Читать книгу Дорога жизни - Александр Тамоников - Страница 2

Вот уже несколько часов группа, состоявшая из трех российских снайперов, выслеживала своих оппонентов – таких же классных стрелков, только вот воюющих под флагами Исламского государства.

– Сколько мы уже торчим в Сирии? – не отвлекаясь от прицела, спросил Валера Грид.

Он сделал это, скорее всего, просто так, чтобы разбавить затянувшуюся паузу.

– Третья неделя пошла, – ответил Женька Суров. – Обещали короткую командировочку на три-четыре дня, а получилось как всегда. – Парень тяжело вздохнул.

При этом его лицо украшала та самая кислая мина, какая обычно появлялась на нем во время длительной разлуки со свежей подружкой, оставленной им скучать где-нибудь в ближнем Подмосковье.

– Да, про три-четыре дня помню. Было такое сказано начальством. Я здесь и волшебный ящик не смотрю, и радио не слушаю, – продолжил Валера. – Что интересного в мире происходит?

– Да ничего особенного. Придурки ловят своими айфонами покемонов. Гопники стопорят этих придурков и отжимают у них айфоны. Менты гоняются за гопниками. В общем, все при деле. С таким веселым и увлеченным народом нашему правительству ничто не угрожает.

Грид, похожий на очень добрую многодетную бабу, нахмурился, глядя в прицел. Потом он все же повернул голову и посмотрел на молодого товарища ясными, как небо под Аустерлицем, глазами.

После мудрой мужской паузы Валерий с вызовом спросил:

– Каких еще покемонов, камрад?!

Прапорщик был самым возрастным членом снайперской группы. Все самое интересное и передовое, что появлялось в этом мире, норовило проскользнуть мимо него незамеченным и непознанным. Старлей Суров знал о его серой отсталости и частенько пользовался превосходством своих свежих молодых мозгов.

– Покемоны – это такие дикие животные, которых надо отлавливать в определенных местах, – изрек он и вдруг заметил в своем секторе какую-то движуху.

Женя тут же позабыл о покемонах, прильнул к окуляру и предупредил товарищей:

– Внимание! Вижу в развалинах боевика.

Снайперская группа капитана Андреева, работавшая в Сирии не первый день, опять получила приказ на неопределенное время задержаться на российской военной базе Хмеймим. Причина такого решения, как и всегда, осталась тайной за семью печатями. В разговоре с московским шефом капитан пытался выяснить хотя бы сроки этой задержки.

Но ответ он получил расплывчатый:

– Задачу уточню позже. Пока отдыхайте, отсыпайтесь.

Отдохнуть после довольно сложной операции действительно не мешало. В первые дни такого вот отпуска три снайпера в основном плющили подушки в номере гостевого модуля. В коротких перерывах между сериями сновидений они ходили в душ, принимали пищу, курили. Через трое суток выспались, отъелись. Отдых стал надоедать им.

Наконец, на исходе недели московский шеф позвонил сам и сказал:

– Павел, я не буду вдаваться в подробности. Задачу тебе обрисует начальник разведки базы. Он в курсе. К исполнению приступить по готовности.

Шеф всегда был предельно лаконичен и краток, никогда лишнего слова не говорил. А тут вообще озвучил три предложения и отключился. Он словно не сомневался в том, что закрытый канал спутниковой связи прослушивается всеми разведками мира.

Капитан Андреев поморщился, выключил станцию и направился к телефонному аппарату, стоявшему в холле гостевого модуля.

– Привет, Миша, – проговорил он.

– Привет, Павел. Знаю, о чем хочешь расспросить, – заявил его собеседник. – Включай чайник. Сейчас подойду и за чашкой растворимого кофе обо всем расскажу.

Боевик, обнаруженный Суровым, передвигался очень осторожно. Тем не менее после наблюдения за ним в течение нескольких минут капитан пришел к выводу, что это не снайпер.

– Жрачку приносил, – негромко сказал он в микрофон портативной радиостанции.

– Да, командир, мы это поняли, – пробасил Грид.

«Значит, сирийская разведка не подвела и дала верные данные, – подумал Павел. – Стрелки обосновались именно в этом квартале. Конкретно в доме напротив».

