Читать книгу Танковая буря - Александр Тамоников - Страница 5

Все прошло так, как и говорил Сергей Дозоров. Когда широкая деревенская улица кончилась, тусклый свет подфарников высветил узкий проход между домами. Машины здесь, видимо, не ездили – в лучшем случае иногда проезжал мотоцикл. Но «опель» смог протиснуться, лишь несколько раз задев крыльями за заборы. После этого перед машиной открылось заснеженное поле, по которому вела лишь слегка накатанная проселочная дорога.

– А мы здесь в снегу не застрянем? – спросил Шубин.

– Может, и застрянем, – ответил лейтенант. – Тогда попробуем потолкать машину. А может, и так проедем. Все-таки это Придонье, а не Подмосковье, здесь глубоких снегов нет. И в любом случае нам все равно придется с этой машиной расстаться. Ведь сейчас уже по всем частям группы «Дон» разошлась телефонограмма, в которой сообщается о русских диверсантах, проникших в штаб немецкой группировки. Нас остановят на первом же посту. Так что нам нужно думать, что делать дальше. К тому же я вижу, что ты, уходя из штаба, оставил там свою шинель. Мерзнуть будешь. Надо бы разжиться немецкой шинелью. Хотя я, конечно, предпочел бы нашу советскую телогрейку.

– Позже поговорим о шинелях и телогрейках и об их достоинствах, – сказал Шубин. – А пока нужно как можно скорее сделать важное дело, о котором ты мне косвенно напомнил. Если немцы, как ты говоришь, о нас уже всем сообщили, то я свое сообщение еще не отправил. Давай, останови машину на десять минут: надо наладить рацию и послать сообщение в штаб.

Он достал с заднего сиденья свой офицерский чемоданчик, извлек из него рацию, включил ее и стал настраивать. Пусть и не сразу, но ему все же удалось установить связь со штабом Южного фронта, с радистом разведотдела. И затем Шубин передал этому радисту основное содержание того, что говорилось на совещании у генерала Гота. Главная новость, которую он сообщил в штаб, состояла в том, что немцы не рассматривают Нижнечирскую группировку как основную; основной удар по нашим войскам будет нанесен из района Котельниково.

Шубин хотел еще сообщить, что они с Дозоровым как раз и собираются отправиться туда, в штаб фельдмаршала Манштейна. Однако существовала опасность перехвата немцами донесения. Они могли разгадать шифр, который использовал Шубин. И тогда он сам сообщил бы врагам, куда они направятся. Это могло резко увеличить вероятность провала.

Когда Шубин закончил передачу и спрятал в чемоданчик рацию, Дозоров снова тронул машину с места, и она, качаясь на ухабах, медленно покатила по заснеженной степи. Лейтенант искоса взглянул на старшего товарища и спросил:

– Ну, и какой у нас теперь план? Надо ли нам вообще выбираться на шоссе? Или ну его, лучше так и ехать по степи? Но только часа через два бензин в баке закончится… И потом, не везде такая подходящая дорога. Начнутся буераки, кусты…

Шубин некоторое время молчал, обдумывая ситуацию. Затем заговорил:

– В первую очередь нам нужно сменить одежду. В штабе знают меня как человека, одетого в форму полковника танковых войск. Так что с обликом «полковника Мюллера» нужно окончательно расстаться. Давай-ка, остановись еще разок. Я переоденусь в старую форму и снова стану «майором Тальбергом».

«Опель» снова остановился, и Шубин взял с заднего сиденья немецкую форму, которую им вручили еще на складе в Городище, и переоделся. А форму полковника вынес из машины и засунул в ближайшую промоину. Вернувшись в машину, сказал:

– Вот, «русского диверсанта», одетого в форму полковника, больше нет. А о тебе немцы вообще не знают. Они, конечно, догадываются, что у меня есть помощник – ведь кто-то подогнал машину, в которой я скрылся от погони. Но они не знают, как ты выглядишь, в какую форму одет. Что они знают точно – что нас двое и мы переодеты в немецкую форму. По крайней мере, один из нас переодет. Так что все посты на дорогах, все службы гестапо и военной контрразведки будут обращать внимание на двух мужчин, один из которых изображает из себя немецкого офицера. Вряд ли нам удастся добраться до Котельниково незамеченными. На нас будут обращать пристальное внимание, у нас будут тщательно проверять документы… Как же быть? Может быть, нам разделиться?

