Читать книгу Первый, второй, третий… - Александр Соболев - Страница 6

Тимур лежал и вспоминал, что в жизни было хорошего и интересного? Что он видел, чего добился к неполным двадцати семи годам? Человечество помнило немало людей, которые в подобном возрасте достигли невероятных высот и закончили путь в зените славы. Курт Кобейн, Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон – члены клуба «27», которые умерли в возрасте двадцати семи лет. Поэту Михаилу Лермонтову было 26 лет. То есть были люди, которые несмотря на молодой возраст успели наследить на Земле, оставили яркий, но все же короткий след в истории человечества. Правда, по большей части – это люди искусства, поэты или музыканты. Среди молодых и рано ушедших гениев, совсем не было ученых и политиков. Вероятно, для такого рода занятий, надо больше времени. Надо дольше работать, пробиваясь к вершинам и признанию.

Отец Тимура, будучи музыкантом, вероятно, мог бы прославиться в молодом возрасте, если бы сложились благоприятные обстоятельства. Эти молодые западные музыканты, были баловнями судьбы. Они родились в том месте и в то время, когда была востребовала молодая протестная энергия. Когда расцвело рок-движение: музыка для молодых, исполнять которую могли только молодые люди. Сейчас прошло время, и молодые рок-музыканты уже не умирают. Мало того, теперь нет мегазвезд. Все больше звездочки, на недельку. Может кто-нибудь из них и умирает, но никто об этом не знает, потому что не помнит. Ушли и ушли.

Тимур умирать в молодом возрасте не хотел. Музыкой не увлекался. Даже наоборот. Как-то мать хотела отправить его в музыкальную школу, обосновав, что ребенку надо гармонично развиваться. На что Тимур категорично и не по годам строго ответил:

– Никогда. Ты слышишь? Никогда я не буду заниматься музыкой.

– Почему, сынок?

– Я не хочу быть похожим на отца. Я не хочу бессмысленно тренькать на гитаре. Я не хочу окончить жизнь в пьяном угаре.

– Не обязательно быть похожим на отца. Есть много хороших музыкантов, которые ведут правильный образ жизни. Они не алкоголики, не наркоманы. К тому же, не обязательно быть профессиональным музыкантом. Можно просто любить и ценить красивую музыку. Совсем неплохо, если ты можешь взять инструмент, и спеть песню для близких и родных. Или для своей любимой девушки. Знаешь, как девушки относятся к талантливым молодым парням, которые умеют классно петь или играть на музыкальных инструментах?

– Мам, знаю. Я думаю, что ты и попалась на такую удочку.

– Возможно, сынок. Но это не значит, что музыка – это плохо. Музыка – это красиво, душевно, хорошо. Она будит в душе светлые мысли, дарит прекрасные моменты и незабываемые впечатления. Подумай еще немного. Не отказывайся, – умоляюще попросила мать.

– Я уже все решил. Я думал об этом. У нас в классе многие ребята ходят в музыкальную школу. Я пойду другим путем. Красивую музыку можно просто слушать. Ведь в этом ее главное предназначение. А чтобы слушать не обязательно быть музыкантом.

– Очень жаль, сынок, что ты из-за моего печального опыта лишаешься огромного пласта человеческой культуры. Умение играть на музыкальных инструментах еще никому не мешало.

Правильно ли он тогда поступил? Чего старое ворошить? Что сделано, того не воротишь. На студенческих посиделках он видел, как смотрели девушки на парней с гитарой в руках. Видел, как певцы и музыканты располагали к себе жаждущих отношений девиц. Но Тимур не привык отчаиваться, и в таких случаях брал инициативу на себя. Вставал и произносил трепетный монолог, искрометную речь, умело вставляя четверостишие какого-нибудь поэта:

Тюрьма, как некий храм, я помню, в детства годы

Пленяла юный ум суровой красотой…

Увы! Не царь-орёл, не ворон, сын свободы,

К окошку моему теперь летят порой,

Но стая голубей, смиренников голодных,

Воркуя жалобно, своей подачки ждёт… (Есенин. С)

У Тимура получалось перехватить внимание аудитории, зажечь в глазах людей уважение и переключить собравшихся на другие развлечения. У него получалось быть эмоциональным, интересным и заразительным. От недостатка женского внимания из-за своей не музыкальности Тимур не страдал. Он посматривал на патлатых гитаристов немного с высока, как на бездельников столько сил потративших на ненужное занятие.

Условно освободившееся время от непосещения музыкальной школы Тимур тратил на спортивные секции, на чтение и запоминание стихов. Кроме того, он увлекался философией и риторикой. Умел убеждать и побеждать в интеллектуальных спорах. За эту въедливость и дотошность его любили и не любили многие преподаватели. С ним было не легко, он лез в разные дебри, задавал много вопросов, вступал в дискуссии. Но в силу подобных качеств с ним было интересно и познавательно. Уроки превращались в жаркие баталии, споры в интеллектуальные викторины. Как у слепых, которые не могут видеть, хорошо развиваются другие средства коммуникации – слух и тактильные ощущения. Так и Тимур сумел развить другие качества, и нисколько от этого не проиграл. А, может быть, это поможет ему в политических спорах и дискуссиях, предоставив дополнительное преимущество.

Тимур окинул взглядом камеру. Унылое зрелище, надо сказать. Хотелось ли ему просидеть в подобных местах еще три года? Почему он все время возвращается к этому вопросу?

Надоело. Сколько можно? Все решено. Иду на принцип, буду сидеть сколько дадут. Буду развивать свой общественный авторитет.

А вдруг его решат убрать? Ведь не нужны режиму сильные противники, ведь лихо расправились почти со всеми оппозиционерами Ельцинских времен. Как только Тимур станет большой величиной, сколько-нибудь опасной и влиятельной, то у него начнутся реальные проблемы. Ты об этом подумал? Стоит ли тебе расти в серьезную политическую фигуру?

Выбор, и правда, был трудный. На кону стояла жизнь и принципы. Такой выбор судьба перед ним ставила не часто. Но бывали моменты…

В то лето он поехал с мамой на выходные в бабушке Жене в деревню. Та жила в маленькой деревне Петрово, недалеко от станции Тучково. Ранним утром они с мамой сели на электричку с Белорусского вокзала и поехали в неизведанные ему тогда места. Было в то лето Тимуру десять лет. Мама долго не общалась со своей мамой, а теперь бабушкой. Как выяснилось позже, все произошло из-за отца. Бабушке выбор дочери не понравился, своего благословения она на брак не дала. И почти на десять лет прервалось общение между мамой и бабушкой.

