Читать книгу Бригада с запада - Александр Тамоников - Страница 7

С такими-то мыслями и чувствами, в таком-то расхристанном душевном состоянии Сергей и отбыл к месту своего назначения. В принципе, ему было все равно, куда его назначат по прибытии. Хабаровск так Хабаровск, глушь с тайгой и вечной мерзлотой – что ж, пускай будет так. Какая, по большому счету, разница? Все равно жизнь не задалась. Ни тебе теплого солнца над головой, ни многолюдных городов, ни Кати… Ну а все прочее просто не имеет значения.

В Хабаровске его не оставили, а приказали отправляться дальше на север в какой-то затерянный поселок, который и названия-то своего не имел, а именовался как-то по-казенному – Участок номер семнадцать. В том поселочке имелась колония строгого режима – вот в ней-то и должен был теперь служить лейтенант Сергей Кислицын. Само собой оперуполномоченным – на кого и учился.

Поселок Сергею не то чтобы не понравился, но и особого отвращения у него не вызвал. Может, потому что ничего этакого Сергей и не ожидал, а может, и по какой-то другой причине. Местность, в которой расположился поселок, была соответствующей: кругом горы и тайга с чахлыми деревьями, под ногами влажный мох, сверху – угрюмое северное небо какого-то неопределенного то ли серого, то ли бледно-зеленого цвета. Сквозь поселок протекала такого же цвета река, разрезавшая поселок примерно на две равные части. Строения в поселке были все больше барачного типа, продолговатые, приземистые, выстроенные из круглых серых бревен, с серыми крышами и серыми окошками. Одним словом – Север во всем своем неброском, суровом, мрачном величии.

Лагерь, где содержались заключенные, Сергей нашел сразу же – его было видно издалека, это было самое грандиозное сооружение в поселке. Сергея принял начальник лагеря – майор с помятым, усталым лицом: из-за этого невозможно было определить возраст майора, да Сергей, впрочем, к этому и не стремился.

– Проходи, – совсем не по-уставному произнес майор, пожимая Сергею руку. – Моя фамилия Торгованов, зовут меня Михаилом Семеновичем. Я начальник лагеря. Хозяин, на здешнем наречии. А там – лагерь… – майор неопределенным жестом указал куда-то в сторону окна. – Твое, значит, место службы. Ты по распределению или, так сказать, по зову души?

– А что, есть разница? – криво усмехнулся Сергей.

– Разница, конечно, имеется… – неопределенно ответил майор. – А впрочем… Там поглядим.

– По распределению, – признался Сергей.

– Ну, понятно, – равнодушно кивнул майор. – Значит, будешь всеми силами стремиться обратно на Большую землю… Те, кто по распределению, всегда так делают. Стремятся, бунтуют, добиваются… Как, скажем, твой предшественник старший лейтенант Алябьев. Он тоже добивался. И вот добился перевода. А ты, значит, на его место. Да… Ну, ничего, ничего… Кальченко! – крикнул он, приоткрыв дверь. – Где ты там? Мигом ко мне!

Через минуту в помещение неторопливо вошел коренастый мужчина средних лет и с погонами прапорщика. Докладывать о своем прибытии, как оно полагается по уставу, он не стал, а просто остановился у двери и выжидательно уставился на майора.

– Вот тебе, Кальченко, наш новый кум – лейтенант… как бишь тебя?.. Ах, да, лейтенант Кислицын. Прибыл к нам после окончания училища. Отведи его на квартиру, покажи, растолкуй, что к чему. Да и возвращайтесь оба обратно. Будем беседовать о службе.

Кальченко лениво махнул рукой: этот жест явно означал, что Сергей должен следовать за ним. Они вышли из помещения. На дворе нудно моросило. Казалось, дождь сочится отовсюду – падает сверху, возникает откуда-то со стороны, вернее сказать, сразу со всех сторон. Дул ветер не слишком сильный, но довольно-таки холодный. У ветра был свой собственный запах – незнакомый и отчего-то смутно тревожащий душу. Сергей остановился и посмотрел на небо.

– Да-да, – усмехнулся Кальченко. – Дождь. Уже вторую неделю кряду – с небольшими перерывами. Ну, ничего: когда-нибудь да закончится. И тогда наступит чистый тебе курорт. Все тридцать три удовольствия! Сам увидишь. Ну, пойдем, что ли? Здесь недалеко.