– Вижу, мое общество тебе надоело, – шутливо сказал Дозоров. – А если говорить серьезно, то в предложении разделиться есть смысл. Но тогда надо прямо на ходу изобретать одному из нас новую легенду. Один может изображать посланца окруженной шестой армии. Но это можешь делать только ты. Со мной такой фокус не пройдет. Вряд ли фельдмаршал Паулюс пошлет к своему коллеге Манштейну такого мелкого офицера, как капитан. И вряд ли отправит двоих послов порознь…

– Тут проблема еще сложнее, – отозвался Шубин. – Я чувствую, что нам вообще нужно отказаться от прежней легенды о «посланцах фельдмаршала Паулюса». Если в Суровикино такой посланец еще мог появиться, то как он мог бы добраться до Котельниково? Нет, этот номер не пройдет… Знаешь что? Мы можем не разделяться. Но тогда нам нужно резко понизить себя в звании.

– Стать рядовыми, что ли? – удивился Дозоров.

– Именно что рядовыми! Почему бы и нет? Вот, послушай новую легенду. Мы – двое рядовых вермахта. После ранений находились на лечении в госпитале… скажем, в Минеральных Водах. Или в Ростове. И теперь нас направили в часть, стоящую в Котельниково. Мы эту часть догоняем. Скажем, на поезде или на попутной армейской машине. Как тебе такая легенда?

Дозоров несколько минут напряженно размышлял, потом кивнул:

– Легенда хорошая. Правда, есть несколько вопросов. Причем первый вопрос – где достать форму двух рядовых – еще не самый сложный. Сложнее два других. Как нам добраться до ближайшего места, где водятся немецкие рядовые, чтобы нас при этом не застукали?

– А какой твой второй вопрос? – поинтересовался Шубин.

– А второй вопрос – о документах. Допустим, мы встретим двух раззяв в форме. Но даже если мы их ликвидируем и заберем форму, вряд ли эти рядовые будут только что выписанными из госпиталя. У нас не будет справки о полученном ранении, понимаешь? А без такой справки, даже при наличии документов, мы шагу не ступим. Как ты понимаешь, у простых солдат их проверяют чаще, чем у офицеров. Причем проверяет каждый, кому не лень.

– Хорошие вопросы, – кивнул Шубин. – Я тебе больше скажу: есть и другие проблемы. Например, как простым рядовым попасть в штаб командующего группировкой? На чай к нему напроситься, что ли? Ведь обычно солдат на совещания в штабе не приглашают… И как избежать зачисления в часть, в которую нас якобы направляют? В общем, получается, что мы задумали невозможное дело. И надо от него отказаться и вернуться к себе, в Городище. Только вернуться мы никак не можем. Что мы скажем полковнику Уколову? «Ах, извините, но к фельдмаршалу Манштейну нас почему-то не пригласили, поэтому об основной немецкой группировке мы ничего не узнали». Так, что ли? Нет, мы не можем вернуться, не выполнив задания. Значит, будем его выполнять. А вопросы, даже самые сложные, будем решать постепенно. И первый вопрос – где найти немецких рядовых, у которых можно позаимствовать форму?

– А я, пожалуй, знаю ответ на этот вопрос, – сказал Дозоров. – И для этого нам даже не надо будет ехать до самой Морозовской. Надо остановить машину или мотоцикл, в котором сидят рядовые. И позаимствовать у них форму. Вот, кстати, и шоссе. Можно дальше не ехать, остановиться прямо здесь.

Действительно, их машина выбралась с проселка на относительно ровное шоссе, покрытое гравием.

– Как тебе мое предложение? – спросил Дозоров.

– Думаю, мысль правильная, – согласился Шубин. – Только хочу сказать, что сейчас ночь, а ночью немцы редко ездят. И если едут, то не вдвоем, а целой группой. Помнишь, возле Суровикино мимо нас несколько колонн проехали? Отдельный мотоцикл ночью точно не поедет.

– Наверное, ты прав, – согласился Шубин. – В любом случае нам на нашей «засвеченной» машине не стоит привлекать внимание. Давай найдем место, где мы можем укрыть наш «опель» – за деревьями или кустами.

– Причем это место должно находиться на возвышенности, чтобы мы могли издали увидеть машину или мотоцикл, если они появятся, – добавил Дозоров. – Так что я пока поеду в сторону Морозовской и поищу подходящее для наблюдения место.

