Читать книгу Встреча с силами тьмы - Александр Тимофеевич Филичкин - Страница 1

Часть

I

. На’га

Глеб

– Пустые всё хлопоты! – сказала седая ведунья: – Что с ним сегодня не делай, а всё одно, несчастный пацанчик помрёт! – старая женщина не спеша, развернулась. Опёрлась на суковатую палку и, чуть слышно кряхтя, медленно двинулась к двери, ведущей на улицу.

Стоявшие рядом, мама и бабушка больного ребёнка одновременно тихо заплакали. Шесть его тётушек, старшей из которых было всего восемнадцать, а младшей полтора года отроду, дружно нахмурились. Малышка даже стала потихонечку хныкать.

Сорокалетний дед мальчика озадаченно крякнул. Почесал начавшую лысеть голову, и вышел вслед за ветхой старушкой. Почтительно помог ей спуститься по ступеням высокой веранды. Проводил до калитки и лишь там решился спросить: – Может быть, есть какое-то ОСОБОЕ народное средство?

– Продайте его. – безразлично отмахнулась старуха: – Пусть у него появятся другие родители. Лучше всего, те, у кого в роду всегда появлялись одни пацаны. Они поименуют его по-иному и, тем самым, предрекут ему другую судьбу. День ребёнок у них поживёт, а, как станет темнеть, заберёте домой. Если, к тому времени, он ещё не помрёт.

Кто его знает, вдруг таким простым образом вы сумеете обмануть безносую жницу? Придёт «костлявая» за маленьким Глебом к его новой родне. Там мальцов очень много, а с таким именем нет.

Если она сильно замоталась за день, то может решить, что его утащила какая-то другая потусторонняя сущность. Их вокруг нас полно обретается. Плюнет «косая», да и уберётся назад в своё логово.

Древние знахари мне говорили, что такая простая уловка иногда помогала… – знахарка тихо хихикнула и, тяжёло опираясь на длинный посох, пошла по пустой сельской улице.

Фёдор Терентьевич немного помялся и предложил вслед пожилой собеседнице: – Давайте я Вас до дома подвезу на машине.

– Сама доберусь!– презрительно фыркнула женщина: – Здесь рядом. Всего то и нужно пройти десяток дворов. А ты немедленно принимайся за дело с продажей ребёнка! Вдруг успеете всё провернуть до визита старухи с косой?

Сбитый с толку словами ведуньи, огорчённый мужчина замер на месте, как вкопанный. Да так и остался стоять среди пустой тёмной улицы. Немного потоптался в глубоком раздумье. Повернулся и пошёл в другой конец большого села.

Скоро добрался до дома товарища, Григория Харитиничева. С ним Фёдор в срочную воевал в одной из горячих точек планеты. Он постучал в закрытые ставни, и услышал сонный голос товарища, который лениво спросил: – Кого там ещё принесло?

Узнав, кто пришёл в такое позднее время, Григорий предложил старому другу пройти в летнюю кухню. Мол, там, никому не мешая, можно спокойно обо всём поболтать.

Сам быстро оделся. Взял спички, початую пачку с дешевеньким куревом и быстро вышел из дома. Они сели на лавочку, стоящую под невзрачным навесом, и начали о чём-то беседовать. Так они и сидели там почти до рассвета.

Меж тем, новорождённый Глеб Прохоров всю ночь метался в очень сильной горячке. Его двадцатилетняя мама сидела возле самодельной детской кроватки, в которой когда-то возилась сама. Смотрела на сына и не могла сомкнуть заплаканных глаз.

На рассвете сорокалетний мужчина вошёл в тёмную горницу. Строго посмотрел на супругу, которая немедленно поднялась с постели. Кашлянул и сказал голосом, не терпящим никаких возражений: – Буди-ка Марию, я скажу, что нужно ей делать!

Мама несчастного мальчика опять беззвучно заплакала. Не споря с насупленным мужем, бабушка молча пошла в детскую комнату. Мария, была второй дочкой в их дружной семье. Она часто оставалась за старшую и давно привыкла во всем помогать по хозяйству.

Девушка проснулась от первого шороха. Вскочила с кровати и торопливо оделась. Внимательно выслушала суровые наставленья отца. Бережно положила больного племянника в подол своего сарафана и вышла из дома.

Время уже приближалось к выгону скотины в общее стадо. Все люди были давно на ногах. Вышли во дворы своих просторных домов и молча возились в хлевах, возле коров. Их уже подоили и ждали, когда мимо поедет пастух. Тогда можно будет вывести бурёнку на улицу. Овцы сами за ней побегут.

Неся племянника в своём подоле, Мария двигалась посередине пустой сельской улицы, и громко кричала. То есть, вела себя так же, как те коробейники с автолавок, что изредка забредали в их глухое местечко. Вот только сегодня, селянам предлагали не какие-то житейские мелочи, крайне нужные в каждом в хозяйстве. Им сегодня сулили нечто совершенно другое.

– Продаю малого мальчика! Месяц от роду! Кому мальчик нужен? – звонко кричала Мария. Малыш тихо лежал. То ли уснул, то ли лишился сознания от сильного жара?

Заинтересованные таким необычным товаром, соседи тотчас покидали дома и подходили узнать, что и почём? Некоторые даже делали вид, что хотят купить пацанёнка и принимались за торг.

Помня наставленья отца, Мария просила огромную сумму. Совсем не уступала в цене и, естественно, ни с кем и не смогла сговориться. Зато Григорию Харитиничеву, у которых было семеро своих сыновей, она уступила больного племянника удивительно дёшево. Спросила за него всего лишь один советский жёлтенький рубль.

Мария отдала покупателю недужного мальчика. Получила мятый потёртый билет Казначейского банка СССР. Зажала его в кулаке, как огромную ценность, и вихрем помчалась домой. Фёдор Терентьевич взял у дочери сумму, вырученную за несчастного внука. Повертел небольшую купюру перед глазами. Не нашёл в ней ничего интересного и передал заплаканной матери Глеба.

– Ведунья сказала, чтобы ты хранила её до семилетия сына. Если внук, даст Бог, выживет, подаришь эти деньги ему. Пусть истратит на любые мелкие прихоти. Глядишь, тогда всё обойдётся.

Люба взяла небольшую бумажку бледно-жёлтого цвета. Аккуратно сложила её вчетверо и ушла в соседнюю комнату. Там взяла самодельную шкатулку из дерева, где лежали все документы, и сунула рубль в свидетельство о рождении сына.

Новоиспечённые родители умиравшего мальчика отдали девушке деньги. Взяли ребёнка и отнесли в просторную русскую баню, стоявшую между двором и огородом. Её к тому времени, Григорий успел хорошо протопить.

Тщательно вымыли пацанёнка в горячей воде. Сопровождая купанье словами и наговорами, которые были издавна известны семье, облили отваром из целительных трав. Обтёрли новым льняным полотном. Завернули в большую пелёнку и бережно отнесли в тёплый дом. Там его приложили к иконе святого князя Невского и нарекли Александром.

Новая мама покормила грудью очередного, уже восьмого по счёту мальчишку. Отнесла в тёмную спальню и положила в люльку рядом со своим, кровным сыночком. Ему было всего лишь полгода. Новый жилец тотчас успокоился. Крепко уснул и не просыпался до самого вечера.

Как только немного стемнело, старшая тётушка Глеба, Мария отложила все дела по хозяйству. Чисто вымыла руки хозяйственным мылом. Спустилась с веранды родимого дома и двинулась в путь на другой край деревни. Дальней стороной огородов пришла в дом Григория Харитиничева. Поднялась на большое крыльцо и постучала в дощатую створку.

Никто ей не ответил. Девушка потянула за деревянную ручку, и выяснилось, что дверь не заперта на прочный замок. Мария опасливо вошла в чужие тёмные сени. Осмотрелась и поняла, в просторной избе нет никого из хозяев, нет и никого из детей.

Она прошла в спальню. Вынула спящего Глеба из старенькой люльки, подвешенной к потолку тёмной комнаты. Стараясь не разбудить, осторожно завернула племянника в принесённое с собой покрывало. Взяла тёплый свёрток на руки и тем же путем помчалась назад. Бегом вернулась домой, где отдала мальчика его сильно измученной матери, своей старшей сестре.

От тряски пацанёнок проснулся и опять начал плакать, но хныкал он уже не так безысходно, как раньше. Чуть успокоившись, мама покормила младенца своим молоком, и он очень скоро уснул.

Как ни странно, но короткое проживание в доме соседей как-то смогло помочь больному ребёнку. Через сутки он пошёл на поправку, а очень скоро радовал всех окружающих своим бодрым видом. Со временем, он настолько окреп, что ничто не напоминало о том, что его сильно терзала непонятная хворь.

Прошло время. Глеб рос крепким здоровым мальчишкой, и ему стукнуло семь. В день рождения, Любовь Фёдоровна открыла ту небольшую шкатулку, в которой хранились все документы.

Достала заветный жёлтенький рубль, за который когда-то продали её родную кровиночку. Вспомнив то тяжёлое время, женщина печально вздохнула, и отдала деньги сыну, стоящему рядом.

Он взял протянутый казначейский билет СССР и недоуменно посмотрел на любимую маму. Ничего не скрывая, женщина рассказала всё то, что было связано с невзрачной купюрой. Все перипетии его небывалой отлучки, а затем и о возвращении в родную семью.

Мальчик внимательно выслушал необычную малоправдоподобную байку. Посмотрел на прямоугольник из желтоватой бумаги и с недоумением пожал узкими плечиками. Он просто не знал, что ему теперь делать с этим странным подарком?

К тому времени, когда наступил положенный срок, назначенный старухой-ведуньей, всё изменилось. СССР развалили те люди, которые должны были им управлять. Они сделали советские деньги настолько дешёвыми, что на них уже ничего нельзя было купить. Так они и валялась в разных местах, пока не исчезли неизвестно куда.

Спортлагерь «Олимп»

К шестнадцати годам, Глеб довольно успешно закончил девять ступеней основной общеобразовательной школы. Перевёлся в десятый класс и собирался всё лето спокойно прожить в тихом сибирском Трёхреченске. Ну, а если ему повезёт, то и слегка подкалымить на каких-нибудь сезонных работах. К примеру, на стрижке газонов или на разноске заказов в ближайшей пиццерии.

В крайнем случае, можно будет сгонять в гости к бабушке в соседний район. Там, как он помнил из далёкого детства, прямо возле околицы росла густая тайга, и протекала река, очень богатая замечательной рыбой. О семье Харитиничевых он уже совершенно не помнил. К чему забивать себе голову таким побасками, которые он когда-то слышал от взрослых?

Но, как всегда случается в жизни, судьба распорядилась совершенно иначе. Каким-то таинственным чудом, мама сумела добыть почти дармовую путёвку в молодёжный спортлагерь. Правда, по старой, неистребимой привычке, она всё ещё называла его пионерским.

Вышло так, что кто-то из её крупных начальников, выписал на своего «ребятёнка» сразу несколько подобных путёвок. Мол, чтобы ему хватило на всё лето до осени. Две из них вдруг оказались на один и тот же период.

Вот и пришлось бюрократу скрепить своё чёрное сердце и отдать одну из поездок своим рядовым сослуживцам. Сотрудники не стали собачиться из-за подобной халявы. Они честно бросили жребий и, нежданно-негаданно, удача улыбнулась мамочке Глеба.

Нужно сказать, что парень очень любил различные виды современного спорта. Хорошо играл в дворовый футбол, в волейбол, баскетбол и настольный пинг-понг. Он даже несколько раз ходил в многодневный поход вместе с группой из туристского общества. Жаль, что клуб потом, внезапно закрылся. Говорят завод обанкротили, а у города не было денег на содержание подобных кружков.

Несмотря на спортивность и летнюю скуку, что-то в затее с молодёжным спортлагерем школьнику весьма не понравилось. Причём, не понравилось настолько активно, что он не хотел туда ехать. Как только он это почувствовал, то сразу сказал о своём непонятном решении.

Но сколько сын не артачился, а всё-таки пришлось ему уступить. Как знал Глеб из своего многолетнего общения с мамой, спорить с ней было совершенно бессмысленно. Это всё равно, что пытаться остановить паровоз, летящий на полном ходу. Раз она, что-то решила, то свернуть её с такого пути было уже невозможно.

Поупиравшись ещё для порядка, Глеб согласился поехать и стал собирать свой новый рюкзак. Нужно сказать, что это был не примитивный «напопник», скроенный самим Абалаковым из обычной брезентовой ткани. Кажется, он это сделал ещё в тридцатых годах двадцатого века.

У Глеба имелось последнее достижение туристической мысли, крепко сшитое из новейшей синтетики. Да и название сиё чудо носило вполне соответствующее – «Ермак Тимофеевич». То есть, было названо в честь атамана казаков, что завоевали Сибирь для великого Русского царства.

Парень немного подумал и здраво решил, что не стоит брать с собой очень много вещей. Ведь отбывает из города он всего на две полных недели. К тому же, направляется в стационарный спортлагерь, а не собирается в пеший поход по глухой сибирской тайге.

Так что, он взял только самое нужное. Свернул всё аккуратнейшим образом и уложил в новенький объёмистый «сидор». Как он думал, его личные шмотки не заняли и половины всего рюкзака.