Позиции прапорщика Грида и старшего лейтенанта Сурова были рядом, через пару окон второго этажа заброшенного и наполовину разрушенного дома. Сам Андреев облюбовал славное местечко повыше, на крыше соседнего здания. Этот дом тоже изрядно пострадал от артиллерийского огня, но каркас со стенами уцелел. В каменном бортике крыши зияли дыры, повсюду валялся мусор и обломки кирпича.

Среди этого бардака Павел отыскал относительно чистое место напротив двух отверстий в бортике. Сквозь них открывался прекрасный обзор вражеских позиций. А что еще нужно опытному снайперу, в арсенале которого прекрасная оптика и отличное оружие?

Задание московского шефа полковника Подгорнова не являлось каким-то необычным или нестандартным. По своим каналам к нему обратилось сирийское командование. На окраине небольшого прифронтового городка орудовала группа неплохо обученных снайперов. Они постоянно меняли позиции в жилых кварталах, стреляли точно, за неделю уничтожили около сорока сирийских солдат и офицеров.

Снести окраину артиллерийским, ракетным или бомбовым ударом было нельзя. Часть мирных жителей отказалась покидать город. Люди оставались в своих домах.

Поэтому группе капитана Андреева предстояла снайперская дуэль. Задачка так себе. Простая, как правила игры в рулетку, и опасная, как горная тропа, идущая над глубоким ущельем.

Городок был небольшим. До начала гражданской войны здесь проживало около двадцати тысяч человек. Он несколько раз переходил от одной противоборствующей стороны к другой. Его население понемногу уменьшалось. Кто-то бежал от обстрелов и бомбежек, кто-то погибал.

На сегодняшний день большая часть городка была занята подразделениями правительственной армии. Его северная окраина все еще контролировалась вооруженными группировками Исламского государства. На линии боевого соприкосновения шириной около километра и находился тот квартал, за которым несколько дней подряд вела наблюдение снайперская группа капитана Андреева.

Боевик, замеченный старшим лейтенантом, прокрался между домами и секунд на пятнадцать исчез из поля зрения. Затем его фигура поочередно промелькнула в темных проемах окон второго этажа большого дома, расположенного в центре квартала.

«Стало быть, сегодня стрелки обосновались здесь, – предположил Павел. – Дистанция подходящая, около трехсот метров. Осталось выяснить, где именно расположились наши оппоненты».

Этого парня с провизией трогать было нельзя. Если его снять, то снайперы сразу поймут, что их пасут, снимутся с насиженных мест и ускользнут на другую позицию.

Андреев плавно положил винтовку, поднял бинокль, оптика которого была куда более мощной, и стал осматривать каждый квадратный метр строения.

Фасадная стена пестрела пробоинами от снарядов. Каждая такая дырка могла запросто использоваться снайперами для поиска и уничтожения целей.

Павел Андреев вырос в среднем по размеру областном городе, расположенном в семистах километрах от Москвы. Его детство пришлось на безмятежное и относительно справедливое время. Дома на улице Гурьянова еще стояли, билеты на междугородние автобусы и поезда продавали без предъявления паспорта, а владелец известного шубохранилища служил на скромной должности в КГБ.

Папа и мама Павла были образованными и интеллигентными людьми. На воспитание сына им порой времени не хватало. Оба с утра до вечера пропадали на работе.

Павел целые дни проводил под наблюдением любящих бабушек и дедушек. Те его баловали, окутывали вниманием и заботой, но обходились при этом без поблажек, сюсюканья и вседозволенности.

Рос он крепким и умным. В школе учился хорошо, посещал спортивные секции, регулярно участвовал в соревнованиях и не один раз побеждал. К шестнадцати годам парень имел несколько медалей и кубков за победы на различных чемпионатах по легкой атлетике и пулевой стрельбе.

Преподаватели лучшего в городе физико-математического лицея в один голос советовали ему продолжить образование в одном из московских вузов. Но Павел решил по-своему и подал документы в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. Бабушки с мамой отнеслись к этой идее настороженно, а оба деда и отец поддержали ее.

