Читать книгу Куратор - Александр Соболев - Страница 14

Я отложил рукопись. Спать не хотелось. Обычно после тяжёлого рабочего дня, прочитав три-четыре страницы, засыпаю. Сегодня было по-другому. Событий за последние сутки – хоть отбавляй. Я устал. И расслабляющие сто грамм употребил, но…

Но неспокойные мысли мешались в голове, сердце ритмично стучало, принять удобную позу не получалось. Выходит, у меня сегодня бессонная ночь? Не люблю я этого. Следующий день за бессонницей всегда потерян: работать сил нет, за руль садиться опасно, литераторствовать не получится – мысли от усталости путаются, не изливаются красивой полноводной рекой. Остается лежать, как тюлень и созерцать окружающие предметы. Обычно я стараюсь избежать бессонницы: выпиваю валерьянку. Если не помогает – завариваю мяту. Если и травяной чай не усыпляет, то выпиваю полтаблетки снотворного. Но домашнюю аптечку и травы я с собой не захватил. Завтра с утра сгоняю за лекарствами. А сегодня? Бродить и маяться?

Я вышел на веранду. Огляделся: нет ли у Валеры сушеной мяты? Заглянул в шкафчики, проверил банки на подоконнике, нагнулся под лестницу. Не нашел. Мой друг не увлекался сбором целебных трав. Не все любят, что ж поделаешь?

Поставил чайник. В горячий чай плеснул коньяка, постараюсь расслабиться алкоголем. Пододвинул кресло к окошку, чтобы рассматривать убывающий серп луны. Ноги укутал пледом, сделал глоток. Горячий напиток обжег язык. Боже, но как же вкусно! Тепло разлилось внутри. Тревожные мысли подёрнулись туманом.

Хорошо все-таки остаться на даче одному. Никто не отвлекает, никто не теребит, тишина и спокойствие. Долго ли мне наслаждаться одиночеством? Думаю, что долго. Обустроюсь, куплю лекарства на первое время. К отсутствию теплого туалета привыкну. На работу можно ездить с дачи. И Барсику здесь лучше, чем в московской квартире.

Постепенно тревога улетучилась. Я улыбнулся звездам и Луне. Налил еще стакан горячего чая с коньяком. Меня посетила нечеткая мысль, что беды начались с появления рукописи Керна. И что с того? Возможно, ее кто-то ищет? В тексте изложена страшная тайна человечества? Конечно, нет. В жизнеописании Керна ничего судьбоносного не написано, – успокаивал я себя. Автор упражнялся в переворачивании исторических фактов. Причем, не утруждая себя точность исторических фактов. Интерпретаторов и переписывальщиков истории всегда хватало. Сколько подобных телевизионных передач и газетных статей я уже слышал. Хотя бы взять утверждение, что Александр Македонский, Александр Невский и Наполеон – это одна и та же личность. Историкам выгодно разнести одного и того же персонажа по разным эпохам и странам. Бред? Бред, – утвердился я.

Однако, не было объяснения таинственного появления рукописи на моем столе. Откуда же она взялась? Я взял манускрипт Керна. Потряс в воздухе. Листы как листы. Обычные, белые, не самого лучшего качества, но и не самого плохого. Средненькие такие. Что это дает? Ничего. Допустим, что написанная информация не вымысел, а правда. Что тогда? В этом случае, за рукописью гонятся люди Снарка, чтобы уничтожить следы Керна. Ничего себе! Что же делать? Хладнокровные циничные боевики Снарка уничтожат меня и имени не спросят. Для них земные человечки – биомусор, подопытные образцы. Одним меньше, одним больше – не велика потеря.

И тут я, вместо сна, неожиданно взбодрился. Выход из сложившейся ситуации виделся в том, чтобы найти людей Керна и попросить убежища. Хотя с первых страниц рукописи было ясно, что кураторы Керна не охотно идут на прямой контакт, используют косвенное влияние, рассчитывают на ум и сообразительность людей, на их внутренние резервы. Ведь все мы построены по образцу и подобию более развитых прародителей. Мы всё можем, или почти всё. Тогда беспокоиться не о чем: либо я выкручусь, либо сгину в потоке времени.

