Читать книгу Народный артист, сошедший с ума от любви к себе - Александр Староторжский - Страница 2

….Меня зовут Сергей Сергеевич Морозов. Я драматург. Я решил покончить жизнь самоубийством. Да… Решил… Сейчас много людей подводят итог своей жизни и я вступаю в этот отряд!

…Коротко, почему, что и как! Мне 65 лет. Я пишу 30 лет. Мои пьесы идут по всей стране, но, к сожалению, только детские. Комедии для взрослых, театрами игнорируются. Недавно в интернете я наткнулся на украинскую постановку моей самой удачной пьесы – и чуть не умер от отчаяния! Как это было глупо! Как бездарно! Я 14 лет ждал появления этой вещи на сцене, и вот – дождался! Но это не главная причина! Я больной и нищий. Мои пьесы можно найти в Сан —Франциско, в Торонто, во всех странах бывшего Союза! А я нищий! Но есть одна деталь, которую я поясню. Я не совсем нищий! В большом периферийном театре, где на Новый год играли мою детскую пьесу, лежат мои сто двадцать, сто тридцать тысяч рублей, то есть процентные отчисления за спектакли. Было их 28 штук. (10% от валового сбора за каждый спектакль). И я жду их 7 месяцев. Но мне их не высылают! Опоздали месяца на 3- 4…Однако! Уверен – им на это наплевать! Впереди гастроли! Сложное положение! Театр на нервах! Вот и может драматург подыхать с голоду! Главный режиссер, набитый деньгами, занят! Главрежу не до него! Главреж купается в построении фантастических творческих планов и утопает в их разнообразии! А тут какой —то Морозов… Мои театральные агенты пять раз просили Народного артиста выплатить мне мои деньги! Но ничего не получилось. Он друг какой – то высокопоставленной змеи, и поэтому имеет право делать любые гадости. Змея защитит. Так вот! Мне все надоело и я ухожу! Я выпиваю несколько таблеток и медленно погружаюсь в серую бездну. Лечу, лечу… Вдруг полет остановился и я очутился в своей кровати! Напротив меня, в моем драном кресле, сидела очень миловидная полная женщина неопределенного возраста. На ней была цветастая одежда прошлых веков, ноги были скрыты странной дымовой завесой. Может быть это смешно – ноги в дымовой завесе… Но было именно так! Других слов найти не могу.

– Здравствуй, Саша! – сказала женщина и очень приятно улыбнулась.

– Тебя мой вид удивит, наверное. Ты меня не приглашал… Я, Екатерина Великая! Узнал меня? Вижу, что нет… Но это не существенно! Меня прислали помочь тебе! Ты хотел покончить жизнь самоубийством, и это понятно! Деньги зажал один негодяй, а у тебя ни лекарств, ни еды нет… Вот лекарства, (на стол мягко опустились знакомые коробочки) … А вот шоколад на фруктозе… Он вернет тебе силы… (Плитка шоколада оказалась у меня в руках. Я сразу стал его есть.) Екатерина подождала, пока я съел шоколад, и стала рассказывать, не обращая внимания на мой безумный вид. Я не видел себя, но остро чувствовал, что выгляжу как сумасшедший.

– Саша, режиссеру, который убивает тебя, недавно присвоили звание Народного артиста, и он от гордости спятил… Теперь он полагает, что он пуп земли, а остальные – мелочь… Посмотри как он обращается с деньгами, которые давным – давно обязан выплатить тебе!

…Театр! Кабинет Народного артиста. Он сидит за огромным столом и пьет чай с медом. Рядом с ним стоит главный бухгалтер, черноволосая женщина средних лет в зеленом платье. Она вытащила из желтой папки листочек и сказала:

– Федор Генрихович, вот пришел запрос с просьбой выплатить процентные отчисления драматургу Морозову, художнику Кораблеву и фотографу Ягодкину.

Режиссер. Сколько там?

Бухгалтер. Морозову 145 тысяч, Кораблеву 50, Ягодкину 20…

Режиссер (задумчиво). 220 тысяч… Недавно обо мне писала Комеди Франсез… Наш театр приглашают в Париж, на гастроли… Я буду играть Тартюфа… Понимаете?

Бухгалтер (очень мягко). Нет…

Режиссер. Я объясню… Я, Народный артист… Очень многие считают меня артистом гениальным… Понимаете?

Бухгалтер (еще мягче). Нет, к сожалению…

Режиссер. Ничего… У меня мировая слава! И я должен ей соответствовать! Я должен приехать в Париж в очень хорошем костюме! Я уже узнавал у Толоконникова, сколько это будет стоить… Он сказал…300 тысяч!

Бухгалтер. Боже мой! Да он с ума сошел! Он губернатору шил за 240!

Режиссер. Он прав! Сейчас время рвать деньги! И справа, и слева! Отовсюду! У нас есть эти деньги, но впереди день рождения Вареньки Брошкиной… Вы знаете, как я к ней отношусь! Потом! Свадьба моей дочери! Это миллион, как минимум! А потом, черт его побери, юбилей артиста Дятлова! Это мой друг, мой раб, то есть все вместе! Следовательно, Федор Генрихович, извольте выложить на стол тысяч 400! Дятлов нужен мне! Он авторитетен, и он во всем поддерживает меня! И еще извольте отстегнуть 350 тысяч на ремонт соседней церкви! У меня с Богом хорошие отношения и портить их я не хочу! Более того, я хочу их укрепить! Так что остается один вариант! Ни Морозову, ни Кораблеву, ни Ягодкину мы деньги не выплачиваем! На них мы будем шить мне костюм!

