Читать книгу Танец на лезвии ножа - Александр Сухов - Страница 3
Глава третья
ОглавлениеПокинув убежище, я шел по улице и размышлял о превратностях судьбы. Значит, этих типов послал заказчик. Давненько меня не пытались кинуть подобным образом. Ну что же, если у их босса хватит наглости послать еще кого-нибудь по моему следу, придется разбираться быстро и жестоко. Надеюсь, до смертоубийства дело не дойдет, но на здоровых ногах и с целыми руками они от меня не уйдут. Теперь неплохо бы встретиться с моими нанимателями.
С бортового компьютера «Кентавра» я сделал запрос и через минуту знал, по какому адресу установлен телефон того, кто послал меня в Кривой переулок. Через двадцать минут мой автомобиль уже выруливал на автостоянку, расположенную неподалеку от искомого строения.
Семиэтажное здание оказалось дешевой гостиницей в одном из пролетарских районов столицы. Оно было выкрашено снаружи в аляповатый розовый цвет, давным-давно потерявший яркость. Похоже, прижимистый хозяин всячески тянул с ремонтом и ждал, когда его оштрафует комиссия по надзору за благоустройством города.
Мне предстояло проникнуть внутрь здания и познакомиться с жильцами номера пятьсот девять. Личина добропорядочного господина Меллера вполне подходила для этой цели. Без объяснений причины визита я сунул мелкую купюру в лапу швейцара и, стараясь поменьше привлекать внимание немногочисленной публики в холле гостиницы, уверенно прошел мимо дремлющего портье и поднялся в лифте на пятый этаж.
Изнутри все выглядело еще хуже, чем снаружи. Ободранные, заплеванные стены, украшенные надписями фривольного содержания, скрипучий деревянный пол, грязный потолок – все это недвусмысленно указывало на то, что в ночное время законопослушному обывателю в этом притоне делать нечего.
Дверь искомого номера, впрочем, как и все остальные, была расписана изображениями голых девиц с соответствующими комментариями и телефонами этих, а возможно и не только этих девушек легкого поведения. Подробно изучать настенную роспись я не стал – не до того сейчас, а сразу нажал кнопку звонка. Реакция была нулевой. Никто открывать не торопился. Какой-либо суеты за дверью я не услышал. Надавив на кнопку еще раз и не дождавшись ответа, я повернул ручку. Дверь оказалась не заперта. Убедившись, что в коридоре по-прежнему пусто, я шагнул в темный проем гостиничного номера.
Внутри никого не было. Я тщательно осмотрел обе спальни, гостиную, не забыл проверить туалет и ванную. Никаких особенных следов таинственного заказчика или заказчиков. Кроме пепельницы, полной окурков весьма дорогих сигар, и двух чашек с недопитым остывшим кофе, я ничего не обнаружил. По виду окурков можно было сделать вывод, что один из обитателей номера сильно нервничал: некоторые из них были выкурены почти до конца, другие лишь начаты, но все они были измочалены курильщиком о пепельницу. Про второго жильца ничего определенного сказать было нельзя.
Без особой надежды я подошел к столику, на котором зеленым огоньком помигивал монитор компьютера. Мои опасения подтвердились: все данные с главного кристалла были удалены. Через локальную сеть гостиницы я вышел на местный сервер и там, как ни странно, кое-что обнаружил. За месяц из этого номера отправили всего два письма. Одно было послано на мой сетевой адрес двадцать шесть дней назад, другое – недельной давности, предназначалось неизвестному получателю. Сами тексты были тщательно уничтожены, но о содержании первого я знал точно, а о том, что было во втором, не сложно оказалось догадаться. Сначала ребята сделали заказ на шкатулку, потом на меня. Оставалось установить телефонные контакты жильцов номера. Я сделал запрос на АТС и через десять секунд держал в руках распечатку всех входящих и исходящих звонков. Все, больше здесь делать нечего. С этим разберусь позже. Обитатели покинули стены заведения и, по всей видимости, возвращаться сюда не собираются. Пора сматываться, пока не нагрянули представители администрации гостиницы и не застали господина Меллера за занятием, вовсе не типичным для законопослушного предпринимателя…
Никем не замеченный, я покинул отель. Половина четвертого. Солнце палит беспощадно. Духотища. Даже не верилось, что еще ночью над городом властвовала стихия: гремел гром, сверкали молнии, потоки воды низвергались с небес на землю. Добравшись до машины, я максимально затемнил окна, включил кондиционер и стянул с себя пиджак и рубаху, подставив разгоряченное тело освежающей струе воздуха. Немного поблаженствовал, потом достал из кармана распечатку и стал ее внимательно изучать. Вот звонок, который был сделан мной в час дня. Потом сразу позвонили из отеля, и в половине третьего кто-то вызвал постояльцев пятьсот девятого номера и пару минут общался с ними. После этого жильцы сразу же выехали из гостиницы. Значит, кто-то оповестил их о неудавшемся покушении. Где же мне теперь их искать? С кого требовать бабки за выполненную работу?
