Читать книгу Эра Водолея - Александр Славинский - Страница 7

16 марта

– Лейтенант! – кликнул дежурный сержант. У переходного шлюза со стороны Атлантиды установлен пост – стол, два стула, и красный шнур на стойках. Здесь бойцы службы безопасности встречают экскурсионные группы.

– Привет, – кивнул я, подходя к ребятам.

– Капитан Бренер оставил для вас бумаги, – сержант Егоров протянул распечатку.

– Благодарю, – кивнул я, и впился глазами в текст.

Убитого звали Артур Григорьевич Новак. Тридцать два года. Уроженец Самары. По удивительному стечению обстоятельств, мы с ним во многих отношениях коллеги. Так же, как и я, после увольнения из армии окончил полицейскую школу, и затем подал заявку в корпорацию «Древний ковчег». Но выбрали меня. В досье указано – Новак проявлял странную настойчивость, что и насторожило членов жюри. Личная заинтересованность может навредить делу, и кандидатура Уралова оказалась предпочтительней.

Артур прилетел на первом челноке в девять часов утра. Курировавший группу экскурсовод заметил отсутствие человека лишь перед возвращением на корабль, и поднял тревогу.

Удивительно, почему служба безопасности не известила меня? Видимо, капитан решил, как обычно, разобраться самостоятельно. А мне поручил девушек. Но я благодарен Бренеру за помощь. У него в подчинении тридцать солдат. Мне одному потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы обойти здания музея в поисках исчезнувшего экскурсанта. А у моего напарника Ферреро сегодня выходной. Наверное, отсыпается, как обычно – подумал я не без зависти.

Далее в тексте значилось – задержанные девушки прилетели на разных кораблях, и позже Новака. Что снимает с них подозрения. Человек, планировавший убийство, не мог рассчитывать, что Артур отстанет от группы. Впрочем, если заранее не назначили встречу.

Стоп. Я лезу в дебри. Всякие «может быть» имеют право на существование, если собрано достаточное количество улик.

Итак, жертва прибыла в Атлантиду в девять утра. Когда в тринадцать часов к ковчегу пристыковался космолёт с Ядвигой Малиновски, группа Новака возвращалась на Землю, а сам Артур лежал мёртвый. Кстати, журналистка прилетела в музей первой из задержанных.

Доктор Рино осмотрел жертву, но не обнаружил причины гибели. На теле никаких следов насильственных действий. Но подполковник считает, что перед смертью Новак испытал шок.

В конце записки Бренер сообщил, что с последним челноком под номером шестьдесят четыре труп отправлен на Землю.

Окончив чтение, я поспешил в операторскую. В прошлый раз удалось посмотреть видео лишь с Ядвигой Малиновски. Отыскать нужную информацию с множества камер нелегко. А сейчас лейтенант Грин вручил мне инфокристалл, подготовленный им по распоряжению капитана.

– Здесь все материалы, – сказал Бил. Худощавый и долговязый, парень держится высокомерно, и не стремится вступать в беседу. Ни с кем на ковчеге не завёл дружеских отношений. А может, Билу и не надо. Зато ему нет равных, как специалисту.

– Благодарю, – кивнул я, подключая инфокристалл к планшету.

На ожившем экране возник Новак. Дождавшись, когда экскурсанты повернутся к выходу из холла шестого корпуса, с хмуро – задумчивым видом Артур переступил музейный канат и направился к лестнице. Время на табло – десять часов две минуты.

– Больше нет записей? – уточнил я.

– Здесь всё, – сказал Грин, не отрываясь от экрана.

– Тогда счастливо оставаться, – кивнул я и направился в штаб. День закончился, и теперь надлежит передать отчёт на Землю. А сегодня произошло много событий, так что быстро не управлюсь.

Когда я снова подошёл к камере, девушки ужинали. Подчинённые Бренера принесли им еду из кафе. И хотя красавицы получили небольшой перечень блюд, остальное компенсировали горячие мужские глаза, истосковавшиеся по женскому обществу. И я отлично понимаю ребят.

Кстати, увидел тут солдат, выручавших меня из девичьего плена. Молодцы вели с дамами беседу обо всём и ни о чём. Но, едва появившись, я стал центром внимания. И женщины явно отдавали предпочтение мне, а не кормившим ребятам. Вопрошающие глазки красавиц так и впились в меня.