Бухгалтер (растерянно) Федор Генрихович! Это уже пятый запрос от них! Они болеют! Голодают!

Режиссер. Наплевать! Меня ждет Париж! Там я докажу всему миру, что моя слава заслужена! Что я второй русский Станиславский или Качалов! Мир вздрогнет от моего мастерства и успеха!

Бухгалтер. Федор Генрихович, может быть все – таки выплатить этим людям, ну совсем немного! Ну, хоть крошечку! А то они вдруг умрут!

Режиссер (нахмурился, зло).Что вы мне говорите?! Ну, умрут и умрут! Мне – то что?! Они мелочь! Дерьмо! А я гений! Я имею право на жизнь, а они… не знаю! Меня это не касается! Прошу вас, Полина Игоревна, не мешайте мне жить! Не мешайте мне готовиться к величайшему подвигу в театральном искусстве! Я покачну Земной Шар! Да! Я уверен в этом! Давайте, несите мне деньги, и я поеду шить костюм! И предупредите о моем визите портного! И еще скажите Хромову, чтобы он протер машину! Я должен быть в полном блеске!

…Моя комната. Я пью чай с венгерским тортом. Еще передо мной горка розовой итальянской ветчины и французское масло и хлеб. Я их уже ел. Три бутерброда. В комнате новая хорошая мебель, новый компьютер, и новая одежда. Итальянская! О, прекрасная Италия!

Екатерина. Торт вкусный?

Я (промычал). Очень!

Екатерина. Ну, хорошо… Дальше! В чем провинился Народный артист? Во многом! Главное, он руководит множеством людей и в первую очередь он должен думать о них, а не о себе! А Народный артист стал жадным, эгоцентричным, самовлюбленным негодяем! Он думает только о себе и на других ему совершенно наплевать! То есть он стал профессиональным убийцей! И ты, и Кораблев, и Ягодкин, были на грани смерти! И это только потому, что Народному артисту страстно хотелось как- то многогранно блеснуть в Париже! Любой ценой! Кстати вы все гораздо талантливее его! Но судьба, есть судьба! Ну, Саша, летим во Францию! Пришло время!

…Париж. Вокзал. Множество парижан встречают поезд с нашим знаменитым театром! Цветы, аплодисменты, воздушные поцелуи… Народного артиста увезли в отель в золотистом Бентли. Через 2 часа шикарный обед. Артисты смеются, пьют шампанское, французскую водку Кальвадос, которую так любил Куприн. Пауза. Тишина. Народный артист говорит что- то комплиментарное в адрес Франции, Мольера, Расина… Сожалеет, что в России с драматургами беда… Куда – то делись… Интересны только классики… Ну и так далее!

Вечер следующего дня. Театр Комеди Франсез. Он полон. Публика состоит из самых известных парижан. Масса репортеров. Спектакль начался! Все хорошо! Зрители ждут Народного артиста! Он – Тартюф! И вот он появляется! Зал замер! Тишина поразительная! Тартюф хочет что —то сказать… Но не может! Он забыл слова! Весь текст! Совершенно! Он стоит неподвижно. Зал ждет. Наконец публика понимает, что произошло и начинает смеяться! Сначала тихонько, слегка… Потом от хохота трясется весь зал! Вот так Народный артист совершил свой театральный подвиг! Когда он понял, что произошло, он бросился бежать со сцены, на ходу сбрасывая с себя театральный костюм! Видимо он сошел с ума, но через десять минут он бежал по Парижу совершенно голый! Высокий негр в дорогом пальто достал из кармана пистолет и несколько раз выстрелил Народному артисту в голову! Тартюф – неудачник рухнул на мокрый блестящий асфальт и перестал шевелиться. Измученная душа его исчезла в оранжевых облаках. Негр положил пистолет в карман, зашел в ближайшее кафе за углом, и выпил бутылку крепкого красного вина. Потом подмигнул приятелю официанту, закурил дорогие мягкие сигареты и почувствовал от жизни некоторое удовлетворение. День закончился удачно! Париж в крепких руках! Можно пойти домой и написать юмористический рассказ с интригующим названием * Убийство голого сумасшедшего у кафе Прелестная Мадлен*. Ему хорошо платили за подобные вещи.

…Негр был не из простых. Он родился в сердце Парижа. Окончил Сорбонну. Каждый день ходил молиться в Нотр-Дам-де-Пари и всегда проводил там не менее пяти- шести часов. А его веселые книжки облетели весь Земной Шар.

…Моя комната. Я пью французское вино. Маленькими глоточками.

Екатерина. Не удивляйся Саша! Но избавиться от подобных людей иначе, невозможно. Они неисправимы. Мне надо спешить! Кораблев и Ягодкин погибают. Сидят у Ягодкина на кухне и пьют что- то мерзкое, настоящую отраву. Прощай! Ах, да! Чуть не забыла!

Она посмотрела вверх и с потолка спустилась большая плотная пачка денег. Екатерина, ласково улыбнулась и исчезла.