– Вот и отлично! – удовлетворённо сказал себе Глеб: – Легче будет тащить до автобуса.

Утром нового дня, он спозаранку поднялся, быстро позавтракал и отправился в путь, на честно заслуженный отдых. Судя по тексту, отпечатанному на обороте путёвки, данное место располагалась в тридцати пяти километрах от города, и находилось в густом сосновом бору. На большом отдалении от ближайших посёлков.

К сожалению Глеба, постоянного рейсового сообщения лагеря с городом не было. Поэтому, пришлось туда добираться на старом, сильно изношенном «ПАЗике», арендованном местной администрацией.

Трясясь и громко чихая, древний автобус выбрался из небольшого Трёхреченска, и больше часа натужно пилил по глухому лесному шоссе. В конце концов, притормозил возле большого щита с вычурной надписью – «Спортивный лагерь «Олимп».

Затем, машина свернула с асфальта и осторожно сползла на узкий пыльный просёлок. Немного проехала по песчаной грунтовке, петлявшей среди толстых деревьев, и остановилась возле старых железных ворот. Их давно не касалась малярная кисть. Краска повсеместно осыпалась, а все прутья решётки покрыла толстая ржавчина.

Здесь водитель высадил группу ребят, и объявил, что приедет сюда лишь в середине недели. Переночует в домике лагеря, а утром вернётся в Трёхреченск. После чего, пожилой шофёр попрощался. Помахал всем рукой и тут же умчался неизвестно куда.

Вновь прибывших гостей, встретил мрачный инструктор и повёл внутрь большой территории. Судя по внешнему виду, раньше этот спортлагерь принадлежал какому-то серьёзному ведомству, а теперь стал чей-то неотъемлемой собственностью.

Соответственно и порядки здесь стали совершенно другими, а путёвки, естественно, платными. Хорошо, что группы оказались совсем небольшими. всего по десять-двенадцать юнцов. К тому же и поселили всех не в одной огромной палате на дюжину коек, а в номерах, каждый на двух человек.

К своему огорчению, Глеб скоро узнал, что оказался в одной тесной комнате с небритым верзилой. Взглянув на опухшую рожу соседа, парень отчётливо понял, что тот уже очень давно вышел из старшего школьного возраста, и отношения у них вряд ли как-то наладятся. Разве, что парень будет на побегушках у такого громилы.

Угождать более сильным Глеб никогда не хотел и сроду никому не прислуживал. Это было совершенно не его свободолюбивом характере. Значит, жди, как всегда, очень больших неприятностей.

Прочие сверстники тоже встретили парня, довольно прохладно, а если сказать чуть точнее, то очень недоброжелательно. Видно у них уже сложилась компания, которой он почему-то не нравился.

Какое-то время, всё как-то с трудом обходилось. Наученный горьким опытом общения с такими людьми, парень старался не лезть на рожон и каждый раз, пытался уйти от прямого конфликта. Так продолжалось всю первую половину недели.

Постепенно все ребята вокруг почему-то уверились в мысли, что новичок просто трус. Они о чём-то между собой пошушукались и сплотились против него в единую дружную стаю. Затем, как всегда, попытались избить одиночку. Ведь он, негодяй, не желает вливаться в команду. Не хочет встать в самом низу иерархии и жить по волчьим законам маленькой кодлы.

В тот день, Глеб плотно позавтракал и, не предвидя каких-либо проблем, вышел из тесной столовой. Его тут же взяли под руки два очень крепких подростка из соседнего номера. Сдёрнули с главной дорожки, и повели неизвестно куда.

Сопротивляться такому насилию он благоразумно не стал. Зачем тратить силы напрасно? Скоро они ему пригодятся. Рано или поздно, это всегда с ним случалось. Так что, зачем тянуть с предстоящей разборкой? Он просто расслабился и, не упираясь, пошёл вместе с двумя провожатыми.

Вертухаи привели его на пустырь, расположенный за зданием старого склада. Тут их уже с нетерпеньем ждала приличная группа поддержки. Она состояла из пяти человек, в основном, все ребята были из его родного отряда. Среди них оказался и вечно небритый сосед по двухместному номеру.

Как всегда, начались обычные тёрки, типа: – Ты чё, здесь самый умный и борзый?

Эти вопросы не требовали никакого ответа. Поэтому, сверстники сразу перешли к любимому делу. Для начала они решили слегка поиграть в благородство и назначили честную схватку один на один. Естественно, что первым решил начать драку крепкий сосед по палате.

На днях, совершено случайно, Глеб проходил мимо окон столовой и услышал разговор поварих. Из обрывков беседы, парень узнал, что мрачный бугай окончил школу ещё в прошлом году, и приехал сюда «отдохнуть» перед отбытием в российскую армию.

Он был выше соперника на полголовы и старше почти на два года. Затевая, как он говорил, «показательное наказанье сокамерника», он хотел утвердить свою власть и окончательно подчинить себе всех малолеток спортлагеря.

К сожалению Глеба, он лишь перешёл в десятый класс общеобразовательной школы. Хорошо, что он тоже был парнем достаточно развитым, рослым, и крепким. Мало того, за время взросления, жизнь его покидала изрядно, и он вместе с мамой много странствовал по разным городам и посёлкам.

Часто переходил из одной школы в другую, и везде ему приходилось знакомиться с местными жителями. Кругом попадалось два-три человека, которые очень старались подмять новичка. Парню всегда приходилось отстаивать свою независимость. Он многому научился в общении со злобными сверстками и мог за себя хорошо постоять.

Так что и в этой драке он не был скромным статистом или, как говориться – грушей для избиения. Хоть и сам хорошо получил от крутого соперника, но так сильно и чётко дал ему сдачи, что болельщики с огорчением вздохнули.

Они поняли, что разгромной победы над «лохом» почему-то не вышло. Всё идёт не так, как им бы очень хотелось и, похоже, что состоялась боевая ничья. Раз парень устоял против их вожака, значит, им не удастся им всегда помыкать. Кроме того, такой человек, как этот чувак, сможет всегда навалять каждому из них по отдельности.

Шобла сразу отбросила всё своё благородство. Прихлебатели быстро переглянулись и решили придти на подмогу своему командиру. То есть, захотели всем скопом вмешаться в баталию и проучить одиночку. Пусть знает, кто хозяин в спортлагере.

От безжалостной, кровавой расправы Глеба спасла повариха по имени – Марья Петровна. Женщина очень кстати вышла из задней двери столовой и увидела жуткую драку. Семь человек принялись бить одного. Она издала громкий вопль, похожий на вой полицейской сирены, и всех, так называемых – зрителей, сдуло оттуда, как ветром.

Остались только два основных «поединщика». Не обращая внимания на поднятый шум, они продолжили на кулаках выяснять свои отношения. На крик прибежали два дюжих инструктора по физподготовке.

Они вмешались в баталию и с огромным трудом развели драчунов в разные стороны. Потом, силком удерживали их на местах, до тех пор, пока те чуть-чуть успокоятся и перестанут рваться к противнику для продолжения боя.

Лишь после этого, осмотрели результаты злой потасовки и отвели обоих в медпункт. Там зачинщику всей этой истории наложили несколько хирургических швов и слегка поправили физию.

Не менее избитому Глебу молодая врачиха уделила значительно меньше внимания. Небрежно смазала йодом самые крупные ссадины и на этом закончила свой скоротечный приём.

Новость о схватке между двумя отдыхающими, обрела большую огласку, и дело приняло официальную форму. Начальник отряда не стал долго думать, кто во всём виноват, и всё свалил на вновь прибывшего Глеба.

Тем более, что «пострадавшего мальчика» он знал весьма хорошо. Тот приходился ему близким родичем по линии матери и иногда «отдыхал» здесь совершенно бесплатно.

Поэтому, старший инструктор решил наказать новичка-бузотёра, а чтобы не создавать излишнего шума, решил просто отправить его восвояси. Назад, в город Трёхреченск.

Мужчина посадил избитого парня в старый автобус, очень кстати заехавший в лагерь «Олимп». Замер на нижней ступеньке и стоял там до тех самых пор, пока водитель не тронул с места машину.

Только тогда он спрыгнул с высокой подножки. Прошёл рядом пару шагов. Подождал, пока закроются скрипучие двери древнего «ПАЗика» и, издевательски ухмыляясь, помахал на прощание рукой. Мол, счастливой дороги, пацан.

Возвращаться домой, как побитый щенок Глеб, естественно, никак не хотел. Во-первых, дома ему предстоял разговор с милой мамочкой, по поводу «его безобразного поведения в культурных местах».

В связи с тем, что следы драки были, как говориться, имелись в наличии, то отвертеться от нудной беседы ему не удастся ни при каких обстоятельствах. Значит, нужно где-то пробыть, пока синяки не исчезнут с лица. На излеченье фингалов, как раз и уйдёт дней семь или восемь, и только затем, можно будет спокойно поехать домой.

Во-вторых, он не хотел дарить хозяину лагеря деньги за большую часть неиспользованной путёвки. Даже если она и досталось их семье совершенно бесплатно, то министерство образования за неё заплатило по полной программе.

Как писали в старинных романах, у парня «вдруг взыграло ретивое». Он немного подумал и решил, что нужно немедленно вернуться назад. А если сосед снова полезет выяснять отношения, то так отрихтовать небритую морду, чтобы он уже больше к нему никогда не вязался.

Глеб прошёл вглубь небольшого салона, где сел с правой стороны по ходу пустого автобуса. Машина, отъехала на километр от лагеря. Шофёр на ходу сунул руку в карман пиджака. Достал пачку какого-то дешёвого курева и выщелкнул из неё мятую сигарету без фильтра.

Парень сдвинул стекло окошка вперёд. Поднял свой тощий рюкзак с сиденья, и быстро вытолкнул «сидор» наружу. Хоть и был «Ермак Тимофеевич» наполовину пустым, но в узкую щель он пролёз с ощутимым трудом. Затем, упал на обочину песчаной дороги и скатился в канаву. Уже две недели, погода держалась на удивление жаркая. Так что, кювет, к счастью Глеба, стоял совершенно сухим.

Управляя дребезжащим автобусом, водитель занялся ещё и прикуриванием своей сигареты. Эти два действия так сильно заняли мысли шофёра, что он не обращал внимания на своего пассажира.

Парень подошёл к пожилому мужчине и, сделав вид, что сильно смущается, сказал, мол, ему нужно по быстрому сбегать в кусты. Шофёр, недовольно скривился, но всё же остановил старый «ПАЗик» и открыл скрипучую переднюю дверь.

Сбежав по ступенькам, Глеб выскочил из стоявшей машины. Повернулся к водителю и громко сказал: – Я передумал возвращаться домой. Поживу пока в лагере до окончания смены.

– Без вещей? – ехидно ухмыльнулся пожилой человек.

– Да! Налегке! – в тон ему бросил настырный боец.

– Ну, делай, как знаешь. – равнодушно ответил мужчина. Двери с лязгом закрылись и автобус уехал.

Глеб вернулся по дороге назад. Поднял из канавы лёгкий рюкзак. Оттряхнул его от песка, прилипшего к ярко-синей синтетической ткани, и пешком двинулся к лагерю.

Старший инструктор стоял недалеко от ржавых ворот и о чём-то болтал с древним сторожем, которому было, наверно, под семьдесят, если не больше. Увидев парня, что с независимым видом вернулся назад, мужчина сначала опешил. Потом, он пришёл в такую жуткую ярость, что готов был задушить Глеба на месте.

К своему сожалению, сделать ничего он не мог. Автобус уже далеко укатил и пешком его не удастся догнать. Да и кто же за ним побежит? Сотовые телефоны тогда только входили в широкое употребление и ретрансляционные вышки ещё не добрались до самых глубин сибирской тайги.

Рации в лагере тоже пока не имелось. Слишком дорогое устройство. Ну, а гонять свои «Жигули» и жечь дорогущий бензин ради какого-то полоумного шкета человеку не очень хотелось. Оставалось лишь ждать до выходных, когда снова приедет автобус.

Два прочих инструктора с возмущением узнали о появлении Глеба. Собрались в небольшом помещении, которое когда-то давно называлось «актовым залом», и дружно накинулись на непослушного парня.

Глеб часто оказывался в таких ситуациях и повёл себя весьма необычно. Он не стал никому ничего возражать. Молча стоял перед разъярёнными взрослыми и смотрел внутрь себя. Очень скоро работники физподготовки окончательно выдохлись и крепко задумались, где же поселить «негодяя»?

Оставить жить в прежнем номере, было никак не возможно. Небритый сосед кровный родственник хозяина лагеря и будет здесь отдыхать до окончания смены. Если он встретит парня, то наверняка взбелениться. Поднимет на священную месть всех своих прихлебателей, а это может закончиться кровавым убийством.

Через какое-то время, кто-то придумал неплохое решение. Мол, пусть «нарушитель порядка» поселится в изоляторе медицинского пункта. Как ни странно, но он был этому неслыханно рад:

– «Наконец-то, можно будет пожить одному, без всяких придурков». – подумал вдруг молодой арестант. Поднял с пола рюкзак и отправился к своему новому месту ночёвки.