Наверное, девушки заключили пари, кого я возьму следующей, поскольку внимательно следили за каждым моим шагом. Ну, и кого мне выбрать? В раздумье я прошёлся перед решёткой.

– Лейтенант, не томите. Кто идёт? – не выдержала интеллектуалка.

– Вы будете последней, – злорадно произнёс я, памятуя, кто поставил мне болючую шишку возле левого глаза. Каким же взглядом опалила меня Патриция. И что я ей сделал плохого?

– Альберта Таскани, – назвал я подругу интеллектуалки. Художница значилась второй в моём списке, кто не вызывал подозрений и антипатий. Есть люди, с кем не ассоциируются преступления. И Альберта из таких. А ещё, не скрою, мне хотелось досадить Патриции.

Таскани воспрянула духом. Тут же встав, оправила платье, сумочку повесила на плечо, а сверху на неё белую накидку. Затем неторопливо прошла по камере и величественным жестом, присущим дамам высшего света, через специальное окошко отдала солдатам поднос с опорожнёнными пакетами. И, поблагодарив за ужин, направилась к двери. О, боже, какая у неё походка. Вновь разыгравшееся воображение начало рисовать эротические картинки….

Стоп!!!

Чтобы настроиться на рабочую волну, я вывел на экран планшета анкету Таскани. Итак, Альберта художник, проживает на яхте. Есть пятилетняя дочь. Путешествует по миру и живёт там, где бросит якорь. Имеет счёт в банке. Довольна жизнью. В графе о здоровье рукой написано – тонкие капиллярные сосуды, носовые кровотечения. Удивительно, как с таким диагнозом Альберту допустили к космическому полёту? То ли врачи халатно отнеслись к анкете, то ли не посчитали недуг серьёзным.

Закрывая дверь камеры, я бросил взгляд на оставшихся девушек. Сколько же эмоций бурлит в душах красавиц. Глаза Патриции обжигают ненавистью, а Гетти Квин обволакивают меня чем-то пушистым и вязким, в чём я боюсь утонуть. Фотомодель Лесиль Файертрап кажется равнодушной, и с привычным терпением ожидает своей участи. И чем-то напоминает воина – постоянно держится начеку, и скупо расходует силы. А Стефания Кельни – Снежная королева, прямым твёрдым взглядом словно бросает мне вызов.

– Куда идём? – поинтересовалась Таскани, когда мы покинули здание. Голос у неё сильный, с низкими тембрами. Но звучит приятно, и напоминает мягкий песок на пляже. Не знаю, откуда пришло сравнение, но Альберта у меня ассоциируется с морем, яхтами и размеренной счастливой жизнью. А ещё с некими тайнами океанских глубин и высшего света.

– Покажете, где вас задержали, и я решу, как поступить дальше. Надеюсь, вы не против?

– Лейтенант, неужели что-то изменится, если я буду возражать?

– В общем, нет, – ответил я. И мы рассмеялись.

Начало беседы оказалось приятным. Мне нравится Альберта. И не сомневаюсь – Таскани знает о моём отношении к ней. Женщины хорошо чувствуют мужчин. И по мелочам, на какие сильный пол не обращает внимания, читают нас, как открытую книгу.

– Всё так неожиданно свалилось на меня, – сказала Альберта, когда мы шли по набережной Гихона к центру города.

– Имеете в виду арест? – поинтересовался я, стараясь нагнать красавицу, державшуюся впереди. Так, наверное, шествуют королевы, на ходу разговаривая с придворными, следующими за ними. Но ведь Таскани художница.

– И арест, – задумчиво ответила Альберта. – Но я имела в виду иное. Полёт сюда идея Патриции. Моя подруга женщина яркая, решительная, настоящий ураган эмоций. И если загорелась чем-то, не остановить. Пепе ведущий продавец в компании, и умеет околдовывать покупателей, готовых заплатить любые деньги за предлагаемое жильё.

– Хм. Не заметил у неё таких качеств, – сказал я, поглаживая зудящую шишку у левого глаза.

Обернувшись, Альберта посмотрела на меня и улыбнулась.

