Читать книгу Солдат, который вернулся - Александр Тамоников - Страница 2

– Ну и кто звонил тебе, Рома? Что за человек? – поинтересовалась Екатерина.

– Командир подразделения, в котором я служил.

– Кажется, он сообщил тебе хорошую новость?

– Да, меня не уволили, а вывели за штат.

– И что это значит?

– Это значит, что я буду продолжать получать деньги, а через год, если медкомиссия не перекроет кран, смогу вернуться в армию. За мной остается служебная квартира, пока не получу постоянную.

Екатерина с интересом взглянула на прапорщика:

– У тебя есть квартира в Москве?

– Служебная.

– Но ты в ней живешь?

– Ночевал, когда был свободен от службы, а это случалось редко.

– Смотри, а ты завидный жених!

– Претендуешь на роль невесты?

– Куда мне! Ты себе молодую найдешь.

Николаев решил сменить тему и заявил:

– Что это мы все обо мне? Сама-то как?

– Да тебе уже доложили, наверное. Мол, развелась, живет с предками, ублажает хозяина магазина, в котором работает. Или нет?

– Говорили, Катя, много, но все ли это правда?

– Да так и есть, Рома. И развелась, и к родителям переехала, и с Арсением сплю, когда ему захочется, потому что другой работы не найти. Ни здесь, ни в Москве. Кому я в столице нужна? Сутенерам, которые Ленку Гусеву стелили под клиентов? Да и им молоденькие требуются. Вот так, Рома. Вам, мужикам, в жизни легче. И работу найдете, и баб. А нам!.. Ну да ладно. Чего говорить о том, что изменить нельзя.

– Изменить, Катя, можно все и всегда. Было бы желание и характер.

Екатерина вздохнула:

– Слышала я это уже. От матери, от подруг, у которых в жизни все сложилось. Но у каждого своя судьба.

Екатерина допила бокал шампанского, потянулась, от чего ее грудь поднялась и заколыхалась. Только сейчас Николаев заметил, что на ней не было лифчика.

– А может, в монашки податься, Рома? Монастырь женский недалеко. Все заботы уйдут. Молись да работай, работай да молись. Крыша над головой будет, с голоду не помру. Не придется думать, как в этом чертовом магазине выручку делать, чтобы копейки зарабатывать. Не придется Арсения ублажать. Все считают, что я с удовольствием с ним шашни кручу. Нет, я его ненавижу, он противен до невозможности. Но терплю.

Николаев встал из-за стола, прошелся по комнате.

– Вот что я тебе скажу, Катя. Бросай ты этот магазин вместе с Арсением.

– Да? А ты меня к себе домработницей возьмешь? Если так, то я согласна.

– Я помогу тебе найти нормальную работу в Москве. Ты ведь торговый техникум закончила?

– Училище.

– Не велика разница.

– На рынок пристроишь?

– Нет, но что-нибудь подыщу.

– А как же мне без мужика? Или сам пригреешь?

Ответить Николаев не успел. Вернулись муж и жена Воронцовы.

– Ох и намаялись мы с Колькой. – Петрович потер лоб. – Ну до чего неугомонный мужик, когда переберет! Хорошо, что недалеко вести было.

– Буянил? – спросил Роман.

– Было дело. Как домой зашли, так он на Ленку набросился. Марина успокоила. Ее он еще слушается. Потом побурчал и отрубился. Как косой срезало. Упал на диван и захрапел. Ну и ладно. Проспится, отойдет. А вы тут, я смотрю, душевно беседовали. – Петрович подмигнул Роману.

– Да, поговорили.

– Посоветовал мне наш герой бросить магазин и Арсения, – сказала Екатерина. – Обещал в Москве на приличную работу устроить. Ему тут начальник какой-то звонил, сообщил, что не уволили его, а куда-то вывели, и скоро он снова может вернуться на службу. Да и чего ему на селе делать, когда в столице хата есть?

Петрович и Марина Викторовна переглянулись, потом мать Кати спросила:

– Это все серьезно или так, шутки, Рома?

– Серьезно, – ответил Николаев. – Помогу, если невмоготу терпеть этого Арсения.

Петрович вздохнул и заявил:

– Плохо ты его знаешь, Рома. Он же как клещ вопьется, не оторвать. И связи кругом. К главе районной администрации как к себе заходит, с начальником РОВД в саунах вместе парятся. Жене прокурора два магазина отписал. Бандюков недобитых возле себя держит, никто ему слова против сказать не может. Мало того что клещ, так еще и борзый, лучше не связываться. Он из принципа Катьке жизни не даст. Уволит, а уехать не позволит и будет гнобить бабу. Много ли ей надо?

Николаев усмехнулся:

– Ну, ты, Петрович, мне прямо терминатора какого-то описал, а не мелкого спекулянта.

– Эх, Рома, не знаешь ты жизни в районе. Потому и хорохоришься.

За окном послышался звук мощного дизеля, фары осветили окна дома.

– Ну не твою ли мать! И чего мы об Арсении разговор завели? Вон он, явился, не запылился. Сами позвали! – Петрович выругался.

Екатерина поднялась:

– Ой! Точно Арсений. Будет мне сейчас и работа, и Москва. Черт его дернул приехать. Не должен был!

Николаев спокойно проговорил:

– Чего засуетились? Как приехал, так и уедет.

– Ты думаешь, он один? – проговорила Катя, испуганная не на шутку. – С ним всегда водила, настоящий шкаф, и охранник, бывший мент, тоже здоровьем не обделенный. Они тут все на куски разнесут. Господи, что ж делать? Придется идти, встречать.

– Сядь! – резко приказал Николаев.

Екатерина невольно подчинилась. Она привыкла уступать, села и сложила руки на коленях.

– Вот так, – уже мягче сказал Николаев. – Оставайтесь тут, а я пойду поговорю с народным избранником и его быками.

– Да ты что, Рома? Убьют ведь? – воскликнула Марина Викторовна. – Уж лучше я. Меня они, может, и не тронут, все же в матери им гожусь.

Николаев вновь повысил голос:

– Я сказал находиться в доме и ждать! Я быстро.

С улицы просигналил внедорожник, моргнул фарами.

– Сейчас-сейчас, ребята, – проговорил Николаев.