Три долгих дня старший инструктор не отпускал «драчуна» от себя ни на шаг и прикладывал массу усилий, чтобы не допустить драки между двумя малолетками. Вечером, он отводил парня в медизолятор и запирал его там до утра. Ставни на окнах были плотно закрыты. Иначе противники парня давно бы их побили камнями.

К удивлению всех окружающих, такое положение дел очень нравилось Глебу. Ложись спать, когда тебе хочется. Читай себе книги, взятые в библиотеке, хоть до рассвета.

Это оказалось значительно лучше, чем постоянно бегать от озлобленных сверстников и регулярно от них отбиваться. А их между прочим, семь человек. Против такой большой своры, мог выстоять лишь, какой-нибудь киношный герой. Например тот же китаец Брюс Ли.

Зато молодому мужчине всё это очень быстро наскучило. А если выражаться точнее, то просто обрыдло. К тому дню, когда, наконец, пришёл выходной, он сам был готов избить своего подопечного.

В воскресное утро, Глеба, как заключённого, быстро препроводили на завтрак. Кое-как покормили и отвели в хорошо знакомый автобус. Рюкзак со всеми вещами уже находился в безлюдном салоне.

Инструктор силком усадил парня на переднее сидение «ПАЗика», которое расположено возле двигателя, с правой стороны от водителя. Неожиданно для всех окружающих, он достал из кармана наручники.

Взял Глеба за левую руку. Поднял на уровень пояса и ловким движеньем пристегнул запястье удивлённого парня к вертикальной стойке машины. «Возмутитель спокойствия» даже глаза выпучил от изумления. Если честно сказать, то к такому обороту событий он оказался совсем не готов.

Инструктор с удовлетворением взглянул на «браслеты» и пару раз дёрнул прочную стальную цепочку. Убедившись, что замок крепко защёлкнут, мужчина что-то насмешливо буркнул. Мол, теперь не сбежишь. Повернулся и, противно осклабившись, вышел наружу. Двери за ним тотчас закрылись.

Автобус взревел старым слабосильным мотором и бодро тронулся с места. Кодла смеющихся сверстников, весело бежала рядом с дорогой. Строила глупые рожи. Делала парню неприличные жесты и выкрикивала вслед «драчуну» ругательства и оскорбления.

Зачинщик всей этой травли спокойно стоял в стороне. Наблюдал за суетой малолеток и кривился в злобной усмешке. Синяки всех цветов и размеров покрывали небритую морду соседа по номеру и делали её похожей на физиономию гоблина.

Глеб тоже выглядел нисколько не лучше, но морально ему было куда тяжелее. Парень собрал волю в кулак и всё же сдержал сильный гнев. Он не стал отвечать на дикие вопли «друзей» по спортивному лагерю.

Повернулся к лобовому стеклу и уставился на песчаный просёлок, по которому бодро катился автобус. Он стал думать о том, что скажет расстроенной матери, когда вернётся домой?

Минут через тридцать, «ПАЗик» притормозил у развилки. Парень невольно поднял глаза на указатель, стоявший возле правой обочины. Судя по надписям, дорога, идущая прямо, вела непосредственно в город Трёхреченск. Съёзд с шоссе, уходящий налево, направлялся в Подгорск.

Не обращая внимания на пассажира, шофёр пропустил три «КАМАЗа», мешающие маневру машины, и нажал на педаль. Автобус свернул с главной дороги. Устремился вперёд и покатился в ближайший рабочий посёлок.

Водитель взглянул в зеркало заднего вида, через которое следил за пустовавшим салоном. Встретился глазами с недоумевающим Глебом и угрюмо сказал: – Зря ты не уехал со мной в прошлый раз. В среду я бы довёз тебя до самого города, а теперь придётся оставить тебя в нашем райцентре.

Глеб не знал что можно сказать по данному поводу и подумал, что лучше ему промолчать.

– Я же видел, как ты выбросил вещи в окно. – продолжил беседу шофёр: – Только решил, что не стоит мне вмешиваться в ваши детские шалости. Прикинул, орешек ты, видимо, крепкий, сам сможешь выкрутиться из этой бодяги. Должен сказать, хорошо ты тогда отметелил племянника директора лагеря. Так рожу начистил этой дылде безмозглой, что всем приятно взглянуть.

Парень опять ничего не сказал.

– Ты пойми, твой начальник спортлагеря, он же тут полновластный хозяин, а мне нужно пахать на этого гада. Другой работы здесь уже не найдёшь. – пояснил устало пожилой человек: – Поэтому и везу я тебя в райцентр Подгорск.

Там у нашего шефа двоюродный брат работает в райотделе полиции. Старший инструктор велел тебя сдать местным ментам. А чтобы те, всё поняли правильно, он приказал мне передать им небольшую маляву.

Я, конечно, эту цидулку немедля открыл. Прочитал и узнал, что он хочет от братца-начальника. А просит инструктор, чтобы братан задержал тебя суток на десять-двенадцать. Так сказать, за организацию драки в спортлагере.

Решил негодяй сразу двух зайцев одним разом убить. Тебя наказать за помятую морду племянника и не выплачивать деньги за неиспользованную тобою путёвку. Пока ты там будешь сидеть, срок твоего отдыха в лагере благополучно закончится. Каких либо претензий ты тогда ему уже не предъявишь.

А если мент прикажет своим вертухаям, так тебя так изобьют в «обезъяннике», что придётся, потом очень долго лечиться. Причём, ничего ты нигде никому не докажешь. Против власти, у нас теперь не попрёшь.

Зябко передернув плечами, Глеб немного подумал, но снова не нашёл, что ответить.

Скоро показался райцентр Подгорск. Автобус проехал по нескольким улочкам совершенно деревенского вида и остановился возле небольшого строения с окнами, забитыми старыми досками.

Шофёр достал из бардачка кусок медной проволоки. Действуя сильными пальцами, согнул её хитрым образом. Поковырялся «отмычкой» в наручниках и снял «браслет» с запястья удивлённого Глеба. Второе стальное кольцо он оставил висеть на вертикальном поручне «ПАЗика».

Мужчина спрятал «ключик» в карман и тихо сказал: – Здешний районный отдел находиться в двух кварталах отсюда. Сейчас я поеду к ментам. Отдам им маляву и доложу, что я вышел возле киоска купить сигарет.

Тем временем, ты расстегнул наручники спичкой, подобранной с пола. Раздвинул железные двери и сбежал неизвестно куда. Когда я вернулся, тебя уже не было в «ПАЗике». В случае чего, всем говори только так. Иначе, подведёшь меня под цугундер. Ты меня понял?

Он внимательно глянул на парня. Отметил, что тот всё отлично усвоил и быстро закончил: – Не думаю, что они кинуться искать беглеца вроде тебя. Обленись тут менты до предела и лишний раз не выйдут из своего околотка. Тем более, если нет надежды срубить хоть какие-то бабки.

Однако, задерживаться в нашем Подгорске я тебе не советую. Садись на ближайший автобус и уезжай поскорее домой. Машины стоят за этим углом, по правую сторону. – мужчина показал на перекрёсток двух маленьких улочек, лежащий чуть впереди.

Сказав водителю: – Большое спасибо! – Глеб взял рюкзак и развернулся к открывшейся двери. Выскочил из пустого салона. Не выдавая волнения, аккуратно повертел головой. Не заметил ничего подозрительного, и направился прямиком к автостанции.

Парень вошёл в крохотный зал ожидания. Увидел пыльную доску с расписанием местных маршрутов и быстро ознакомился с коротеньким перечнем. К своему сожалению он скоро узнал, что автобус в Трёхреченск недавно ушёл, а следующий будет только через четыре часа.

В голове мелькнула весёлая мысль, что можно сгонять в гости к бабушке с дедом. Навестить дорогих стариков и пожить на своей малой родине до окончания срока путёвки. Глеб опять изучил список рейсов и узнал много чего неприятного.

Оказалось, что прямой автобус до родного села отсюда давно не ходил. Уже лет десять-двенадцать. Нужно было сначала добраться до ближайшего райцентра Заборское, и только оттуда можно было доехать нужного места. К тому же автобус туда уходил, один раз в сутки, в 6.30 утра.

К сожалению, ночевать в этом гадком райцентре Глеб совсем не хотел. Маячить возле совершенно пустой автостанции и полдня ждать автобус, идущий в Трёхреченск, тоже показалось ему довольно плохим вариантом.

Во-первых, костяшки всех пальцев очень сильно разбиты о небритую морду противника. Во-вторых, его лицо украшают разноцветные синяки и фингалы, а такой внешний вид вызывает у людей подозрение.

Мало того, в райотделе теперь уже знают, что он благополучно «сбежал» из автобуса и могут объявить его в немедленный розыск. Если его здесь поймают, то надолго упрячут в кутузку, а там всё будет значительно хуже, чем в лагере.

Обдумав всё варианты, парень вдруг понял, что до Трёхреченска придётся топать пешком. Судя по схеме дорог, от Подгорска до развилки на трассе, всего одиннадцать вёрст.

От перекрестка до любимого города ещё восемнадцать. Итого двадцать девять км. Не так уж и много для молодого туриста полного сил и энергии. Тело за три дня отдохнуло и уже не болит. Можно спокойно трогаться в путь.

– Рюкзак у меня совсем лёгкий. Так что, в любом случае, я доберусь до квартиры за шесть-семь часов. – сказал себе Глеб: – Может быть, и попутку смогу тормознуть по дороге. Тогда, всё закончится намного быстрее.

Пока он так размышлял, его взгляд бесцельно блуждал по расписанью автобусов. Потом наткнулся на небольшое окно и скользнул по стеклу, покрытому пылью. Парень увидел, как перед крыльцом автостанции появился светло-серенький «газик». На борту у него виднелась полоса синего цвета и белая надпись «Полиция».

Правое крыло машины было немного помято. Фара недавно разбилась, но так и осталась без стекла и без лампы. Автомобиль медленно ехал по площади, а сидевшие в нём трое ментов, активно крутили башками в разные стороны.

Не оставалось никакого сомнения, что Глеба же взялись искать. Рассуждать дальше на тему: – Что теперь делать? Идти пешком или дожидаться автобуса? – уже не было смысла. Нужно срочно отсюда бежать без оглядки.

Встреча с вогулом

Стараясь не привлекать к себе никакого внимания, парень медленно отступил от окна. Повернулся и, делая вид, что никуда не спешит, потопал к проходу, ведущему вглубь помещений. Его Глеб заметил, как только вошёл в автостанцию.

Он прошмыгнул мимо диспетчерской, где галдели шофёра и кондукторы. Шагнул в настежь открытую дверь и оказался на улице с другой стороны скромного здания.

Недалеко от порога он наткнулся на пустую телегу с колёсами на лысых резиновых шинах. Скорее всего, их сняли с какой-нибудь древней сельскохозяйственной техники.

В оглобли была запряжена невысокая красно-рыжая лошадь. Отгоняя назойливых мух, кобыла лениво помахивала длинным хвостом и изредка прядала большими ушами.

На облучке сидел старый сухощавый мужчина с усами и с редкой седой бородой, достигавшей середины груди. Он переставлял собой, нечто среднее между европеоидной и монголоидной расами. Лицо с заметной уплощённостью и высокими скулами.

Одет был так, словно сошёл с картин времён соцреализма пятидесятых-шестидесятых годов. Мятый зеленоватый пиджак, коричневые мешковатые брюки, заправленные в голенища сапог. Рубашка сильно линялого чёрного цвета. На голове серая набольшая фуражка с маленьким козырьком. Ездок неторопливо возился с вожжами. Видно, он их разбирал перед началом поездки.

– Вы не скажите мне, по какой улице лучше всего выйти из Подгорска на трассу? – спросил Глеб у возницы.

Ветхий старик вскинул пронзительный взгляд на своего собеседника и прямо спросил. – Тебе нужно добраться в Трёхреченск?

Парень утвердительно кивнул головой.

– Садись. Подвезу. – раздалось в ответ.

Не раздумывая ни единой секунды, Глеб бросил рюкзак в пустую телегу. Запрыгнул филейной частью на узенький борт. Не удержал равновесия и рухнул внутрь, спиною вперёд. Перекинул ноги через боковую стенку дощатого кузова и благополучно оказался в деревянной повозке.

Этому весьма поспособствовало то обстоятельство, что дно тарантаса было устлано толстым слоем свежего душистого сена. Не успел парень хорошенько устроиться, как старик громко крикнул:

– Но! – и сухо щёлкнул вожжами.

Услышав знакомый приказ, лошадь понятливо мотнула большой головой. Переступила ногами и почти без усилий шагнула вперёд. Небольшой экипаж достаточно резво тронулся с места и, слегка колтыхаясь на резиновых шинах, легко покатился по трассе.

Глеб приподнялся на правом локте. Высунул нос над краем деревянного борта и с опаской глянул назад. Парень увидел, что телега отъехала от скромного здания на несколько метров, и облегчённо вздохнул.

В этот момент, в открытую заднюю дверь кто-то шагнул из темноты автостанции. На улицу вышел расхристанный мент в замызганном кителе мышиного цвета. В руках у него была большая дубинка из твёрдой резины. В народе её именуют по разному, но чаще всего, как «демократизатор».