– Да, я вас понимаю. Если Патриция захочет, вы её возненавидите. Но я хорошо знаю подругу. Девушка оказалась в положении, когда от неё ничего не зависит. Что для сильной личности невыносимо. Вот и бесится. И срывает злость на вас, поскольку вы являетесь препятствием. Но Патриция разумная женщина и весьма проницательна. Заверяю, едва изменятся обстоятельства, девочка попросит у вас прощение.

– Скажите, а почему вы заговорили о случайности?

– Понимаете, лейтенант, жизнь вполне устраивает меня. Я с дочуркой путешествую на яхте. Мне нравится спокойная обстановка, когда можно расслабиться и заниматься любимым делом.

Творчество – процесс, требующий ухода из реальности. Образы ловишь в потустороннем мире, в иллюзиях и мечтах. А пригрезившееся нужно быстро написать, иначе порвётся нить, связывающая с замыслом. Иногда я не успеваю закончить холст – то отвлекли, то ещё что. И незавершённая работа продолжает мучить, как не рождённое дитя. Я выражаюсь странно?

– Нет. Хотя и не занимаюсь творчеством, но подобное случалось и со мной. А что с….

– Я расскажу, – властно перебила Альберта. – Я порой долго объясняю. Но такой подход часто помогает лучше понять себя.

Однажды я прочла статью о космическом музее. О ковчеге вообще много говорят и пишут. Не скрою, тема заинтересовала, хотя и далека от моей жизни. А ночью приснилось, будто живу на древнем корабле. И сон захватил меня.

Помню, встала среди ночи и принялась работать. Я нервничала, психовала. Не те краски, не ложились мазки. Я сломала три кисти и измазалась. Но когда утром посмотрела на собственное творение, я…. как бы лучше сказать…. изумилась. Не заметив, я полностью зарисовала прежнюю картину. Но я не жалела. Морских пейзажей я написала сотню. А то, что предстало с моего собственного холста, потрясло меня.

Альберта, казалось, ушла в себя, но я не осмеливался вставить хоть слово, и молча следовал за ней.

– В таком стиле я ещё не работала, – продолжила художница погодя. – Я впервые изобразила себя, к тому же в удивительном наряде. Тело обёрнуто разноцветной тканью, напоминающей сари, какие носят женщины Индии. Но я никогда не видела город, выписанный на заднем плане. Бледно-жёлтое небо, огромные здания в виде геометрических фигур, удивительные деревья. Полотно вышло настолько ярким и наполненным жизнью, будто я фотографировала с натуры.

Обернувшись, Альберта бросила на меня взгляд.

– Вы знаете, как делают постеры? Берётся цифровой снимок высокого разрешения. Затем меняют цвета, тона, где-то приукрашивают либо убирают. Получается нечто ирреально – сказочное. Вот такой вышла первая картина из того цикла.

Мы приблизились к мосту, где я беседовал с Ядвигой. Но Альберта направилась дальше. Женщина шла быстро, и я едва поспевал. А остановилась лишь у следующего моста.

– Вот что я написала, – воскликнула художница, водя рукой. – У перил люди. Слева парк. Здания частично увиты плющом. Я стою на том берегу и гляжу сюда. А на заднем плане тот дворец.

Таскани показала на шестой корпус музея, куда мы направляемся. Чудеса продолжаются. Сперва меня удивила Ядвига. А теперь и Альберта.

– И что дальше? – спросил я, нарушив тишину.

– Э-э-э? – художницу явно захватил пейзаж.

– Вы нарисовали картину….

– А утром прилетела моя подруга. – Таскани не могла оторваться от созерцания панорамы. Казалось, говорят лишь губы, а сознание занято иным. – Я тогда бросила якорь на Корсике возле Каржеза. Оказываясь на яхте, первым делом Патриция заходит в мастерскую и смотрит, над чем я работаю. И тут спрашивает, где я взяла постер Атлантиды. Я даже не поняла, о чём речь. А подруга указала на холст, стоящий на мольберте.

Альберта усмехнулась.

– Видели бы, как удивилась Патриция, узнав, что я написала полотно за одну ночь. Обычно на картину уходит от недели до месяца. Причём, я работала без эскизов. Помню, так устала, что пожелала гостье расслабиться, а сама завалилась на кровать и проспала до ночи.

– А где сейчас картина?

– Патриция увезла в Гонконг, и продала.