Он достал из сумки наградной «ПМ», передернул затвор, поставил пистолет на предохранитель и вложил его под ремень брюк сзади, накинул легкую ветровку.

Увидев оружие, Екатерина побледнела. Марина Викторовна закрыла рот ладонью.

Петрович нервно сплюнул и промямлил:

– Ты, Рома, это…

Но Николаев никого не слушал. Он вышел в сени, потом на крыльцо, там спокойно прикурил сигарету, глядя на «Форд», погасивший фары. Из внедорожника вышли низкорослый мужичок в куртке и водитель, чуть ли не в два раза габаритнее своего хозяина. Мужичок, как понял Николаев, и был тем самым Арсением, о котором сегодня шло столько разговоров.

Он небрежно махнул водителю и приказал:

– Постой тут, Леня.

– Как скажете, шеф.

Плюгавый тип подошел к крыльцу и спросил:

– Катька здесь?

Роман выпустил в его сторону облако дыма и осведомился:

– А ты сам-то кто? С виду вроде солидный мужик, но невоспитанный. Тебя в школе не учили, что, приходя к кому-то, здороваться надо и представляться?

– Чего? Я – Говорков, в районе меня каждая собака знает. А вот кто ты такой борзый? Что-то я тебя раньше здесь не видел.

– Теперь увидел, да? Ну и вали отсюда.

Говорков чуть не задохнулся от возмущения.

– Да ты чего? Совсем страх потерял? Спрашиваю, Катька у тебя?

– А если у меня, то что?

– Давай ее сюда, если не хочешь крупных проблем.

Николаев усмехнулся:

– А если я без них жить не могу?

– Тогда ты заимеешь эти проблемы. Только я не уверен, что будешь рад этому.

– Пошел ты на хер, Сеня Говорков!

– Ну, сука, ты!.. – Мужчина резко обернулся. – Ленчик, давай сюда. Тут кое-кто на неприятность набивается.

– Момент, шеф. – Водитель, разминая руки, направился к крыльцу, подошел, посмотрел на Говоркова и спросил: – Его как, легонько или по полной программе обработать?

– Убери этого придурка.

– Понял. – Шофер повернулся к Николаеву: – Ну, что, фраерок, довыделывался?

Роман встал у ступеней и заявил:

– Смотрю, грозные вы на словах, мужики. А кто довыделывался, так это мы еще проверим.

– Нет, ты глянь, какой борзый? И откуда ты такой взялся? – с негодованием воскликнул Говорков.

– Ничего, шеф, сейчас он у ваших ног кровью умоется и прощения просить будет.

– Так делай его, не болтай попусту.

Из машины вышел еще один парень, телохранитель, но остался возле нее.

Ленчик же двинулся к крыльцу, говоря:

– Учишь, учишь вас, придурков, все одно не доходит. И что за дебилы?..

Закончить фразу он не успел. Используя высоту крыльца, Николаев резким выверенным ударом ноги в челюсть отбросил здоровяка к забору. Он тут же спрыгнул на землю и нанес противнику, не успевшему прийти в себя, короткий добивающий удар в шею. Ленчик был отключен всерьез и надолго.

Роман повернулся к ошалевшему депутату и заявил:

– Теперь твоя очередь, слуга народа.

Говорков попятился.

На помощь ему бежал телохранитель. Он не представлял, кто перед ним, иначе не решился бы на столь опрометчивый шаг. Боец элитного отряда спецназа поймал его на противоходе и врезал ребром ладони по переносице. Второй защитник депутата вскинул ноги и грохнулся на землю. Николаев лишил его сознания таким же ударом в горло.

– Ну вот, примерно так, – спокойно сказал он. – А теперь, господин Говорков, не обессудьте. Пришел и ваш черед.

– Стой-стой, ты чего?

Николаев выхватил из-за спины пистолет и приставил ствол ко лбу депутата, подмочившего штаны.

– На колени, тварь!

Говоров рухнул на землю и заверещал:

– Ты это, не надо. Виноват, не знал. – Он закашлялся.

– Запомни, червь ты навозный! – продолжил Роман. – Екатерина больше не работает в твоем магазине. Завтра с кем-нибудь передашь ей расчет. Полный, с учетом отпускных и сверхурочных. И больше на селе не показывайся! Завалю. Ты понял меня?

– Понял.

– Натравишь ментов – себе хуже сделаешь. Пристрелю, но уже в райцентре. Это понял?

– Понял.

– Сейчас пойдешь со мной, возьмешь ведро, наберешь воды в колодце, приведешь своих дегенератов в чувство. Ведро оставишь на крыльце. Через десять минут чтобы вашего духа в селе не было. Ясно?

– Да.

– Вставай, за мной!

Николаев зашел в сени. Недавно еще грозный, а сейчас жалкий мужичонка послушно брел следом.

Роман указал на ведро и скомандовал:

– Забирай! Колодец сам найдешь. И ведро не забудь вернуть. Запомни, у тебя ровно десять минут. Время пошло!

Говорков схватил ведро и метнулся к колодцу. Николаев вошел в комнату. При его появлении от окна отпрянули Петрович, Марина Викторовна и Екатерина. Они выключили свет, наблюдали за происходящим на улице и находились в состоянии ступора.

Роман включил свет и осведомился:

– Подглядывали? Нехорошо.

– Ну ты и дал, Рома! – проговорил Петрович. – Этаких бугаев в пару секунд мордой в грязь вкопал.

– Ерунда, Петрович. Я и не с такими дело имел. Это шелупонь, хоть и накачанная. Мне встречался противник куда более серьезный и профессионально подготовленный.

– Рома, а они не вернутся? – тихо подала голос Екатерина.

– В смысле?

– В дом не вломятся?

– Нет, успокойся. Чего побледнела? Испугалась?

– Испугаешься тут.

На крыльце звякнуло ведро. Вскоре внедорожник сдал назад, выбрался на колею и поехал в сторону загородного шоссе.

– Ну вот, – сказал Николаев. – Был Арсений, и нет больше. Завтра, Катя, его люди тебе расчет привезут. Не бойся, Говорков ничего не сделает. Он даже уволить тебя не посмеет, потому как ты уже и сама от него ушла.