Вытащив из рюкзака шкатулку, я поставил ее перед стеклом на приборную панель. Хитросплетение линий орнамента тут же зашевелилось перед глазами, складываясь в знакомые очертания знаков магической печати. Взгляд будто приковало к артефакту, он начал вновь овладевать моим сознанием. Чтобы не видеть огненных символов, я лихорадочно накрыл шкатулку руками. Отпустило. Осторожно, стараясь ненароком не зацепить взглядом опасный предмет, я водворил вещицу на самое дно заплечного мешка. После этого смахнул выступивший пот со лба, достал из холодильника бутылку яблочного сока и откинулся поудобнее в кресле, смакуя напиток прямо из горлышка.
Итак, что мы имеем? Недобросовестного заказчика, который не собирается оплачивать мои услуги, более того, банальным способом пытается от меня избавиться. Трех придурков – неудачливых убийц, мечтающих выпорхнуть из-под крылышка «крестного папы» и начать собственное дельце. Одного эльфа, который должен сейчас звонить во все колокола о ночной пропаже, но не делает этого по неизвестным мне причинам. И что это за шкатулка, которую в руки взять страшно?
«Во что ты на сей раз впутался, птица коршун?» – Ответа на самому себе заданный вопрос я не знал.
У меня даже версий никаких не было. На данный момент хотелось одного: встретиться как можно быстрее с заказчиком, сдать из рук в руки опасный предмет и махнуть прочь из города на юг, на песчаные пляжи моря Лайр. Я готов был даже простить ему покушение, лишь бы избавиться от артефакта. Однако шестое чувство нашептывало, что мои злоключения только начинаются. Может быть, выкинуть проклятую добычу в ближайший мусорный бак, распрощаться со столицей и воплотить в жизнь мечты об отдыхе у моря? Представив, как после купания в соленой морской воде буду валяться в шезлонге под лучами ласкового солнышка, лениво потягивая легкое сухое вино, я даже зажмурился от удовольствия.
Потом с сожалением открыл глаза и столкнулся с суровой реальностью в виде рюкзака с ненавистной шкатулкой. Никуда я ее не выкину – воровская честь не позволит мне проявить подобное малодушие. Что будет послезавтра, если завтра станет известно, что хваленый неуловимый Коршун струсил и не отомстил за нанесенное ему оскорбление? Самый захудалый рыночный щипач побрезгует протянуть мне руку для приветствия. По притонам и малинам среди тех, кто в подметки мне не годится, пройдет слух о позоре бывшего кумира толпы. Вчерашние фанаты будут так же усердно втаптывать в грязь мое имя, как до этого превозносили. Смогу ли я подняться после такого удара?..
Нет, нет и еще раз нет! Никто и никогда не давал Коршуну пощечину, не получив сдачи. Деваться некуда. Положение обязывает – буду трепыхаться дальше, чем бы все ни закончилось.
Приняв решение, я сосредоточился и приказал скауту вернуться с докладом.
Через пять минут вихрь появился в салоне и завис над передним пассажирским креслом. Я закрыл глаза, чтобы ничего не отвлекало, и подключился к шпиону…
Автомобиль с тремя незадачливыми головорезами проследовал в деловую часть города и остановился неподалеку от двухэтажного здания, построенного совсем недавно в стиле новейшего модернизма. Почти весь фасад был сплошной стеклянной плоскостью, непроницаемой снаружи для постороннего любопытного взгляда. На стене у парадного входа красовалась табличка: «Мозель и сыновья. Экспорт-импорт цветных металлов». Однако ребята, проигнорировав парадный подъезд, двинулись в обход здания и, достигнув служебного входа, позвонили в дверь. Обе ее створки гостеприимно распахнулись, из невидимого динамика приятный баритон сообщил:
– Заходите! Шеф ждет.
Троица протопала по витой широкой лестнице на второй этаж. Бруно без стука распахнул одну из дверей, и группа очутилась в прохладном сумраке необъятного кабинета. Сразу поражал контраст новомодного архитектурного стиля здания и архаичного убранства кабинета. Раритетная мебель, старинные гобелены по стенам, на окнах шторы из тяжелой парчи, богатая позолоченная лепнина на потолке, стенах и камине – все это больше подходило для загородного дома какого-нибудь вельможи позапрошлого века, чем для современного офиса. С другой стороны, как я понял, по задумке хозяина клиент, попадающий сюда впервые, должен быть ошарашен и подавлен величием и богатством обстановки.