Чай закончился. Я подлил воды и поставил новый чайник. Еще стаканчик, и баиньки, – подумал я. «Ла-ла-ла», – в голове завертелся попсовый мотивчик.

– Так и надо, не разглядел, – пропел я, наливая новый стакан чая.

– Так и надо, я не удел, – я накрыл ноги пледом. Может прилечь на диван? Нет, уж. Сейчас допью, тогда и лягу. Как я буду пить лежа? Неудобно же.

– Ее встречает один, а провожает другой, – чай с коньяком приятно грел горло, веки медленно опускались.

– А я как будто чужой, чужой, чужой, – громко пропел я.

Я отхлебнул еще глоток. Замолчал, и поймал себя на мысли, что музыка не прекратилась. «Подожди, дожди, дожди…» – слышалось откуда-то с улицы. Я накинул плед на плечи и вышел на крыльцо. Ритмичные звуки на улице звучали еще громче. Небольшой синий домик, справа через один от дачи Валеры, светился огнями гирлянд. Я сунул ноги в калоши и пошел знакомиться с веселыми соседями. Если выспаться не получается, лучше с кем-нибудь пообщаться. Песня Игоря Корнелюка закончилась и начался «Синий туман» Добрынина. Калитка на музыкальный участок была открыта нараспашку.

– Есть кто дома? – спросил я как можно громче, перекрикивая музыку.

Мне никто не ответил. Странные люди, все-таки. Включили в два часа ночи музыку на всю улицу и ушли. Куда? Хорошо, что в дачном поселке сейчас мало людей. Но это не воспитанно. Куда смотрит сторож Федор?

– Хозяева! – я еще раз попытался перекричать колонку.

Никто не выбежал на крыльцо, дверь не распахнулась. Я огляделся – навес над крыльцом украшен, как новогодняя елка: перемигивающиеся огоньки, разноцветные фонарики и мишура. От слабого ветерка раскачивались колокольчики, сказочные зверьки и игрушечные фрукты.

Я нагнулся и выдернул шнур из розетки. Музыка оборвалась на полуфразе. Звенящая тишина застыла в воздухе. Вдруг стало страшно. Что я наделал? Сейчас выйдет какой-нибудь десантник из дома и наваляет мне тумаков, потому что так нельзя, потому что дом – это крепость, потому что сегодня годовщина демобилизации или любая другая памятная дата. Он всегда отмечает этот день, и так далее. Я поежился. Изо рта струйкой вырывался пар. Не жарко октябрьской ночью за городом. Хмель почти испарился. Картина приобрела нереальную четкость, я видел мельчайшие крупинки и соринки на полу, тончайшие звёздочки на небе. Цвета насытились яркостью.

В доме с грохотом упал металлический таз или крышка, по окну промелькнула тень, рассохшаяся половица скрипнула. Кто-то приближался ко мне. Блин, бежать пока не поздно? Можно же еще спастись. Еще мгновение и будет обидно, досадно и больно?! Ноги приросли к земле, я не пошевелился. Входная дверь распахнулась наружу. Из тени дверного проема на освещенное крыльцо вышла очень красивая женщина, лет тридцати-тридцати пяти, если о возрасте дамы имеет смысл рассуждать в два часа ночи.

На открытую веранду вышла женщина из снов и юношеских фантазий. Она была чрезвычайно сексуальна и соблазнительна: в ситцевом платке, скрывающем пышные вьющиеся волосы, в телогрейке, накинутой поверх темно-синего спортивного костюма еще советских времен, на ногах – серые валенки и черные высокие колоши. Во всем чувствовался завершенный и продуманный глубокий образ. Такую увидишь раз в жизни, и пропадешь до конца дней. У меня от удивления открылся рот.