Парень быстро юркнул за борт и притаился на дне дощатого кузова. Взгляд служителя правопорядка равнодушно скользнул по спине старика, сидящего в пустом древнем рыдване. Устремился вперёд по узенькой улице и начал искать среди редких прохожих, парня с синим рюкзаком за плечами.

Помертвев от сильного страха, беглец замер в повозке, как мышь, учуявшая приближенье кота. Так он пролежал какое-то время. С облегченьем отметил, что не слышит шума погони, ни стука сапог, ни звука мотора полицейского «газика». Никто не кричит пожилому вознице: – Стой, стрелять буду!

Слегка успокоившись, Глеб осторожно приподнял голову над бортом телеги и глянул по сторонам.

Автостанция уже давно скрылась из виду. Пустой экипаж свернул вправо и покатил по маленькой улице, засаженной огромными старыми липами. Пригнувшись, парень встал на ноги и, придерживаясь руками за кузов, пошёл, качаясь вперёд.

Возница обернулся и увидел идущёго к нему пассажира. Улыбнулся в усы и подвинулся на небольшом облучке. Глеб с удовольствием сел рядом с ним. Немного поёрзал и пристроился на широкой доске, отполированной за долгие годы до зеркального блеска. Глянув вперёд на дорогу, парень увидел, что перед ним находится широкий круп лошади с мерно качающимся длинным хвостом.

– Вы едите в город Трёхреченск? – начал разговор молодой человек.

– Нет. – ответил старик и, заметив удивление, возникшее на физиономии парня, растолковал всё довольно подробно: – В восьми верстах от Подгорска есть поворот с главной трассы. Если немного проехать по лесу, то скоро наткнешься на наше небольшое сельцо. В нём мы все и живём. А тебе милок, надо до самого города?

– Да мне бы до поворота на «Пекинку» сначала добраться, а там, на попутках в Трёхреченск. – торопливо объяснил пассажир: – Вы скажите мне, когда нужно сходить?

– Ехать ещё далеко. Сиди, не волнуйся. – отмахнулся старик.

Телега выехала за границу райцентра и весело покатилась по трассе. Вдоль неширокой дороги стеной стоял густой мрачный лес, всё больше еловый. Почему-то Глебу вдруг показалось, что когда он ехал с шофёром в Подгорск, то автобус двигался совсем по другому пути.

– «Нет,» – подумал он про себя: – «это никак невозможно. Я же смотрел на автостанции схему дорог и всё отлично запомнил. Оттуда выходят всего два шоссе. Одно ведёт на северо-запад к развилке, а оттуда в Трёхреченск.

Второе направляется почти на восток, к старому райцентру Заборское. Судя по солнцу, висящему слева и сзади, мы едем правильно, прямо к закату. Ещё несколько вёрст и будет тот съезд, от которого можно добраться к деревне возницы. Там я сойду и через три километра окажусь на нужном мне перекрёстке.

– Извините, а как мне вас величать? – поинтересовался вдруг парень: – А то неудобно как-то без имён разговаривать. Меня зовут Глеб.

– Латимир Серкович я, а фамилия моя будет Сатыгов. – спокойно ответил древний мужчина.

– Вы исконный вогул? – не удержался Глеб от вопроса, который мог показаться недостаточно скромным.

– Да где ты теперь сможешь найти вогула чистых кровей? – засмеялся дребезжащим смешком старичок: – Сначала монголо-татары прошли через наши исконные земли, словно огромным катком. Потом появились казаки, за ними уже прибыли русские. Так что, мы теперь по составу крови не пойми, кто есть такие? Одни вогульские имена и остались при нас.

Дальше возница начал рассказывать какие-то былые предания, пришедшие из давнишних времён. Хоть, Глеб и слушал рассказы в пол-уха, но чтобы не обижать человека, он делал вид, что ему весьма интересно. Как говорится, хочешь быть любезен водителю, смотри ему в рот.

Время от времени он задавал пару каких-то вопросов, на что старик отвечал с большим удовольствием. Боясь пропустить небольшой поворот, парень постоянно следил за дорогой, но съезда в лес он почему-то не видел.

Слабый ветер слегка шелестел в верхушках высоких деревьев. Резиновые шины мерно стучали на трещинах, причудливо избороздивших дорожный асфальт. Латимир Серкович что-то мерно рассказывал. Убаюканный слабо журчащим голосом деда, Глеб то ли крепко уснул? То ли впал в нечто вроде прострации?

Неожиданно всё вокруг, подёрнулось странною голубоватою дымкой, похожей на редкий полупрозрачный туман. Парень резко встряхнулся и, словно преодолев какую-то вязкую силу, скинул с себя наваждение сна. Поднял тяжело гудящую голову и встревожено глянул вперёд.

Телега уже покинула запущенный лес и находилась на невысоком пригорке. Внизу лежала длинная пустошь, на которой уютно расположилось небольшое сельцо. В нём, по быстрым прикидкам, насчитывалось дворов десять-пятнадцать.

Прямая дорога проходила деревеньку насквозь и упиралась в густой совершенно нехоженый ельник. В конце узкой улицы висело огромное, багрово-красное вечернее солнце. Оно касалось макушек деревьев нижним сияющим краем.

Глеб недоумённо повёл взглядом вправо и влево. Понял, что не видит асфальтированной шоссейной дороги. Почувствовал, как у него перехватило горло от страха, и хрипло спросил первое, что пришло ему в голову: – А далеко ещё до вашей развилки?

– Почти тридцать вёрст от этого места. – ласково ответил старик.

– Как тридцать? – вскинулся испуганный молодой человек: – Вы же сказали восемь вёрст до поворота по трассе, да ещё немного по лесу. Или это другое селение?

– Наша милок деревенька-то, наша, вогульская. Сатыговкой она уже лет сто называется. Только лесом, от того поворота ещё ровно двадцать семь километров.

– Я же просил вас высадить меня на развилке. – растерянно вымолвил парень.

– Я тебе говорил, что мы братец приехали, а ты что-то буркнул. Мол, поедешь и дальше со мной.

– И что же мне теперь делать? – чуть не плача выкрикнул Глеб: – Ни палатки, ни спальника у меня с собой нет. Да и еды, нет ни крошки.

– Переспишь у меня, а утром я тебя довезу до самого города. – лениво отмахнулся старик: – Всё равно, мне нужно завтра заехать к своим дальним родичам. Передать им кое-что очень важное.

Внезапно Глеб совсем успокоился и решил про себя: – «Так даже лучше. Приеду домой на день позже. Глядишь, и синяки на лице ещё подживут и не станут так сильно бросаться в глаза. Всё мать будет меньше кричать о моём поведении в культурных местах».

Он стал с интересом рассматривать небольшое селение. Первое, что его поразило, это полное отсутствие людей, животных и птиц. Второе, это странная тишь, висевшая над длинной поляной.

Глеб не слышал ни громкого лая собак, ни дребезжащего блеянья коз, ни густого мычанья коров, вернувшихся с пастбищ домой. Вообще не было того множества звуков, что соответствовали обычную жизнь любой деревеньки. Только ветер легонько шумел в ветках ближайших высоких деревьев.

Парень не заметил даже тонких струй лёгкого дыма, поднимавшихся над кирпичными трубами добротных сельских домов. Всё говорило о том, что в поселении нет вообще никого. От таких удивительных выводов у Глеба даже мороз прошёлся по коже, а волосы на голове слегка шевельнулись.

Словно прочитав его странные мысли, старик пояснил: – У нас в деревне люди на зорьке встают, а на закате уже спать отправляются. Телевизор и радио у нас тут волны не ловит. Так что, вечером делать нам особенно нечего. Вот и ложится народ пораньше в кровать.

– А собаки то где? – со неожиданной злостью съехидничал Глеб: – Тоже спят крепким сном? Не обращают на приезжих внимания?

– Пустобрехов у нас сроду не держат, – отмахнулся старик: – а охотничьи псы привыкли работать молчком. Только громко рычат иногда. А так схватят крупного зверя и держат, пока к ним не подойдёт человек. Меня здесь все собаки знают давно. Вот на меня и брешут. Ну, а ты, так вроде, со мной.

Лошадь сама свернула направо и остановилась возле самой крайней избы. Дом оказался самый обычный, большой, ладно срубленный из толстых лесин, сильно посеревших от долгого времени.

Забор перед двором слегка покосился, но, несмотря на выбеленные непогодою плахи, казался достаточно крепким. Ворота были подстать столь прочной ограде, высокие и основательные, словно их изготовили сто лет назад, а может и больше.

Старик бросил вожжи на облучок и ловко спустился с телеги. Двинулся прямо к ограде. Вошёл в запертую на щеколду калитку. Шагнул за ворота и начал там с чем-то возиться. Наверно с неудобным затвором?

Глеб поспешил на помощь пожилому вознице. Вдвоем они навалились на дощатые створки и распахнули их настежь. Ржавые петли заскрипели протяжно, пронзительно и удивительно громко, что лишь подчеркнуло, стоящую кругом тишину.

Не дожидаясь особой команды, лошадь неторопливо тронулась с места. Устремилась во двор и направилась прямо к сараю, стоящему слева. Старик двинулся вслед за кобылой, а гость стал возиться с воротами.

Наконец, парень справился с огромными тяжёлыми створками и задвинул на место ржавый железный засов. Тем временем, старик уже распряг красно-рыжую лошадь. Взял её под уздцы и, что-то негромко бурча, увёл в небольшую конюшню.

Отряхнув ладони от пыли, Глеб повернулся, и увидел, что возле забора стоит большая будка для огромной собаки, сколоченная из толстых досок. Из неё нехотя вышел взъерошенный пёс, сильно похожий на большущего волка. Грозный домашний питомец хмуро посмотрел на позднего гостя.

От неожиданной встречи с таким крупным зверем парень невольно напрягся. Ведь кто его знает, что можно от него ожидать? Потом, увидел ошейник из толстой коричневой кожи. Отметил, что он плотно охватывает шею собаки, и облегчённо вздохнул.

Надёжная сбруя имела стальную цепочку, которая крепилась к толстой металлической проволоке, висевшей на высоте в пару метров. Та в свою очередь, тянулась вдоль большого двора и проходила от стенки сарая до самого дома.

– Какой великан. – уважительно выдохнул Глеб и добавил: – Не иначе, как помесь волка с крупной сибирскою лайкой.

– Свой, Тагай! Свой! – прикрикнул старик на хмурого пса.

Показав огромные белоснежные зубы, кобель лениво зевнул. Не спеша развернулся на месте и, позвякивая толстой цепочкой, молча направился в просторную будку. Немного там повозился, улёгся и скоро затих.

Глеб боязливо направился к стоящей у сарая телеге. Вынул из неё полупустой синий «сидор» и, не мешкая, вернулся к крыльцу. Здесь возле ступеней глубоко вросла в землю широкая массивная лавка, срубленная из толстых осиновых плах. Такая древесина нескоро сгниёт.

Парень поставил рюкзак на плотную землю, утоптанную до каменной твёрдости, и легко опустился на сиденье скамейки. Устраиваясь, немного поёрзал на гладкой доске. С интересом повертел головой.

Прямо за домом располагался большой огород, на первый взгляд, довольно ухоженный. Высоких сорняков не заметно. В дальнем правом углу ровной площадки стояла небольшая деревенская банька, срубленная из толстых стволов.

За ней высилась огромная ель, поднявшаяся над всеми соседними кронами метров на десять-двенадцать. Глеб обратил вниманье на горизонтальную ветку, росшую возле самой вершины. Она была сломана и, скорее всего, это случилось очень давно.

В левом углу домового участка стояла простая, без искусов, уборная, сколоченная из старых досок. В центре потемневшей от времени двери виднелось небольшое окошко в форме сердечка. Видно, дед, когда-то давно постарался.

Судя по лёгкому шуму, долетавшему из соседней конюшни, старик всё ещё возился с уставшей гнедою лошадкой. Как-никак пробежала за день, не менее тридцати километров. Нужно её быстро распрячь, осмотреть, не потёрлась ли где? Дать сена, а так же воды.

Спустя пять минут, возница закончил работу. Вышел из сарая во двор и запер ворота на простую щеколду, срубленную из тёмного дерева. Взглянув на праздно сидящего гостя, он неспешно направился к дому. Молча поднялся с земли на крыльцо под узкой двускатною крышей, и, обернувшись назад, лёгким кивком позвал Глеба с собой.

Подошёл к прочной двери, ведущей внутрь крепкого добротного дома. Потянулся к стальному засову и вынул из пробоя обычную щепочку, заменявшую ему надёжный замок. Толкнул внутрь тяжёлую створку. Переступил через высокий порог и скрылся в тёмных сенях.

Подхватив со скамьи свой рюкзак, парень направился следом. Вошёл в неосвещенное помещение и увидел в противоположной стене яркий проём, ведущий вглубь просторного дома. Свет оттуда бил прямо в глаза. Рассмотреть, что находится перед ним парень не смог.

Помня, что в подобных местах обычно стоят бочки, бадьи и прочая крестьянская утварь, Глеб осторожно, стараясь не споткнуться о незнакомые вещи, пересёк небольшую прихожую.