Все десять лет Тимур прожил, не выезжая из Москвы, если не считать нескольких поездок к знакомым на дачу. Но это было не серьёзно, на день-два. Теперь же ему предстояло провести в деревне у бабушки почти все лето – два с половиной месяца. Поездка волновала и манила, Тимур долго к ней готовился, собрал рюкзак, любимые книги для чтения, тетрадки и карандаши. Деревня бабушки ему представлялась дремучей и старинной с покосившимися деревянными постройками, с колодцами и конными повозками, с коровьими лепешками под ногами и с босоногими деревенскими девчонками.

Какое же его ждало разочарование, когда он увидел большой бабушкин дом из белого силикатного кирпича, с водопроводом и туалетом внутри дома. Во дворе был, как нестранно, и колодец, а вода в нем была холодная и вкусная. Ни коров, ни гусей, ни прочей живности, кроме кошки, бабушка не держала. Но у нее был большой огород, где Тимур увидел большие, но пока зеленые, ягоды клубники. Рот наполнился слюной, ему пришлось сплюнуть себе под ноги.

– Чего ж ты харкаешь прямо на дорогу? – громко спросила бабушка Женя, выглядывая из-за угла дома.

– Здравствуй, мама, – радостно воскликнула мама и кинулась бабушке в объятия.

– Здравствуй, здравствуй. Коль не шутишь. Погоди ты, – бабушка избавилась от объятий дочери, немного смутив ее, – кто это к нам приехал?

Бабушка подошла к Тимуру, погладила его по голове, потрепала за плечи.

– Здравствуй, внучек. Хорошенький какой! Боже ты мой! – бабушка Женя запричитала, заохала, – чего ж ты молчишь? Аль немой?

– Я не молчу, – ответил Тимур, – я просто только приехал. Что тут говорить?

– Ну и правильно, что тут говорить. Мужчина должен делать, а не языком молоть. Правда же, Тимурчик?

– Правда, но можно меня не называть Тимурчиком. Бабушка Женя, называй меня пожалуйста просто Тимуром. Хорошо? – попросил новоприбывший внук.

– Договорились. Я поняла, ты у нас настоящий мужчина. Единственный в доме, как никак. Нам надо друг с другом ладить. Нам теперь придется много времени проводить вместе.

– Это почему же?

– Твоя Мама сказала, что ты приехал ко мне на все лето, – ответила бабушка, – не боишься со мной остаться?

– Пока не знаю. Я подумаю, – буркнул Тимур себе под нос.

– Чего ж это мы стоим во дворе? Проходите гости дорогие в дом. Там уже стол накрыт для дорогих родственников. Буду вас угощать домашней едой. В Москве такого не бывает, – бабушка легонько подтолкнула Тимура вперед себя.

С улицы дверь вела сперва на веранду, потом в дом. Ступив на веранду, Тимур ощутил незнакомые, но приятные запахи сушеных трав, еловых шишек и грибов. Тимур как будто вернулся домой после долгого изнурительного путешествия.

– Бабушка, а чем здесь пахнет? – спросил Тимур, – у нас таких запахов в городе нет.

– Не знаю. Я не принюхиваюсь. Для меня эти запахи привычные. Я их не замечаю. Наверно, если приеду к вам в город, тоже буду к вашим запахам привыкать, – ответила бабушка Женя, – неприятно что ли?

– Наоборот. Приятно. Непривычные, правда, и необычные запахи.

– Ну, и хорошо. Проходи в дом.

Тимур шагнул в дом через высокий порог, чего в городских квартирах он тоже не встречал. За порогом запахи сменили окраску. Теперь пахло вкусной едой – пирожками, сахарной пудрой, жареной картошкой и котлетами.

– Вкусно, – Тимур закрыл глаза.

– Так ты ж еще не пробовал. Откуда знаешь, что вкусно? – спросила с улыбкой бабушка.

– Я знаю. Просто так.

– Здесь у входа разувайтесь. Сумки киньте вон туда, – бабушка махнула рукой на диван, – руки мыть, и быстро за стол, а то все стынет.

Тимур прошмыгнул в приоткрытую дверь ванной. Внутри было, как в городской квартире – белая эмалированная ванна, сверкающий хромом кран с горячей и холодной водой, полотенца и шампуни.

– Я думал, что у вас тут деревня. А вы живете как в городе, – сознался Тимур, выходя из ванной.

– Ты не сильно расстроился, внучек? – поинтересовалась бабушка, раскладывая дымящуюся картошку по тарелкам.

– Не очень, но мне представлялась совсем другая картина: деревянный сруб, иконы, лампадки.

– Извини, ничего не поделаешь, сруба нет, а лампадки вон они – в красном углу висят, – бабушка указала на противоположный от входа угол в большой комнате, – цивилизация нас не обошла стороной. Вон и телевизор есть, и холодильник.

Тимур попробовал на вкус нежную горячую картошку, отломил кусочек от котлеты. Видимо, из-за свежего деревенского воздуха, разыгрался аппетит, как у взрослого мужика. Одолев котлеты, Тимур набросился на пирожки и селедку с лучком, затем перешел к соленым грибочкам и салату оливье. Завершилась трапеза пирогом с малиновым вареньем. Бабушка Женя налила внучку необычного чая, заваренного на травах – душице и зверобое. Тимур с любопытством вдыхал, пробовал и запоминал новые вкусы.

– Бабушка, я объелся, – сказал Тимур, вылезая из-за стола.

– Молодец, что хорошо поел. Раньше хорошего работника всегда проверяли за столом. Если хорошо ел крестьянин, значит, хорошо и работает. Понимаешь? Из тебя по всему видно получится справный труженик. Ты теперь отдохни.

Тимур пошел в соседнюю комнату, лег на кровать, развалив гору из пяти пуховых подушек. Бабушка с мамой выпили домашней клюквенной наливочки и разговорились про жизнь. Тимур изучал причудливые персидские узоры на красно-коричневом ковре, висевшем на стене комнаты. Захмелевшие женщины охали, вздыхали, хлюпали, вытирали друг другу сопли и слезы, обнимались и целовались. В общем все было как положено. Встреча блудной дочери состоялась, семья восстановилась.