– Здрасьте! – белозубая улыбка, искрящиеся глаза, – а что случилось с музыкой? – удивилась незнакомка.

– Добрый день…

– Какой уж тут день? – рассмеялась женщина, а может девушка?

– Извините, – промямлил я.

– Не стоит, я уже собиралась выключать музыку, но, если вы хотите, мы ее включим. Или вам репертуар не понравился?

– П-понравился.

– У меня есть итальянская эстрада восьмидесятых, Модерн Токинг, ДДТ, Алиса, Цой…

– Ц-цой… хорошо бы, – я продолжал изображать идиота всех времен и народов.

– Вы не переживайте, соседей никого нет. Дачники уехали в теплые квартиры.

– А Ф-федор?

– Сторож-то? Так он в запое уже третий день. Теперь раньше, чем через неделю его не ждите. Вы хотели охрану оплатить?

– Нет, – замотал я головой.

– Я вчера обошла весь дачный поселок, и вас что-то не заметила. Вы с какого участка? Лицо ваше кажется знакомым, но точно не вспомню.

– Я с соседнего, через один. Вон там, – я нелепо замахал обеими руками в сторону Валериной дачи.

– Понятно. Поможете? – в руках незнакомка держала корзину с бельем.

Клянусь, минуту назад у нее в руках ничего не было. Заверяю вас, сквозь не застёгнутую телогрейку, я видел волнительный силуэт груди без лифчика, под футболкой, конечно же.

«Наверно, показалось», – подумал я.

– Ага, с удовольствием, – лишь выдавил я.

– Меня зовут Наташа, – весело сообщила соседка по даче, – а вас?

– Сергей, Сережа, если что…

– Очень приятно, Сережа.

Наташа ловко встряхивала простыни и пододеяльники, они расправлялись в воздухе, не касаясь земли. Совершенными по грации движениями, постельное белье перелетало натянутую между яблонями веревку, мягко опускалось, застывая монументальным киноэкраном. Такое может быть только в итальянских фильмах, не иначе, – отметил я.

– Взаимно. Я вчера поздно приехал, – решил я что-то сказать, чтобы реабилитироваться в своих и Наташиных глазах.

– Это здорово, – Наташа искряще улыбалась, даря радость и надежду на приятное и многообещающее знакомство.

– Это дача моего друга Валеры, – как у красивых и уверенных женщин получается делать из взрослых и умных мужчин практически придурков?

– Разрешите, я вас приглашу в дом? – Наташа вырвала у меня из рук опустевшую корзину.

– Ага, – я с трудом разжал пальцы, – было бы недурно.

– Сережа, занесите колонку внутрь. Музыку сейчас включим потихоньку для себя. Хорошо?

Я схватил колонку, намотал на локоть длинный шнур с удлинителем. Как здорово, что можно занять руки хоть чем-нибудь.

– Прошу, – Наташа пригласила растерянного гостя в дом.

Немного пригнувшись, чтобы не врезаться в дверной проем, я шагнул на веранду и остановился.

– Смелее, Сережа! – подбодрила меня Наташа.

Я выдохнул и рывком открыл дверь на себя. При свете лампочки, я увидел собственное отражение в зеркале прихожей. Нелепее вида трудно представить: какая-то драная шапка-ушанка, покрывало на плечах, снизу вытянутые коленки треников, черные с засохшей огородной землей калоши. Почему я, возможно, на самую важную встречу в жизни оделся именно так?

– Вы, Наташа, извините меня за столь позднее вторжение. Куда колонку?

– Поставьте на комод, – красавица-соседка махнула рукой вглубь комнаты.

Я протопал грязными калошами по чистому полу. Подумал об этом, когда было слишком поздно. Куски огородной грязи четко выделялись на окрашенном бежевой краской полу. Неуверенно пристроил колонку, сдвинул на край фарфоровых слоников и шкатулку из красного дерева. Вернулся в прихожую и снял калоши. Носки на ногах были тоже не экстра-класса. Наташа сделала вид, что ничего не заметила. Она еще воспитанная и учтивая!