Вошёл в открытую дверь и понял, что находится в кухне. Слева, возле порога стояли запылённые сапоги старика. Гость опустил рюкзак на пол, настеленный их широких досок. Скинул кроссовки и поставил их рядом с крестьянской обувкой хозяина.

Большую часть помещения занимала огромная русская печь, не очень давно беленая свежею известью. Всё здесь было на месте, внизу расположилось подпечье, с сухими дровами. Чуть выше, подшесток, с двумя чугунками. Над ним, глубокий шесток, в котором виднелась заслонка чёрного цвета. Сверху, уже на кирпичной трубе, вьюшка с задвижкой.

Боковая стена массивной конструкции упиралась в дощатую перегородку и, по всей видимости, выходила в соседнюю комнату. Слева находился продолговатый кухонный стол, покрытый старой клеёнкой с совершенно стёртым рисунком. Тут же разместились четыре простых табурета, изготовленных каким-то народным умельцем.

Несколько деревянных кадушек и разномастные вёдра, стояли вдоль длинной стены свободной от какой-либо мебели. Почти все они были накрыты разными крышками, как деревянными, так и жестяными. Над ними висела широкая полка с разнообразной кухонной посудой.

Небольшое, оконце выходило на пустынную улицу тихой деревни. Филёнчатая дверь рядом с печью вела в жилые горницы дома. Глеб услышал, что старик возится за тонкой перегородкой. Никого не стесняясь, прошёл прямо туда и оказался в большой светлой комнате. Стены помещения были совершенно пусты.

Только на противоположной от двери поверхности висела простая деревянная рамка. За запылённым, давно не мытым стеклом, виднелись десятки фотографических карточек различных размеров. Все они оказались чёрно-белой расцветки и сильно пожелтели от долгого времени.

Взглянув на древние снимки, Глеб сразу узнал хозяина дома, снятого в различные годы его продолжительной жизни. Почти везде рядом с мужчиной стояла какая-то женщина явно вогульского типа. Скорее всего, она являлась женой старика.

С середины дощатого потолка свисала электролампочка без абажура. Светильник крепился к витому серому проводу в оплётке из ниток. Он шёл по стене по маленьким фарфоровым изоляторам, размером с фалангу среднего пальца руки.

В переднем, «красном» углу, вместо православных икон, темнела круглая тарелка старинного радиорепродуктора. Нечто похожее, Глеб в видел в кино, про далёкие послевоенные годы. Тогда подобная вещь имелась почти у всех граждан советской страны.

Под чёрным устройством радиосвязи стояла большая и очень высокая двуспальная койка. Такое произведенье искусства Глеб видел лишь один только раз в своей жизни. В тот год, когда он впервые приезд к бабушке с дедушкой. Потом, мода на подобные инсталляции куда-то ушла и все стали относиться к спальному ложу значительно проще.

В этом доме всё осталось в том состоянии, как было принято в пятидесятых годах двадцатого века. То есть, имелась стальная кровать с высокими спинками, украшенными блестящими бляшками, стержнями и мелкими шариками.

Сама постель представляла собою пару ватных матрацев, на которых находилась перина толщиною в полметра. Сверху белело покрывало с богатым подзором. То есть, с широкой вышивною каймой, идущей понизу.

На покрывале лежало несколько маленьких думок, с вышитыми вручную котятами, щенками и птичками, неведомых никаким орнитологам. В изголовье высилась пирамида, сложенная из разновеликих подушек и укрытая тонкой накидкой из прозрачного тюля.

Над «шикарным» вычурным ложем висела, поблекшая от долгого времени, большая клеёнка. На ней виднелось горное озеро с тремя лебедями. За небольшим водоёмом темнел очень маленький, похоже, трёхкомнатный, готический замок с зубчатыми башнями и острыми шпилями.

На переднем плане «ковра» устроился Рыцарь с лихими усами времён позапрошлого века. Он щеголял ярко блестящими латами и красною розой в руке. Воин стоял на левом колене. Смотрел на дорогую избранницу, которая находилась поблизости, и протягивал ей крупный цветок. Принцесса была с такой тонкой талией, которая может встретиться только у игрушечной куклы по имени «Барби».

Неведомый народный художник нарисовал эту картину такими ядовито-кричащими красками, что даже минувшие десятилетия не смогли с ними что-либо сделать. Их невообразимо неестественный цвет нельзя было ничем приглушить. Даже серая пыль и та не справлялась с такою задачей.

Почему-то у Глеба создалось впечатление, что эту кровать не разбирали уже очень давно. Он вновь посмотрел на рамку с чёрно-белыми фото. В этот раз ему бросилось в глаза нечто совершенно другое.

Вернее сказать, он разглядел самую большую, и судя по чёткости линий, сравнительно новую карточку. На ней парень увидел хозяина дома, стоящего возле открытого гроба. В не крашенной домовине лежала пожилая усопшая женщина, видимо жена Латимира Серковича.

Пока Глеб вертел головой, старик стоял на коленях возле большого ларя, притулившегося возле фундаментального ложа. Наконец, он закончил возиться в глубине сундука. Что-то потянул на себя и вытащил наружу увесистый свёрток, покрытый кусочками ткани разного рисунка и цвета.

Развернув стёганое одеяло, он небрежно бросил на его большой половик, расстеленный вдоль помпезной кровати. Глеб с удивленьем увидел, что коврик был связан из разноцветных лоскутьев, скрученных в небольшие верёвочки.

– Будешь спать здесь, в этой комнате, – бросил гостю хозяин: – а я, как всегда, лягу на кухне. – чуть слышно кряхтя, он тяжёло поднялся с колен. Глеб услышал отчётливый хруст изношенных суставов мужчины.

– Спасибо. – откликнулся парень.

– А сейчас пошли ужинать. – старик вышел в сени и тут же вернулся. В руках он держал долгополый овчинный тулуп: – Укроешься, если замёрзнешь. – он бросил потёртую шубу рядом с большим одеялом. Отправился в кухню и загремел там какой-то посудой.

Гость двинулся следом.

– Рукомойник и всё остальное, на улице. – на ходу объяснил Латимир Серкович.

Благодарно кивнув, Глеб вышел из дома и остановился у двери. Солнце уже скрылось за высокими кронами леса. Ранние сумерки заполнили двор. Тагай тихо сидел в своей будке и не высовывал носа наружу. Наверно считал, что нет здесь ничего интересного.

Какое-то время парень стоял неподвижно и, наконец, с большой неохотой пересилил свой страх перед огромной собакой. Тихо спустился по скрипучим деревянным ступеням и боком прокрался мимо жилища Тагая.

Показывая, что он вовсе не дремлет, зверь громко, протяжно зевнул. Тихонечко рыкнул, но вылезать наружу всё же не стал. Видимо помнил, что сказал ему старый хозяин. Мол, этот парень свой человек. Пусть себе ходит спокойно.

Двигаясь по узкой тропинке, Глеб прошёл вглубь огорода. Навестил дощатый нужник, ничем не отличавшийся от подобных строений, разбросанных по просторам страны. Быстро закончил с кое-какими делами и вернулся назад.

Взглянул на просторный сарай и увидел на стенке строения то, что искал. Это был старый жестяной умывальник со штоком, украшенным снизу кругленькой пипочкой. Рядом была приколочена пустая консервная банка, в которой лежал кусок тёмного дешёвого мыла.

Гость вымыл руки и с наслажденьем умылся. Полотенца рядом с рукомойником не он не нашёл. Поэтому, просто стряхнул воду с лица и ладоней и двинулся в дом, как есть, с мокрой кожей. Мол, чай на улице лето, само скоро высохнет.

Когда он появился на кухне, старик уже собрал поздний ужин. Парень не ел с раннего утра и проголодался, как турист после дневного похода. К его сожалению угощение оказалось на удивление скудным. На большой глубокой тарелке лежало с десяток картошек, сваренных в чугунке прямо в «мундире».

Здесь же стояла миска с зелёным перистым луком и пятью огурцами толщиною в три пальца. Видно, всё было сорвано со своего огорода. Рядом располагалась краюха ржаного подо́вого хлеба, и мелкое блюдце с сероватой каменной солью.

Украшала кухонный стол трехлитровая стеклянная банка с тёмно-красной вспененной жидкостью. В ней Глеб как-то сразу узнал простую самодельную бражку из лесной духовитой малины.

Разлив напиток по старинным гранёным стаканам, хозяин позвал гостя к столу: – Садись, ужинать будем. – не глядя на парня, он равнодушно добавил: – Жены у меня давно уже нет. Так что, не обессудь, разносолами угостить не могу.

Ждать пока гость сядет за стол, старик тоже не стал. Отрезал от каравая два толстых ломтя чёрного хлеба и один положил перед с Глебом. Второй устроил возле себя. Взял с блюда варёный картофель и принялся чистить от кожуры. Заскорузлые пальцы мужчины неожиданно быстро и ловко справились с трудной задачей. Вот что значит, многолетняя практика.

Старик осмотрел корнеплод, отдающий небольшой синевой. Обмакнул в крупную соль. Откусил от него, затем от длинной краюхи, и принялся мерно жевать. Огурцы, лук и бражку он тоже не оставлял без внимания.

Глядя как, хозяин уплетает домашние яства, Глеб сразу почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Парень не стал ждать ещё одного приглашения. Сел на табурет, и накинулся на простую еду деревенского жителя.

Покончив с незатейливым ужином, Латимир Серкович, довольно улыбнулся в усы и сказал: – Со стола я всё сам уберу, а ты иди и ложись. Завтра я тебя подниму на заре.

Поблагодарив за немудрёную, но сытную пищу, Глеб тотчас поднялся. Взял табурет и задвинул на место, под большую столешницу. Подошёл к деревянной двери, ведущей в просторную горницу. Незнамо зачем, подхватил рюкзак, стоящий рядом с уличной обувью, и отправился спать.

Тяжёлое одеяло оказалось с ватной начинкой. Оно было настолько большим, что парень сложил его вдвое в длину. Подвернул один край так, чтобы было чуть выше в изголовье постели. Не раздеваясь, повалился на мягкое ложе и укрылся старым тулупом.

Лишь растянувшись на гудящей спине, он понял, как сильно измучился за сегодняшний день. Глеб вяло подумал: – «Видно, сказалось бесславное изгнанье из лагеря».

Как писали в старых романах, парень смежил усталые очи, и мгновенно провалился в беспросветную тьму.

На’га

Проснулся Глеб от того, что почувствовал, как его сильно теребят за плечо. Он едва разлепил тяжёлые веки. С огромным трудом сфокусировал взгляд и с негодованьем зыркнул, кто же это не дает ему спать?

В комнате было очень темно. Лишь прямоугольники окон слабо серели на фоне чёрных брёвен стены. Парень протёр руками глаза и только тут разглядел старика. Хозяин дома стоял перед ним на коленях и продолжал трясти гостя за плечи.

– Что случилось? – хрипло, со сна, спросил обеспокоенный Глеб.

– Вставай-ка милок, тебя ждёт Великая На’га.

– Какая такая ногá? – пробурчал не вовремя разбуженный парень.

– Сам всё скоро увидишь. – ответил старик. Отпустил плечо недовольного гостя и строго добавил: – Собирайся милок поскорее, она очень не любит, когда к ней поздно приходят. Ещё, чего доброго, сильно рассердиться.

Глеб уже хотел отмахнуться от ветхого деда. Повернуться на левую сторону и продолжить внезапно прерванный сон. К счастью, он вовремя вспомнил, что старик обещал утром довезти его до Трёхреченска.

Поэтому, он не стал перечить суровому хозяину дома. Прикрыл глаза веками и, на ощупь, кряхтя, стал подниматься с постели. Спал он, не раздеваясь. Так что, время на облачение ему сейчас не понадобилось.

Громко зевая, парень подхватил рюкзак за широкие лямки и, волоча его по полу, поплёлся на кухню. Обулся в кроссовки и только потом, вдруг заметил, что вогула в помещении нет. Пожал плечами, помотал головой и вышел наружу.

Старик стоял возле двери и нетерпеливо топтался на месте, словно конь, застоявшийся в тесной конюшне: – Рюкзак оставь в доме. – приказал он непререкаемым тоном и сурово добавил: – Потом его заберёшь.

Вернувшись в тёмные сени, Глеб поставил «Ермака Тимофеича» рядом с порогом и, споткнувшись о высокий порог, вышел наружу. Пока хозяин захлопывал дверь. Пока вставлял щепочку в проушину вместо замка, гость зябко поёжился от предрассветной прохлады. Открыл пошире глаза и повертел головой.

К своему удивлению, парень не увидел вокруг ни одного огонька, горевшего в окнах деревни. Только большой диск полной серебристой луны одиноко мерцал в вышине.

Мертвенный свет падал на совершенно безлюдную местность, которая была укрыта тонким слоем тумана. Лёгкая дымка серела в отблесках тусклых лучей ночного светила, и походила на одеяло, накинутое на поверхность земли.

Всё небо заливала плотная чёрная краска, и лишь с левой стороны горизонта начинало немного светлеть. Не было слышно ни переклички молодых петухов, ни отрывистого собачьего лая.

