от опасности.

– Ты даже этого… не в состоянии сделать, – язвительным голосом пробасила жена, – зачем надо было жениться, такому беспомощному?

Чего «этого» имела в виду жена, Лёва не стал уточнять во избежание дополнительной конфронтации и без того чувствуя себя сплошь виноватым.

У них в доме хранилась широкая лопата для уборки снега зимой и, раскинув мозгами, Лев подумал, что её вполне можно использовать и не совсем по назначению. Он живо вспомнил снежную бабу и огромные комья снега, которые можно было перекатывать с помощью лопаты. Супруга, сидя на ней, заменила снежный ком, который надо было водрузить на место. Муж выступал в роли дворника. С первого раза, как известно, блин комом, и операция удалась только, когда догадались подпереть ноги жены старым карнизом, а в руки дать полотенце, один край которого пришлось привязать к ручке окна. Ручка заскрипела, с треском распалась на части, но дело свое сделала. (Впоследствии, ручку так и не починили).

Танина Лёва, оказавшись на ногах, сразу же обрела былую уверенность и напор:

– А вот за это ты теперь вдвойне заплатишь и, не откладывая обещанное, она обхватила руками плечи мужа и коленом, весом с хорошего поросенка, попыталась нанести мужу коварный удар между ног, как показывал, когда-то по телевизору инструктор по боевым искусствам, ведущий передачу «Женская самозащита от посягательств».

Лёва ойкнул, подлетел вверх, и опустился на землю недоотомщённый, без особых повреждений.

Инструктор забыл сообщить заинтересованным телезрительницам, что применяя данный приём против коварных мужланов, женское колено должно быть такой ширины, чтобы могло проникнуть в промежность ног, где и покоилась цель. Колено же Таниной Лёвы превосходило этот стандарт с завидным преимуществом, потому в промежность не проникло, а только подкинуло виноватого во всех отношениях мужа в воздух, словно бодливая коза. После такого выброса энергии стороны разошлись по разным комнатам, обдумывая дальнейший план действий, оправдывая себя и выдумывая новые каверзные подлости для уязвления соперника.

– Эй, Дионис, трубаголик потехи, хватит дудеть в дуду, спустись-ка ты на землю со своей козой и там шуми в лесах сколько духу хватит. Но главное, с людьми сойдись потесней, не зря же тебе секрет виноградной лозы открыт, узнай, кто чем живет и как им дышится, об их стремлениях и желаниях мне мигом донесешь, – Зевс топнул тогой от нетерпения получить побыстрей полный отчет, – а теперь ступайте все, побродите в рощах оливковых, послушайте пение райских птиц, желаю с богиней Эйреной словом обмолвиться.

Первой покинула золотые чертоги гордая богиня Гера, а за ней величественно последовали остальные боги и богини вперемешку со смеющимися и забавляющимися играми музами, мойрами, харитами… Процессия походила на веселый карнавал. Райские птички щебетали, угощая рассыпающейся трелью олимпийцев.

– Послушай, мудрая Эйрена, – задумчиво начал Зевс, как это возможно, что для того, чтобы создать бога мне достаточно войти в связь с кем бы то ни было из женского пола, а чтобы создать совершенного человека, даже я не знаю, что надо сделать. Я ищу рецепты, но пока достойного результата нет. Вижу, что получается ни то, а что именно, распознать не удается, и всё из века в век одно и тоже получается. Возможно, ты своею женскою проницательностью заметишь оплошность, на тебя уповаю, раскинь быстрым умом – сотвори чудо, дай верный ответ.

– Все проще, чем ты думаешь, о, великий Зевс. На Земле жизнь не райская, и не богова, а наполнена угрозами жизни и существованию, и срабатывает у землян инстинкт самосохранения, наивысший инстинкт данный им тобою, иначе б всем им грозила недолгая жизнь. Вот, ради сохранения они и идут на подлости, лесть, грабежи, обман, ложь, убийства…

– Позволь тебе возразить, несравненная Эйрена, ведь некоторым из землян дано чрезмерно: в их подчинении подданные, государства, империи… И что же? Им тоже присущи перечисленные тобою качества. Так что причину надо искать в чем-то ином.