– Сережа, я должна сказать, что очень благодарна, что вы меня посетили, – Наташа сняла телогрейку, в комнате было тепло, – дело в том, что у меня сегодня день рождения. Вернее, вчера был. Но гости не пришли. Точнее, гость.

Наташа подошла к столу в центре комнаты, изящным движением сорвала накидку, под которой оказался накрытый всевозможными блюдами стол: салаты оливье и селедка под шубой, запеченная с яблоками утка, колбаса и сервелаты, порезанные тонкими пластинками, запотевший графинчик с водкой, фрукты, оранжевая бутылка с Фантой. Я сглотнул заполнившую рот слюну. В воздухе запахло праздником и свеженарезанными огурцами.

– Вы любите Фанту?

– Я люблю селедку под шубой.

– Угощайтесь, накладывайте сами. Хорошо?

Со мной ли это происходит? Как будто в сказку попал. Кому расскажешь, ведь не поверят. Может мне это сниться? Я ущипнул себя за локоть. Больно! Значит, не сон. Тогда пускай дивная ночь длится вечно.

– Грибочков еще возьмите, – предложила Наташа, когда я наложил полную тарелку еды.

– Ага, спасибо, – учтиво ответил я.

– Мне водки, будьте любезны, – сказала Наташа, завершая сбор еды на свою тарелку.

Что за чудо-женщина: ест после шести, выглядит, как королева. Пьет водку. По всему видно готовит, как богиня. Стирает белье. Не удивлюсь, если днем сама наколола дрова и стопила печь, а может и баньку. Чем черт не шутит? Я взял в руки запотевший графин, налил в две рюмки желейную от мороза водочку.

– Скажете что-нибудь? – Наташа взяла в одну руку рюмку с водкой, в другую вилку с насаженным грибочком.

Как бы не сказать лишнего? А не то узнаю, что Наташа владеет приемами Джиу-Джитсу, черный пояс, школа Черного Дракона.

– Да. Конечно. Наташа, я вас совсем не знаю, и это без сомнения большой минус. Придумывать не хочу, врать тем более. Скажу, что вижу. Вы – очень красивая женщина. Просто небесной, нездешней, неземной красоты. Никогда. Никогда я не встречал столь обворожительной девушки.

– Правда? – усомнилась Наташа, как будто я бабник какой-то, покоритель женских сердец – Ален Делон, улучшенная версия 3.0.

– Правда, – кивнул я.

– Продолжайте, – Наташа лучезарно улыбнулась.

– Знаете? У меня сегодня был совершенно необычный день. Где я только не был, кого я только не видел. Если предположить, что мне выпали подобные испытания, чтобы увидеть вас, то я согласен проживать этот, без преувеличения кошмарный день вновь и вновь, лишь бы снова очутиться за этим столом в вашей компании.

– Что у вас случилось?

– Я обязательно расскажу. Не перебивайте, прошу вас, не то я потеряю нить и заблужусь, – я раскраснелся, как раскаленная сковородка, -хочу пожелать вам в день рождения счастья, успехов, любви и осуществления мечтаний! За вас!

Я решительно обошел стол и звонко чокнулся с Наташей. Затем выпил рюмку водки залпом, надо как-то осваиваться, алкоголь в моей ситуации мог помочь. Наташа выпила треть рюмки, по-женски и скоромно. Замахала на себя ладошками:

– Какая она крепкая! Сережа, как вы пьете ее залпом?

– Годы тренировок, – похвалился я, закусывая вкуснейшим салатом оливье, – вы сами готовили?

– Сама, Сережа. Сама.

– Вы – великолепная хозяйка.

Наташа засмущалась. Алкоголь, упав на еще не остывшие дрожжи, согревал меня изнутри. Мир приобрел дружелюбные оттенки. До ощущения полного счастья оставалась самая малость. Но мне не надо полной феерии, – подумал я. После достижения вершины блаженства наступит успокоение, разочарование, опустошение. Зачем? Лучше находится в состоянии предвкушения еще не свершившегося великого чуда. Не дойти полшага до финала и счастье продлится вечно. Так и надо. Да. Именно так!