– То ли, сейчас очень рано и петухи ещё спят? То ли, у них даже куры несут службу молчком? – сказал тихо гость. Протяжно зевнул и добавил: – Наподобие их суровых собак, похожих на огромных волков.

Старик спустился с крыльца, но направился не к широким воротам, как представлял себе Глеб, а в противоположную сторону, прямиком к огороду. Парень не стал задумываться над поведением пожилого мужчины и поспешил следом за ним.

Они прошли мимо тёмной дощатой уборной. Сделали пару шагов и упёрлись в забор из жердей. В высокой ограде находилась калитка, сколоченная из старых досок. За ней виднелся узкий проход, ведущий вглубь чёрного леса. Проводник открыл щелястую створку и без сомнений устремился вперёд. Стараясь не отстать от хозяина, гость рванулся за ним.

Скоро глаза немного привыкли, и Глеб всё же сумел кое-что рассмотреть. Утоптанная тропинка оказалась на удивленье прямой, словно это была не простая лесная дорожка, а небольшая аллея, устроенная в старинном заброшенном парке.

С обеих сторон виднелись два ряда огромных деревьев. Они стояли шеренгами, уходящими вдаль, и росли очень близко друг к другу. Так близко, что почти соприкасались своими стволами. Причём, каждый из них был толщиной в два обхвата, а то и побольше.

За частоколом лесных великанов угадывалась сплошная непролазная чаща, забитая старым валежником. Это так удивило Глеба, что он резко ускорился и поспешил к старику. Парню хотелось спросить, откуда взялась эта просека в таких запущенных дебрях?

В это время, они выбрались из необычной шпалеры и оказались на обширной поляне. Парень глянул вперёд и с изумленьем увидел такое, что сразу забыл свой вопрос. Теперь его не волновали те садоводы, что устроили эту аллею.

Перед ним маячили десятки толстых и длинных продолговатых предметов. Они стояли на высоких столбах, прочно вкопанных в землю. Плотный туман висел в метре над почвой и создавал впечатление, что подпорки колод опираются на лёгкую белесую дымку.

– Что это? – с недоумением вымолвил Глеб.

– Домовины. – коротко бросил совершенно спокойный старик: – Кладбище деревенское. Мы всегда гробы ставим на большие столбы, чтобы звери не терзали покойников. – Латимир Серкович остановился и склонил кудлатую голову. Скинул небольшую фуражку и, зажав её в кулаке, стал что-то шептать.

– Молится. – решил про себя парень. Хотел перекреститься, но почему-то не решился этого сделать. Он много раз видел у матери небольшие иконки и старинные церковные книги.

Однако, в их маленькой сплочённой семье не было привычки ходить в соседний православный собор. Как-то они всегда обходились без посещения свящённого места.

К тому же, ещё неизвестно, к каким конкретно богам обращается местный старик? Вдруг он какой-то язычник древнего толка? Тогда он может сильно обидеться, что при нём кто-то креститься.

Перестав бормотать, бодрой походкой старик двинулся дальше. В этот раз, тропинка резко свернула в левую сторону и пошла по краю поляны, в обход большого погоста.

Они протопали по длинной пологой дуге. Выбрались на противоположную сторону кладбища и заспешили по узкой тропинке. Теперь она снова вела так же прямо, как современные взлётные полосы.

Через десять минут быстрой ходьбы старик остановился возле старого, давно упавшего дерева. Присел на толстый ствол, лишённый корявой коры. Достал из кармана затёртой фуфайки кисет и принялся вертеть самокрутку.

Глеб в недоумении топтался рядом с вогулом. Переминался с ноги на ногу и не знал, что ему теперь делать? То ли и дальше стоять, как часовой? То ли, сесть рядом с хозяином дома? Ленивым движением, старик оторвал от сложенной многократно газеты прямоугольник бумаги размером в три пальца руки.

Насыпал в него сушёных, мелко нарезанных листьев и ловко смастерил сигарету. Чиркнул спичкой о коробок. Не спеша закурил. Блаженно зажмурился и, задрав голову к небу, выпустил в воздух облако пахучего дыма.

Парень почувствовал непривычный возбуждающий запах, мало похожий на обычный табак: – «Махорка, что ли какая?» – мелькнуло в голове удивлённого парня: – «Или местная таёжная травка?»

Латимир Серкович сделал несколько глубоких затяжек. Внимательно глянул на всё ещё тёмное небо и заявил строгим тоном: – Иди дальше по этой тропинке и скоро выйдешь на скошенный луг. Там, в центре поляны, стоит небольшая избушка. Подойдёшь прямо к ней, постучишь и вежливо скажешь: – БаБá Ягá прими пешего странника.

Говоря странное женское имя, старик сделал ударения на последних слогах.

Глеб неожиданно вспомнил древнюю сказку, которой мама пугала его в годы далёкого детства. Весело хмыкнул и переспросил немного иначе: – Бáба Ягá – костяная ногá?

– Цыц, ты! – грозно прикрикнул старик: – Не бáба, а БаБá! – он вновь повторил ударение на втором слоге слова: – С древнего языка переводится, как очень Мудрая, а Ягá значит дарительница, приносящая жертвы. То есть, жрица по вашим учёным понятиям.

Глеб потрясённо кивнул.

– Иди, а я тебя здесь подожду. – смягчился старик и опять глубоко затянулся резко пахнувшим куревом.

Недоумённо покачав головой, парень неожиданно вспомнил, что ему ещё нужно доехать из деревни до развилки шоссе. Как ни крути, а это двадцать семь километров по лесу, в котором он никогда не бывал. Поэтому, если станешь спорить с вогулом, то дед может просто не взять его с собою в Трёхреченск. Как потом отсюда добираться до дома, вообще непонятно.

Он тихонько вздохнул. Повернулся и пошёл по узкой тропинке. К удивлению парня, туман здесь почему-то отсутствовал. Небо стало гораздо светлее, и стоящие рядом деревья были хорошо различимы.

Через пару минут, он вышел на обширную, совершенно пустую поляну. Диаметром она оказалась почти в двадцать метров. Скорее всего, местные жители использовали её для заготовки кормов для скота.

Судя, по ёжику короткой отавы, траву тут недавно скосили, но сено уже подсушили и даже успели убрать. Значит, в деревне есть ещё и другие селяне, которых Глеб почему-то не видел. Не мог же один старый вогул проделать такую большую работу.

Парень глянул вперёд и разглядел, что посередине холёной лужайки стоит маленький сруб, похожий на обычную сельскую баньку. Как и положено, все его стены смотрели на все четыре стороны света. Вот только находилась эта странная мыльня слишком далеко от деревни и от проточной воды.

Может быть, под скромной избушкой бьёт чистый источник, к которому изредка приходит народ? Такое часто случается, если вода кажется людям чем-то целебной. Иногда весть о таких родниках разносится на десятки километров вокруг, а то и на целую область.

Кроме такой небольшой несуразицы, имелись ещё некие странности. Во-первых, сверху виднелась очень странная, остроконечная и круглая крыша, крытая мелкой осиновой дранкой. А это весьма непривычно для окружающей местности. Тут тебе не Юго-Восточная Азия с их круглыми пагодами. Здесь кровли делают вальмовые. То бишь, плоские, скатные.

Во-вторых, данный домик покоился не так, как все остальные, на твёрдой земле. Он стоял на четырёх круглых столбах. Скорее всего, это были останки деревьев, росших здесь когда-то давно. Об этом говорили узловатые корни, уходившие в почву поляны.

Неведомый зодчий спилил четыре ствола на высоте чуть более метра. Получились короткие пни, торчавшие из плотной земли. На них опёрли нижний венец скромного здания, а сверху возвёли стены из бревен.

Так что, издали эта постройка сильно напоминала избушку на «курьих ногах». Она выглядела именно так, как её обычно рисуют в сказочных книжках. Только на детских картинках птичьих лап всегда только две, а здесь их имелось целых четыре. Причём, расположены они, оказались не так, как у курицы, почти посерёдке, а равномерно, по всем углам здания.

Глеб прошагал по узкой тропинке, пересекающей скошенный луг, и несмело приблизился к небольшому строению. Поднял глаза от земли и с удивлением понял, что не сможет попасть внутрь странного домика. Здесь нет ни крыльца, ни проёма, ни двери, ни даже маленького слухового окошка.

Он обогнул «баньку» по кругу и опять пришёл на дорожку, приведшую его из леса сюда. Абсолютно все стены строения оказались совершенно глухими. Никакого намёка на вход.

Заинтригованный парень стоял перед домиком и не верил своим утомлённым глазам. Для чего кто-то построил избушку, в которую невозможно войти? Не через крышу же они в неё забираются? Там запросто может прятаться люк, но даже если и так, то где лестница, по которой человек может подняться и спуститься обратно? Её, что приносят с собой, а потом забирают назад?

И зачем, вообще, старик поднял его в такую несусветную рань? Вон и солнце ещё не взошло. Или это такой ритуал у местных подгорских вагулов? Коли заночевал в их мелком селе, то будь братец любезен. Встань на рассвете, сходи к их святилищу и поклонись их таёжным божкам?

Глеб хмуро посмотрел в сторону леса. Ему показалось, что среди тёмных стволов, он различает огонёк сигареты. Видно, дед сделал большую затяжку, от чего самокрутка хорошо разгорелась.

– Приглядывает за гостем старик. – с раздражением сказал себе парень: – Ну, а если не сделаю так, как вогул приказал, так он, чего доброго, не захочет везти меня в город.

Топай потом двадцать семь километров по грунтовой таёжной дороге. А если заблудишься в таких глухих дебрях, то долго потом будешь плутать. И неизвестно, сможешь ли куда-то добраться?

Он решил больше не думать об этом. Нужно выполнить указанье Латимира Серковича и поскорее вернуться в деревню. Может быть, удастся немного поспать перед отъездом в Трёхреченск?

Шагнув к невысокой стене, Глеб постучал кулаком по ошкуренным бревнам. Сосредоточился и насторожённо прислушался. Из избушки не доносилось ни звука. Неожиданно до него дошёл весь комизм ситуации.

Он, современный образованный парень, стоит в предрассветном лесу и выполняет какие-то нелепые ритуальные действия: – «Может быть, вогул просто решил подшутить надо мной?» – мелькнуло у него в голове: – «Силён всё же дед! Ну да ладно. Делать мне нечего, придётся сейчас подыграть старику».

Глеб ещё раз ударил в толстую стену и, с трудом сдержав смех, прокричал во весь голос: – Бáба Ягá, костяная ногá, прими калику убогого. – в избушке по-прежнему не было слышно ни единого шороха.

Вдруг парень разозлился и твёрдо решил: – «Всё, хватит мне маяться дурью! Пора двигать назад!» – он сделал шаг по тропинке и увидел вогула, стоящего с краю обширной поляны.

Латимир Серкович несколько раз властно взмахнул правой рукой. Его жестикуляция безмолвно приказывала: – Давай братец, стучи!

Тяжко вздохнув, Глеб снова вернулся к стене. Грохнул по брёвнам кулаком ещё один раз и, чтобы поскорее закончить с утомительным розыгрышем, серьезно сказал: – БаБá Ягá! Прими пешего странника!

Ответ прозвучал так неожиданно, что парень чуть не подпрыгнул на месте от страха. Лишь через пару секунд, он пришёл немного в себя и осознал, что ему приказали: – Входи!

Как показалось смущённому Глебу, грубый начальственный голос шёл откуда-то снизу, прямо из-под странной избушки. Он наклонился и осторожно глянул под небольшое строение. Солнце ещё не взошло над макушками леса. Предрассветные сумерки заливали дно скромной «баньки» непроницаемым мраком.

Парень опустился на корточки. Упёрся локтями в колени и всмотрелся в плотную тьму. С ощутимым трудом он различил настил из плотно подогнанных ошкуренных брёвен.

В середине квадратного перекрытия он увидел продолговатое световое пятно. Глеб сощурил глаза и разглядел слабый призрачный свет, сочившийся из избушки наружу.

Переступая мелким, гусиным шажком, он продвинулся немного вперёд и только после этого понял, что пол у избушки отнюдь не сплошной. Оказалось, что два бревна, находящие в самом центре наката, вовсе не круглые, а стёсаны почти что, наполовину.

Между ними имелся узенький лаз, не более восьмидесяти сантиметров в длину и сорока в ширину. Именно из этой округлой дыры и просачивался слабый мерцающий блеск.

Не выбираясь из-под избушки, Глеб повернулся на пятках и неуверенно взглянул на вогула. Мол, что делать дальше? Старик энергично махнул правой рукой, показывая юному гостю, лезь внутрь, как можно скорей!

Ни с того, ни сего, парня вдруг разобрало любопытство: – «Что же там за БаБá такая сидит? Голос у неё громкий и властный, как у отставного полковника, а избушка на удивление тесная. Совсем не по чину для мудрой и таинственной жрицы».

Шагая на корточках, парень продвинулся к самому лазу, и застыл точно под ним. Невольно сдержал дыханье. Стал не спеша выпрямляться и медленно всунул голову в небольшое отверстие.