За столом, поверхность которого была обита зеленым сукном, сидел худощавый человек, одетый в черный костюм, и что-то писал старинной чернильной ручкой с золотым пером, тщательно, даже самозабвенно выводя буквы на листе бумаги. С минуту он не обращал внимания на застывших у дверей визитеров. Закончив, мужчина поставил внизу документа размашистую подпись, положил бумагу сверху стопки таких же листов и придавил тяжелым золотым пресс-папье. Лишь после этого он соизволил посмотреть в сторону вошедших своими бесцветными, ничего не выражающими глазками. Голос его был тих и спокоен, но почему-то при его звуках становилось неуютно:
– Бруно, рад тебя видеть. Надеюсь, мое поручение не отняло у тебя и твоих ребят слишком много сил? Выкладывай на стол штуковину и вали к бухгалтеру за остальными деньгами. Заказчик ждет.
Наемник пребывал в явном смущении. Уставившись в потолок, он размышлял, как поделикатнее, чтобы не вызвать незаслуженного гнева, объяснить хозяину, что троица провалила задание. Наконец, махнув рукой на последствия, Бруно рассказал, как все произошло на самом деле в безлюдном дворе дома номер семнадцать.
– В общем, господин Мозель, нарвались мы на самого настоящего мага. Еле ноги унесли, – слегка приврав для придания повествованию дополнительного драматизма, закончил наемник.
– Что ты мне сказки рассказываешь! – Лицо босса побледнело от злости. – Какой маг?.. Вор он! Талантливый, неуловимый, но вор! Будь парень хоть каплю колдуном, не стояли бы вы сейчас здесь. Неужели ты думаешь, что настоящий маг так запросто отпустил бы вас? Признайся, Бруно, в каком кабаке торчала ваша троица вместо того, чтобы заниматься делом, и какой дури вы там наглотались?
– Но… босс… я не вру! Вот… и ребята подтвердят! Они все видели! – Казалось, Бруно вот-вот разрыдается от незаслуженного оскорбления. – Можете проверить сами…
– Сейчас и проверим. – Хозяин кабинета нажал на кнопку селектора внутренней связи и коротко приказал: – Срочно Яйцеголового ко мне.
Через минуту в комнату вошел мужчина средних лет и феноменально уродливой наружности. Был он невысок, грузен, узость его плеч с лихвой компенсировала необъятная ширина таза, которая делала его похожим на живую пирамидку на тонких ножках. Череп человека был лыс, будто девичье колено, и странно вытянут, словно вместо обычной головы ему надели на шею огромное куриное яйцо, тупая часть которого была лицом. Это сходство усиливалось почти полным отсутствием у странного индивида ушных раковин. Без дополнительных указаний со стороны Мозеля он подошел к Бруно и взял его за руку. Наемник попытался скрыть брезгливое выражение на лице, но полностью ему это не удалось.
«Эмпат, а может быть и телепат, – пронеслось в моей голове. – Серьезный этот парень Мозель. Не удивлюсь, если в его штате отыщется парочка магов».
Некоторое время Яйцеголовый, закрыв глаза, анализировал свои ощущения. Потом он поочередно обследовал трясущихся от страха Вольфа и Вилли. Наконец прохрипел низким, неприятным голосом:
– Бруно сказал правду. Насчет опасности приврал, конечно, никто за ними не гнался, но по сути его рассказ верен. Тот парень если не маг, то обладает мощными гипнотическими способностями. Я все-таки склонен считать, что это был сильный маг.
Босс выскочил из-за стола и подбежал к эксперту. Он оказался с ним одного роста и выглядел рядом с уродом писаным красавцем, хотя таковым и не являлся.
– Ты уверен? Он действительно маг?
– Мозель, сколько я на тебя работаю? – задал вопрос Яйцеголовый и сам на него ответил: – Лет десять, не меньше. Если ты вспомнишь, что я хоть раз ошибся, готов съесть без соуса шляпу Бруно. За базар отвечаю.
Киллер с опаской коснулся рукой головного убора. По всему было видно, что он им дорожит и скармливать никому не собирается.
– Не ерепенься, Грох, – примирительно оскалился главарь. – Тебе верю безоговорочно. Так, вырвалось. Без обид, ладно?
Яйцеголовый никак не отреагировал на реплику босса. Он развернулся и, не прощаясь ни с кем, молча покинул компанию.
Мозель зло посмотрел на переминавшихся с ноги на ногу головорезов.
– Чего уставились? Пока свободны! Аванс оставьте себе. Понадобитесь – позову!
Лица бандитов посветлели. Ребята подтянулись и строевым шагом покинули кабинет. Скаут, привязанный к Бруно, поспешил за ними.