Еще до поступления в училище Павел отличался приятной внешностью и спортивной фигурой. Интенсивная физическая подготовка вкупе с разнообразными единоборствами сделали мышцы его тела еще более бугристыми, рельефными. За пять лет обучения он прибавил в росте и в весе, стал спокойным, рассудительным человеком.

Затем, как и большинство молодых лейтенантов, он распределился в одну из десантных бригад, где прошел суровую армейскую школу: боевая подготовка, занятия с молодым пополнением, тревоги, учения.

Более других запомнилось Павлу одна оригинальная забава, которой баловались командиры, воспитывая в подчиненных стойкость, выносливость, дух и готовность к любым испытаниям. Под завывания тревожной сирены они обряжали в парашюты и заталкивали в самолет всех тех персонажей, которые имели хоть какое-то отношение к десантуре. Врачей, поваров, писарей и прочую публику такого рода. Носишь десантную форму – добро пожаловать на борт.

После погрузки самолет взлетал, и инструкторы ПДС выбрасывали народ над каким-нибудь леском километрах в двадцати пяти от гарнизона. От точки приземления до родных казарм десантники должны были нестись шустрой рысью, чтоб поспеть в столовую к обеду. Кто не успевал, тот сам себя наказывал и ходил до вечера голодным. Вот так отцы-командиры прививали всем своим подчиненным горячую любовь к Родине и к десантным войскам.

Ну а позже в жизни Андреева произошел крутой поворот. Руководство Управления специальных мероприятий Министерства обороны Российской Федерации решило сформировать несколько подразделений, состоящих из профессиональных снайперов. Специально отправленные гонцы принялись искать стрелков высокого класса среди офицерского состава ВДВ и мотострелковых частей. Так Павел и стал командиром одной из таких вот групп.

По сути дела он и его ребята оставались теми же армейцами, но с одной особенностью. Работать им приходилось под прикрытием спецназа. На территории России – своего родного, в Сирии – местного или опять же нашего, залетного.

Четверть часа Павел неподвижно лежал на своей позиции и внимательно осматривал каждое отверстие или углубление в фасадной стене здания. От больших оконных проемов до самых незначительных дырок, оставленных пулями крупнокалиберных пулеметов. Вдруг где-нибудь обнаружится движение или снайперскую позицию выдаст блик оптики?

Но пока все его усилия были напрасны.

По докладам сирийской разведки, снайперов тут насчитывалось не менее трех. Поэтому с каждой минутой капитан становился все более мрачным. Поиск результатов не давал, а это означало, что снайперов в этом здании не было. Либо его группа повстречала здесь настоящих профессионалов. И то, и другое здорово усложняло задачу, к тому же оттягивало ее решение.

– Второй, третий, я Юнкер, – тихо позвал он по рации своих коллег.

– Да, Юнкер, отвечаем, – проговорил за двоих прапорщик Грид.

– Я пока никого не вижу. Что у вас?

– Тот же результат.

– Понял. Продолжаем наблюдение.

Здание, где предположительно находились позиции вражеских снайперов, располагалось на очень выгодном месте. Неделю назад, когда затевалась снайперская дуэль, Андреев озвучил сирийскому командованию одно условие.

– Дабы не спугнуть этих стрелков, на ваших позициях ничего не должно измениться. Меры предосторожности – это само собой. Они, конечно, необходимы. Но все остальное – передвижение техники, подвоз боеприпасов, скрытное перемещение солдат и сержантов – должно осуществляться точно так же, как и ранее, – заявил он.

Сирийцы согласились с этим условием, и в данный момент позади позиции группы Андреева действительно кипела прифронтовая жизнь. Нельзя сказать, что бойцы Асада бездумно подставляли свои головы под пули, но при большом желании и терпении стрелки из ИГИЛ вполне смогли бы положить кого-нибудь из них.

– Хорошо, сволочи, спрятались, – проворчал Андреев, тяжело вздохнул и принялся снова осматривать пробоины и окна.

В былые времена подразделения снайперов как в нашей, так и во всех других армиях мира использовались исключительно в боевых действиях. Лишь в последние два-три десятилетия стало стремительно развиваться самостоятельное направление снайпинга – полицейское. Еще его называли антитеррористическим.