То ли от вкусной еды, то ли от избытка кислорода в деревенском воздухе, то ли от того, что Тимур встал необычно рано, он заснул крепким сном, и проспал до обеда. Когда проснулся, за стеной было тихо. Мамы с бабушкой не было. Тимур осторожно встал, прошел на цыпочках по бабушкиному дому, изучая занавески и комнатные цветы на подоконниках. Заглянул на кухню, в туалет и чулан. Бабушку с мамой он нашел в огороде. Те сидели на маленьких табуреточках, разговаривали и между делом пололи грядки с овощами.

– Проснулся, внучек? – спросила бабушка.

– Как ты, Тимур? – спросила мама.

– Не все сразу. По очереди, – улыбнулся Тимур в ответ, – все здорово. У тебя бабушка такие мягкие подушки. Я в них прямо утонул.

– Ну и слава богу, главное, чтобы на пользу, – ответила бабушка, – пойдем я тебя кое с кем познакомлю.

Бабушка, кряхтя встала, взяла Тимура за руку и пошла с ним на улицу. Через дорогу от бабушкиного дома находилась большая детская площадка с качелями, песочницей, теннисными столами, брусьями и турниками.

– Ого! – удивился Тимур.

– А ты думал у нас тута древняя Русь? – улыбнулась бабушка.

Бабушка подвела Тимура к двум ребятам, которые играли в карты на скамейке.

– Илья, Сережа, здравствуйте, – обратилась к ним бабушка.

– Здравствуйте, баба Женя, – весело, не отрываясь от игры, откликнулись ребята.

– Я вам нового друга привела. Это мой внучек. Зовут Тимуром. Сам живет в Москве. Приехал ко мне на все лето. Возьмите его в свою компанию. Не обижайте.

– Будет сделано, – подмигнув ответил тот, которого звали Илья.

– Ну, все, я пошла. Не буду вам мешать, – бабушка развернулась и поковыляла назад.

Минутку ребята изучали друг друга. Потом Илья прервал молчание:

– Садись, Тимур. Сейчас доиграем этот кон. Раздадим на троих. Умеешь в дурачка играть?

– Нет, не умею, – робко ответил Тимур.

– Не беда. Научим. Не хочешь – заставим, – Илья весело засмеялся.

– Хорошо, – ответил Тимур и присел рядом на деревянный чурбачок.

– На Сережку не обращай внимания. Он вообще всегда немного хмурый и молчаливый, – не прекращая играть, сказал Илья.

– Ничего я не хмурый, – возразил Сережка, – я задумчивый.

– Если ты задумчивый, то наверно должен быть очень умным? – спросил с хитрецой Илья, – чего ж ты мне всегда в карты проигрываешь?

– Тебе с картой везет. Другого объяснения у меня нет, – с грустью ответил Сережка.

Тимур присоединился на следующую раздачу. Правила были очень простые. Но все равно, поначалу ему не везло, или он, не совсем понимал смысл игры и проигрывал. Перекидываясь картами, ребята разговаривали и знакомились. Оказалось, Илья приехал к своей бабушке Кате по папиной линии. Илья жил в Калуге, увлекался футболом.

Сережка приехал к своей бабушке Вере. Жил он в Москве, как и Тимур, но в другом районе у метро «Бабушкинская». Он любил рисовать и играть в компьютерные игры. Очень жалел, что у бабушки нет компьютера, и с нетерпением ждал возвращения в московскую квартиру.

Ребята приезжали к своим бабушкам каждое лето, сколько себя помнили. Баба Катя, Женя и Вера были старинными подружками, дружили семьями, и проводили много времени вместе. По наследству ребятам перешла дружба и общение на все лето.

– Ну, что? Так и будем сидеть на лавочке и играть в карты? – встрепенулся Илья.

– А чем можно в деревне заниматься? – спросил Тимур.

– Может не будем? Давай просто посидим и поиграем? – встрял Сережка.

– Будем, Сережка, будем, – Илья похлопал друга по плечу, – надо нашему новому товарищу показать окрестности и достопримечательности деревни.

– Если что, я предупреждал, – вставил Сережка.

– С чего начнем? – Илья с хитрецой прищурил глаза.

– Я думаю, с карьера!!! – подыграл ему Сережка.

– Вперед, орлы, – Илья смело шагнул вперед, приглашая присоединиться к нему.

– А нам можно уходить далеко от дома? – спросил Тимур.

– А кто нам запретит? Это же деревня, дружбан. Здесь тебе не город. Здесь все друг друга знают. Нам везде можно!

Они смело шагнули на асфальтированную дорогу. Тимуру было непривычно уходить далеко от дома без взрослых. В Москве было не принято гулять без наблюдения и опеки взрослых. А тут творилось что-то невероятное: они шли втроем, никто на них не обращал внимания. Постепенно тревога ушла и Тимура охватило чувство эйфории. Он жадно вдыхал чистый воздух без выхлопных газов. С интересом рассматривал частично заржавевшую металлическую башню в виде колотушки с пятиэтажный дом.

– Что это? – спросил Тимур.

– Это водонапорная башня. Но нам туда нельзя, – сообщил Сережка.

– Режимный объект. Охрана и все дела, – подтвердил Илья.

С асфальтовой дороги они свернули на грунтовую. Мимо них пару раз проехали тяжелые грузовики, поднимая за собой облака дорожной пыли.

– Чувствую, скоро будет карьер! – восторженно прокричал Тимур.

– Это точно, – подтвердил Сережка.

У знака «Проход запрещен», ребята свернули в придорожные кусты. Дальше они продирались сквозь жёсткие заросли, пригибаясь и помогая друг другу руками. Наконец, кусты расступились, и перед взором ребят открылся огромный котлован. На дне копошились два экскаватора. Пыхтя, рыча и выплевывая сизый дым, они нагружали большой грузовик песком. У Тимура от восторга приостановилось дыхание. Они стояли на краю обрыва. Вниз спускалась почти вертикальная стена из песка и щебня. Карьер впечатлял своим размером и неестественностью. Стенки были слишком отвесные, дно было слишком глубоким, цвет песка был неестественно ярким.

– Видел что-нибудь подобное? – спросил Илья.

– Спасибо, пацаны. Никогда ничего подобного не было, – Тимур не отрываясь смотрел на мощь котлована.