– Не жалели, что расстались с полотном?

– Нет! – отрезала Альберта. И я вздрогнул от резкого тона. А художница, смягчив голос, добавила: – Я сама попросила забрать.

– Но, почему?

– Какое вам дело?! – опять вспылила женщина.

Я заметил – порой выходки Альберты соответствуют особе, привыкшей командовать. И странно выглядят в исполнении молодой художницы, одиноко живущей на яхте. Интересно, кем она могла повелевать? В краткой биографии Таскани нет и намёка на высокородное происхождение, либо принадлежность к высшему обществу. Впрочем, тайны великих мира надёжно сокрыты от любопытных обывателей.

– Простите, если зацепил вас. Меня заинтриговал ваш рассказ. И я чувствую, есть…. Должно быть продолжение.

Я коснулся локтя Альберты, приглашая идти дальше, и мы, сохраняя молчание, перешли мостик.

– Извините за резкость, – отрешённо произнесла Таскани.

Мне показалось, Альберта на время отключилась. А опомнившись, вернулась к прежней роли:

– Я не люблю неожиданностей. Вот и нервничаю. Та картина…. Да, я попросила увезти холст, поскольку следующей ночью приснился тот же сон. Я шла по городу, но улицы выглядели иначе. Тут гуляли люди. Много зелени. А в небе вимана.

– Простите, что вы сказали?

– Ну, такие летательные аппараты. Слово как-то само пришло. Так вот, я хотела, но не могла найти в себе мужества, чтобы вернуться домой, поскольку там случилась беда…

– Что вы имеете в виду? – спросил я, пытаясь увязать сон Альберты, слова Ядвиги и убийство Новака.

– Не важно, – отрезала Таскани.

– И вы решили прилететь сюда?

– Нет. Я рассказала о снах подруге. На следующий день Патриция отправилась в Гонконг и увезла картину. А я перебралась в Марсель. Думала, наваждение пройдёт, и вернусь к прежней жизни. Но ошиблась.

Мы немного прошли в молчании.

– Патриция снова появилась у меня где-то через неделю, – продолжила Альберта, – и привезла кучу снимков ковчега. На них я узнала написанные виды. Но современный город выглядел скелетом. Отсутствовали парки, не гуляли люди в просторных белых одеяниях. Впрочем, не важно.

– Альберта, вы продолжали рисовать Атлантиду?

– Я написала ещё несколько полотен.

– В том же стиле?

– Не хочу говорить о них, – отмахнулась художница, и сменила тему. – Мы с Патрицией улетели в Гонконг. Но кошмары не оставляли. Я опять не спала ночами. Подруга однажды предложила слетать на ковчег. Я не собиралась подвергаться таким перегрузкам. Но…. с самого начала знала – надо. И позволила уговорить себя. Требовалось увидеть город своими глазами, чтобы избавиться, наконец, от бессонницы.

– Так вам до сих пор снится Атлантида?

– К счастью, нет. А на Земле каждую ночь, – едва слышно произнесла Альберта. – Из-за них и согласилась на космический тур. Хотя не верила, что мне разрешат полёт.

До шестого корпуса осталось несколько кварталов. Мы неспешно шли по улице между великолепными дворцами. Но, погрузившись в мысли, Альберта не замечала окружающего.

– Вы довольны, что прилетели сюда? – поинтересовался я, желая побольше узнать о девушке.

– Проснувшись сегодня утром, – задумчиво сказала Таскани, – я чувствовала себя отлично. Первое небо мне не снилось, пока летела по космосу, и я хорошо отдохнула.

– А что такое первое небо?

– Так в древности называлась Атлантида, – ответила Альберта, как нечто само собой разумеющееся.

– А есть и другие небеса?

– Конечно. Здесь семь городов. Мы находимся в верхнем. Но больше я вам ничего не расскажу. Так вот, когда попала сюда, мне казалось, будто вернулась домой. Я ходила и удивлялась, почему тут не так, как помню.

– Вы имеете в виду по снам?

– Да. Но, когда мы приблизились к моему до…. М-м-м. Я хотела сказать, к дворцу, то почувствовала себя так, словно…. даже не знаю, как назвать…. В общем, мне стало плохо. Странные воспоминания и кошмары снова обрушились. И я сказала подруге, чтобы вывела меня из холла. Но покинуть здание не разрешили. Снаружи находилась другая экскурсионная группа. И тогда мы незаметно прошли к лестнице.