Задачи и методика работы снайперов подобных подразделений были весьма своеобразными. Они заметно отличались от армейских. Общими оставались лишь высокоточное оружие, некоторые элементы экипировки и снаряжения.

В остальном прослеживались сплошные различия.

Во-первых, армейские снайперы, как правило, вели огонь на дистанциях от трехсот до семисот метров. Снайперы антитеррористических подразделений работали наверняка, максимум до двухсот пятидесяти.

Во-вторых, армеец долго на одном месте не задерживался. Он делал выстрел или два и обязательно уходил на запасную позицию. Иначе его засекут, и эту точку мигом перепашет вражеская артиллерия. Снайпер антитеррористического подразделения подобного развития событий не опасался. Он занимал запасную позицию лишь в самом крайнем случае, ибо от него требовалось сделать всего пару верных выстрелов.

В-третьих, армейскому снайперу достаточно вогнать пулю в тело противника, чтобы тот потерял желание и возможность продолжать бой. А вот перед стрелками из антитеррористических подразделений стоит намного более сложная задача – мгновенная и полная нейтрализация оппонента. Поэтому им чаще всего приходится целиться в головы нехороших парней.

В-четвертых, порой для того чтобы приступить к выполнению боевой задачи, армейскому снайперу приходилось преодолевать несколько километров пути. Большую часть – пешком, а под конец – и ползком. В этом смысле его коллегам из полицейского подразделения было во сто крат легче. Чаще всего они работали в городских условиях, да еще и под надежным прикрытием спецназа.

Наконец, пятое и последнее отличие. В боевых действиях неудачный выстрел по вражескому солдату можно компенсировать вторым и даже третьим. Фатальной катастрофы это не влечет. А вот снайперу из антитеррористической группы мазать никак нельзя. Ценой его промаха зачастую является жизнь невинного человека.

– Вот я всю сознательную жизнь прослужил в силовых ведомствах. В самых, так сказать, элитных подразделениях, – ворчливо пробубнил себе под нос старший лейтенант, осматривая здание напротив через оптику прицела. – Но так и не привык к этим чертовым тестам.

Незадолго до вылета в Сирию группа Андреева была направлена в военный госпиталь для прохождения медицинской комиссии. Вроде бы заурядная процедура, занимающая два-три часа, никак не больше. Но с некоторых пор снайперам и другим сотрудникам специальных подразделений в дополнение ко всем прочим докторам приходилось посещать и кабинет психолога.

– А чего к ним привыкать-то? – тихо отозвался прапорщик. – Ответил на три десятка вопросов и свободен.

– Бесят меня они, – заявил Суров и поморщился. – Я даже не уверен, что у этого типа есть высшее медицинское образование.

– Зато какой почерк! Все врачи заключение пишут такими каракулями, что ни звука не поймешь, а у этого психолога – каллиграфия!

– Это еще одно доказательство того, что он аферист, а не врач! – не сдавался Женька.

– Чего ты на него напал? Он же признал тебя годным к продолжению службы. Так чего же тебе еще надо?

– По этому поводу я тебе вот что скажу. Как правило, все эти психологи – неучи, прошедшие какие-то левые курсы. В лучшем случае некоторые из них заочно окончили факультет психологии. Такие вот светила обожают искать патологию у нормальных людей, сверяясь при этом с какими-то идиотскими таблицами, – прошептал старлей, перемещая взгляд к левому крылу здания.

– Почему с идиотскими?

– Потому что к самостоятельной оценке и анализу они не способны.

В здании напротив, которое отстояло от позиции российских снайперов на триста метров, ничего нового не происходило. Все те же чернеющие бойницы оконных проемов. Дыры в стенах, в беспорядке разбросанные по всему фасаду. Пустая крыша. Тот же мусор перед зданием, в основном состоящий из битого кирпича, деревянных обломков и пыли.

Прапорщик на пару секунд отвлекся от окуляра, посмотрел на молодого товарища и полюбопытствовал:

– Ты не потому ли такой злой на того психолога, что два часа проторчал в его кабинете?

Суров чуть помолчал и признался:

– И поэтому тоже. Понимаешь, они запросто могут заподозрить человека в экстремизме только по той причине, что он владеет теми же терминами, что и исламистские боевики.