Марина Викторовна покачала головой:

– Плохо, Рома, ты этого упыря знаешь. Он сволочь мстительная. Боюсь, завтра не люди депутата с расчетом приедут, а наряд милиции.

– Полиции, – поправил ее Петрович.

– Какая разница? Была милиция, стала полиция. Вывеска изменилась, а люди все те же. Хоть и говорили о переаттестации этих полицейских, а выгнали только одного участкового. Единственного нормального лейтенанта.

– Тебе-то откуда знать, кого уволили, кого оставили? – Петрович с недоумением посмотрел на жену. – Или сарафанное радио сообщило?

– Знаю, и все!

Николаев указал на стол:

– Ну что, гости дорогие, выпьем еще по последней, закусим да провожу вас?

– Мы с Катькой уберемся, потом проводишь и отдыхай. Намаялся за день.

– Ничего, нормально.

Все сели за стол, выпили, закусили. Марина Викторовна и Екатерина занялись наведением порядка, Николаев с соседом вышли на крыльцо.

– Темно-то как. На небе ни единой звезды, одни облака черные, – поежившись, проговорил Петрович.

– А почему на столбы лампы не навесят? Раньше, помню, на улице всегда светло было. Пацаны даже били фонари, чтобы те не мешали девок тискать.

– То раньше было, а сейчас только три горят. У сельской администрации, у магазина Арсения да еще возле коттеджа какого-то областного чинуши. Недавно на окраине дом поднял. В три этажа.

– Вообще-то в селе таких домов мало. Хотя место вроде хорошее.

– А дороги? Только летом, в сухую погоду, да зимой, когда грейдер из района пробьет проход, ездить и можно. Про ненастье, распутье не говорю. По селу только на тракторе и кататься. Ты на своей иномарке сейчас завязнешь. Хорошо, что по нашей улице машины почти не ходят. Гляди, какие комья наворотил гроб на колесах этого Арсения.

– Главное, что от нас дорога близко. До нее доберемся.

Петрович наклонился к соседу и спросил:

– Рома, если не секрет, откуда у тебя пистолет? С войны привез? Или не боевой?

– Да, с войны. Слышал, что иногда оружием награждают?

– Слышал.

– Вот и у меня наградной.

– Покажи!

– Это, Петрович, не игрушка. Покажу, когда трезвым будешь.

– Да я, как только этот урод Говорков объявился, вмиг протрезвел.

– Вижу, но ствол не покажу. Потом как-нибудь.

– А ты бы это, выстрелил?

– Надо было бы, выстрелил бы.

– Не знал, что ты такой… крутой, как сейчас говорят.

Николаев рассмеялся:

– Да не крутой я, обычный, только хорошо подготовлен для войны.

– Эх, вот бы Катьке такого мужика. Может, того?..

– Чего, Петрович, того?

– Ну, это, сойдетесь? Ты один, она тоже. Катька баба хорошая…

Роман не дал соседу договорить и заявил:

– Петрович, ступай-ка ты в хату, мне позвонить надо.

– Ну да, конечно, на кой черт тебе Катька. – Петрович вздохнул и прошел в дом.

Николаев достал сотовый телефон, набрал номер Седова.

Тот немедленно спросил:

– Что случилось, Рома?

– Почему сразу случилось?

– Послушай, я ведь тебя знаю. По пустякам в позднее время, да после уже состоявшегося разговора ты звонить не станешь. Выкладывай, что у тебя!

– В принципе, ерунда. Но если ты хотел привлечь меня к делу, то эти планы могут рухнуть.

– Что случилось? – повторил вопрос командир отряда.

Николаев подробно доложил о стычке с Говорковым и о том, что явилось ее причиной.

Седов выслушал его и сказал:

– Молодец, Рома! Первый день в селе и уже успел в историю попасть.

– А что мне оставалось делать?

– Ладно. Ты корочки свои этому депутату показывал?

– Нет! Только ствол. Но и этого хватит, чтобы завтра ко мне нагрянула полиция. Потому и звоню, хочу узнать, как вести себя. Мне самому выкручиваться или ты поможешь?

– Светить тебя нельзя. Сам не выкрутишься. Если у Говоркова все в районе схвачено, то тебя замордуют. А еще хуже – раскроют. Придется решать проблему нам, причем немедленно.

– Каким образом?

– Это уже мое дело. Ты давай-ка ложись, отдыхай, да меры предосторожности прими, чтобы тебя ночью не грохнули. Утром к тебе заедет кто-нибудь из наших, в крайнем случае позвонит. Проблему мы снимем, но на будущее, Рома, убедительно тебя прошу вести себя на селе тихо, а лучше переехать в Москву. Хотя нет, туда пока рано. В общем, сиди в Шанино как мышь. Понял?

– Понял, командир!

– Давай! Нет, это же надо, в первый же вечер!.. – Седов отключил телефон.

Николаев сделал то же самое, выкурил сигарету и вошел в дом. Там все было уже убрано.

Екатерина домывала последнюю тарелку, а Петрович уламывал жену:

– Ну, мать, на посошок. Да после того, что тут произошло, стресс снять!

– Отстань, Степан. Человеку отдыхать надо.

– Много ли времени уйдет по грамульке выпить?

Марина Викторовна увидела соседа, махнула рукой и заявила:

– Как хозяин скажет.

– Рома! – обратился к нему Петрович. – Давай на посошок.

– Можно, но не больше ста граммов.

– Вот! Я что говорил? Рома, он мужчина с понятием.

Роман с Петровичем выпили, после чего Николаев проводил семью Воронцовых. Он вернулся в дом, запер на замок дверь, выходящую на крыльцо, на заднюю набросил крючок. Его легко можно было поднять извне, просунув в щель, к примеру, лезвие ножа, но не баррикадироваться же?

Даже если Говорков решит мстить, то сегодня он этого делать не станет и быков своих тоже не пришлет. Зачем ему это надо, если с утра Сеня бросит заяву в полицию и те приедут на вполне законных основаниях? Если, конечно, до этого Седой не снимет проблему. Он обещал, а слово свое командир отряда всегда держал.