Прямо перед собой Глеб разглядел какие-то непонятные кучи, покрытые тканью. Он с большим интересом пошарил глазами по сторонам. На правой стенке избушки парень увидел ржавый светец, из которого торчала лучина, тлеющая слабым огнём. Он повернул голову влево и увидел невероятно старую женщину.

Лицо жрицы покрывало множество очень глубоких морщин, а голову украшал высокий остроконечный клобук. Она сидела на странных мешках и была одета в накидку, плохо различимую в слабом мерцающем свете.

Несмотря на чрезвычайно почтенные годы, она держалась неестественно прямо. Сидела так ровно, словно кол проглотила. Тонкие смуглые руки хозяйки спокойно лежали на её, ровном, как стол, животе.

Бегло взглянув на четвертую стену избушки, Глеб не увидел там ничего интересного. Лишь те же непонятные торбы, лежащие на голом деревянном полу. Получалось, что кроме странной старухи в домике никого больше не было.

Он повернулся лицом к древней жрице и, совершенно не желая того, встретился с её властным пронзительным взором. Глаза у неё оказались настолько большими и тёмными, что у парня даже голова слегка закружилась.

Волнение, и настороженность разом ослабли, а затем и вовсе куда-то исчезли. Глеб тотчас успокоился, и вяло подумал: – «Вряд ли эта старушка приносит здесь кровавые ритуальные жертвы. Даже если это и так, то ей одной со мной точно не справиться. Вон она, какая худая».

Он медленно выпрямил ноги, слегка согнутые в напряжённых коленях. Встал во весь рост и удовлетвореньем отметил, что бревенчатый пол странной избушки оказался на уровне его крепкой груди.

Значит, стоит ему быстро присесть, и он тотчас уйдёт от любой атаки старухи. Окажется на открытом пространстве, а там будет видно, как дело сложится, и кто кого победит? Опыт в уличных драках он имеет немалый и умеет его хорошо применять.

Глеб облегчённо вздохнул и чуть не закашлялся от тяжёлого, спёртого воздуха, наполнявшего тесную комнату. Морщась от столь неприятного запаха, он с неприязнью подумал: – «Похоже, что бабушка не отличается особой опрятностью. Да и сухие лечебные травы сильно кружат мне голову. Вон их сколько лежит в тёмных мешках возле стен».

Замотанная в тряпки, старуха вдруг шевельнулась и тихо сказала: – Входи пеший странник.

В этот раз, голос был уже не таким командирским, как раньше. Зато в нём вдруг послышались какие-то непонятные, шипящие звуки, неприятно царапнувшие настороженный слух. Хозяйка взмахнула сразу обеими тонкими ручками. Повела кистями с длинными пальцами и сделала весьма непривычный приглашающий жест.

Глеб поставил ладони по краям узкой щели, прорезанной в прочном накате. Опёрся на руки, легко отжался от перекрытия, и его ноги свободно повисли над твёрдой землей. Он уже начал примериваться, как бы ему половчее втянуть себя внутрь и поудобнее усесться на пол, как всё тотчас изменилось.

Лежавшие возле стен, тёмные торбы вдруг шевельнулись и что-то сильное и чрезвычайно упругое, скользнуло по поясу парня. Перетекло с левого бока на плоский живот. Прошлось по правому подреберью и быстро нырнуло за спину. В ту же секунду он внезапно почувствовал, как его касается, что-то до ужаса гибкое. Оно опустилось чуть ниже и крепко сжало бёдра и голени.

Охваченный страхом, Глеб понял, что зря он влез внутрь избушки и, надеясь юркнуть в дыру, резко расслабил обе руки. К вящему ужасу парня, он не рухнул на землю, как недавно рассчитывал, а неподвижно повис среди маленькой комнаты.

Не веря своим ощущениям, беглец бросил вниз панический взгляд. Там он увидел такое, от чего у него даже кровь вдруг замерла в жилах. Перед ним находилось круглое змеиное тело толщиной не менее тридцати сантиметров в диаметре.

Гибкое, матово блестящее тулово стремительно оплетало его виток за витком. Подобно тому, толстый электрический кабель наматывался на сердцевину катушки. Уже через пару мгновений, его руки оказались плотно прижаты к бокам, и он даже не мог ими слегка шевельнуть.

Парень резко задёргался. В то же мгновение, чёрные упругие кольца сжались с такой сокрушительной силой, что его ребра жалобно хрустнули, а в глазах потемнело. Необоримая сила приподняла жертву над полом, и внесла внутрь помещения.

Затем, железная хватка немного ослабла. Глеб почувствовал себя немного свободней и с громким всхлипом втянул воздух в сжатые лёгкие. В глазах слегка прояснилось, и он снова смог разглядеть всё вокруг.

Он с ужасом понял, что висит над бревенчатым настилом избушки, а его голова почти касается потолка тесной комнаты. Не желая поверить глазам, парень ещё раз опустил голову вниз и снова увидел, туловище огромной змеи, обвившей его от подбородка до пят. Шкуру питона покрывали короткие блестящие волосы, наподобие тех, что встречаются у чёрных гладкошёрстных собак.

Трепещущий, как осиновый лист, Глеб вскинул глаза на старуху, сидящую напротив него. Дарительница поймала его панический взгляд и стала быстро подниматься с мешков, лежащих возле стены. Только она не вставала с сидения, как делают все обычные люди. Ягá всем телом двигалась вверх, словно сидела на некой платформе, стремительно взлетающей к небу.

Через пару мгновений, лицо старой хозяйки оказалось на уровне глаз потрясённого парня, и тут он с ужасом понял, что у жрицы отсутствуют ноги. Оказалось, что её тонкий торс переходит в невероятно длинное змеиное тело, толщиной в её талию.

Глеб вновь не поверил тому, что увидел. Надеясь на то, что всё только сон, он сильно зажмурил глаза. Резко помотал головой справа на налево, и лишь после этого, осторожно поднял трепетавшие от ужаса веки.

Однако, всё осталось, как было секунду назад. Так же лежало внизу туловищё невероятно большого удава. Тонкий кончик хвоста немного подрагивал от возбуждения, словно у ядовитой гремучей змеи. Так же блестела короткая чёрная шерсть невероятного чудища. Мало того, жуткая тварь обвила дрожащую жертву, и сжимала её с чудовищной силой.

Парень поднял взгляд чуть повыше и увидел, всё туже картину, которая вновь привела его в трепет. На переднем конце длинного тела не было огромного черепа ползучего гада. Вместо него, находилось щуплое тело старушки, увенчанное морщинистым личиком.

Душу Глеба заполнила волна непереносимого ужаса. Он впал в исступление и забился, как муха, желавшая вырваться из паучьих тенет. Результат его действий оказался весьма предсказуем. Смертоносные кольца сжались сильней, и дыхание вновь прервалось. Парень мгновенно лишился сознания. Перестал сильно дёргаться и безвольно обмяк.

Убедившись, что пленник уже не шевелится, старуха приблизилась к его лицу почти что вплотную. Парень очнулся и с удивленьем увидел, как взгляд ужасного чудища вспыхнул тёмным огнём.

Он пригляделся внимательней и понял, что у гигантской змеи нет даже следа обычных белков. Глаза представляли собой огромную золотистую радужку с иссиня-чёрным зрачком в виде удлинённого ромба. В их глубине парень увидел свои отражения. Причём, они оказались перевёрнуты кверху ногами.

Пока жуткое чудище боролось с пойманной жертвой, с него слетел высокий остроконечный клобук. Верх головы обнажился и зрелище, открывшееся взору несчастного Глеба, окончательно добило его.

Оцепенев от дикого ужаса, он смотрел на её длинный человеческий череп, сильно вытянутый вверх и назад. Дрожал от отвращения, но не мог отвести от него широко распахнутых глаз. Вокруг уродливой, продолговатой, шишковатой башки шевелился огромный клубок каких-то неведомых тварей.

Лишь спустя какое-то время, до парня постепенно дошло то, что он видел перед собой. Вместо обычных волос из черепа чудища торчали десятки коротеньких змей, каждое из которых заканчивалось маленькой гадючьей головкой.

Все эти отродья были толщиной с указательный палец и длиной около тридцати сантиметров. Они все извивались и дёргались. Дружно тянулись к беспомощной жертве. Широко раскрывали мерзкие пасти, окрашенные изнутри серым цветом, и злобно шипели.

Жрица открыла сомкнутый в ниточку рот, похожий на пасть обезьяны. Глеб ужаснулся новому зрелищу. Во рту у старухи не оказалось нормальных зубов, которые имеют приматы. Вместо них виднелись жёлтые роговые пластины, торчавшие из грязно-розовых дёсен.

Затем, произошло и вовсе нечто нестерпимо ужасное. С ребристого верхнего нёба откинулись два сильно изогнутых, острых клыка. Они весьма походили на те, что бывают у каждой ядовитой змеи.

В глубоком провале омерзительной глотки находился длинный чёрный язык, с разделённым надвое концом. Он лежал в луже вязкой слюны, заполнившей углубление в челюсти, слегка шевелился и мелко, противно подрагивал.

Раздвоенное змеиное жало вдруг резко сжалось. Стремительно распрямилось и рванулось вперёд. Ощутимо ударило жертву в середину высокого лба и попало в точку, расположенную на два пальца выше его переносицы.

От неожиданности и отвращения Глеб снова бессильно задёргался. Змеиные кольца опять напряглись. Крепко сжались и прекратили все попытки к безуспешному бегству. Могучие мышцы стиснули парня с такой ужасающей силой, что он застонал и, на короткое время, вновь утратил сознание. Лишь после этого, объятия чудища немного ослабли.

Неизвестная тварь подождала, пока пленник очнётся. Подняла тонкие руки, покрытые дряблой сморщенной кожей, и протянула их к лицу раннего гостя. Оказалось, что у мерзкой старухи на каждой ладони имелось множество пальцев.

Сколько их в точности, Глеб рассмотреть не сумел, но их было значительно больше, чем у человеческих особей. Самое малое – шесть, а может и больше. Причём, все они шевелились, словно бы не имели суставов. Мелко дрожали и, подобно толстым червям, извивались во всех направлениях.

Жрица крепко сжала виски своей жертвы и сильным рывком повернула голову Глеба направо. От такого движения, позвонки жалобно хрустнули, а шейные мышцы набухли в невероятном усилии.

– «Почему я подумал, что она со мною не справиться?» – отстранено сказал себе парень: – «Получается, что я и есть та самая жертва, что Латимир Серкович принёс своим древним вогульским богам».

Удерживая череп несчастного пленника, старуха что-то горячо говорила. Бормотала она очень быстро и весьма неразборчиво. Так что, Глеб не мог уловить смысл её странных слов. Да и язык оказался совсем незнакомым.

Потом она замолчала и смачно плюнула парню прямо в левое ухо. Вязкая жидкость залепила отверстие ушной раковины, и Глеб перестал слышать всё, что происходило с той стороны.

Где-то в глубине его мозга возникла сильнейшая боль и стала пульсировать тугим огненным сгустком. У парня создалось впечатление, что в череп попал раскалённый свинец. Остатки слюны медленно потекли вниз по шее и холодной струйкой упали на оголённую грудь.

В тот же миг, старуха мощным рывком повернула голову пленника в другом направлении. Позвонки опять затрещали, и в правую ушную раковину влетел такой же обильный плевок, как и первый.

Теперь Глеб стал глухим уже на две стороны. Боясь шевельнуться, он замер, как статуя. Ведь любое неловкое движение парня неминуемо кончилось бы свёрнутой шеей. Это означало разрыв спинного мозга в верхнем отделе и паралич всего тела.

Весьма аккуратно, старуха повернула к себе лицо бледного гостя и продолжила непонятные действия. Судя по быстрым движениям её тонких сиреневых губ, она не прекращала вести монолог.

Шершавые лапы прошлись по вспотевшему лбу и щекам потрясённого Глеба. Холодные, как кожа лягушки, ладони быстро спустились чуть ниже и остановились на шее у парня. Прямо над его кадыком. Червеобразные пальцы обхватили горло дрожащего пленника и сжали, словно стальными тисками.

Оставшись без доступа воздуха, Глеб вытаращил глаза так, что они почти выпали из глубоких орбит. Открыл рот на всю ширину, и постарался вздохнуть. Старуха вновь что-то сказала. Издала тихий шип и плюнула гостю прямо в лицо.

Едкая жидкость огнём обожгла дрожащие веки и слизистую оболочку у глаз. Взор опять затуманился, и Глеб перестал, что-либо видеть. Только смутные, белесые пятна продолжали маячить далеко впереди. Не в силах кричать от обжигающей боли, он лишь слабо хрипел.

В тот самый миг, очередной плевок влетел ему в широко распахнутый рот. Секунду спустя, старуха неожиданно ослабила хватку. Горло освободилось от мощного сжатия. Глеб, наконец-то, смог свободно вздохнуть.

Он с шумом втянул в себя живительный воздух и чуть не захлебнулся отвратительно зловонной субстанцией невероятно горького вкуса. Вязкая жидкость плотно забила гортань и устремилась вниз, по трахеям.

Парень неожиданно понял, что ещё полминуты невыносимых мучений, и он умрёт от удушья. Сознание опять помутилось. Пленник провалился в беспросветную плотную тьму.