– Так мы все знаем эти термины, – подивился Грид. – Ты-то тут при чем?

– А меня этот жлоб заподозрил в склонности к наркомании, потому что я знаком с жаргоном подобной публики.

Валера снова отвлекся от прицела и осведомился:

– А ты откуда этот жаргон знаешь?

– Как же мне его не знать, если мой двоюродный брат десять лет тянет лямку в ФСКН?! Я объясняю ситуацию этому уроду в белом халате, а он тупо гнет свою линию. Открыть мое личное дело и почитать про родственников – на это у него ума не хватает! – распалялся Суров.

– Сбавь громкость, – посоветовал ему прапорщик.

Тот кивнул и перешел на шепот:

– И вот что обидно. При всей видимой строгости у нас легко дают допуски к оружию разным недоумкам. А потом происходят несчастные случаи, суициды, самострелы и прочее.

– Да, гонору и дури у них хватает.

– Вот именно. Они вполне могут запороть карьеру кому угодно. В общем, не знаю, как тебя, а меня жутко бесит этот формальный подход.

– Ладно, угомонись уже с этими психологами. Тебя же допустили к работе, разве нет?

– Да, допустили.

– Ну вот. Поезд ушел, и рельсы разобрали.

В здании напротив по-прежнему было тихо и безлюдно.

С одной стороны, это настораживало Андреева. Верные ли данные выдала сирийская разведка? Не напрасно ли они теряют время, высматривая противника, которого здесь и в помине нет?

С другой, интуиция и опыт подсказывали капитану, что вражеские снайперы затаились именно в этом вот длинном двухэтажном здании. В пользу такой догадки говорил тот факт, что слева и справа от строения все же иногда наблюдалось какое-то движение. На несколько секунд появлялись небольшие группы боевиков, мелькали внедорожники и пикапы. А здание при этом оставалось пустым и безжизненным, что добавляло интриги.

Позиция Павла располагалась выше, обзор с нее был получше. Часа через четыре непрерывного наблюдения ему улыбнулась удача. В одной из небольших пробоин он заметил движение. Там вроде бы шевельнулся ствол винтовки. Вороненая сталь отбросила едва заметный блик.

Капитан тут же поменял оптику и принялся наблюдать за пробоиной.

Спустя несколько минут он уже был уверен в том, что за этой стеной с дыркой обосновался вражеский стрелок. При помощи мощного бинокля ему удалось разглядеть и ствол винтовки, и даже правую часть лица боевика, которая угадывалась в полумраке помещения.

– Второй, третий, я Юнкер, – позвал Павел подчиненных, дождался их ответов и сообщил: – Одного обнаружил.

– Где? – нетерпеливо спросил Женька.

– Небольшая пробоина между пятым и шестым окнами.

– Там их две, Юнкер, – заявил Грид.

– Та, что ниже, в районе плиты перекрытия.

– Понял.

– Второй, бери на прицел эту позицию, а мы с третьим поищем остальных клиентов, – распорядился капитан.

– Годится, – ответил Суров.

Подобная охота на коллег по профессии была не первой в практике группы Андреева. За несколько лет она даже на территории России не раз встречалась с серьезными преступными группировками, оснащенными и подготовленными не хуже профессионалов из спецслужб.

Дисциплина в подобных бандах была идеальной. Она сочеталась со специализацией и строгим распределением обязанностей. Имелись в них и штабы, в которых заправляли бывшие вояки, детально разрабатывавшие сложные операции. Были разведчики, поставлявшие информацию. Среди боевиков в особую касту выделялись снайперы.

Эти ребята, разумеется, тоже набирались не с улицы. Все они прошли через специализированные школы, локальные войны и горячие точки.

Последняя операция против хорошо подготовленного снайпера происходила в Подмосковье около двух месяцев назад. Тогда знакомые ребята из спецназа ФСБ брали бандитский схрон, очень даже неплохо охраняемый. Он располагался где-то в самой глубине одного из заброшенных цехов завода по производству сварных конструкций. Преступники хранили оружие, боеприпасы, продвинутые средства связи и прочее добро подобного рода. Работать пришлось темной майской ночью на окраине рабочего поселка, находящегося к северо-востоку от столицы.