И впрямь идти оказалось недалеко, и вскоре Кальченко привел Сергея к приземистому барачного типа зданию, стоявшему особняком от других таких же строений.

– Это общежитие нашего комсостава, – пояснил он. – Живут здесь и семейные, и холостые – всякие. Ты-то сам семейный или холостой?

– Холостой, – буркнул Сергей.

– Вот и хорошо! – отчего-то обрадовался прапорщик. – Холостой – это замечательно. Я и сам холостяк. Меньше, знаешь ли, хлопот, когда холостой. Сам себе казак, да и жена пилить не будет, ежели чего. А то ведь пилят. Как послушаешь других, которые при женах, так просто за голову схватишься. Сплошные семейные сцены. Сплошные женские монологи. Пилят, говорю тебе.

– Это за что же? – криво усмехнулся Сергей.

– Оттого, что страдают и маются, – пояснил прапорщик. – А куда им, бедолагам, податься? Тут для них нет никакого простора. Никакого фронта работ, правильнее выражаясь. Кто-то, конечно, пристроился при школе, другие – при больничке, третьи – продавщицами в магазине… А все прочие тоскуют. Ну а куда им податься? Конечно, под боком – зона, да ведь женщину туда не пристроишь. Сам небось понимаешь – дело такое… На зоне сплошь мужской пол. А тут женщина. Это, если что, постоянный конвой к ней приставлять надо! Да и то… У нас зона строгого режима, понятно тебе? Там не абы кто, там зверье в человеческом обличье… Э, да сам увидишь. Лучше покажу-ка я тебе твою квартирку. Да ты не сомневайся, квартирка что надо. По здешним меркам, так даже со всеми удобствами. Ни у кого в поселке больше нет таких квартир – только в нашем ведомстве! Наш майор постарался насчет удобств. Дельный мужик. И справедливый. Ты, главное, не делай никаких подлостей ни по службе, ни вообще. Уж тогда он расстарается ради тебя.

Слушая разговорчивого Кальченко, Сергей невольно вспомнил о Кате. Точнее, о том, что она не захотела стать его женой и отправиться с ним в качестве боевой подруги в неведомые дали. То есть получается, в этот поселок, который даже названия и то не имеет. Что бы она делала в этом поселке с ее университетским образованием? Вот то-то и оно. И получается, что Катя, как это ни скорбно осознавать, поступила правильно. Разумно она поступила…

– А вот и твоя квартира, – сказал Кальченко. – Как видишь, даже с отдельным входом. Отдельный вход многое значит. Можешь позволить себе какие-никакие вольности вдалеке от посторонних глаз, – прапорщик с двусмысленным видом подмигнул.

Вошли в квартиру. Она была небольшой – с крохотной прихожей, кухонькой и комнатой, которая, как уразумел Сергей, должна была служить и гостиной, и спальней, и кабинетом, если, конечно, таковой Сергею понадобился бы. В комнате была даже мебель – самодельный шкаф из цельного дерева, такой же самодельный стол и несколько стульев, а в углу – железная кровать с заправленной постелью.

– Говорю же, наш майор постарался, – указал на всю эту роскошь Кальченко. – Как узнал, что к нам направили нового кума, то есть тебя, так и дал команду все приготовить честь по чести. Говорю же, дельный он мужик. По нашим меркам – это просто-таки царские апартаменты! Ну, располагайся.

Примерно через час Сергей явился к майору Торгованову – своему непосредственному начальнику.

– Осмотрел жилье? – спросил майор. – Понравилось? Ну, да это и не важно – понравилось или не понравилось, потому что все равно ничего лучшего предложить не могу. Сам проживаю примерно в таких же условиях, да притом еще и с семейством. А у тебя-то, кстати, как насчет семейства?

– Никак, – односложно ответил Сергей.

– Ну и ладно, – махнул рукой майор. – Со временем появится и семья… А пока давай-ка поговорим о твоей службе. Введу тебя в курс дела. Ознакомлю, так сказать, со всеми моментами.

Проговорили они больше часа.

– Вот такая, значит, у нас обстановка на данный момент, – подвел итоги беседы майор. – Как видишь, пока ничего особенного. За пределы, так сказать, не выходим. Вот и блюди эти пределы – в этом и будет твоя задача. Главное, чтобы не случилось побегов или какой-нибудь резни. Добывай информацию, выявляй, пресекай на корню… Какими именно способами ты будешь это делать – тебе виднее. Главное, чтобы был результат. Теории ты обучен, а практика – что ж? Будет тебе и практика. А если что, обращайся ко мне. Подскажу, помогу, направлю… Значит, с завтрашнего дня и приступай к службе.