Я видел в записи описываемые события. Поведение женщин казалось подозрительным. Но, услышав рассказ, я склонялся поверить Альберте. Детали многое объясняют. Внутри холла шестого корпуса группа должна находиться до десяти минут, чтобы согласовывалось передвижение с другими. Иначе начинается толчея. Вот им и не разрешили выйти. Но к тому времени, когда, переступив канат, подруги направились вверх, труп Новака окоченел. Поэтому я обеих исключил из списка подозреваемых.

Мы остановились перед центральным входом шестого корпуса. Размеры и монументальность дворца производят сильное впечатление. На пятиметровых колоннах покоится массивное перекрытие галереи. По центру портал, смыкающийся полукруглой аркой. По бокам расходящиеся полые цветники.

– Скажите, Альберта, а как здание называлось в ваших снах?

– Просто дом. А официально – дворец Эа, моего супруга.

– Вы здесь долго жили?

– Наверное. А какая разница? Я ведь пересказала вам сон.

– Я сомневаюсь. А что ещё вы помните?

– Гуляя по городу, я многое вспоминаю, даю названия дворцам. Чему-то не могу найти объяснения. И, тем не менее, серьёзно воспринимаю приснившееся. Кажется, те события происходили со мной, но давно. Возможно, в прошлой жизни.

Альберта обвела взглядом улицу, и печально добавила:

– Прилетев сюда, я хотела найти успокоение. Но вышло наоборот. Я нашла подтверждение….

Женщина снова замолчала.

– Чему? – не удержался я.

– Что жила здесь, – выдохнула Таскани.

Пройдя несколько шагов по холлу, Альберта остановилась и взглядом обвела помещение. На лице я уловил выражение сожаления, и даже разочарования.

– От прежнего великолепия не осталось и следа, – с тоской произнесла художница. – На одной из картин я изобразила холл, каким помню из прошлого. Красивые гобелены. Пол устилал ковёр. Вдоль стен мебель, привезённая с далёкой родины.

– Откуда? – удивился я.

– Мы же на звездолёте, – пояснила Альберта, погружаясь в воспоминания. – Корабль построили далеко отсюда. Моему супругу Эа, как сыну царя Ану, даровалась привилегия иметь настоящую мебель, изготовленную на родине. Многие предметы стояли здесь, и в других помещениях дворца. Но….

– Пойдёмте, – воскликнула Альберта, оборвав на полуслове. И устремилась к лестнице. Я едва поспевал за ней. Что за странный порыв?

Женщина буквально взлетела на третий этаж и, повернув налево, через мостик прошла в комнату, где обнаружили труп Новака.

– Тут лежал великий Эа, кого на Земле почитали как бога, – воскликнула Альберта, указывая на роковой угол. – Здесь моего супруга убил Энлиль. Братья повздорили. Они постоянно ссорились, поскольку по-разному видели развитие цивилизации на Земле. А когда спор перешёл границы, в ход пошло оружие. А мы, родня и сторонники, предали…. А я….

Таскани рухнула на пол. Я стоял поодаль, и не успел поддержать спутницу. Да и не ожидал такого. Видимо, переволновалась. У девушки началось кровотечение из носа, и я приложил к её лицу собственный платок. Что же делать?

Я подхватил Альберту на руки и понёс к лестнице. Таскани оказалась не такой уж и тяжёлой, хотя ростом превосходит меня. Сбежав по ступеням, я пересёк холл и остановился у выхода. Девушка ещё без сознания. А нести в медпункт далеко. Когда замешательство прошло, я начал думать.

Затверженные инструкции предписывают обращаться к службам. Я по рации связался с медиками и описал симптомы. Мне велели ждать.

Я сел на покрытие у входа во дворец. Но Альберту держал на руках, почему-то опасаясь – если выпущу, та умрёт. А мысли блуждали по лабиринтам образов, нарисованных рассказами художницы.

Странно. Я расследую произошедшее сегодня убийство, а меня второй человек отсылает к событиям, возможно, тысячелетней давности. Какая тут связь? Я в растерянности. Сперва Малиновски, а затем и Таскани, привели меня туда, где лежал труп. Но обе говорят о древнем преступлении. Альберта даже называет имена участников трагедии. И обе чувствуют себя плохо.