– Здесь надо быть аккуратным. Мы-то знаем, куда можно, а куда нельзя, – продолжил Илья, – вон на той стороне два года назад засыпало двух мальчиков. Они пошли гулять, стали слишком близко к краю, земля под ними обвалилась, и они полетели вниз. Печальное событие, хоронили всей деревней.

– А здесь, где мы стоим не обвалится? – спросил Тимур.

– Не должно, – серьезно ответил Сережка, а потом добавил, – хотя, если подумать, то кто ж его знает.

– И вы спокойно об этом говорите? И стоите прямо на краю пропасти? – Тимур сделал шаг назад.

– Ты сдрейфил что ли? – спросил его Илья.

– Нет. С чего ты взял? – Тимур заставил себя сделать шаг вперед.

– Это все на что ты способен? – Илья вызывающе сделал большой шаг вперед.

– Нет. Я тоже могу, – Тимур сделал два коротких шага за Ильей.

– А еще? – Илья смело шагнул вперед, – догоняй!

– Как два пальца, – ответил Тимур, и поравнялся с Ильей.

– Парни, хватит. Довольно. Это действительно опасно! – пытаясь быть спокойным, крикнул сзади Сережка.

– А ты чего стоишь? Боишься? Вон Тимур не боится, – провоцировал товарища Илья.

– А мне по фигу ваше соревнование. Я не дебил, чтобы погибать под грудой песка, – сказал Сережка и сел на землю вдали от края котлована у самого края кустарника.

Тимуру казалось, что земля под ногами колышется и трясется от каждого рыка экскаватора. Ему казалось, что от малейшего дуновения ветерка, они могут рухнуть вниз. Дыхание замерло, ноги тряслись. Но сдаваться он не хотел, не мог он с первого дня проявить себя, как трус и слабак. Илья радостно смотрел то вперед, то на Тимура:

– Ну, что камрад? Еще по маленькой, как говорит мой дед?

– Давай, по маленькой, – волнение в груди бодрило и заставляло сердце биться сильнее.

Илья сделал еще два шага вперед и оказался у самого края. Тимур, немного помедлив, сделав робкие шаги вперед и сравнялся с Ильей.

– Ну, как ощущения? – спросил Илья.

Летний теплый ветерок теребил волосы, в небе щебетали птички, жизнь была прекрасна, но так уязвима. Осознание этого глубоко врезалось в сознание Тимура.

– Офигительно, – ответил Тимур.

Работники карьера наконец заметили ребят. Какой-то взрослый мужик закричал и замахал руками, настаивая быстрее уйти с опасного обрыва.

– Бежим, нас засекли, – крикнул Илья.

Он развернулся и сиганул в кусты. Тимур и Сережка бросились вдогонку. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. Ребята остановились только когда выбежали на асфальтированную дорогу и свернули в какой-то проулок.

– Шикарно, – оценил прогулку Тимур, когда отдышался.

– Не то слово. То ли еще будет, – ответил Илья.

– Я, конечно, не трус, но считаю, что это глупо, – продолжал отстаивать свое мнение Сережка.

– Да, ладно, тебе. Не нуди. Все же нормально закончилось, – прервал его Илья, – и потом нам надо было проверить Тимура. Все, считай испытание прошел. Принимаем тебя в команду.

Илья пожал Тимур руку и похлопал по плечу.

– Я бы и так тебя принял в нашу команду, – сказал Сережка и повторил рукопожатие и ритуальное похлопывание, – или мне баба Вера всю плешь проела бы.

– Это точно, – подтвердил Илья, – баба Вера строгая. Если что не так, то за ней не заржавеет. Ладно, чего стоим-то? Отдышались? Вперед, орлы.

– Куда теперь? – спросил Тимур.

– Поведем тебя в наш штаб, – сказал Илья, – у каждой серьезной команды должен быть штаб. У нас есть место, где можно встречаться, проводить время вдали от назойливых девчонок и взрослых. Там мы сами себе хозяева.

– И у вас есть такое место? – Тимура распирало от новых впечатлений.

Деревенская жизнь ему явно нравилась. Здесь все было необычно. Свобода пьянила, обещала приключения и новые встречи. Его жизнь протекала в городской пыли вдали от этих чудесных мест. Мама, что ж ты скрывала от меня такую интересную деревню?

– Есть, – подтвердил Сережка.

– За ручьем есть заброшенный сарай. Туда никто не ходит, кроме нас. Там у нас есть все, что нужно: крыша над головой, стол, стулья, лежанки, – сообщил Илья.

Ребята свернули в проход между домами, вышли на огороды. Пройдя вдоль грядок с картошкой, вышли на окраину деревни, за которой начинался кустарник. Подойдя вплотную к зарослям, среди высокой травы и зеленых веток, Тимур увидел неприметный лаз. Низко наклонившись, ребята протиснулись в него. Яркий дневной свет померк, уступив место лесной тенистости. Изгибаясь, узкая тропинка спустилась вниз и подвела ребят к небольшому ручью. Через ручей лежало большое ветвистое дерево. По нему ребята перебрались на противоположный берег. Поднявшись по крутому склону, Тимур увидел небольшую заброшенную сторожку.

Строение имело размер примерно три метра на четыре, покосившиеся деревянные стены, крытая старым проржавевшим железом крыша. На верху гордо реяло знамя красного цвета с символикой Советского Союза.

– На знамя не обращай внимания. Мы его нашли на чердаке у бабы Веры. Она раньше работала в сельсовете, там было много старого и ненужного. Когда знамя хотели выбросить на свалку, она взяла его домой. Вот и пригодилось, – сообщил Илья.

– Мы в целом разделяем идеологию свободного социалистического общества, – выдал вдруг Сережка, – а ты как к этому относишься? Но знамя повесили просто потому что оно красивое.

– Я поддерживаю свободу, равенство и братство. Но признаться, мало обо этом думаю, – ответил Тимур.

– Тимур, ты не обращай внимания. У Сережки есть свои закидоны, к тому же это не его мысли. Так ему говорит его учитель истории, большой авторитет. Мы здесь не за этим, – успокоил друга Илья.

– Да. Это была шутка. Это наш корабль. Добро пожаловать на борт нашего космического корабля «Нострадамус», – Сережка со скрипом открыл дверь.

Тимур, слегка пригнувшись, шагнул в сторожку. Внутреннее убранство не отличалось огромным шиком, и соответствовало внешнему облику: по бокам имелись две лежанки, наверно бывший хозяин здесь отдыхал. Напротив входа в стене светилось маленькое окошко, стекло отсутствовало, по углам налипла паутина. Ниже окна висело прибитое большим гвоздем к стене велосипедное колесо.