Дальше было неинтересно. Парни в полном составе направились в ближайший кабак, где для снятия стресса активно вступили в неравную битву с зеленым змием посредством упо-требления наиболее крепких напитков из богатого ассортимента питейного заведения.
Отключившись от соглядатая, я пожалел, что скаут не остался в кабинете. То, что Мозель предупредил заказчиков, не вызывало никаких сомнений. Иначе как объяснить поспешное бегство из гостиницы обитателей пятьсот девятого номера? Сейчас меня больше интересовало, откажутся они или нет от дальнейшей охоты за моей головой. На всякий случай я вновь отправил разведчика, теперь уже за главарем бандитской шайки – может быть, Мозель сам даст ответ на этот вопрос.
Я взглянул на циферблат наручных часов. Четверть пятого. В животе заурчало. Давно пора пообедать. Я оделся, привел себя в порядок, повысил светопроницаемость стекол и тронулся в путь, высматривая уютный ресторанчик, рядом с которым можно было бы припарковаться.
Таковой обнаружился в самом скором времени.
Примерно через полчаса, повеселевший после черепахового супа, бифштекса с жареным картофелем и стакана виноградного сока, я мчался домой. Когда до цели оставалась пара километров, в голове второй раз за день предупреждающе застучала барабанная дробь. Снизив скорость, я отключил внутреннюю охранную сигнализацию, чтобы не мешала, предельно сосредоточился и, не останавливаясь, миновал здание, которое покинул несколько часов назад и которое служило мне надежным убежищем в течение почти целого месяца подготовки ко вчерашнему визиту в дом знатного эльфа.
Вот это да! Только на улице я вычислил четырех типов, которые по необъяснимой причине вдруг заинтересовались ничем не примечательной типовой девятиэтажкой, даже не всем зданием, а всего лишь одним подъездом, в котором имел неосторожность проживать господин Меллер. Кажется, один из четверки был магом. Их несложно было выделить из толпы по ауре характерного зеленоватого оттенка. Развернувшись на ближайшем перекрестке, я еще раз неспешно проехал мимо теперь уже бывшего своего обиталища. Все сходится – четверо на улице и трое внутри. Сидят, ждут и думают, что наконец-то прищучили Коршуна. Не возникало никаких опасений, что засада сможет засечь меня на проезжей части. В режиме пассивного сканирования я ничем не отличался от обычного человека. Мысленно попрощавшись с жилищем, к которому уже успел привыкнуть и о котором теперь следовало навсегда забыть, я нажал педаль акселератора, мотор взвыл, и мой верный полуконь-получеловек золотистой каплей рванул, унося неуловимого Коршуна прочь от очередного разоренного гнезда.
К запасной берлоге я приближался с наступлением сумерек, предельно навострив уши. Дело начинало пахнуть керосином. Интуиция подсказывала, что западню, которую я так удачно вычислил и в которую не менее удачно не влетел, организовали не люди Мозеля – совсем другой почерк и размах. В Кривом переулке были дилетанты, по сути – обычные костоломы, возомнившие себя крутыми парнями. Здесь налицо профессионализм исполнителей. Если бы я не обладал некоторыми способностями, вполне возможно, покоился бы сейчас хладным трупом с камушком на шее где-нибудь на грязном дне Реи. Неужели заказчики препоручили убрать меня кому-то другому, а может быть, я недооцениваю возможности Мозеля? Вполне вероятно, что и в его штате имеются мастера, до уровня которых Бруно со товарищи расти и расти.
Еще один вопрос не давал мне покоя: каким образом преследователям удалось вычислить место моего проживания? Никто из соседей донести не мог, поскольку бизнесмен Меллер был вне всяких подозрений. Постоянных контактов с кем-либо я не поддерживал и планами ни с кем не делился. До сих пор даже в воровской среде ни один человек не знает Коршуна в лицо. При всей своей материальности я загадочный призрак – ужас, крадущийся в ночи, или абстрактный образ-страшилка, которым жены полицейских пугают своих отбившихся от рук чад.
