Читать книгу Алтарь жизней. Том 2 - Александр Светлов - Страница 12

Людям порой кажется, что быть умнее других – это хорошо. Должен заметить, глубину этого заблуждения, его крайнюю удалённость от истины хорошо знают те, кто действительно оказывался в таком положении. Ничего хорошего в этом нет.

Быть умнее других значит стать белой вороной. Белой вороне не прощают индивидуальность. Ей вообще ничего не прощают. Она чужая в стае, и на этом всё: точка, которую ставят в конце приговора. Неважно, кто ты, неважно ничего из того, что ты можешь и что сможешь: ты чужой, потому тебя подвергнут остракизму за любое твоё действие, слово, мысль или за то, чего ты вообще не делал.

В моём случае всё началось с того, что я из бедной семьи, – все были уверены, что меня не возьмут учиться ни при каких обстоятельствах. Но меня взяли. Как они узнали, что меня практически не экзаменовали, не знаю, но их это задело за живое очень сильно. А когда началась учёба, выяснилось, что я без особого труда усваиваю то, что требовало от моих однокашников значительных усилий.

Магия камней… Догадываетесь, насколько легко мне понимать камни? В тот день изучали рубин. Настоящих, сильных камней нам, разумеется, никто не давал во избежание нежелательных последствий. Сифур, наш преподаватель, дал рубин с трещиной, больной, измученный камень. Видимо, такой камень не жалко для экспериментов недоучек. Мы по очереди рассматривали рубин и рассказывали всё, что чувствуем, пытаясь сформулировать свои ощущения.

Дошла очередь до меня. Я взял камень в руки и, держа его двумя пальцами, поднёс к лучу света, что лился из окна. Соединил своё сознание и сознание рубина. Мы недолго общались, помог ему срастить трещину, уж очень сильно он на неё жаловался, восстановил структурную решётку. Он поделился со мной небесполезными знаниями. Здорово было! На какое-то время я потерялся, выпал из общего пространства. Когда закончил работу с камнем, положил его на ладонь: тот был уже замечательным, полноценным рубином с глубоким сочным цветом. Я был очень доволен, протянул камень, чтобы передать его дальше…

Они стоят передо мной полукругом. Напряжённое молчание, подчёркнутая тишина. Я удивлённо смотрю на них, в моём взгляде вопрос: мол, что не так? Сифур забирает у меня рубин, качает головой, я улавливаю восхищение, исходящее от него. Но внешне он суров и невозмутим, он всегда такой. Сифур долго и пристально смотрит на меня, объявляет урок оконченным. Мне же он велит остаться.

– Такую работу с камнем, – начал разговор Сифур, – может сделать не каждый жрец. Как это сделал ты?

– Я не знаю. – Что ещё я могу ответить, не рассказывать же всю мою историю. – Я просто смотрел на него. Мне показалось, что мы общаемся. А потом получилось вот это. – Я показал пальцем на рубин.

Жрец смотрит на меня, долго, пристально. Очевидно, он понимает, что я не говорю правды. Но ему не проникнуть за завесу этой тайны. Он пожимает плечами и отпускает меня. Очевидно, расскажет об инциденте Шимуну.

После этого случая я постоянно слышал за спиной шёпот и насмешки. Они мало смущали. Я пришёл учиться, остальное неважно.

Плохо стало после одного занятия по астрологии. Я не был на нём, на тот момент я вообще перестал её изучать. Предметы осваивали по способностям и склонностям: скажем, некий прототип современных факультетов. Насколько я понимаю, было задание сложить звёздную карту рождения. Это обычная вещь для тех времён, по ней исследуются предыдущие воплощения, история происхождения души, её потенциальные возможности в этой жизни.

Делали такие карты на учеников, сделали и на меня. Только вот ничего не вышло. Карта ничего не показала, будто я появился из ниоткуда. При этом у души очень мощный потенциал, но нет никакой дороги в жизни. Другими словами, могущественное нечто из пустоты, идущее в пустоту – они так это восприняли.

Толком не знаю, страх ли смутил их головы или что-то ещё, но на меня начались гонения. Я мирное существо, никому зла не желал, ничего плохого не хотел. Но всякий раз, когда кто-то проявлял ко мне агрессию, он дорого за это платил: кто-то сломанной ногой, кто-то потерей денег или другой болезненной неприятностью. Я не прикладывал к этому никаких усилий, я вообще не знал, как это происходит, – наоборот, очень хотелось, чтобы у всех, в том числе у меня, всё было хорошо.

Нетрудно представить, какие слухи и суждения обо мне пошли. От меня стали просто шарахаться или прятаться, стоило только моей фигуре мелькнуть в обозримом пространстве.

Всё закончилось тем, что меня вызвал к себе Шимун.

– Скажи, кто ты, – повёл он разговор, – но не убеждай меня, что ты этого не знаешь.

– Я не буду убеждать, я действительно не знаю этого точно, но скажу, что не демон.

– Это и мне понятно. В тебе нет зла. В тебе свет. Только не пойму, какой. У людей нет такого света, нет и у богов. Потому и спрашиваю: кто ты?

– Я не знаю, учитель.

– У тебя сознание настолько развито, что… Я не берусь сравнивать, я такого ещё не видел. С таким сознанием ты точно должен знать и помнить свою историю. Жрецы, что слабее тебя и менее развиты, помнят свою историю. Потому не верю, что не помнишь ты.

– Я не помню. И это больше, чем я сам могу понять. Словно история стёрта, есть только ныне существующий путь, как равнина песка в пустыне.

– Да, твоя карта говорит о том же. – Шимун задумался. – Наверное, это и в самом деле так. Но ты ведь должен понимать, что ты не можешь теперь учиться.

– Я боялся этого, учитель. Но я хочу учиться! Я хочу найти путь и быть полезным себе и людям.

– Я не собирался тебя выгонять, – строго и с небольшим осуждением ответил Шимун, – просто ты не будешь учиться со всеми. Я буду учить тебя сам.

Кто бы знал, насколько сильным было моё облегчение. Не гора – Земля упала с моих плеч. Высказав обильные и сердечные благодарности, я, счастливый, покинул Шимуна.

Вечером я смотрел на небо и звёзды. Неужели теперь всё будет хорошо? О небо, я так хочу этого!