– Это штурвал нашего корабля, – доложил Илья, и ловко крутанул колесо влево-вправо.

Сережка достал из-под лежака проржавевший металлический ящик.

– Тимур, для нас большая честь приветствовать тебя на борту нашего корабля. Знакомься: это Илья. Он капитан нашего судна, – торжественно сообщил Сережка.

– А это Сережка, он штурман этой посудины. Его задача проложить курс и выбрать оптимальный маршрут движения, – в тон ему продолжил Илья.

– Парни, вы красавцы, – от удивления Тимур присел на лежак слева, – чего я не мог представить себе даже в самых смелых мечтаниях, так это такого корабля. Возьмите меня с собой, я готов выполнять любую самую грязную работу на корабле. Юнгой, механиком, коком…

– А для чего мы тебя сюда привели? Как ты думаешь? – спросил Илья.

– У нас не хватает в команде стрелка, – сообщил Сережка, – в прошлом году был товарищ Петруха. Но в этом году он в деревню не собирается. Его бабушка нам сказала, что он сперва поедет в Турцию, потом еще куда-то. Разрыдалась, еле ее успокоили.

– Мы сами расстроились сильнее ее, – подхватил рассказ Илья, – нам без наводчика и специалиста по ракетам, пушкам и пулеметам вообще не жить. В последние две недели дальше земной орбиты не ходили. Страшно на неукомплектованном корабле. Понимаешь?

– Как не понять, – ответил ошарашенный Тимур, – я готов. Хоть сейчас.

– Ура, – вскрикнул Илья, – все по местам! Стартуем.

Ребята, преодолев земное притяжение вышли в космос на третьей космической скорости. Затем на форсаже вылетели за пределы Солнечной системы. Там перешли в гиперпространство и вынырнули в звездной системе Ориона. Им крупно повезло, и команда корабля открыла новую планету с земным типом атмосферы. В честь нового члена экипажа, ей дали название «Тимурина». Оставили на планете маленький лагерь, где отметили свои права на колонизацию новой планеты. Занесли координаты и основные параметры планеты (вес, состав атмосферы, средняя температура) во вселенский звездный каталог.

Затем они посетили межгалактическую базу в соседнем секторе созвездия Ориона, где пополнили запасы провианта и горючего. Здесь они провели чудесный вечер на местной дискотеке. Было все по-взрослому – девочки-туземки, ром и текила, привокзальный отель с клопами, вполне себе земными, между прочим.

Но как ни хорошо в космосе, пришло время и надо было возвращаться домой. Солнце клонилось к закату. Тимур переполнился впечатлениями. Подходя к дому, он разволновался, не получит ли нагоняй от матери за столь долгое отсутствие? На завтра договорились встретиться после обеда на площадке, потому что Сережка с утра помогал бабе Вере в огороде. Ему надо было прополоть грядки и полить огурцы. Дружеские объятия, и ребята разошлись в разные стороны по домам.

Тимур робко открыл калитку на участок бабы Жени. На скамейке рядом с крыльцом, обнявшись и накрывшись пледом, сидела мама и бабушка.

– Тимур, ты где был? – шмыгая носом спросила мама.

– Я гулял с ребятами. С Ильей и Сережкой, – ответил Тимур, опустив глаза в землю.

– Почему ты меня не предупредил? – смахнув слезу, спросила мама.

– Не ругай его, дочь. Тимур уже большой. И ребята с ним хорошие. С такими не пропадешь, – защитила внука бабушка.

– Я же волнуюсь. Он маленький, ни разу в деревне не был, никогда без присмотра не оставался, – не повышая голоса, сообщила мама.

– Он очень даже взрослый, ему уже десять лет. Ты вспомни себя в этом возрасте. Если уходила гулять, найти тебя было невозможно. Куда ты только со своими подружками не залезала, – бабушка успокаивала маму.

– Вот именно, мама! Потому что я прекрасно представляю, куда заносит детей в этом возрасте, я и волнуюсь.

– Мам, я больше не буду, – помычал Тимур, присаживаясь рядом с мамой.

Мама накрыла Тимура пледом. Рядом с ней было тепло и спокойно. У Тимура отлегло с души, он понял, что сегодня ругать не будут. Что в деревне всё немного по-другому. И это здорово.

– Нельзя чрезмерно опекать мальчика. Надо давать ему свободу. Даже если он обдерет ногу или поцарапает руку, нет большой беды. Если ты хочешь, чтобы вырос настоящий мужчина, то позволь самостоятельно найти свой путь. Пускай, и набивая шишки. Можно учиться на своих ошибках. Хотя лучше, конечно, на чужих, – спокойно проложила бабушка.

– Я знаю. Ты права. Но я же мать. Ты меня должна понять, – возразила мама.

– Ты не представляешь, как я тебя понимаю. Поверь мне, все было. Я много раз об этом передумала и пережила. Но уверяю тебя, так будет лучше.

– Бабушка, а у тебя котлеты еще остались? – спросил Тимур, – я голодный, как тысяча чертей.

– Конечно, внучек. Конечно, мой золотой, – залепетала бабушка, – вот мы с тобой старые дуры. Парень устал, набегался, пришёл голодный. Надо кормить мужика, а мы сидим и плачем.

Причитая и ахая, женщины переместились на кухню. Бабушка разогрела котлеты и картошку. Тимур поужинал с превеликим удовольствием. После еды он мгновенно уснул, сказалась накопившаяся усталость. С утра мама уехала в Москву, у нее было много дел, в понедельник с утра на работу. Тимур остался вдвоем с бабушкой. Мама обещала приезжать по выходным.

– Чем тебе помочь, бабушка? – спросил Тимур.

– А гулять тебе не надо? Друзья тебя не ждут? – спросила баба Женя.

– Пока не ждут. Мы договорились, что встречаемся на площадке после обеда.

– Тогда другое дело. Помогай. В деревне у нас много дел. Можно ремонтировать, можно огородом заниматься, можно в лес за грибами и ягодами ходить. Всего не перечислишь.

– А сегодня что мы будем делать?

– Пойдем в огород. Будем полоть морковку.