Еще ни разу за долгие годы успешной работы меня так не обкладывали. Маг и шесть боевиков – не многовато ли на одного? Тут до меня дошло, что в засаде находилось семь человек. Вот черт, их же было семеро! Как же я сразу не обратил внимания на эту деталь?! Число «семь» – священное число Гильдии наемных убийц! Меня одновременно кинуло и в жар и в холод. Легендарные охотники из легендарной Гильдии, которых боялись еще могучие цари древности и всячески задабривали дорогими подарками, идут по следу Коршуна. Кто же смог отвалить баснословную сумму за скромную голову обыкновенного вора? Те, что наняли меня для похищения шкатулки, отпадали сразу. Им было бы дешевле выплатить исполнителю заранее оговоренные бабки, да еще и премию дать процентов в двести-триста, чем связываться с Гильдией. Неужели беспощадных псов направил по мою душу мстительный Эзерг Утиол? Как ни крути, выходит так. Что же теперь делать? Скрываться от убийц-профессионалов бесполезно. Рано или поздно маги Гильдии обнаружат любого, в какую бы личину он ни рядился. В их арсенале тысяча и один способ устранения людей: яд в пище, острый стилет в сердце, случайная царапина о ядовитый шип на загородной прогулке – конец один. Меня прихлопнут чисто, аккуратно, без лишних мучений, если, конечно, заказчик дополнительно не оплатил пытки.
Сказать, что я испугался, – значит ничего не сказать.
В расстроенных чувствах я загнал машину в гараж маленького домика на западной окраине города. Идеальное место, чтобы затаиться на некоторое время. Одноэтажное здание ничем не выделялось из множества подобных строений небольшого района. Удивительно, как в огромном мегаполисе удалось уцелеть этому осколку седой старины. Деревянные домики, хвастающиеся друг перед другом причудливой раскраской. Обязательный палисадник с множеством цветов перед окнами. Плодовый сад позади двора. Здесь люди по вечерам не бросаются как угорелые к экранам телевизоров, а культурно сидят на скамейках и ведут неспешные беседы о погоде, политике и других интересных вещах. Здесь каждый знает все о соседе, но не торопится делиться информацией с чужаком, и если тебе повезло стать своим для здешних обитателей, то лучшего места спрятаться в столице не найти.
Разъездной торговец Дэйл Прудли, солидный холостяк за сорок, весельчак и балагур, любитель в свободное время посидеть с кем-нибудь из соседей во дворе своего домика за кружкой пива или стаканом домашнего вина, всего за полгода успел перезнакомиться и подружиться со всей округой. Совсем не случайно для маскировки я воспользовался именно этим образом. Во-первых, имидж уже не молодого закоренелого холостяка помогал избежать излишнего внимания женского пола. Во-вторых, профессия коммивояжера позволяла объяснять людям мои частые отлучки. Вообще-то мне здесь нравилось – чистый воздух, тишина. Не раздражала даже немного навязчивая манера соседей сваливать на бедную голову первого встречного все свои радости и печали. Воспитаннику детского приюта для сирот, мне всегда на подсознательном уровне хотелось семейного уюта и родительской ласки. Купив по дешевке этот домик, я сотню раз поблагодарил Создателя, что он послал мне его. Среди этих людей, небогатых, но не потерявших способности делиться последней крошкой с ближним и сопереживать чужому горю, я чувствовал себя так, будто в их лице приобрел настоящую семью.
Вот и сейчас, не успел я запереть ворота гаража, как ко мне явились гости: тетушка Исидора, или попросту Дора, с блюдом пирожков свежей выпечки, и ее супруг Арнольд – пожилая пара из дома через дорогу. Я любил этих людей, как, наверное, любил бы собственных мать и отца. Они были вместе уже почти полвека. Детей бог им не дал, и всю нерастраченную родительскую заботу и ласку они по неизвестной мне причине щедро изливали на Дэйла Прудли.
– Дэйлик, дорогой, как ты вовремя! – закричала тетушка, едва успев войти во двор. – Я тут тесто с утра замесила, пирожков напекла. Как чувствовала, что приедет мой мальчик. Где тебя носило целый месяц? Мы с дедом начали было беспокоиться – не случилось ли чего.
– Прошу в дом! – Раскланявшись с женщиной и крепко пожав руку ее мужу, я широким жестом пригласил стариков к себе. – Обожаю ваши пирожки, тетушка. Все расскажу за ужином. Вы, конечно, поможете его приготовить? Все необходимое я привез. Сейчас пакет с харчами будет предоставлен в полное ваше распоряжение.
Пока женщина суетилась на кухне и накрывала на стол в гостиной, мы с Арнольдом за бутылочкой красного вели неспешную беседу о погоде и последних событиях внешнеполитической жизни. Вообще-то говорил больше сосед, я лишь поддакивал – иногда в такт, иногда невпопад, – и отделывался общими фразами, когда собеседник спрашивал моего мнения по какому-то конкретному вопросу. Как водится, старик возмущался современными нравами и вспоминал, как во времена его молодости все было значительно лучше: солнце ярче, трава зеленее, люди добрее. Покончив с анализом политических событий, Арнольд поделился последними сплетнями из жизни соседей: старики умирали помаленьку, молодежь обзаводилась семьями и разъезжалась по другим районам столицы или вообще в другие города.