– Смею настаивать, Вседержитель, причина все та же, только так упряталась, что не распознать. Эти царствующие людишки, господствующие над другими, пуще бедных боятся утратить то, чем завладели. Их трусят страхи по ночам, боязнь потери довлеет над ними, и вот пороки – их единственный инструмент, чтобы побороть извечный страх, спастись, как им кажется, отвести упадок, порчу, эпидемию, хворь, остановить руку коварного убийцы, посягателя, обезглавить заговор, отшить завистников, обезвредить врагов. Имея многое им есть, что терять и это удесятеряет их страхи, и от них, как от загнанного зверя, можно ожидать всего…

– Так, что же делать, Эйрена? Без чувства самосохранения они будут бездумно бросаться в путину океана, опрометчиво в схватку с дикими животными, и в сражениях будут гибнуть все до одного. Как устранить сие противоречие, чтобы и род человеческий продление имел и честь с совестью востребованы были?

– Бог не может быть смертен, а человеку не стать богом, за исключением избранных по высочайшему небесному повелению. Потому, пусть все остается, как есть: подлый и низменный будет раскручивать мир в свою сторону, а честный и благородный – в свою. И каждый из них будет считать, что прав, и избранный им путь единственно верный. Вот так и будут соревноваться храбрость с подлостью, отвага с низостью, и смелость с трусостью, поочередно побеждая и терпя поражения. Свои идеалы и мировоззрения надо отстаивать, а каким путем это будет происходить, решит каждый за себя: подлый – хитростью и коварством, мужественный и гордый – в честном бою, неразумный и слабый – бегством. Но самое смешное и нелепое, что каждый из них по-своему прав и имеет такое же право на защиту своего «я», как и остальные…

В четверг Лёва обнаружил в почтовом ящике казённую бумажку-бланк заполненную торопливой рукой, при тщательном изучении оказавшуюся повесткой в милицию. Он удивился, долго вертел, рассматривал, даже обнюхал, но, в конце концов, был вынужден признать, что все пункты документа заполнены верно и только его фамилия и имя с отчеством вызывали недоумение. В чётко назначенный срок, со слегка подрагивающими коленями и предательской дрожью, самым унизительным образом воздействующей на голос, Лёва открыл кабинет инспектора милиции и просипел:

– Мне тут бумажка пришла, ошибочно…

Молодой лейтенант взял повестку в руки, полистал папку с документами и жестко сказал:

– На вас поступило заявление: нанесение телесных повреждений при попытке изнасилования гражданки…

Тут Лёва услышал свою фамилию, и сразу же запутался в логических рассуждениях, ведь выходило, что он сам себя… но следом пришло прояснение, в виде инициалов к фамилии:

– Ах, вон, оно что. Значит, это от жены исходит, интересно… фух, – выдохнул он, – слава богу, всё разъяснилось.

– …Заключение судебно-медицинской экспертизы имеется, – заключил лейтенант. – Очень нехорошая статья. Вот вам бумага, ручка, пишите чистосердечное… как было дело. И помните об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. – В этот момент он ненавидел исхудавшего, потрепанного жизнью, рано начавшего седеть мужчину, не могущего обуздать «выбрыки» жены, превосходившей габаритами тела мужа в два раза и более, понимая, что этот бытовой конфликт кроме капания в «грязном, вонючем белье», и потери времени, ничего ему не даст. Разве что поиздеваться над вшивым запуганным интеллигентом. Пусть хоть в обморок упадёт забавы ради.

– А что писать-то? – прервал виновник серые думы инспектора.

– Как что? – свирепым голосом, так чтобы стало ясно, кто здесь хозяин, прорычал лейтенант. – Как было дело, и поподробней…

– …Жена упала, я стал подымать, но она завалила меня на себя, согласно законам физики: тело большей массы перетягивает тело меньшей.

– Я законов физики не знаю, но вот, согласно законов уголовного кодекса, дело тянет минимум на три года, а если супруга подсуетится, то и на все пять потянет. На ней обнаружены следы побоев, что зафиксировано экспертизой. И это факт…

Лёва задрожал всем телом от такого поворота дела. Ведь ни свидетелей, ни доказательств у него нет, и ему на мгновение привиделись нары в темной грязной камере перенаселённой заключёнными.