Закусывая селёдкой под шубой, я смотрел на Наташу. Я ее совершенно точно где-то видел. Лицо чрезвычайно привлекательное и знакомое. Может быть из снов? Или с обложки глянцевых журналов? Существует какая-либо вероятность продолжения отношения между такой умопомрачительной красавицей и в общем-то незавидного кавалера, как я? Ради такой женщины, я изменюсь! Я сделаюсь успешным, модным, и богатым, наконец!

– О чем вы думаете, Сережа? – прервала ход моих самокопаний Наташа.

– О чем? – я побыстрее дожевал и проглотил кусочек утиной ножки, – я думал, что где-то вас видел. Лицо мне знакомо, ваша улыбка, и даже голос.

– Может быть. Ваше лицо мне тоже знакомо. Мне кажется, что мы знаем друг друга много-много лет.

– Правда? А где вы живете и работаете, Наташа?

– Практически всю взрослую жизнь я проработала в одном НИИ на Дальнем Востоке, в Хабаровском научном центре от Академии Наук.

– Вы ученая?

– В какой-то степени.

– Что изучали?

– Я изучала социологию и психологию. У меня много научных трудов.

– Никогда бы не подумал, – вырвалось у меня, – чтобы быть умной, вы слишком красивая. Так не бывает.

– Почему же? Я же перед вами.

– Я не верю своим глазам. Давно вы переехали из Хабаровска? Чем теперь занимаетесь?

– Кафедру нашу закрыли, как неперспективную. Сотрудников разогнали, кто-то уехал в Англию, кто-то в Америку. Мы с мужем решили поехать попытать счастья в Москве. Все-таки родной язык, страна, патриотизм, знаете ли, не пустое слово для мужа.

Наташа говорила и смотрела на меня прямым, сосредоточенным взглядом, как со старым знакомым. Она будто проговаривала давно заученный и повторенный много раз текст. Я кивал, мол, согласен, не любят у нас в отечестве умных и талантливых людей. Да, и не только у нас, взять того же Джордано Бруно или Сократа. Да и история с Иисусом ничему людей не научила.

– Сейчас пытаюсь организовать частную школу. Есть большой опыт, хочу поделиться с людьми. Для организации собственного дела слишком много волокиты: лицензии, разрешения, документы на помещение, поиск сотрудников. Зарплату надо платить, налоги в бюджет, чиновникам на лапу. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Частный бизнес у нас не в почете.

– Поэтому я пока проедаю старые накопления. Веду размеренный образ жизни.

– А где муж? Это его вы ждали? Что будете делать, если он придет?

– Сережа, вы не переживайте. Если муж придет, он поймет.

Наташа пристально посмотрела на меня, пытаясь что-то разглядеть. Мне стало неудобно. Я налил еще водки.

– И мне, – пододвинула свою рюмку соседка по даче, – давайте выпьем, чтобы любимые всегда возвращались.

– Муж вернется. Вы верьте. Куда он пошел? – спросил я после того, как выпил и закусил.

– Мой муж – научный деятель мирового уровня. Я уверена, что он рано или поздно вернётся. Он ушел налаживать нашу совместную жизнь, как должен делать любой настоящий мужчина. А я его буду ждать, сколько нужно.

– Давно он ушел?

– Это не имеет значения. Время относительно. Часто одного дня много, а в другой раз и года мало. Все зависит от проблемы, которая стоит перед человеком. Правда же, Сережа?

– Да, согласен, – кивнул я, – как мужа зовут, как его фамилия? Если он такой знаменитый. Может я что-нибудь слышал о нем?

– Если вы не занимались наукой, его имя вам вряд ли что-либо скажет. Хотя, извольте – мой муж Сергей Иванович Керн, а я – Наталья Алексеевна Керн.

