Читать книгу Баллады - Александр Степанков - Страница 7

Плескалось вино янтарное,

Лежали кружком сардинки…

Звенела струна гитарная

На дружеской вечеринке

И кто-то глотал и жмурился

«Под шубой» салат со свеклою,

А песня рвалась на улицу,

А песня звенела стёклами,

И было в ней что-то сложное,

Хоть вроде простая, всё же

Надрывное и тревожное,

Ну, просто – мороз по коже.

Так, вроде – литературное,

И люди вокруг культурные,

Но явно, что не амурное,

И точно – не подцензурное.

Неслись облака всклокочено

Прохладным колымским летом,

И «Кадиш» читался Корчаком

Над мёртвым Варшавским гетто,

Ну, было бы всё, как в опере —

Про званья и про регалии,

А то про каких-то оперов,

Про Клима да про Фингалию.

Про лица людей усталые

Пел автор, начхав на моду,

Про зеков, Сучан и Сталина,

И – надо же! – про свободу!

Ну столько там было тёмного

И столько там было светлого,

Что лучше бы пел вне дома он,

Ведь темы-то все – запретные!

А тут – как по сердцу трещиной

И чудится запах гари…

– Кто это? – спросила женщина,

И кто-то шепнул ей: – Галич!

Ах, те времена суконные,

То грозные, то бессильные.

С отдушинами кухонными

И лидерами партийными.

О сколько мы с вами прожили

Напрасно года растратив

Под кислыми теми рожами,

«Под шубой», как сельдь в салате!

И было не так уж плохо нам

Под лозунгами и звёздами,

И счёт мы вели – эпохами!

Но воздуха дайте! Воздуха!

Не восстановить дыхание

Застольными пирогами,

Но лился к нам из динамиков

Глоток кислорода – Галич.

И маскою кислородною

Была загнивавшей нации

Гитара его свободная,

Как служба реанимации.

Но власти от правды нудились,

А воздуха – не хотели,

И кто-то сварганил в «Грюндиге»

Для сердца удар смертельный.

Случайная смерть, случайная…

На щепки гитара сломана.

Ну вот, наконец – молчание

Да писки дешёвых слоганов,

Да крики охрипших битников,

Как траурный стон вороны.

Счастливо молчат забитые,

Никто не качает троны,

Подменена правда сплетнями

И песни звучат застольные.

Мы снова десятилетие

Прожили «усем довольные».

Довольны судьбой улиточной

(Не часто тревожит Муза)

Спокойно живут, зажиточно

Подстилки из Литсоюза.

Но как-то пришли поддатые —

От скатерти и до простыни —

Мятежные восьмидесятые

В сумбурные девяностые.

Вот третье тысячелетие

Встречают вокруг народы,

Не бряцая партбилетами,

А все говорят: – Свобода!

Открытые и публичные,

И даже «борцы» – по случаю,

Такие «демократичные»:

Простим тех, кого замучили!

Кого-нибудь напечатаем

Помногу или помалу,

(А сами деньгу начальную

Раздуем до капитала).

А сами позор предательства

Представим геройской славою.

(Ведь всё-таки все издательства

Остались под нашей лапою).

В фаворе всё люди нужные…

Ну, можем вам спеть про зону,

Попсовый задочек к ужину,

Да что там вы – всё резонно!

Тем клипы, а этим – томики,

Покажем животик Аллочки

И даже крутого гомика…

А на фиг вам эти Галичи,

С их острым стихом язвительным?

Ведь все мы из той системы,

Где мысли – предосудительны.

Зачем вам нужны проблемы,

Далёкие или близкие,

На вашу больную голову?

Вот – пупсы метафористские,

А это – певички голые,

Вновь кто-то в кого-то целится,

Кого-то ведут к параше,

И люди всё так же делятся

На «наших» и на «не наших».

Вот тортик, а вот пирожное,

Смотрите, чтоб не растаяли,

Ведь головы – заморожены.

Впредь так и живите – стаями.

Всё мечется стая галочья,

И нет у поэтов силы…

Всё так же боятся Галича

Гомункулусы России…