И «опель» покатил на запад. Нужное место нашлось спустя полчаса. На пригорке росли несколько дубов, к ним жался подлесок. Дозоров загнал машину в кусты, так что с дороги ее было не разглядеть, после чего заглушил мотор.

– Теперь сделаем так, – сказал Шубин. – Будем по очереди дежурить. Один спит в машине, другой устраивается возле шоссе и наблюдает. Если появляется транспорт, будит товарища. Меняемся через два часа. Давай я первым буду дежурить. Сейчас половина двенадцатого… Вот, до двух я понаблюдаю, потом тебя разбужу.

– Как же ты без шинели будешь на ветру? – сказал Дозоров. – На, бери мою. Я в машине и так обойдусь. Хотя напрасно ты выкинул форму полковника – она бы сейчас пригодилась…

– Ладно, как-нибудь обойдемся без этой формы, – пробурчал Шубин. Он и сам уже пожалел, что выкинул одежду полковника Мюллера – она бы помогла согреться.

Он взял шинель, предложенную Дозоровым, и занял позицию возле одного из дубов. Впрочем, сидеть он не стал – так сильнее мерзли ноги в легких немецких сапогах. Лучше было прохаживаться взад и вперед, оглядывая дорогу.

Так он и проходил полтора часа. Потом увидел на шоссе цепочку огней. Со стороны Морозовской на восток шла колонна машин. Но Шубин не стал будить товарища. Что они могли сделать с целой немецкой колонной? Он спрятался за ствол дерева и пропустил все пять машин. А потом снова принялся утаптывать снег.

В два часа, как и договорились, он разбудил лейтенанта, а сам отправился спать. И, несмотря на холод, пробиравшийся в машину, благополучно проспал следующие два часа, пока Дозоров его не разбудил. Сдавая смену, лейтенант сообщил, что за эти два часа не появилась ни одна машина.

Получив от Дозорова шинель, Шубин несколько раз энергично присел, чтобы согреться, и снова начал ходить взад и вперед. «Скоро начнет светать, – размышлял он. – Тогда какие-то немецкие машины обязательно появятся. Но как мы их будем останавливать? Что скажем водителю? Что мы сюда пешком пришли? Нет, это неправильно. Мы не продумали этот момент – момент остановки транспорта. Ага, понял: вот как надо сделать!»

Пришедшая в голову мысль была такой ясной и простой, что Шубин немедленно отправился будить напарника. Дозоров спросонья не сразу понял план напарника, но когда сообразил, что от него требуется, сразу же принялся за дело. Он вывел машину на обочину шоссе, развернул ее передом на запад и поднял капот. А еще и багажник открыл.

– Если мы изображаем неумех, которые не могут устранить пустячную поломку, то надо показать, что мы везде рылись и все перепробовали, – сказал он. – Смотри, капитан: ведь так похоже, что у нас поломка? Для достоверности я еще клемму с аккумулятора сниму и одну свечу выну. Теперь она точно не заведется.

Шубин критически оглядел машину, открытую и спереди, и сзади, и согласился:

– Да, так похоже. Думаю, нам согласятся помочь.

В этом и состоял план Шубина: изобразить поломку машины и под этим предлогом остановить какой-либо транспорт, идущий из Морозовской. Там вряд ли знают об инциденте с русским разведчиком, проникшим на совещание у генерала Гота. Тем более об этом не могут знать рядовые. А значит, легенду Шубина они примут за чистую монету.

– Только знаешь что? – обратился Глеб к Дозорову. – Когда появится немецкая машина, ты свой офицерский китель быстренько сними. А то фрицы удивятся: как это – офицер за рулем, да еще в моторе возится? Не офицерское это дело. Померзнешь немного, но ничего не поделаешь.

– Померзну, не страшно, – ответил лейтенант. – Я только думаю, что…

Он не успел рассказать, что он думает, потому что на ближайшем холме сначала показались огни подфарников, а затем на холм въехала и сама машина. Это был обычный армейский грузовик, которым пользовались германские войска. И он был один!

– Давай, раздевайся! – поторопил Шубин своего напарника.

Дозоров быстро стащил себя офицерский китель и, оставшись в одной рубашке, залез под капот. Шубин встал рядом, всем видом изображая офицера, который недоволен неумехой-водителем.

Огни машины на пару минут скрылись в долине, а затем снова показались, теперь уже близко. Стал слышен и рокот мотора грузовика. При этих звуках «шофер» вылез из-под капота, выскочил на середину дороги и замахал руками, прося коллегу-водителя остановиться.