– Интересная у вас фамилия.

– Да, это точно, как у «гения чистой красоты» Пушкина – Анны Керн, помните?

– Да. Но я эту фамилию в последнее время часто встречаю в одной рукописи, которая странным образом появилась у меня.

– Сережа, не надо сейчас об этом, – вдруг настойчиво попросила Наташа.

– Почему?

– Давайте выпьем! – Наташа озорно улыбнулась.

Надо сказать, что настроение ухудшилось. Появившийся муж разрушал еще нечетко проявившиеся воздушные замки. Я разливал водку и думал, что мне ничего не светит. Наташа любит и каждую секунду ждет мужа. Видно, что она волнуется и переживает. Девушка из мечты то вдруг смеялась и шутила, то вдруг становилась серьезной и напряженной. Почему же очередная красивая умопомрачительная девушка проходит мимо моей жизни, не наследив как следует в растерзанной страданиями душе одинокого таксиста из Москвы? Чем я хуже того Сергея Ивановича? Имена у нас, кстати, совпадают. Наташе не надо переучиваться. В голове нарисовались волнительные мгновения сладкого грехопадения на супружеском ложе Кернов. Видимо, физиономия у меня была настолько жалкая, что Наташа спросила:

– Сережа, что вы поникли? Не надо грустить!

– Хорошо, – пожал плечами я, – не буду.

Я потянулся за графином. Разлил.

– Давайте следующий тост выпьем за вас, Сережа. За человека, который приходит именно тогда, когда нужно. Это ценное и редкое качество, между прочим. Расскажите о себе, что посчитаете нужным.

– Вам интересно?

– Очень!

Мы выпили еще. Язык развязался. Что ж греха таить, я рассказал в кратком изложении никчемную жизнь московского неудачника-таксиста вплоть до сегодняшнего дня. Между делом, подливал и выпивал. Наташа престала стесняться и пила со мной наравне. Я рассказал про рукопись, про смерть соседа Ивана Тимофеевича, про друга Валеру. Я понимал, что жизнь моя убогая и неинтересная, не то что у Наташи – научные открытия, симпозиумы и конференции, коллеги и сподвижники из Канады и Америки, перелёты на бизнес-джетах в Лондон или в Милан, страстные поклонники, сорящие миллионами зеленых купюр. Бедняжка Керн, как ему тяжело жить рядом с такой красоткой! С ума можно сойти от ревности!

В расстроенных чувствах, я быстро довел себя до состояния не стояния. Не подумайте ничего плохого, я не алкоголик. Но уж когда не получается и не знаешь, как себя вести, лучше уйти и забыться. Завтра ситуация сама собой разрешится. Вернется муж, Наташа улетит на конференцию в Париж. Я поеду таксовать по темным и унылым улицам вечереющей Москвы. Каждый займётся своим делом.

– Никому не рассказывайте про рукопись! – вдруг очень четко сказала Наташа.

– И даже тебе? – я вдруг перешел на «Ты».

– Мне можно, но больше никому.

Голова закружилась. Но Наташа пригласила потанцевать. Я обнял ее за талию. Наши глаза встретились. Я еле стоял на ногах, и с трудом понимал, что значат такие взгляды. Зачем же я столько выпил? – вдруг пронеслось в голове.

– Наташа, прости меня, – мне захотелось несмотря ни на что поцеловать ее, я закрыл глаза и направил свои губы к ее.

Наташа не сопротивлялась, чему я вяло удивился. Она ответила страстным поцелуем. Я провел рукой по гладкой спине, нащупал под футболкой мягкую теплую…

Дальше я провалился вперед в темную бездну. Нестройный ход мыслей прервался. Свет померк. Наташа пропала. Я летел бесконечно вниз по пластиковым трубам, мягко ударяясь о прорезиненные стенки. Падение продолжалось неестественно долго. Я расслабился и получал странное удовлетворение, что от меня сейчас ничего не зависит.