Баба Женя показала Тимуру как растет морковка, чем она отличается от сорняков. Тимур с энтузиазмом принялся за работу. Он лихо выдергивал сорняки, складывал в жестяное ведро. Прошло минут пятнадцать. Тимур оглянулся, но оказалось, что он продвинулся в выполнение задания на полступни. У бабы Жени на соседней грядке получалось гораздо веселее.

– Баба Женя, а ты что пропалываешь? – спросил Тимур.

– У меня здесь лук растет. А что?

– Давай поменяемся, а то мне кажется, что морковка не хочет полоться.

– Давай поменяемся. Мне без разницы. От перемены мест слагаемых, сумма не меняется.

Они поменялись местами. Прошло двадцать минут, и оказалось, что баба Женя продвинулась на середину грядки, а Тимур топтался на одном месте.

– Почему у меня медленно получается? – рассеянно спросил Тимур.

– Потому что ты этим раньше никогда не занимался. В любом занятии нужен навык. Он приобретается только упражнениями. Другой хитрости нет, – ответила баба Женя.

– Я хочу сейчас же научиться.

– Не переживай, если захочешь – научишься чему пожелаешь. Главное не бросай, сделай сколько сможешь. Я тебе помогу закончить грядку, одного не брошу.

– Спасибо, бабушка.

– Не за что, внучек.

– Бабушка, а у тебя был дедушка? И где он сейчас? – спросил Тимур.

– Был, а как же. А чего это ты про него спрашиваешь?

– Мне интересно. Он ушел из семьи, как наш папка? Он тоже был редкостным эгоистом?

– Нет. Мой муж, отец твоей мамы был хорошим человеком. Настоящим, мужественным, честным, работящим. На него можно было положиться в любом деле. Про таких говорят, что с ним можно идти хоть на край земли, хоть в разведку.

– Расскажи мне про него. Хочу знать про деда – настоящего мужчину.

– Хочешь стать настоящим мужчиной? И защищать женщин от бед и напастей?

– Да, хочу, – твердо ответил Тимур.

– Ну тогда слушай. Как-то в наш колхоз приехал молодой специалист, инженер Михаил. Он был неимоверно красив, статен, волосами кудряв. Все наши местные девчонки сразу положили на него глаз. Нарочито проходили мимо, улыбались и строили глазки. А я, надо сказать, не обратила по первости на него внимания. Был у меня тогда ухажер Санька, тракторист из деревни Микулино. Ну, а Миша выделил меня среди многочисленных подруг. Потом он зачастил к нам на склад, где я работала кладовщицей. То конфету принесет, то яблочко свежее, то ромашку с поля. Говорит мне: «Евгения, очень у вас замечательное имя. У меня так первую учительницу звали». Я в краску, значит. А он на завтра опять тут как тут: с клубникой стоит и улыбается. Такое поведение не скрылось от Саньки, люди добрые все рассказали. Ну, он его и подкараулил вечером у тына. А Санька был здоровый, кулачище как две мои головы. Навалял он сопернику по первое число. Лежал Миша долго на больничном. В милицию заявление не стал писать. Не хотел неприятностей Саньке. Пришла к нему я один раз, принесла молочка парного. Говорю: «Михаил, вы простите, но у меня есть жених. Он шибко ревнивый. Вы ко мне больше не ходите». Михаил только и ответил: «Хорошо, Женечка». А сам глазищами меня испепеляет, ресницами – хлоп, хлоп. Ушла я от него, а у самой сердце не на месте. Иду домой плачу, жалко мне его стало. За меня же дуру пострадал, а я такая не благодарная оказалась. Санька ко мне вечером приходит, зовет на танцы. Идем мы с ним под ручку, а он сам не свой. Донесли ему, что ходила к Мише и навещала. Спрашиваю его: «Чего сопишь? Говори, если что хочешь сказать». Он мне: «Ходила к нему?» Я: «Ходила. А тебе какое дело? Я не твоя собственность». Он замолчал. В тот вечер Санька с друзьями сильно напился. Я ушла с танцев одна. Он вечером пришёл к дому, сломал забор, полез в окно ко мне. Батя его вышвырнул на улицу. И говорит: «Санька, если ты любишь Женьку, то женись. А непотребство чинить не позволю. Стыдно перед людьми». Санька и говорит мне пьяным языком, дыша перегаром: «Евгения, краса моя, выходи за меня». Я смотрю на него: грязный, противный, а у самой перед глазами Миша – красивый, всегда причёсанный, одеколоном от него пахнет, разговаривает культурно, ручку всегда подаст, грубого слова от него не услышишь, глазищами на меня посмотрит – у меня сердце стынет. Я и рубанула: «Не пойду я за тебя, Санька, замуж». Он как заорет: «Курва, пожалеешь, локти кусать будешь». У меня в тот момент прямо глаза открылись, чего я с этим Санькой столько времени ходила на танцы? Через пару дней смотрю стоит у ворот склада Миша с букетиком незабудок: «Извините, – говорит, – Евгения, не могу забыть вашего лица, вашей улыбки. Не прогоняйте, не могу я без вас жить». Ноги у меня в тот час покосились, сползла я тихонечко по стеночке. Он меня подхватил, на скамейку усадил. Сама рыдаю, ничего поделать не могу. У него самого слезы по лицу ползут. Все мы про друг дружку поняли в энтот момент. Уткнулась я ему в плечо, говорю: «Хорошо, Михаил, давайте попробуем подружиться. Не буду вас больше прогонять». Миша просидел остаток дня на скамейке, пока я работала. Проводил до дома. Начали мы с ним ходить на танцы, гулять по берегу вдоль реки. И так через полгода догулялись до свадьбы. Санька пытался еще прийти ко мне, чтобы извиниться. Приходил и угрожал Мише, но мы попросили с ним поговорить участкового, и Санька вроде отстал. Перестал буянить и успокоился. Потом Санька женился на моей подружке Вере. Ты знаешь их внука – Сережку. Верка его строго так взяла в оборот. Санька, в принципе, хороший мужик, работящий, мне иногда приходит помогает, если что сломается.

– Дед Миша умер? – спросил Тимур.