Николаев зашторил окна, разделся, прикрыл заслонку печи и лег на кровать в небольшой комнатке, где без забот прошли его детство и юность. Ее окно выходило на палисадник, где стоял большой куст опавшей сирени. Пистолет он по привычке положил под подушку, накрылся одеялом и отвернулся к стене. Наконец-то Роман мог отдохнуть. День действительно выдался на редкость насыщенным, богатым событиями.

Но уснуть прапорщик не успел. Минут через десять его слух уловил какое-то шуршание во дворе. Словно кто-то осторожно ходил там. Роман поднял голову, прислушался. Ему не померещилось, во дворе явно кто-то был, причем всего один человек.

Неужели он ошибся? Депутат все же решил подтянуть к селу верных быков и разобраться с ним сегодня, прямо сейчас, не откладывая и не прибегая к услугам полиции? Ну что ж, придется встречать гостей.

Непонятно, почему проявился один человек и со двора. Если уж брать хозяина дома, то надо внезапно налететь через двери и окна, дабы не позволить ему оказать сопротивление. А человек, который находился во дворе, чего-то выжидал. Или это контролер, который отслеживает обстановку до подхода основной банды?

Возможно и такое. В этом качестве Говорков мог оставить здесь своего телохранителя. Но опять-таки бугай, как бы аккуратно он ни действовал, создал бы больше шума. А во дворе кто-то легкий. Не сам же депутат? Ходит словно кошка. При других обстоятельствах Николаев не обратил бы внимания на этот еле слышный шорох.

Прапорщик тихо встал, быстро натянул спортивный костюм, взял пистолет, босиком неслышно прошел в сени и замер у задней двери. Теперь он точно знал, что во дворе был посторонний человек. Тот подошел вплотную к створке, прислушался и вдруг тихо постучал.

Это было настолько неожиданно, что Николаев, готовый к драке, на секунду отошел на шаг. Стук повторился. Это что-то новое. Необычная тактика.

Прапорщик протянул руку к крючку, поднял его, рывком открыл дверь, бросился на непрошеного гостя, сбил его с ног и услышал:

– Ой, Рома?!

Только тогда Николаев увидел лицо Екатерины, которая лежала под ним, обхватив его руками за шею.

– Рома! – выдохнула она. – У меня чуть сердце не остановилось. Думала, не слышишь, хотела еще стучать, а тут ты и набросился как тигр.

– Екатерина?

– Да, Рома, я.

Она приподняла голову и, держа Николаева руками, впилась своими губами в его. Ее тело пробила дрожь.

– С ума сошла? Ведь я мог убить тебя.

– Убей, Рома, что хочешь делай, только не гони.

По земле ударили первые капли осеннего дождя, грозящего обернуться затяжным.

– Вставай, холодно. Идем в дом.

– Да, Рома, конечно.

Николаев провел женщину в комнату, включил свет, усадил ее на стул у круглого стола и спросил:

– Ты чего, Катя, надумала? Ведь разошлись же спать. Вино в голове играет?

– Не вино, Рома, от него и след простыл. Ты у меня в голове. Как только увидела тебя, внутри сразу что-то оборвалось и разлилось теплом. Я знала тебя, но чувств особых раньше не испытывала. Да, нравился ты мне, но не более, а сегодня словно током пробило. Похоже, влюбилась я.

– Понятно, – проговорил Роман, присев напротив женщины.

– Что тебе понятно, Рома?

– Слишком устала ты от предательства, измен, унижений. Тебе показалось, что появился нормальный мужик, вот ты и поплыла. Не любовь в тебе проснулась, Катя, а желание ласки, нежной близости. Ты готова в омут с головой броситься, лишь бы хоть на мгновение получить то, что так тебе необходимо, забыть повседневные проблемы. Свою роль в данной ситуации сыграли и вино, и разборка с Арсением. Ты увидела во мне воплощение твоей мечты, вот и бросилась в омут.

– А разве те эмоции и чувства, которые ты перечислил, не есть любовь?

– Не знаю. Но думаю, что любовь это нечто большее.

Екатерина опустила руки, вздохнула и спросила:

– Значит, ко мне у тебя, кроме жалости, ничего нет? Я так и останусь для тебя капризной, гулящей бабой, которая и с мужем жить не смогла, и под урода легла ради работы, да?

– Заметь, Катя, я этого не говорил.

– Но подумал, вернее, почувствовал. Ну и ладно. – Она подняла на прапорщика глаза, полные слез. – Хорошо, Рома, считай меня кем угодно, делай что хочешь, хоть бей, только прошу, не гони. Позволь остаться, пригреть тебя. Ведь ты не меньше меня нуждаешься в женской ласке. Я только одну ночь, даже остаток ее с тобой побуду, а потом хоть трава не расти. Выгонишь – уйду.

Рома прикурил сигарету и сказал:

– Да, загнала тебя жизнь, Екатерина. Помню, школьницей ты озорная, бойкая была. Парни за тобой хвостом ходили. О танцах не говорю, там за тебя дрались, били морды в кровь. Я в том числе. Казалось, все у тебя для счастья есть. И красота, и фигура, и ум. Прошло восемнадцать лет. Я вижу разбитую, раздавленную женщину. Тебе, Катя, встряхнуться надо, глоток свежего воздуха сделать и начать жизнь с нуля, с чистого листа.

– Так поддержи меня!

– Я же сказал, что помогу устроиться в Москве, квартиру найти. В конце концов, в моей служебной сможешь жить.

– Я не о том, Рома. Помоги мне встряхнуться, глоток свежего воздуха, как ты говоришь, сделать, почувствовать себя женщиной, а не сявкой подзаборной.

Роман видел, что Екатерина готова сорваться в истерику. К тому же и он, что скрывать, желал эту женщину. Хотя бы потому, что давно был один.

Николаев затушил окурок, подошел к Екатерине. Она встала, замерла в ожидании.

– Иди ко мне, – тихо сказал Роман и тут же попал в горячие объятия. Вскоре свет в окне его дома погас.

Петрович, наблюдавший за соседней хатой, отошел от окна и доложил жене:

– Ну вот, вроде осталась.

Марина Викторовна вздохнула и заявила:

– Ни стыда ни совести у Катьки нет. Где ж это видано, чтобы баба сама мужику набивалась, да еще с таким тупым упорством?