Я открыл глаза ровно за секунду до того, как раздался стук в окно. Осмотрелся, я лежал на диване возле печки в Валерином доме. В ногах тихо урчал Барсик. Значит, я как-то добрался до дома. Слава богу, ненавижу эти неловкие минуты с утра. Здрасьте. Доброе утро. Помните, что было вчера? Ой, давайте, оставим все как есть. Хорошо, пускай это будет нелепым недоразумением. Будем друзьями? Я согласна. Прощай… те…

И все же интересно, а было у нас с Наташей что-нибудь или не было? Вряд ли. Я вчера напился, что едва ли совершил подвиг в постели. Сейчас же схожу и извинюсь.

Стук повторился. Кто же там такой настойчивый? Я встал, накинул на плечи плед, вспомнил, что в этом пледе я вчера ушел к Наташе. Хорошо, что все вещи вернулись домой. Я осмотрел себя – одежда вчерашняя на мне. Может я и не раздевался? Хорошо бы так.

Вышел на крыльцо. На нижней ступеньке стоял мужичонка лет тридцати-сорока, точнее определить возраст было затруднительно.

– Добрый день, – улыбнулся гость, – меня зовут Федор, я местный сторож. Я знаю хозяев этого участка, вы на них не похожи. Кто вы?

– Меня зовут Сергей Кузнецов. Я – друг Валеры, хозяина. Давайте, я сейчас наберу его по телефону. Он расскажет, что разрешил мне здесь перекантоваться. Хорошо?

– Хорошо, набирайте, – согласился Федор, со вздохом развел руками.

Я набрал Валеру. Друг долго не подходил к телефону. Федор, между тем, не молчал, а рассказывал про то, что вчера отлучился в Крупино, там телка у бабы Маши телилась. Телка еще не стельная. Первый раз. Роды были тяжелые. Позвали всех, кто мог, в том числе и его – Федора. А помогать на селе, это первое дело. Без взаимовыручки не справиться, немца не победить, урожай не собрать. Такие дела. А ты говоришь.

Я молчал, слушал одним ухом гудки в трубке, другим – Федора. Внутренне пытался сообразить, что же происходит со мной и с миром вокруг.

– Я ворота-то и открыл, мало ли кто случайно приедет. Сам побежал выручать соседей. Через час вернулся. Ворота закрыл. Сегодня с утра обхожу участки, значит. Смотрю – машина стоит. Незнакомая. У Валеры Хендай. А это ж Киа? Да?

– Да, – я согласился с очевидностью.

– Я, значит, стучу, стучу. Извините, если разбудил. Порядок есть порядок. Надо знать, кто приехал, чтобы хозяева потом на меня не обижались. Зарплату я здесь получаю хорошую, по нашим деревенским меркам. Не жалуюсь. Халявить не люблю. Потому что если будешь лентяйничать, кто ж тебя потом на работу возьмёт? Никто. А жить на что-то надо? Так ведь?

Валера, наконец, взял трубку. Я ему обрисовал ситуацию. Передал телефон Федору. Сторож, стосковавшись по общению, продолжил саморекламу в трубку Валере: он никуда не уходит. Круглые сутки находится в вагончике у шлагбаума. Бабе Маше надо было помочь. Кто его осудит? А раз приехал кто-то без его ведома, так Федор с утра прошел и нашел. Хорошо, что это ваш знакомый, буду знать. А то, что ж мне полицию вызывать? Не хочется. Вызовешь, потом одни проблемы. А если вызов ложный, могут и штраф выписать, а оно ему надо? Лучше во всем самостоятельно разобраться. В поселке никого больше нет. На выходные приезжали пару человек. А сегодня среда. Никого нет. Нет. Ага. Спасибо, и вам того же. А мне болеть нельзя, я ж на посту. Ежели захвораю, лечусь народными средствами – ромашкой и медом. Ага, и вам спасибочки. Привет жене, теще и деткам. Приезжайте, жду, всегда рад…