Грузовик подъехал вплотную к «опелю» и встал. Из кабины вышли двое: водитель, а с ним, как видно, старший по команде в чине ефрейтора.

– У вас что-то случилось? – спросил ефрейтор, подойдя к «опелю».

Обращался он, естественно, к «майору», то есть к Шубину.

– Да, у нас заглох мотор, и мой водитель никак не может устранить поломку, – ответил разведчик. – Может быть, ваш водитель сумеет решить эту проблему? А то мы спешим в Котельниково, в штаб.

– Да, конечно, сейчас мы разберемся, – заверил немец.

И, обернувшись к водителю, приказал:

– Фридрих, помоги водителю господина майора.

Водитель грузовика послушно полез под капот. А Шубин начал расспрашивать ефрейтора, откуда они едут и что везут. Ему важно было понять, много ли солдат находятся в кузове грузовика. Если там сидят человек пять, то они с Дозоровым могли с ними справиться. А если там полон кузов солдат, скажем, человек двадцать, то начинать схватку нельзя: при таком численном превосходстве врага разведчикам вряд ли удастся выйти из схватки победителями.

Из ответов ефрейтора разведчик понял, что в кузове едут восемь солдат инженерных войск, которые должны помочь танкистам наладить переправы через Дон.

Восемь солдат в кузове, да еще двое, стоящие сейчас возле «опеля», – это было, конечно, много. Однако Шубин решил рискнуть. Другого такого шанса добыть форму им, скорее всего, не представится. Надо было действовать быстро: водитель грузовика через минуту может догадаться, что «поломка» липовая.

Поэтому Шубин не стал больше ничего спрашивать у немца. Он просто выхватил «вальтер» и выстрелил ефрейтору в голову. В ту же секунду Дозоров напал на водителя и ударом кулака впечатал его в радиатор. В кузове грузовика послышались возбужденные голоса, один из солдат, сидевших в кузове, высунулся наружу, а двое других, уже с винтовками в руках, спрыгнули на землю. Шубин выстрелил в одного из них, Дозоров – в другого. Один из солдат упал, но другой успел отскочить в сторону и спрятаться за машиной. А еще один немец открыл огонь прямо из кузова.

Делать было нечего – следовало применить гранату. До сих пор Шубин надеялся этого избежать – он хотел захватить машину, чтобы она была на ходу и желательно без повреждений. Но теперь было ясно, что так не получится: немецкие саперы явно не собирались сдаваться. Поэтому разведчик выхватил из кармана гранату, которую предусмотрительно туда положил, и бросил ее в кузов грузовика, а сам кинулся на землю.

Прогремел взрыв, брезентовое полотнище кузова разлетелось на несколько частей, также оттуда взрывом выбросило того немца, который стрелял. Из кузова раздались крики и стоны раненых. Однако этот взрыв не испугал солдата, который первым выскочил из кузова и первым начал стрелять. Теперь он вел огонь, укрывшись за задними колесами машины. Одна пуля, выпущенная им, просвистела возле головы Шубина, другая попала в Дозорова. Лейтенант схватился за раненое плечо и поспешил укрыться за поднятым капотом «опеля». А Шубин в это время кинулся в сторону. Он решил обежать вокруг грузовика и напасть на этого фрица сзади.

Однако немец был готов к такому повороту событий. И, когда Шубин, обежав грузовик, вытянул руку с пистолетом вперед, немец немедленно выстрелил. К счастью, он не попал. Поняв, что противник ему попался непростой, Шубин сменил тактику. Разведчик пару раз выстрелил, не высовываясь из-за машины – просто наугад, чтобы обозначить здесь свое присутствие. А затем залез в кабину, перебрался на место водителя, резко открыл дверь и выстрелил в то место, где должен был находиться его противник.

Раздался громкий стон и звук падающего тела. Первым желанием Шубина было выскочить и добить раненого немца. Однако стон врага показался разведчику подозрительно громким, будто напоказ. И он не стал выскакивать из кабины. Вместо этого он вылез из нее с пассажирской стороны и снова побежал, чтобы высунуться из-за машины справа, там, где он уже был. И снова, едва он на секунду высунулся из-за машины, раздался выстрел. Проклятый немец никак не давал себя обмануть! Шубин уже подумывал вернуться к «опелю», где в его вещмешке лежали еще три гранаты, но его опередили. Внезапно за машиной раздался еще один выстрел, и Шубин по звуку узнал родной пистолет ТТ. Выстрел раздался еще два раза, а потом из-за грузовика показался Сергей Дозоров. Из его правого плеча по-прежнему текла кровь, но в левой руке лейтенант крепко держал пистолет.