– Молодые не хотят жить в стесненных условиях двух-трех комнат, им подавай шикарные апартаменты, желательно как можно ближе к центру, – жаловался сосед. – Уедут и забывают, откуда родом. Старикам на глаза лишний раз показаться – целая проблема, хотя подчас живут в пяти шагах.
– Хватит ворчать, старый брюзга, вспомни, с какой охотой мы в молодости сами навещали родителей! – Тетушка Дора со смехом прервала жалобы мужа. – Пока твои или мои не отпишут и строго-настрого не прикажут предстать пред их родительские очи, тут уж деваться было некуда.
– Нашла с чем сравнивать! Мы работали: я у станка, ты в отделе технического контроля – тоже не сахар. Стране нужно было оружие, много оружия. Помнишь, старуха, тогда со всех сторон враг угрожал самому существованию нашей Родины: Халифат с востока, с запада Коалиция, даже Гоннор через океан тянул свои жадные ручищи к нашим богатствам. Это теперь со всеми замирение вышло, а в те времена не проходило недели, чтобы учебной тревоги не объявили. Со дня на день ждали, когда на нас нападет кто-нибудь.
– Если бы твои любимые партократы во главе с Великим Старком еще пару лет продержались у власти, тогда бы точно война началась. Кто нам угрожал, старый дурень? Наслушался комиссаров! Весь мир жил в свое удовольствие, только мы сами создавали себе трудности и сами же их преодолевали. Заладил: Халифат, Гоннор, Западная Коалиция! Скажи еще, что обитатели Южного Материка на нас войной собирались – куры засмеют! А за границей, между прочим, пенсионеры не выживают, как мы здесь, в богатом и могучем Нордланде, а живут полноценной жизнью.
– А кто за свободу Орланды кровь проливал? – От возмущения Арнольд аж со стула вскочил. – Да если бы не я и не такие же простые парни-добровольцы, войска Гоннора стояли бы сейчас у границ Нордланда!
– Ага, больно нужно заокеанцам захватывать Орланду! Десять миллионов бездельников себе на шею сажать. Сам ты оттуда, кроме пули в ноге и желтухи, что привез? Грудь в крестах? Да лучше бы вместо орденов твой любимый Старк вам, дуракам безмозглым, денег отвалил, может быть, сейчас жили бы в деревушке на природе!
Спор между супругами грозил перерасти в драку. Дядюшка очень не любил, когда кто-то пренебрежительно отзывался о его военных подвигах. Арнольд стоял напротив Доры, яростно сжимая кулаки и бешено вращая глазами. Тетушка тоже нахохлилась, готовая дать отпор любым проискам первым попавшимся под руку предметом.
Пришлось их успокаивать. Обняв соседку за плечи, под благовидным предлогом я увел ее на кухню. Вернувшись, наполнил опустевшие стаканы и, обратившись к соседу, произнес тост за мир во всем мире.
К подобным размолвкам пожилой пары я уже успел привыкнуть. Отношение к истории любимой и многострадальной Родины в этой семье было неоднозначным и часто вызывало конфликты между любящими друг друга людьми. До драки доходило редко, а если и доходило, то верх всегда одерживали сокрушительные аргументы тетушки.
За ужином о политике не разговаривали. Опасаясь рецидива конфликта, я всячески старался затрагивать лишь нейтральные темы. Рассказал немного о своих «торговых делах», если быть откровенным – врал самозабвенно и от души. Старики слушали с восторгом. Им, большую часть жизни не покидавшим столицы, казалось, что за пределами Вундертауна совсем другая, настоящая жизнь. Даже сериалы по телевизору они смотрели исключительно из жизни села или небольших городков. Прожив всю сознательную жизнь в мегаполисе, эти люди всегда мечтали о тихой, спокойной старости в собственном домике с садом и огородом вдали от столичной суеты и дороговизны, где-нибудь у речки или озера. Теперь они прекрасно осознавали, что мечты их так и останутся мечтами, однако по-прежнему не переставали грезить домиком в деревне. Осуществить мечту стариков для меня было бы плевым делом, но, идеализируя провинцию, они даже не могли представить себе, что сериальная жизнь сильно отличается от настоящей. В городе им при необходимости хотя бы своевременно окажут медицинскую помощь, а в деревне, если прихватит, врач может и не успеть вовремя до них добраться.
Часам к одиннадцати гости собрались уходить. Начинался их любимый сериал. Дядюшка Арнольд, дождавшись ухода супруги, задержался в дверях.