В темное время суток глаза снайпера нестерпимо устают от ночного прицела или тепловизора, но прервать наблюдение он никак не может. Иначе не заметит, откуда выстрелил враг, где именно он затаился.

На позициях у промзоны Андреев решил отработать именно по вспышке. Других вариантов там просто не было. Поэтому все трое внимательно наблюдали и ждали. Суров с Гридом осматривали корпуса наполовину заброшенного завода при помощи прицелов, Павел использовал специальный электронно-оптический прибор с гораздо большим сектором обзора и мощным увеличением.

Тем временем спецназовцы тихо просачивались сквозь старый щербатый забор и приближались к одному из бывших цехов, где, по донесению агентуры, был оборудован схрон. В общем, получалось так, что снайперы ловили оппонента на живца, даже не одного. Этими самыми живцами в данном случае были их товарищи из спецназа.

Еще днем заброшенный заводик был надежно оцеплен. Ближе к вечеру с этой территории попытался вырваться большой внедорожник. Бойцы оцепления открыли огонь на поражение. Машину они изрешетили очень качественно. Молодой водитель и один пассажир погибли, двое других получили ранения.

Когда их извлекали из горящего автомобиля, раздались первые выстрелы снайпера. Одного спецназовца он успел смертельно ранить, еще троих серьезно зацепил. Остальным пришлось отступить и укрыться.

После такого неприятного поворота событий руководство ФСБ перенесло штурм цеха на темное время суток и спешно вызвало группу Андреева. А внедорожник до позднего вечера коптил небо черным дымом.

Павел прибыл на территорию завода, ознакомился с обстановкой и выбрал для себя неплохое местечко на крыше трансформаторной будки. Его подчиненные, как и всегда, обосновались чуть ниже, в десятке метров друг от друга. Грид уютно устроился между кучами мусора, а Суров прилег передохнуть в кузове старого грузовика.

Павел лежал на крыше, нюхал весьма ароматный рубероид и всматривался в каждое окно, в любую щель на стенах заброшенного цехового корпуса. Его ребята обследовали сквозь прицелы те же стены и были готовы открыть огонь в любую секунду. Лишь бы где-нибудь мелькнула вспышка выстрела.

Спецназовцы принялись провоцировать бандитского снайпера. Они короткими перебежками пробирались к цеховому корпусу, иногда постреливали наугад, давили на нервы.

Наконец-то этот тип не выдержал. В проеме окна, черневшего на втором этаже пристройки заброшенного цеха, полыхнула вспышка выстрела.

Капитан схватил радиостанцию «Арбалет».

– Внимание! Третье окно слева!

Его ребята дело знали. Отвечать по рации они не стали, не было времени. Вместо этого почти одновременно грохнули два выстрела.

Дистанция в двести метров практически исключала промах. Павел был уверен в поражении цели.

Все трое оперативно сменили позиции. Их оппонент мог работать не один. А спецназовцы, пользуясь моментом, рванули к корпусу и через полминуты ворвались внутрь пристройки.

Как выяснилось позже, снайпер был убит наповал двумя пулями. Грид с Суровым сработали великолепно. Спецназовцы зачистили заводик, обнаружили схрон, выполнили свою задачу.

Как позже выяснили специально обученные люди, на втором этаже заводоуправления находился опытный снайпер-одиночка.

Той ночью команде спецназа повезло. Их прикрывала группа капитана Андреева.

Опытные снайперы-одиночки всегда чрезвычайно опасны. Ими часто становились ветераны войн, не нашедшие себя в мирной жизни, виртуозно владеющие стрелковым оружием. Свои действия они просчитывали до мелочей. Эти профессионалы, как правило, подбирали одну основную и не менее двух запасных огневых позиций. Они устраивали гнезда на чердаках, крышах промышленных зданий, верхних этажах строящихся домов. На заранее подготовленных позициях эти ребята устраивали тайники с боеприпасами, оптикой, провизией.

Одним словом, их опыт, помноженный на фанатизм и любовь к деньгам, доставлял немало хлопот спецслужбам. Поэтому и ликвидировать этих мастеров своего дела приходилось таким же крутым профессионалам.