– Ты ее не стыди, Марина. Наша дочь попала в сети этой жестокой жизни, а выпутаться сил не хватает. Вот и цепляется за соломинку, чтобы вконец не задохнуться. Не осуждай, Марина. Если бы этого не хотел, то выпроводил бы ее. Вежливо, культурно, без скандала и грубости. Но он так не сделал.

– Так и он по бабе, видать, истосковался на войне своей. Ему сейчас хоть Катька, хоть любая другая, на которой даже клейма ставить негде. Лишь бы получить свое.

Петрович вздохнул:

– А хоть и так. Пусть одна ночь, но желанная, а не мучения с Арсением. Нет, Марина, а как ловко Рома отделал быков Говоркова! Два-три удара, и бугаи на земле. А как пистолет ко лбу депутата поставил, тот так на колени и повалился. Знает Рома, как с этими подонками базар вести. Силу свою чувствует. Не понятно только, почему его хотели списать? Даже комиссовали уже, а потом кто-то из начальства, видать, слово замолвил. И опять абы за кого начальство впрягаться не станет. Значит, Ромка в авторитете на службе.

– Хватит, старый, болтать, ложись, спать осталось ничего. Дверь в сенях погляди, а то будет Катька с ранья барабанить в окно.

– Сейчас. Перекурю, все сделаю и лягу.

– Ты самогон в сенях не ищи, спрятала я его.

– Чего?

– Хватит на сегодня.

– Эх, женщина, не понимаешь ты мужской души.

– Ну, конечно, прожив с тобой более сорока лет. Куда нам? Но все, Степан.

– Иду.

Роман на руках отнес Екатерину в спальню, раздел ее, бросил на пол одежду и одеяло, а потом сжал женщину в крепких объятиях. Почти два часа длилась практически беспрерывная любовная игра людей, истосковавшихся по близости. Наконец Роман выдохнул и лег рядом с Катериной.

Она положила голову ему на грудь и сказала:

– Хорошо-то как, Рома. Знаю, многие женщины на моем месте говорят, что раньше ничего подобного не испытывали. Мол, только ты дал мне понять, что значит настоящая близость. Я не верила, считала, что все это так, просто слова, чтобы мужчине было приятно. Оказывается, я ошибалась. Я сегодня и вправду впервые испытала такое сильное наслаждение, от которого темнело в глазах и перехватывало дыхание.

– Это, Катя, от того, что ты очень хотела близости.

– Нет, Рома. Не обижайся, но мне есть с чем и с кем сравнивать.

Николаев погладил ее волосы.

– Какие могут быть обиды? Мне тоже было очень хорошо.

– Честно?

– Я никогда не обманываю.

– Рада. А что дальше? – Екатерина подняла голову, посмотрела Николаеву в глаза.

– А дальше будем спать. – Роман улыбнулся.

– Я не об этом, а о наших дальнейших отношениях.

– И что ты хочешь услышать?

– Только не то, что получили, мол, свое и разбежались. Возможно, ты и захочешь новой встречи. Конечно, я и на это соглашусь, но…

– Катя, давай не торопить события. Поживем, как говорится, увидим.

– Значит, не сумела я зажечь в тебе искорку любви?

– Не знаю. Не хочу ни о чем думать. Но все, что обещал, в силе.

– Вольному воля. И за то, что было, спасибо.

– Зачем ты так говоришь? За что спасибо? Да и вообще, постарайся уснуть. Утром ко мне должен заехать товарищ. Или он позвонит.

– Это касается твоей службы?

– Не только ее, но и проблем с Арсением.

– Господи, я совсем забыла о нем. Боюсь, утро станет для нас обоих безрадостным.

– Не факт, посмотрим. А сейчас, Катя, баиньки!

Николаев поднял с пола одеяло, укрыл им себя и Екатерину, обнял ее. Он приказал себе спать и сразу уснул. Екатерина же до рассвета так не смогла сомкнуть глаз. Противоречивость и неопределенность отношений с Романом, ставшим вдруг самым любимым и желанным для нее человеком, не давали ей покоя. От мыслей разболелась голова. Только к шести часам она задремала.

В семь часов их разбудил пронзительный звонок сотового телефона Николаева. Роман взял со стула мобильник, на дисплее которого светилась буква «Г». Грач? Вот кого, значит, отрядил Седой на решение проблем, связанных с ночной переделкой.

– Привет, Андрей! – заявил прапорщик.

– Привет! Не разбудил?

– Я ждал звонка.

– По голосу заметно. Короче, я на загородном шоссе, в трех километрах от поворота на Шанино. Объясни, как найти твой дом в селе и где встать так, чтобы не привлечь ненужного внимания местных жителей?

– А разговор того стоит? Может, по телефону?

– Стоит, объясняй. Я приближаюсь к повороту.

– Хорошо, как свернешь, иди до лесополосы, там, на опушке, оставь тачку. Дальше пешком, по той же дороге. Мой дом второй справа, но зайди с огорода. Во дворе встречу тебя. Понял?

– Понял. Далеко от лесополосы до дома?

– Метров двести.

– Нормально. Значит, минут через десять буду. Ты один дома?

– Нет.

– Вот как? Уж не с той ли красавицей, из-за которой у тебя вышел конфликт с Говорковым?

– С ней.

– А ты, Бурят, время даром не теряешь. Где беседовать будем? Разговор серьезный, причем не только по депутату.

– В сарае.

– А я, идиот, надеялся, что кофейком угостишь, пирожками домашними.

– Кофе могу в термос налить и пирожков захватить.

– Не утруждай себя, обойдусь. Я у лесополосы, ищу место стоянки. Выходи.

– До встречи. – Николаев отключил телефон и начал быстро одеваться.

Катя подняла голову:

– Рома, может, мне уйти? Чего ты будешь товарища держать в сарае?

– Отдыхай. Прошу до моего возвращения из дома не выходить.

Екатерина обиженно спросила:

– Как ты мог подумать, что я буду подслушивать?

– Я говорил не об этом, просто попросил тебя не выходить из дома ни во двор, ни на улицу. Ты же хочешь узнать, что предпримет Говорков?

– Конечно!

– Вот и жди. Вернусь, объясню обстановку.

– Может, завтрак приготовить?