– Дэйл, только не смейся над стариком! Ладно? Не хотел говорить при жене. Нечего старуху пугать. Будь поосторожнее. Злыдень вторую ночь рычит, с цепи рвется. Да и другие собаки нервничают. Чувствуют они что-то. Ты мою псину знаешь – просто так шум поднимать не станет. Помнишь, пять лет назад он так же себя вел? Ах, да… конечно же не помнишь! Откуда тебе помнить, если тебя здесь еще тогда не было? Через трое суток одноглазого Нейла нашли с перерезанным горлом в кустах бузины, что в Крутом овраге. Как прирезали горемыку, Злыдень сразу успокоился. Умный, зараза – из карнакских волколаков прабабка его. С тех пор ежели какой беде суждено случиться, он чувствует: рычит, рвется, сказать что-то хочет, но не может, ибо существо бессловесное. Еще в позапрошлом годе бабка…
– Неужели чувствует? – пришлось мне прервать нескончаемый словесный поток соседа. Рассказ старика мог растянуться за полночь. Новость о странном поведении пса меня крайне заинтересовала. – Дядюшка, разрешите проводить вас? Заодно и Злыдня мясцом побалую.
Достав из холодильника килограммовый шмат сырого мяса, я щедро присыпал его крупной солью. Все в точности как любит соседский пес. Между прочим, мой хороший друг. Все в округе удивлялись, как легко мы нашли общий язык. Никто из соседей не может в одиночку без сопровождения Арнольда или Доры попасть к ним в дом, минуя Злыдня. При моем появлении двенадцатипудовый потомок неуловимых волколаков из карнакских чащоб радостно вертит хвостом и норовит облизать с ног до головы.
Сегодня Злыдень был явно не в духе. Он вежливо взял зубами угощение, но вместо того, чтобы как обычно тут же проглотить его, отнес к будке и положил в свою миску. Затем он вернулся, облизал руки Арнольду и мне, взглянул на нас своими умными карими глазами и жалобно, как щенок, выброшенный злым хозяином на улицу, заскулил.
– Ты чего сегодня не весел? Пора тебя вывезти на загородную прогулку.
Иногда с разрешения стариков я вывозил его в лес или к какой-нибудь речушке подальше от Вундертауна. Пес эти выезды одобрял и с нетерпением ожидал, когда у меня в очередной раз появится свободный денек и мы помчимся на машине с откинутым верхом мимо восхищенных уличных шавок, одаривающих многообещающими взглядами черного как смоль красавца, мимо испуганных котов, старающихся убраться подальше при одном нашем приближении, и разинувших от изумления рты прохожих.
Вместо ответа пес встал на задние лапы, положил передние на мои плечи и, приблизив волчью морду почти вплотную к моему лицу, сверху вниз посмотрел мне в глаза. Волна горя и тоски захлестнула мозг. Никогда раньше между нами не было столь сильного контакта на ментальном уровне. Он явно хотел предупредить о какой-то грозящей именно мне опасности. На краткий миг наши сознания слились в единое целое. Я ощутил необъяснимый, дикий ужас, который ощущало животное. Злыдень не знал, что конкретно мне угрожает, однако, получив откуда-то свыше предупреждение об опасности, всеми силами старался меня предупредить. Через несколько секунд я отстранился от него, совершенно ошарашенный и оглушенный новыми ощущениями.
– Спасибо, друг, за предупреждение! Не волнуйся, со мной все будет хорошо.
Пес, немного успокоившись, лизнул меня шершавым языком в лицо и спрыгнул на землю.
– Дядюшка Арнольд, мне кажется, сегодня собаку необходимо спустить с цепи. Пусть во дворе побегает. Чует пес беду. Как бы какой лиходей сюда не заявился и в дом к вам не зашел.
Сосед стоял с раскрытым ртом, наблюдая за нашим безмолвным диалогом. Он тоже что-то ощутил, даже немного испугался за меня – или меня, я так и не понял. Нарочито громко (ветераны никого не боятся) дядюшка разрешил:
– Хорошо, мальчик, только закрой за собой получше калитку!
Отстегнув карабин цепи от ошейника Злыдня, пожал на прощание еще достаточно сильную руку старика и направился домой. Пес увязался за мной, но ему не было позволено покидать границы охраняемой территории. Калитка перед влажным любопытным носом захлопнулась. По предыдущему опыту я знал, что полутораметровый забор ни в коей мере не является преградой для этого комка мощных мышц и крепких костей. Если Злыдень хотел погулять, его ничто не могло удержать на месте: ни забор, ни крепкая цепь. Посади его хозяин даже в сарай и подопри дверь самым толстым бревном, он и оттуда обязательно найдет выход. Посоветовав Арнольду отпустить пса, я больше заботился о хозяйском добре: все-таки жалко цепочку, да и ошейники денег стоят. Помню, однажды Злыдню не удалось порвать цепь или ошейник, так он вывернул из земли деревянный столб, к которому был прикреплен цепной поводок. Этим столбом он будто плугом перепахал весь двор, снес забор и вырвался на улицу, где был в конце концов остановлен хозяином.