Сергей хотел уже уходить, но майор его остановил.

– Погоди, – сказал он. – Куда тебе торопиться? Сам же говоришь – семейства у тебя нет. Ты вот послушай… Особое внимание обрати на наших прапорщиков-контролеров. Взять, к примеру, того же Кальченко… Да и другие не лучше. Вступают наши контролеры в неслужебные отношения с заключенными – такая, понимаешь, беда. Выполняют всякие их поручения с выгодой для себя. Скажем, покупают в нашем вольном магазине водку за десять рублей, а продают ее заключенным за сто рублей. Выгода? Еще какая! А коль выгода, то чем их остановишь? Никак я их остановить не могу, и Алябьев, бывший кум, тоже не мог. Потому как шальные деньги! Покупаешь бутылку за десять рублей, а продаешь – за сто! Девяносто рублей выгоды с одной только бутылки! Тут не то что Кальченко, а какой-нибудь святой – и тот, пожалуй, не устоял бы!.. Ну, что ты на меня смотришь? Удивляешься? Говорю же, это от отсутствия практики. Вот поднаберешься практики, тогда, я думаю, и не станешь удивляться. В училище-то, я думаю, тебе ни о чем таком не рассказывали? Так то училище, а здесь – жизнь…

Майор помолчал, задумчиво глядя в окно, затем продолжил:

– А написать рапорт на того же Кальченко я тоже не могу, – вздохнул он. – Потому что нет в том никакого смысла. Ну, напишу… Так завтра на его место пришлют кого-нибудь другого – такого же. А то, может, еще хуже… Или вовсе никого не пришлют. Немного, знаешь ли, желающих в здешних краях выполнять такую работу – день напролет пересчитывать заключенных по головам. Вот так-то… Так что считай, что это мой тебе приказ. В смысле, обратить внимание на товарищей прапорщиков. Да гляди, сам не поддавайся их влиянию. А то ведь станут искушать и соблазнять. К примеру, тот же Кальченко… Ты не гляди, что он душа-мужик. Он, понимаешь ли… – майор не договорил и лишь махнул рукой.

Опять помолчали. И опять первым заговорил майор.

– Есть и еще одна закавыка, – сказал он. – Уж и не знаю, радоваться ли мне такой закавыке или горевать. Слышал или нет – железную дорогу строят в здешних местах. Называется БАМ. Слышал или нет?

– Разумеется, – ответил Сергей. – Как не слышать? Ведь и в газетах об этом пишут, и по телевизору говорят! Хорошее, наверно, дело.

– Хорошее-то оно хорошее… – майор в задумчивости прошелся по тесному кабинету. – Да только вот дорога-то эта должна проходить аккурат мимо нашего поселка!

– И в этом я не вижу ничего плохого, – пожал плечами Сергей. – Железная дорога – это цивилизация! Так что мигом преобразятся здешние места! А то ведь глушь. Вот даже своего названия у поселка нет.

– И с этим я согласен, – кивнул майор. – Будет, я думаю, и цивилизация, и название… А только строить-то эту дорогу придется нам с тобой, вот ведь какое дело!

– Это как же так? – удивленно спросил Сергей.

– А вот так, – вздохнул майор. – Руками наших заключенных, точнее говоря. Не всю, конечно, дорогу, а тот ее участок, который будет пролегать мимо нашего поселка. Говорят, на строительстве не хватает людей. Может, оно и так – не хватает… Мне уже дан приказ сформировать из заключенных строительную бригаду. Строительный отряд, точнее говоря! А для этого перевести их из конвойников в бесконвойников. Ну а коль приказ, то его следует выполнять. Будем формировать бригады. Хотя кого переводить, а кого нельзя переводить ни в коем случае – это, понимаешь ли, тоже задача… Переведем какого-нибудь варнака, а он и ударится в бега! Лови его потом! Хотя, конечно, из этих мест далеко не убежишь, а все равно… В общем, вот тебе еще один мой приказ – присматриваться к каждому заключенному, которого придется переводить в бесконвойников. Просвечивать его насквозь! На три метра вглубь под его ногами! Особенно тех, кто по своей воле будет проситься в бригаду. А такие будут, уж я-то знаю. А уж как ты это будешь делать – это дело твое. На то ты и кум.