Думаю, неспроста сейчас появилась информация из прошлого. А если связать рассказ Альберты с настоящим? Допустим, убитый когда-то Эа – погибший сегодня Новак. Значит, надо разыскать Энлиля – преступника из древности. Но у меня нет ни одного подозреваемого мужчины.

Интересная фраза прозвучала из уст художницы о сторонниках Эа. А не замешана ли тут сама Альберта? И не из лагеря ли несчастного бога задержанные девушки? Может, совершили ритуальное убийство? А кто нанёс роковой удар? И почему жертва Новак? Какая связь? Я в полном недоумении.

Альберта всхлипнула и открыла глаза. Лицо бледное и осунувшееся. Причёска рассыпалась.

– Опустите меня, – шепнула девушка, и я посадил красавицу рядом.

Прислонившись к стене здания, художница расслабилась.

– Я вас напугала, – едва слышно произнесла Таскани, и даже попыталась улыбнуться. Но у неё получилась лишь невнятная гримаса.

– Да, есть немного.

– Спасибо, что помогли. Теперь видите, почему мы с Патрицией нарушили правила музея. Когда такое случается на людях, я чувствую себя неловко. Вот и живу на яхте, в стороне от чужих глаз.

– Альберта, допрос окончен, так что расслабьтесь. Я вызвал санитаров.

– Напрасно, – выдохнула девушка. – Со мной иногда такое случается, и я привыкла. У меня тонкие сосуды. Немного волнения – и пожалуйста.

– Лучше помолчите.

– Хорошо, – кивнула Альберта. Но через пару секунд вновь обратилась с вопросом, поставившим меня в тупик. – Скажите, лейтенант, у вас есть фото убитого?

– О чём вы? – поразился я.

– Не ломайте комедию, – бросила Альберта, опять превратившись в королеву, привыкшую командовать. – Я ведь понимаю – по той нелепой причине, что мы якобы нарушили правила музея, вы не посадили бы девушек в карцер. Ну, поругали бы и отпустили.

– Хорошо, – сдался я. – Вы правы. Кота в мешке не утаишь. Полагаю, ребята, приносившие ужин, наговорили вам лишнего?

– А тут ошибаетесь, лейтенант. Вы не справедливы к коллегам. Мужчины интересовались лишь девушками, и не прозвучало ни слова об убийстве. Так вы покажете фото?

– Ладно. Вот.

Я достал планшет и, повернув экран к собеседнице, пояснил:

– Изображение получено с цифрового потока, когда мужчина заходил в город через центральный шлюз.

– Я не знаю его, – сказала Альберта. – Вижу, молодой человек не уверен в себе. Тусклый затравленный взгляд, опущенные плечи, уголки губ смотрят вниз. Наверно, переживал какую-то трагедию. Или предчувствовал. Либо бежал от кого-то. А как убили?

Я выключил планшет. Честно говоря, сомневался, что Альберта опознает жертву. И оказался прав.

– Не знаю, – ответив, я сел на корточки. – Никаких следов насильственной смерти. Труп отправили на Землю. Там медэксперты разберутся.

– Ну, что тут у вас? – знакомый голос врача заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидел подполковника Рино. С ним подошли два солдата с носилками.

– Как говорил, у девушки случился обморок, – сказал я, кивая на Таскани. – А ещё носовое кровотечение.

– Хорошо, сам разберусь, – произнёс Рино. – А вы, лейтенант, можете заниматься собственными делами.

– Я в порядке, – заявила Альберта. – У меня иногда случаются такие…

– Дорогая, успокойтесь, – мягко, но с профессиональной настойчивостью сказал подполковник. И я понял – девушка в хороших руках. На ковчеге ведь работают лучшие специалисты.

– Ну, я пошёл, – улыбнулся на прощание Альберте.

– Всего наилучшего, лейтенант, – произнесла Таскани. – Я наговорила лишнего. Забудьте. Мало ли что придёт в голову слабой больной женщине.

– Выздоравливайте, – искренне пожелал я.

Солдаты под руководством доктора начали укладывать пациентку на носилки. И я со спокойной совестью зашагал на ужин.