– Погиб. Сейчас расскажу. Через год после свадьбы у нас родилась Верочка, твоя мама. Чуть позже еще родился сыночек – назвали Матвеем. Но в возрасте трех лет Матвей простудился, заболел воспалением легких и умер. Мы очень сильно горевали. Хотели еще детей родить, но что-то не получалось. Уж не знаю почему. В возрасте семи лет твоя мать с подружками пошла за скотный двор на болото. Цветы там видите ли красивые были, желтенькие. Там была узенькая тропочка, по которой можно было пройти. Подружка Света неосторожно шагнула в сторону и начала тонуть, Верка кинулась ее спасать, и сама угодила в эту лужу. А топь коварна тем, что чем больше барахтаешься, тем она тебя сильнее засасывает. Самостоятельно выбраться из трясины невозможно. Они начали кричать, звать на помощь. Третья подружка побежала в деревню за помощью, на встречу ей Миша. Он бегом прибежал на болото, вытащил девчонок, но сам завяз. Он приказал девчонкам бежать и звать взрослых на помощь. Девчонки побежали. Когда помощь пришла Миши на поверхности не было. Его, конечно, достали. Делали искусственное дыхание, но было слишком поздно. На других мужчин после Миши, я смотреть не могла. Так и прожила остаток жизни одна с Веркой. Когда дочка уехала в Москву, мне тяжело было одной. Да, слава богу, подружки помогали понемногу. Их мужья старались, если что надо прибить или починить по мужской части. Вот такая история, – баба Женя задумчиво поглядела в небо – где ты, мой любимый Миша?

Рассказывая свою историю, бабушка не переставала полоть сорняки. Слезы иногда вытекали из глаз и скользили прямо в землю по морщинистым щекам бабы Жени. Она их не вытирала, не размазывая по щекам грязь. Тимур же, слушая бабушку, совсем перестал полоть, проникся историей.

– Вот это, да! – сказал после минутного молчания Тимур, – совсем как в кино.

– И не говори, внучек. Когда вырастешь большой, напиши книгу или сними фильм. Дед Миша тебе будет благодарен за память. Никто не хочет умирать молодым. И он не хотел, очень жизнерадостным был и веселым. Сколько еще можно было сделать хорошего.

Бабушка с внуком допололи грядки в тишине. После обеда Тимур пошел на площадку к друзьям.

– Привет! – радостно приветствовал его Илья.

– Здравствуй, – Сережка уверенно пожал руку.

– Здорово, пацаны, – бодро поздоровался Тимур.

– Ну, что на корабль? – задорно пригласил Илья.

– Ребята, а можно мне попросить, показать болото, где погиб мой дедушка Миша? – спросил Тимур.

– Знаем мы это место, – ответил Илья.

– Но, вообще-то, туда не рекомендуется ходить, а детям без взрослых особенно, – добавил Сережка.

– На карьер, можно подумать, ходить детям настоятельно рекомендуется? – съязвил Тимур.

– Ладно, ладно, не кипятись. Я же не сказал нет. Я просто предупредил, что это не приветствуется, – ответил Илья.

– Я – против. Делать там нечего, – не отступал Сережка.

– Боитесь, можете не ходить. Расскажите, где это болото, я один схожу, – решительно отрезал Тимур.

– Пошли, – Илья шагнул в сторону леса.

– Ты куда? – спросил Сережка.

– По деревне нельзя. Засекут, будут ругать, начнутся проблемы. Обязательно кто-нибудь наябедничает. Мне не хочется сидеть под арестом, – ответил Илья.

Троица ребят пробиралась вокруг деревни по кустам и оврагам, перелезая ручьи и перебегая полевые дороги. Наконец, перед Тимуром открылась ровная, заросшая мхом, поверхность болота, с кочками и чахлыми деревцами.

– Вот смотри. Это болото, – показал вперед рукой Илья.

– Примерно вон там направо и утонул твой дед, – уточнил Сережка.

Тимур сделал шаг вперед на мягкий зеленый мох. Нога утонула в мягком ковре по щиколотку. Тимур сделал еще шаг, мох пружинил, но держал. Тимур сделал еще пару шагов вперед.

– Я не проваливаюсь, хотя ощущения странные, как будто я на ковре-самолете, – крикнул друзьям Тимур.

– Ты бы вернулся, это не шутки, – предупредил его Илья.

Тимур сделал еще шаг, и ощутил ногой воду. Она быстро проникла в правый кроссовок. Обувь стала тяжелой и неприятной. Из-под ног потянуло болотной тиной и сыростью. Холодок пробежал по спине Тимура. Он медленно развернулся, и пружинящей походкой вернулся на твёрдый берег.

– Зачерпнул воды, – оправдываясь, сообщил он приятелям.

– Довольный? – спросил Сережка.

– Знаешь? Да, довольный, – ответил Тимур, – я ощутил кончиками ног эту таинственную и зловещую мощь болота. Мне было страшно, почти как вчера на карьере.

Слив воду из кроссовки, и выжав носок, Тимур с ребятами вернулись теми же скрытными тропами в деревню, а потом и на «Нострадамус». В этот день они посетили множество планет Млечного пути, нещадно жгли корабли враждебных пауков и ящеров. Спасли колонию землян на одной из планет, которую медленно пожирало болото. Команда «Нострадамуса» построила мегалитическое сооружение, благодаря которому вода из болот за счет вращения планеты при помощи центробежной силы направлялась по специальным желобам на полюса планеты. Там вода замерзала при минусовых температурах и складировалась до лучших времен.

В конце дня, экипаж звездного корабля случайно наткнулся на планету с засушливым климатом. Здесь явно не хватало запасов воды. Предприимчивые ребята продали за один миллиард трансгалактических долларов запасы льда на засушливую планету. Так они спасли миры от серьёзных катаклизмов и заработали приличный капитал на спокойную старость.

Потянулись счастливые и беззаботные дни деревенских каникул. Время было насыщенным событиями, дни были длинными и интересными. Житье в московской квартире вспоминалось как что-то давнее, устаревшее. В деревне каждый день приносил новые впечатления и заряжал энергией на новые свершения.

Когда вода в речке прогрелась – открылся купальный сезон. Тимур и ребята в считанные дни покрылись бронзовым загаром. На некоторое время космическая эпопея с «Нострадамусом» ушла на второй план. Ее всерьез потеснили водные приключения. Оказывается, в мире еще много неоткрытых и неизведанных островов и материков. Из старых досок и кусков деревяшек, ребята соорудили плот, и днями напролет исследовали окрестную акваторию.

Затем, погода испортилась, пошли дожди. Отважные путешественники вновь устремились в космос. Пережидая дождь в сторожке, ребята узнали, что крыша протекает. Было принято решение починить крышу. Ребята скосили высокую траву у ручья и уложили ее на крышу поверх проржавевших листов. Герметичность жилого отсека космического корабля «Нострадамус», была восстановлена. Можно было вновь покорять вселенную, несмотря на непогоду.