– Вот это можно. Но все, я пошел.

Николаев не забыл забрать из-под подушки пистолет, набросил поверх спортивного костюма осеннюю кожаную куртку и вышел во двор.

Из ворот сарая показался капитан Грачев:

– Здорово еще раз, Бурят!

– Привет, Грач!

– Так, сначала по депутату. Тебе ничего не грозит. Говорков и его бычье забудут об инциденте, произошедшем у твоего дома.

– Ты что, прессанул депутата?

– Для начала, Рома, пришлось нейтрализовать охранника и жену Говоркова, потом имитировать ликвидацию первого и угрозу устранения второй. Только после этого состоялся разговор с Говорковым. Он хоть и червь навозный, ошибка гинеколога, но сообразительный. В момент понял, что от него требуется.

Николаев улыбнулся и спросил:

– Чем же ты его застращал, Андрюха?

– Да ничем особенным. Сказал, что ты под защитой очень серьезных людей, для которых раздавить такого прыща, как он, что комара прибить. Если депутат даже только посмотрит на тебя и твою женщину, то ему отрежут уши и яйца, а затем выложат все это на прилавок его же магазина. Будет набор на холодец вместе с башкой и ластами. Видел бы ты его рожу, Рома. Описать не смогу, но подозреваю, что жене народного избранника, как она очнется, придется менять все постельное белье.

– Как насчет его крыши в районе? Ведь он, насколько мне известно, очень хорошо ладит и с главой администрации, и с начальником РОВД, и районным прокурором.

– Я его предупредил, что названные лица для очень серьезных людей, которые уважают тебя, просто дерьмо собачье. Если он захочет подставить их, то, ради бога, пусть обращается за помощью. Только очень скоро собственная крыша его же и придавит.

– Арсения не встревожило, что ты вроде как грохнул его охранника?

– Говорков думал о себе, но я же говорил, что он сообразительный. Этот фрукт заверил меня, что вообще прикроет магазин в Шанино и носа сюда казать не будет, а потом поинтересовался, что делать с трупом охранника. Я ответил, есть у меня, мол, живая вода, которая воскресит незадачливого быка. Но ее осталось очень мало, на всех не хватит. Я имел в виду тех, кто решится выступить против тебя. В общем, нужный результат получен.

– Страховка?

Грачев улыбнулся:

– Конечно. Вот она. – Он показал Николаеву флеш-карту. – Мы поговорили не только о тебе, но и о различных махинациях с бюджетными средствами, в которых замешаны и глава района, и другие персоны. Говорков легко слил всех взамен на гарантию не придавать огласке информацию, выложенную им.

– Значит, будет молчать.

– Конечно. Одно плохо – твоя пассия остается без работы.

– Откуда ты узнал, что женщина, которую использовал Говорков, работала в его магазине? Я вроде Седову об этом не говорил.

– Да ты что, Бурят, так быстро забыл, как мы работаем в подобных ситуациях? Пробить Екатерину Воронцову не составило ни малейшего труда. Для этого есть дежурный по аналитическому отделу.

– Понятно.

– Теперь второе, Рома. В Москве за последний год участились случаи пропажи проституток. Полиция получила информацию, что за этим стоит некий Фрол, Фроленко Михаил Семенович. Он создал преступную группировку, которая контролирует бизнес секс-услуг, отбирает молоденьких красивых провинциальных девочек, до которых их родне дела нет, и переправляет их в бордели Европы или Азии, туда, где лучше платят. В принципе, это не ново и, казалось бы, не имеет отношения к нашему отряду. Если бы не одно «но». Суть его состоит в том, что вместе с проститутками люди Фрола переправляют за рубеж новый наркотик под названием «эферин». Очень сильный и коварный. Специалисты наркоконтроля провели анализ этой дряни…

Николаев прервал Грачева и спросил:

– Погоди, Андрюха, а как к полиции попал этот эферин?

– Точно не знаю, но слышал, что его нашли в крови одного придурка, который под кайфом прыгнул с крыши двадцатиэтажного дома.

– Продолжай.

– Так вот, установлено, что именно Фрол поставлял новую наркоту в Европу. Эферин очень опасен и относительно дешев. Это дает ему немалое преимущество. Пока не установлено, как Фрол транспортирует наркоту, а главное, откуда он берет этот самый эферин.

– Афган пробивали?

– В первую очередь. Там ничего похожего не производят. Как и в России, в Индии, в Китае, бывших советских среднеазиатских республиках.

– Так надо взять Фрола и выбить из него всю информацию.

– Не на чем его брать. Девушки переправляются законно. Они не везут с собой наркоту.

Николаев удивленно посмотрел на Грачева и спросил:

– Как это законно? Ты же говорил, что они пропадают.

– Выяснено, что Фрол с каждой из них заключает контракт на работу за границей. Им оформляют загранпаспорта, рабочие визы. Все это выяснила полиция. Девушки уезжали под другими именами, посему поначалу и считалось, что они пропадают. Были – и нет. Но в самом этом факте нет состава преступления. Любой человек вправе поменять фамилию и имя.

– Откуда известно, что они не везут наркоту?

– Да проверяли их и на таможне, и на погранпунктах. Ничего.

– Тогда непонятно, откуда появилась уверенность в том, что эферин переплавляется одновременно с проститутками, завербованными Фролом.

Грачев покачал головой и заявил:

– Ну ты и дотошный! Ладно. Помнишь, я сказал, что впервые новый наркотик был обнаружен случайно в крови придурка, прыгнувшего с крыши многоэтажки?

– С памятью у меня пока еще, слава богу, все нормально.

– Так вот, этот придурок оказался родным братом одного из помощников Фрола. У помощника этого была любовница из числа шлюх. Его самого и брата самоубийцы, который скоропостижно скончался в самом расцвете сил от острой сердечной недостаточности у себя дома, полиции допросить не удалось. Но девку ребята из наркоконтроля взяли. Она-то и поведала о том, что Фрол отправляет за бугор не только шлюх, но и эферин.

Николаев усмехнулся и осведомился:

– Неужели в госнаркоконтроле поверили словам проститутки?