Вернувшись в дом, я собрал посуду со стола и запихнул ее в посудомоечную машину. Покончив с хозяйственными делами, извлек из рюкзачка кристалл памяти, прихваченный днем из засвеченной конспиративной квартиры, и подсел к компьютеру. После непродолжительных поисков в Сети мои подозрения насчет заказчика окончательно подтвердились. Оскорбленный до глубины души наглостью дерзкого вора, эльф направил по моим следам специалистов Гильдии. Меня очень удивила и даже привела в трепет сумма, выраженная шестизначным числом, которую Утиол перечислил на счет в некоем банке, принадлежащем организации наемных убийц. За треть этих денег я с удовольствием вернул бы шкатулку хозяину и вдобавок на халяву сводил Эзерга в самый дорогой ресторан, тем более что заказчик так недальновидно, грубо и отвратительно прервал наше взаимовыгодное сотрудничество.
Неужели эльф не пожалел шестисот тысяч империалов лишь для того, чтобы наказать безродного вора? Мир перевернулся или само племя эльфов переродилось? Может быть, эти скареды, готовые удавиться из-за медяка, в один прекрасный момент, осознав всю глубину и убожество своей жадности, очистились душой, стали добрее и щедрее? Подобное предположение вызвало у меня невольный смешок. Почему-то все представители древних рас – ныне существующие эльфы и гномы, а также исчезнувшие орки, гоблины и тролли, не говоря уж о драконах – во все времена испытывали особый трепет к презренному металлу и любым его материальным воплощениям в виде сверкающих камней, банковских билетов и невзрачных кредитных карточек. Расставались они с веселенькими желтыми кругляшами всегда с особой неохотой. Нет, дело скорее не во мне, а в шкатулке. Что же в ней хранится? Из-за чего весь сыр-бор?..
Вновь захотелось взять украденную вещь в руки, однако недавние воспоминания о страшной магической печати, неудержимо захватывающей сознание в свои цепкие объятия, стали ледяным душем, остановившим мой порыв. Черт меня дернул связаться с недобросовестным заказчиком! Будь все по-честному, давно бы уже башка не болела, куда сбагрить проклятую шкатулку. Кстати, через какого посредника он вышел на меня?
Минутой позже ответ был перед глазами. Ага, значит, это Шнырь направил ко мне подозрительных любителей дорогих сигар. Вытащив мобильный телефон из отдельного кармашка все того же рюкзака, я извлек из памяти на дисплей нужный номер и нажал кнопку вызова. Вскоре я услышал хриплый, не совсем трезвый голос:
– Слушаю, если можно, короче. Шнырь сегодня отрывается по полной. Если ваши дела терпят до завтра, прошу не беспокоить, – в обычной своей беспардонной манере заявил Шнырь.
– Это Коршун. Узнал? Прекрати паясничать и внимай! Последний клиент, что ты подыскал мне месяц назад, хотел замочить твоего благодетеля и кормильца при помощи наемных убийц. Срочно сливай на мой комп все, что тебе о нем известно, и побыстрее сваливай сам. Затаись на время. Понадобишься – звякну. Но учти, Шнырь, узнаю, что ты ко всему этому причастен, – быть тебе калекой! Ты Коршуна знаешь.
– Да что ты, босс, разве я когда посмею, я за тебя…
Выслушивать, какие огни и воды готов пройти за меня Шнырь, я не стал. Продаст, при первой возможности продаст любому, кто сделает достойное предложение. Поэтому своим дилерам я такой возможности никогда не давал: при личных встречах обязательно пользовался личинами, а в остальное время общался либо по телефону, либо через электронную почту. По логике вещей наводчик не мог сдать меня заказчикам шкатулки. Ребята были жадными и много за мою голову предложить не могли. Шнырю терять дополнительный приработок в размере десяти процентов от каждой сделки никак не выгодно. Да и что он мог про меня сообщить заинтересованным лицам? По большому счету ничего, кроме анонимного сетевого адреса, таких адресов только в этом городе миллионы. Номеров моих телефонов не знает никто, поскольку на связь с наводчиками я выхожу исключительно по собственной инициативе.
Через четверть часа пришло послание от Шныря. Подробно его изучать не было сил. Страшно хотелось спать. Сказывались последствия трудной ночи и беспокойного дня. Скачав данные на главный кристалл, я извлек его из компьютера и снова положил в рюкзак. Выключив свет, наконец добрался до кровати, не раздеваясь, упал сверху на покрывало и тут же провалился в небытие.