Команда смелых космолётчиков избороздила близлежащий космос. После многочисленных стычек с кораблями инопланетян, решили, что «Нострадамусу» не хватает огневой мощи, и корабль надо срочно дооборудовать лазерной пушкой нового поколения. Удача в тот момент не покинула отважных путешественников. Сережка рассказал, что подходящую пушку случайно видел в канаве на противоположном конце деревни. Ею оказалась двухметровая асбоцементная труба диаметром пятнадцать сантиметров. Дабы не потерять ценную находку, в тот же день была снаряжена экспедиция для транспортировки трубы на борт космического корабля. Ведь не будет хорошая лазерная пушка просто так валяться у дороги. Обязательно найдётся какая-нибудь пиратская шхуна и заберет к себе на борт ценное оружие.

Труба весила около двадцати килограммов, часто выпадала из рук, отбивая ступни. Но ребята не сдавались, и под прикрытием вечерних сумерек дотащили трубу до тропинки, ведущей к штабу. Отдохнув ночью и набравшись сил, операция продолжилась с самого утра. Первое серьезное препятствие, которое надо преодолеть, был ручей. Перенести трубу по поваленному дереву, не представлялось возможным. Тимур и Илья разделись по пояс, и смогли переправить трубу на противоположный берег вплавь.

Самое тяжелое их ждало впереди. Поднимать тяжелую трубу вверх по склону горы было сложно: труба все время норовила выскользнуть из рук и вернуться вниз. Им мешали деревья и кусты, ноги соскальзывали вниз, комары и жуки лезли в глаза, уши и нос. Ребята не сдавались. Потратив на подъем почти два часа, с небольшими передышками, трубу доставили к «Нострадамусу». Друзья радостно развалились на лежанках, празднуя свою маленькую победу.

– Ну что, продолжим? – спросил друзей Илья через пять минут.

– Куда будем крепить пушку? – поинтересовался Сережка.

– Об этом надо спросить специалиста по вооружениям, – со знанием дела предложил Илья.

– Чтобы эффективно использовать мощь лазерной пушки, ее надо установить, как можно выше, – авторитетно ответил Тимур.

– У меня сегодня нет сил ее поднимать, – Сережка безвольно опустился на лежанку.

– Не ныть. Отставить разброд и шатания. Всем слушаться командира, – строго приказал Илья.

– Слушаюсь, слушаюсь. Чего тебе командир? – устало поднялся на ноги Сережка.

– Мое решение такое: если оружейник сказал, что самое лучшее место для пушки на крыше, будем устанавливать на крыше. Кроме всего прочего, мне такое решение кажется вполне целесообразным.

Сказано – сделано. Ребята, используя валявшиеся рядом чурбачки, кое-как подняли трубу на крышу. Наверх залез Илья, принимал трубу и координировал общие усилия. Сторожка скрипела, шаталась, но держалась. Потом трубу надо было укрепить, и наверх, взяв куски какой-то проволоки, полез Сережка.

Уже наверху, Сережка как-то неловко подскользнулся и упал. В этот момент сторожка последний раз скрипнула и, скручиваясь по часовой стрелке, сначала медленно, а потом стремительно развалилаь. Для Тимура время замедлилось, он почему-то нелепо уставился на рушащиеся стены и смотрел на происходящее как в замедленной съемке:

Вот угловой столб трескается посредине, открывая миру белую и чистую древесину, затем прямо на него летит лист железа, потом по все стороны летит легкая и сухая трава с крыши. С криком и расправив руки в разные стороны, пролетает Илья. Прямо в лицо Тимуру летит асбоцементная труба, и ударяет вскользь по щеке. Сережка рукой цепляется за трубу, и она начинает вращение, подобное пропеллеру вертолета. Прямо в грудь Тимуру летит балка из-под крыши и сбивает его с ног. Тимур это видит, но поделать ничего не может. Он падает на спину, и его накрывают обломки крыши – листы железа, деревяшки и прошлогодняя листва, застрявшая в стенках сторожки. Тимур закрывает глаза, с мыслью надо хоть что-то сделать, ударяется затылком о землю. Он теряет сознание.

Когда Тимур вновь открыл глаза, то увидел лицо Сережки, который тряс его, приговаривая:

– Тимурчик, ну пожалуйста, не умирай!!!

– Не называй меня так, – прошу тебя чуть слышно произнес Тимур.

– Ой, наконец-то. Я думал, что ты умер, – обрадовался Сережка, – почему тебя так не называть?

– С детства ненавижу имя Тимурчик. Эти уменьшительно-ласкательные сопли не по мне.

– Хорошо, хорошо. Тимур, так Тимур. Как ты себя чувствуешь?

– Хреновато, голова кружится.

Тимур приподнялся на локтях, затем с помощью Сережки сумел сесть. Тимур пощупал себя: болело плечо, на затылке было скользко от крови. Других изменений он не обнаружил.

– Как я выгляжу? – спросил Тимур.

– Хреновато, я бы сказал, – ответил Сережка, – но пару минут назад я думал, что совсем плохо. Сейчас уже лучше.

– Где Илья?

– Он побежал за помощью. Мы подумали, что ты не придешь в себя, и испугались, – Сережка всхлипнул.

– Помоги-ка мне подняться, – попросил Тимур.

Сережка поднялся и протянул руку. Тимур со стоном поднялся на ноги, стрельнула рука, нога, закружилась голова. Он прислонился к Сережке.

– Пойдем потихоньку домой, сейчас баба Женя с ума сойдет, – сказал Тимур.

Оружейник потерпевшего крушение космического корабля «Нострадамус» немного постоял, привыкнув к боли и головокружению. Затем сделал первый шаг вперед. Они аккуратно спустились к ручью, и в это время к ним подоспела подмога: плачущая баба Женя, дед Санька и баба Вера. Дед Санька подхватил Тимура на руки, перенёс через ручей, и бережно доставил раненого домой.

Баба Женя вызвала скорую. Врач, осмотрев, сказал, что есть небольшое сотрясение мозга и множественные ушибы. Переломов нет. Через три дня Тимур вышел на площадку к друзьям. Каникулы продолжались. Маме решили ничего не рассказывать. Зачем ее расстраивать, все же обошлось.