– Конечно, не поверили бы, если бы не заключение экспертов. В крови самоубийцы найден именно эферин, а не героин, синтетик или какая-то другая дурь. Встал, естественно, вопрос, откуда он мог взять новую наркоту. Вот тут девушка рассказала, что эферин дал самоубийце его брат, любовник проститутки. Но она не знала, где он его раздобыл.

– Не вижу связи между прыжком с крыши дома под воздействием нового наркотика и переброской его за рубеж одновременно с проститутками, законно убывающими на работу в другие государства.

– Ты уже начинаешь нервировать меня, Бурят.

– Я хочу разобраться в ситуации. Ведь не просто же так ты завел со мной разговор о Фроле и его делишках!

– Не просто. Ладно. В Европе за последний год зафиксировано более двадцати смертей от употребления эферина. Он убивает быстро. Выявлены еще сотни наркоманов, подсевших на эту дрянь. Интересно, что и погибшие, и те, кто приобрел зависимость от эферина, – жители разных стран, но больших городов. Специалисты Интерпола проанализировали ситуацию. Выяснилось, что во всех городах, где люди, в основном солидные, обеспеченные мужчины, погибли от наркоты, работали девочки, отправленные людьми Фрола. Эти барышни обслуживали тех клиентов, которые отправились на небеса.

– Почему Интерпол не задержал проституток Фрола?

– А вот в Европе, Рома, они пропали по-настоящему. Как только Интерпол начал расследование, все эти девицы попросту исчезли. Бесследно. Они не покидали стран временного пребывания.

– Ликвидация?

– Скорей всего. А теперь скажи, стали бы люди Фрола или их заграничные подельники убивать проституток, которые подсаживали бы клиентов на тот же героин? Нет. Почему? Потому, что от героина можно легко отвертеться. Типа клиент приносил. Где брал наркотик, не знаю. Во многих странах его можно раздобыть без труда. С эферином же другая ситуация. Его на улице у барыг не купишь. Клиенты могли брать новый наркотик только у проституток. Вот их и убивали, чтобы не дать полиции взять след.

– Наблюдение за другими шлюхами?

– Как ты себе это представляешь? Девушки едут на работу в Европу или, скажем, в Египет. У них на лбу не написано, чем именно они намерены там заниматься. А когда эферин попадает в поле зрения полиции, проститутка исчезает. С сутенеров спрос невелик. Да, приехала, да, работала, причем хорошо, а потом ушла на выходной и больше не появлялась. Все! Привлекут сутенера, оштрафуют или дадут условный срок. На этом нить обрывается. Впрочем, это происходит раньше, до появления полиции. Так, Рома, во всех странах, где зафиксированы случаи употребления эферина.

– Курить есть, а то я свои дома оставил? – спросил Николаев.

– Вместе с женщиной по имени Катя?

– А вот это не твое дело.

– Само собой. А курить есть.

Грачев достал пачку. Боевые товарищи прикурили.

– В общем, как я понял, решение проблемы с эферином поручено отряду, – проговорил Николаев.

– Догадливый!..

– Руководство не имеет ни малейшей информации о том, каким образом Фрол получает новый наркотик и отправляет его за рубеж. Единственная зацепка – это девочки, вербуемые Фролом. За границей эферин попадает именно к ним.

– Да.

– Какую роль в этой игре начальство отводит мне?

– Извини, Рома, но я пока имею право передать тебе только то, что без внедрения в банду Фрола нашего человека проблему не снять.

– Для внедрения выбран я.

– Так уж получилось, что самой подходящей кандидатурой на это задание являешься ты.

– Почему Седой сам не вышел на меня?

– Видимо, пока рано. Но командир это сделает. Да и не только он.

Николаев задумался и проговорил:

– Логичней было бы внедрить в банду женщину.

– На роль проститутки?

– Да, если на финальной стадии наркотрафика все сходится именно на них.

– Седой думает иначе. Ты вот что, Рома, живи пока спокойно в селе. У вас тут воздух чистый, леса, тишина. В общем, отдыхай и не ломай голову. Придет время – Седой свяжется с тобой, определит задачу либо даст отбой. На последнее рассчитывать особо не стоит. Одно обязательно!.. Будь постоянно на связи и без острой необходимости не круши село или райцентр. Начальству это не нравится. Ты знаешь, что я и сам не прочь набить морду какому-нибудь охамевшему чинуше или спекулянту. Но тебе придется сдерживать эмоции. Считай это приказом.

– Хорошо, – согласился Николаев. – Жду связи с Седым. Но ты при докладе передай командиру, что мне надо решить еще одну проблему.

– О чем речь?

– Требуется устроить на работу в Москве Екатерину Воронцову. По профессии она товаровед. По-моему, так. В общем, закончила торговое училище. Женщина способная, работящая, чистюля, не пустышка. Если требуется обучение, то без вопросов.

– Уж не собрался ли ты жениться, Бурят?

– Не собрался. Передашь Седому просьбу?

– Конечно.

– Тогда, наверное, все. Я с удовольствием предложил бы посидеть, но ты ведь откажешься, да?

Грачев вздохнул и согласился:

– Очень жаль, но вынужден буду отказаться. Да ладно, какие наши годы! Сейчас не можем, потом посидим.

– Верно.

– Ну, давай, Рома!

– Давай, Андрюха! Удачи.

– И тебе.

– Ступай.

Офицеры пожали друг другу руки. Грачев через сарай и огород пошел к лесополосе. Николаев вернулся домой.

Екатерина застелила постель, пожарила яичницу и выставила на стол полстакана водки. Она сидела на стуле, подложив, как провинившаяся школьница, руки на голые красивые колени.

– Завтрак?

– Да.

– А это что? – Николаев кивнул на стакан.

– Как что? Водка. Похмелиться-то, наверное, хочется?

– Я никогда не похмеляюсь. А вот яичницу съем с удовольствием.

Екатерина еле заметно улыбнулась. Ей было приятно, что Роман отказался от водки. Любой женщине, живущей с пьющим мужчиной, такое нравится.

Николаев позавтракал.

Екатерина спросила:

– Могу я знать, о чем ты говорил со своим товарищем?

– Он сообщил, что ни мне, ни тебе со стороны Говоркова ничего не грозит.

Женщина удивилась и поинтересовалась:

– Как это? Арсений простит то, что произошло?