– Кажется, я подоспел вовремя, а, капитан? – спросил он Шубина.

– Ну, если ты и опоздал, то ненамного, – ответил разведчик. – Сэкономил мне гранату.

– Не только гранату, но и машину, – заметил Дозоров. – Она и после первого взрыва оказалась покореженной, а если бы ты ее еще раз шарахнул, она бы точно никуда не поехала. А мне кажется, она нам еще нужна как средство передвижения. Теперь у нас есть машина и есть форма немецкого рядового, десять комплектов этой формы. Думаю, и документы кое-какие там найдутся. Так что мы можем двигаться дальше, в Котельниково.

– Нет, напарник, пока не можем, – покачал головой Шубин. – Ты забыл, что нам нужна информация о больнице, в которой мы с тобой якобы лежали. У кого мы можем получить такую информацию? Ни у кого. Перед нами десять трупов. А мертвые, как известно, народ не разговорчивый.

– А вот тут ты не прав, капитан, – сказал Дозоров. – Во-первых, в кузове могли остаться раненые, которые могут что-нибудь рассказать. А во‐вторых, у нас имеется один живой.

– Откуда же он взялся? – удивился Шубин. – Из степи, что ли, пришел?

– Почему из степи? – проговорил лейтенант. – А что стало с водителем, которого я оглушил? Он и сейчас живехонек. Вон, гляди, голову поднимает…

И Дозоров указал на капот «опеля». Действительно, оттуда на разведчиков смотрел водитель грузовика, который только сейчас начал приходить в себя.

– Так, сначала нужно этого оглушенного обездвижить, – предложил Дозоров. – А потом нужно осмотреть кузов, кто там остался. Согласен, командир?

– Хорошо, займись водителем, а я поднимусь в кузов, – сказал Шубин.

Он поднялся в разрушенный кузов грузовика. Вид здесь был как на бойне: повсюду кровь, на полу валялась чья-то оторванная кисть руки. Четверо солдат, находившихся в кузове, погибли сразу, пятый был еще жив. Он с мольбой смотрел на Шубина, хотел что-то сказать, но сил на это у него уже не осталось. Было ясно, что этот солдат скоро умрет, и, чтобы не продлять его мучений, Шубин разрядил в него «вальтер». Говорить здесь было не с кем, никто не мог дать разведчикам нужную информацию о немецких госпиталях. Оставалась надежда лишь на водителя, да и то слабая – возможно, этот человек никогда не лежал в госпитале.

Шубин спустился на землю и подошел к немцу. Тот сидел, прислонившись спиной к капоту «опеля», рядом стоял Дозоров. Шубин, у которого была отличная память, запомнил, как зовут водителя, поэтому обратился к нему по имени.

– Слушай, Фридрих, – сказал он. – Мы не собираемся тебя убивать. Но нам нужно получить кое-какие сведения. Если расскажешь обо всем, что нас интересует, – останешься жив. Это я тебе обещаю как офицер Красной армии. Согласен?

– Но что я могу вам рассказать? – ответил немец. – Я простой водитель, я не знаю никаких военных секретов!

– А нам и не нужны военные секреты, – заверил фрица Шубин. – Нас не интересует ни количество танков, ни имена твоих командиров. Нас интересует другое. Скажи, ты давно воюешь?

– Меня призвали весной сорок первого, – признался водитель.

– И где ты служил?

– Сначала в Польше, под Варшавой. Потом нашу дивизию направили в Грецию. Ну, а потом, в июне, послали сюда, в Россию. С тех пор здесь воюю.

– А как твоя фамилия?

– Зауэр. Фридрих Зауэр.

– Откуда ты родом, Фридрих?

– Из Гамбурга. Я работал в порту, водил погрузчик, был крановщиком. А в армии меня сделали водителем.

– Ты был когда-нибудь ранен?

– Ранен? Конечно! Каждый, кто был на войне, хоть раз был ранен. Меня ранили четыре раза: три раза легко, а один тяжело.

– А в госпитале ты лежал?

– Так я же вам только что говорил, что меня тяжело ранили. Когда наши части брали Ростов, рядом с моей машиной разорвался снаряд. Осколок снаряда разорвал мне плечо. Я чуть сознание не потерял! Если бы потерял – мне был бы конец. Потому что другим осколком пробило бензобак, и машина загорелась. Если бы я не выбрался наружу, сгорел бы вместе с ней. А так – я выбрался из автомобиля, и вскоре меня забрали санитары, отвезли в госпиталь.