– Он уже забыл о произошедшем, как и о том, что в Шанино у него когда-то был магазин, в котором работала Екатерина Воронцова. Кстати, как тебя по мужу? А то, наверное, неправильно называю?

– Правильно. После развода я взяла обратно девичью фамилию. Но ты говоришь невозможное. Говорков не из тех людей, которые прощают обиды и уж тем более отдают то, что приносит им доход.

– Ты спросила, Катя, я ответил. Нет больше в селе магазина господина Говоркова.

– А что есть?

– Здание, которое, скорей всего, совсем скоро обретет нового хозяина.

– А я?

– Ты еще вчера уволилась. Неужто забыла?

– Но…

Николаев отодвинул чашку из-под кофе.

– Спасибо, Катя, все было очень вкусно. Если ты хотела узнать насчет зарплаты, то, думаю, сегодня ты ее получишь.

– А дальше?

– Поживешь в селе, пока мои друзья не найдут тебе работу в Москве.

– Ты сказал «поживешь». Это значит, что себя ты рядом со мной не видишь?

Николаев вздохнул:

– Катя, мы уже говорили на эту тему.

– Вы с товарищем долго беседовали.

– Ну и что? Нам есть что вспомнить.

– Странно все это.

– Ничего странного. Знаешь, Катя, иди домой. А то родители ждут не дождутся, хотят узнать, что было между нами. Да и зарплату твою шестерки Арсения привезут не ко мне, а к вам. Я же пойду в лесхоз, закажу машину дров.

Екатерина посмотрела на Николаева и спросила:

– Ты рассчитываешь зимовать в селе?

– Пока нет, а там кто знает. Дрова в любом случае лишними не будут. Не бегать же каждый день по соседям. Не пригодятся мне – достанутся твоим родителям.

В сенях раздался грохот и ругань Гусева:

– Твою мать, пустое ведро! Какого хрена? Не будет теперь удачи.

Он ввалился в комнату, увидел Екатерину, улыбнулся, подмигнул товарищу и заявил:

– Доброе утро, соседушки. Вы, я смотрю, неплохо устроились. Все чин по чину, завтрак с кофе. Это после бурно проведенной ночи?

Екатерина поднялась, оделась и сказала:

– Пойду я, Рома. Если что, заходи.

– Хорошо.

Воронцова вышла, Гусев сел на стул и пожаловался:

– Башка, Рома, трещит, как старая телега.

Николаев кивнул на стакан:

– Водка. Выпей – полегчает.

– А больше нет?

– Мало?

– Да, не много.

– В буфете, по-моему, еще осталось.

– Это дело! – Гусев сразу повеселел, опрокинул стакан с водкой, налитой Екатериной для Николаева. – Ух! Хорошо пошла. Я закурю?

– Вчера ты не спрашивал разрешения.

– Кстати, а что вчера было? Проснулся на кровати, Ленка с Вовкой в зале. Как домой попал, не помню. А Ленка с утра сказала, хорош, мол, товарищ, оставил друга, когда тому помощь была нужна. Я и так в непонятке был, а после словно совсем в мозгах замкнуло. Какая помощь? Кому? Что приключилось-то, Рома?

– Ничего особенного. Тебя Петрович с женой домой проводили, а потом в гости наведался Говорков с охраной. За Екатериной приехал.

– Ты гляди, как чуял, собака! И что?..

– Ничего. Поговорил я с депутатом, он и уехал.

– Чтобы Арсений уехал, не забрав Катьку? Ни в жизни не поверю. Эта тварь привыкла добиваться своего. Для того он и таскает с собой вышибал.

Николаев улыбнулся:

– На этот раз у него осечка вышла. Пришлось ему сваливать без Екатерины.

– Рома, ну что ты мне гонишь? Не может быть такого.

– Ладно, Фома неверующий. Положил я в грязь его быков. Говорков остался без охраны, струхнул. Привел он в чувство своих парней и дал ходу из села.

– Не понял. Так тут что, мордобой был?

– Какой мордобой? Разминка легкая.

– После которой Арсений свалил ни с чем?

– Да.

– Тогда наливай еще и давай к обороне готовиться. Говорков приедет обязательно. Он обид не прощает. Надо бы еще кого-нибудь позвать. Леху? Нет, тот в районе. Славика? От него толку никакого, слабый. Черт, и мужиков-то нормальных нет!

– Не надо никого звать, Коля. Говорков не вернется. Ты мне лучше скажи, в лесхозе сейчас дрова купить можно?

– А чего нельзя-то? Сейчас все везде можно, если бабло в кармане шуршит. А на хрена тебе дрова? У меня этого добра полный сарай, бери сколько хочешь.

– Нет. Я же не побирушка, чтобы ходить по соседям.

– Я тебе как другу.

– Понимаю, спасибо, не надо. Съездишь со мной в лесхоз?

– Да без базара, только налей еще.

Николаев достал из буфета недопитую бутылку самогона и спросил:

– Стакана тебе хватит?

– За глаза.

– Держи.

Гусев выпил прямо из горла.

– Вот теперь порядок. А Катька никак у тебя ночевала?

Роман взглянул на друга, тот поднял ладони:

– Все понял, ночевала. Ну и ладно, холостяцкое дело такое. Да и вообще, Катька нормальная баба.

– Пойдем, откроешь ворота, а я выгоню машину.

– Идем! Для тебя все что хочешь. А Говорков точно не объявится?

– Он – нет. Придут его люди.

– Но тогда какой лесхоз? Отморозки депутата прибьют Катьку.

– Они приедут, чтобы отдать ей деньги. Расчет.

– Уверен?

– На все сто.

– Ну, гляди, тебе виднее. Все же я дождался бы, пока эти придурки не свалят в район.

– Так можно весь день прождать.

– А тебе что, дрова прямо сейчас нужны?

– Да, прямо сейчас. Едем. С Екатериной ничего не будет.

– Похоже, я чего-то не улавливаю, а ты недоговариваешь.

– Ты едешь со мной?

– Если ты уверен, что Катьке вреда не будет, то еду.

– Открывай ворота.

Вскоре Николаев вел «Ниссан» по раздолбанной щебенистой дороге, идущей к лесхозу.