– И где ты лежал в госпитале?

– Сначала в каком-то поселке, его названия я не помню. А потом наши части взяли Ростов, и госпиталь перевели туда. Там я лежал почти месяц. Когда вернулся в полк, наша часть стояла уже в Нальчике. Мне дали новую машину, и я…

– Нет, погоди про машину, – остановил немца Шубин. – Расскажи лучше про госпиталь. Опиши тамошний распорядок дня. Во сколько там встают? Когда проходит обход врача? Какие дают лекарства? Опиши весь день своего пребывания в госпитале.

И водитель принялся рассказывать про свою жизнь в госпитале. Память у него оказалась хорошая, помнил он много, хотя не всегда мог отделить важное от неважного. Тогда Шубину приходилось задавать новые и новые вопросы, вытягивая из Фридриха Зауэра нужные сведения. Он спрашивал немца о других раненых, его соседях по палате, о врачах, медсестрах, о развлечениях, которые раненые себе устраивали. Постепенно перед внутренним взором разведчика вставала картина жизни в немецком госпитале. И он мог уже довольно уверенно описать «свое» пребывание в лечебном учреждении. Можно было приступать к реализации плана проникновения в группу германских войск в Котельниково.

Но тут перед Шубиным встал другой вопрос: что делать с Фридрихом Зауэром? Проще всего было застрелить немца. Но теперь, пообщавшись с ним полчаса, узнав о его привычках, симпатиях и антипатиях, Шубин не мог принять решение убить его. К тому же он помнил, что дал немцу слово офицера Красной армии.

Может быть, в таком случае оставить немца здесь, на обочине дороги? Пока он доберется до своих (если вообще доберется, а не замерзнет в степи), разведчики будут уже далеко… Но этот вариант тоже не годился. Немецкое командование расспросит Зауэра о том, что случилось на дороге, узнает об интересе советского разведчика к госпитальной жизни немца и может сделать правильные выводы. Тогда разведчиков ждет неминуемый провал.

Шубин еще раз взглянул на водителя и сказал:

– Слушай, Фридрих. Я выполню свое обещание и оставлю тебя в живых. Но при одном условии: ты поедешь с нами и будешь молчать как рыба. Помалкивать будешь, понятно? А потом мы тебя отпустим. Даешь мне такое обещание?

– Да, господин офицер! – горячо воскликнул пленный. – Я буду совсем как рыба! Совсем немой!

– В таком случае сядешь за руль, – решил Шубин. – Попробуем поместиться в кабине втроем. Если твоя тарахтелка вообще поедет после разрыва гранаты. Да, и учти, Фридрих: если ты попробуешь нарушить свое обещание молчать и попробуешь нас сдать, то первая пуля достанется тебе. А стреляю я метко. Понял? В таком случае сиди здесь, жди, пока мы переоденемся. – После этого он повернулся к Дозорову и сказал: – Ну что, давай переодеваться. Надо найти форму, чтобы была нам по размеру.

– Мне искать не надо, я уже подобрал, – сказал Сергей. – Вот этот солдат одного со мной сложения. Сейчас с него сниму. Заодно и документы его заберу. Но знаешь, что я тебе скажу, капитан? Не нравится мне твое решение насчет этого немца. Ничем хорошим твое проявление гуманизма для нас не кончится. Я понимаю, что ты слово дал, тебе неудобно его кончить. Но я-то никакого слова не давал. Давай я этот грех на себя возьму. Его смерть убережет нас от многих неприятностей.

– Нет, погоди, – покачал головой Шубин. – Убить этого Фридриха мы всегда успеем. Может, он нам еще пригодится. Давай переодевайся. А я себе что-нибудь подходящее присмотрю. И потом еще трупы надо будет из кузова и с дороги убрать. Надо, чтобы к утру здесь все было чисто.

– Ну, раз уж ты решил этого Фридриха оставить в живых, пусть пользу приносит, – сказал Дозоров. – Пусть он своих сослуживцев в кусты стаскивает.

Шубин не стал возражать. Он сказал водителю, что надо делать. И к моменту, когда они с Дозоровым переоделись в форму немецких солдат, забрали их документы и запомнили свои новые имена, все тела с дороги были убраны и больше ничто не говорило о жарком бое, который здесь недавно состоялся.