Сколько времени он находился без чувств, Глеб точно не знал. Зато, когда он очнулся, то сразу почувствовал, что зловонная вязкая жидкость куда-то исчезла и ничто его больше не душит. Каким-то удивительным образом густая субстанция бесследно всосалась в стенки сосудов и перестала блокировать дыхательный путь.

Теперь он мог совершенно свободно расправить широкую грудь и наполнить живительным воздухом все лёгкие, до самых глубин. Он несколько раз втянул в себя затхлую атмосферу избушки. Ощутил слабое головокружение и окончательно привёл себя в чувство.

Первое, что он заметил, было лицо древней старухи, маячившее перед глазами. Острота восприятия постепенно вернулась, и беглец с облегчением понял, что его стопроцентное зрение, осталось по-прежнему острым. Ещё он осознал, что прекрасно видит непонятную тварь, державшую его мёртвою хваткой.

Жрица впилась в него тёмным взглядом и продолжала вести беспрестанный, неразборчивый заговор. Голова Глеба опять закружилась. Он услышал её тихий шёпот значительно чётче и стал в нём кое-что различать.

В глазных яблоках вдруг засверкали яркие вспышки. Секунду спустя, перед мысленным взором пронеслись какие-то странные образы. Бормотанье старухи уже не казалась ему бессмысленным набором пережеванных звуков. Оно стало слагаться в слова на невообразимо далёком наречии.

– «Так это же, древний санскрит». – догадался вдруг парень и каким-то мистическим образом понял, о чём ведёт речь непостижимая тварь: – «Она говорит, что теперь я смогу общаться с теми, кто умер». – мелькнуло в воспалённом мозгу ошеломлённого парня.

Затем, там неожиданно ярко блеснуло: – «На’га! Старик сказал – На’га!»

Тут в голове что-то щёлкнуло. Из глубины детской памяти всплыла страница энциклопедии, с блёклой картинкой и небольшим пояснением: – «На’га – это древнее божество в виде огромной змеи с человеческим торсом и головой, укрытой веером змеиных голов».

Глеб вздрогнул от мертвящего ужаса и похолодел от очередной невероятной догадки: – «Значит, такая богиня до сих пор существует, и меня принесли ей, как сакральную жертву? То есть, отправили прямиком на тот свет, к тем, кто благополучно почил. Поэтому, я смогу теперь с ними общаться на равных, как покойник с покойником?»

К этому времени, старуха закончила речитатив и ненадолго умолкла. Пленник тоже благоразумно затих. Он с содроганием ждал смертельной развязки и перебирал в голове варианты своей неминуемой гибели.

– «Одно движение её мощного змеиного тела и я буду раздавлен, как муха в кулаке человека! Или она высосет всю мою кровь, как говорилось в историях о древних вампирах? Или старик сожжёт меня на ритуальном костре, как это до сих пор делают в дальних языческих странах?» – в измученном страхом, сознании Глеба мелькали картины, одна страшнее другой.

Змеиные мышцы чуть-чуть шевельнулись. Парень обмер от ужаса и только два слова вспыхнули в его воспалённом мозгу: – «Это конец?» – спросил он у себя и не знал, что ответить на это?

Вдруг, случилось нечто совсем непонятное. Схватка богини резко ослабла. Холодные упругие кольца мгновенно разжались, и Глеб скользнул вниз, словно камень из раскрытой ладони. Пролетел сквозь отверстие, прорубленное в толстом полу, и сильно ударился ступнями о грунт.

Затёкшие от неподвижности, ноги не удержали хозяина в вертикальной позиции. Колени немедля сложились, словно лезвия перочинного ножичка, и парень ничком рухнул на твёрдую землю. Падая, как подрубленный столб, он врезался лбом в край дыры в перекрытии. Из глаз брызнули длинные разноцветные искры. Глеб тихо вскрикнул и от удара надолго лишился сознание.

Тагай

С огромным трудом, Глеб приподнял дрожащие веки и увидел перед собой что-то совсем непонятное. Парень напряг своё зрение, которым недавно гордился. Прищурился и попытался усилием воли сфокусировать взгляд. Несмотря на все ухищрения, он не добился никаких результатов.

Перед глазами висела какая-то светло-серо-зелёная хмарь с сильно размытыми контурами. Как ни странно, но справа и слева картинка освещалась значительно лучше, чем спереди.

Парень попробовал повертеть головой и с ужасом понял, что не может этого сделать. Мышцы шеи его совершенно не слушались. Он хотел ощупать лицо, но не почувствовал рук.

Всё, что случилось с ним ночью, мгновенно всплыло из памяти. Сумбурные мысли возникли в его голове и заметались, как шары в лохотроне: – «Меня крепко связали!» – с оторопью подумал беглец: – «На глазах повязка из ткани! Хотят принести в жертву богине-змее по имени На’га!»

– Что вы хотите? – закричал он во весь голос.

Вернее сказать, хотел это сделать, но пересохший от жажды язык с трудом оторвался от нёба и едва пошевелился во рту. Из сильно саднящего горла вырвался не воинственный возглас, а лишь тоненький придушенный хрип.

Находясь в полнейшем отчаянии, Глеб забился, как рыба на раскалённом песке. Тело импульсивно задёргалось, и он смог чуть-чуть повернуться на бок.

В глаза ударил яркий солнечный луч, и парень инстинктивно зажмурился. Свет проникал сквозь плотно сжатые веки и нестерпимо жёг левое глазное яблоко: – «Повязки на мне, к счастью, нет! – обрадовался измученный пленник. Немного подумал и всё себе объяснил: – «Просто я лежал, лицом вниз и видел только стебли зелёной травы».

Он опять попытался повертеть головой и приложил к этому массу усилий. Спустя какое-то время, у него кое-что получилось. Парень чуть приподнял тяжёлые веки и посмотрел перед собой сквозь узкие щелочки.

Застилающий взор, белесый туман понемногу рассеялся. Глеб увидел толстый ствол замшелого дерева. Преодолевая непонятное сопротивление, он слегка шевельнул кистями крепко связанных рук.

Онемевшие подушечки пальцев коснулись ног чуть повыше колен: – «Значит, руки вытянуты вдоль тела, а не заломлены палачами за спину». – порадовал себя парень и продолжил исследование своего состояния. Извиваясь, словно червяк, он попробовал сесть.

Неожиданно его руки пронзила сильнейшая боль. Огненные мурашки побежали под кожей. Проникли в напряжённые мышцы и обожгли все нервные окончания. Глеб с облегчением понял, что он вовсе не связан, а просто тело его затекло от долгого лежания в таком положении.

С трудом двигая непослушными пальцами, парень начал массировать ткани и мало-помалу чувствительность вернулась к сильно онемевшему телу. Опираясь на землю руками, Глеб сел. Словно заржавленный робот, медленно нагнулся вперёд и принялся за нижнюю пару конечностей.

Пока беглец приводил себя в работоспособное состояние, он с большим беспокойством оглядывался по сторонам. Выяснилось, что он находится на миниатюрной прогалине, а вокруг плотной стеною стоит глухая тайга, которую можно назвать дремучею пущей.

Наконец, он всё-таки смог встать на непослушные ноги, и осмотрелся гораздо внимательней. К его удивлению, он оказался в настоящем Берендеевом царстве. Со всех сторон его окружали лишь невероятно высокие и большие деревья чрезвычайно преклонного возраста.

Все пространство меж ними занимали упавшие сучья и замшелые тела лесных великанов. Они в беспорядке громоздились везде, куда проникал внимательный взгляд изумлённого парня.

Расщепленные пни и огромные выворотни дополняли картину девственных зарослей. Вся поверхность древесных стволов была покрыта толстым ковром из всевозможного мха и гирляндами разнообразных грибов.

Причём, и те и другие поражали глаза невообразимым богатством расцветок. Мало того, грибы щеголяли различными формами: шарообразные, с плоскими, круглыми и удлинёнными шляпками, верами, воронками и даже остроконечными звёздами. Размеры иных экземпляров достигали двадцати сантиметров в диаметре.

Глеб долго вертел головой, но никак не мог догадаться, куда он попал, и как он здесь вообще очутился? Никакого намёка на лесную поляну с недавно скошенным и убранным сеном, поблизости не было видно. Избушка тоже куда-то бесследно исчезла. Да и обсаженную вековыми деревьями тропку он тоже не смог обнаружить.

Вокруг него виднелась лишь непролазная чаща тайги, совершенно нетронутой современным прогрессом. Упавшие стволы старых деревьев вытянулись во всех направлениях и покрывали землю в один, а кое-где и в два толстых слоя.

Больше всего это напоминало большой бурелом в старых очень запущенных дебрях. Глеб не мог себе даже представить, что в их хорошо обжитой Трёхреченской области ещё встречаются такие непролазные заросли.

Парень весьма обстоятельно осмотрел странное место, где оказался неведомым образом. Всё изучил и был поражён ещё больше, чем раньше. К его удивлению здесь не нашлось каких-либо следов кроме тех, что оставил он сам.

Глеб увидел во мху глубокую вмятину от своего измождённого тела. С трудом рассмотрел капли ржавого цвета на чахлой траве. Заметив тёмные пятна, он осторожно притронулся к своей голове, гудящей, как колокол, и выяснил, кое-что интересное.

Оказалось, что посреди высокого лба находится огромная продолговатая шишка, расположившаяся чуть выше бровей. Затем, он нащупал на коже глубокую ссадину с засохшей корочкой крови. Лишь после этого, он неожиданно вспомнил о том, как ударился о край узкого лаза и лишился сознания.

– «Видно, пока я был в полной отключке, меня подняли с земли и принесли в эти дикие дебри. Возникает вопрос, кто приложил к этому руки, и как они умудрились провернуть сию операцию?

Богиня по имени – На’га, вряд ли бы стала со мною так долго возиться. Она сделала, что пожелала и прости брат, прощай. Кстати, а что именно она хотела от встречи со мной? Пошептала, зачем-то на меня поплевала…»

Глеб вспомнил про её вязкие, зловонные слюни и почувствовал такой сильный прилив дурноты, что едва смог удержаться от рвоты. Хорошо, что он не ел уже очень давно. Желудок гремел, как пустой барабан и ни единая крошка не попросилась наружу.

Чтобы хоть как-то отвлечься от столь неприятных деталей, парень продолжал свои рассуждения: – «Один древний вогул не смог бы меня сюда дотащить. Уж очень он старый и слабый для этого. А если рядом с избушкой был ещё кто-нибудь? С другой стороны, если кто-то и был, то где их следы? Кругом непролазная чаща.

Или всё-таки обо мне позаботилась непостижимая На’га,? Тогда каким образом она меня сюда принесла? По воздуху, что ли? Но никаких крыльев я у неё не заметил».

Подняв голову к небу, парень увидел лишь плотный полог развесистых крон, в котором не оказалось ни малейших просветов. Сквозь густую листву только слабо проглядывал сияющий диск родного светила.

Судя по ощущениям Глеба, было уже позднее утро. Он автоматически посмотрел на свои простые часы с обычным заводным механизмом. Отметил, что самая тонкая стрелка движется исключительно ровно, и понял, они работают совершенно нормально.

Было без четверти десять: – «Значит, солнце сейчас стоит на юго-востоке». – сказал себе Глеб. Сопоставив циферблат с положеньем светила на небе, он уверенно определил направленье на юг. Ему помог навык туриста.

На всякий случай, парень посмотрел на деревья, стоявшие рядом. Вопреки расхожему мнению, густой мох рос не только с северной части стволов. Он покрывал комли деревьев все целиком, на высоту выше метра.

– «Значит, придётся ориентироваться только по солнцу». – принял решение Глеб.

Разобравшись с географическими сторонами планеты, он вернулся мыслями к о таинственной На’ге. Поразмышлял о древней богине и сделал весьма неутешительный вывод. Догадаться, что ей было нужно от столь странной встречи со смертным, он вряд ли когда-то сумеет.

У высших и потусторонних существ существуют свои заморочки, которые людям, чаще всего, непонятны. Хоть богиня сказала, что он сможет общаться с умершими, но, что это значит, ему пока невдомёк. То ли, он сможет их вызывать, как некроманты из фэнтези-книжек? То ли, видеть тех духов, что застряли в нашей реальности и говорить с приведениями?

Поэтому, не стоит ломать голову над этой проблемой. Лучше подумать о том, куда ему теперь направляться? Самым простым вариантом, ему показалась возможность вернуться к вогулу и поговорить обо всём с Латимиром Серковичем. Пусть скажет всё, что сам знает по данному поводу. Чай, они теперь не чужие друг другу. Оба общались с богиней.

Сосредоточившись, Глеб припомнил расположенье деревни: – «Когда мы въехали в это сельцо, то заходящее солнце было прямо перед мордой кобылы. Выходит, что улица там проложена точно с востока на запад. Дом старика стоял справа от узкой дороги. Значит, на северной стороне от просёлка.

Выйдя ночью из дома, мы направились не через ворота, на улицу, а в обратную сторону, прямо в огород старика. То есть, опять же на север. Там возле бани ещё стояла огромная ель со сломанной веткой, растущей недалеко от макушки. Какой я молодец!» – мысленно сказал он себе: – «Хоть и небольшой ориентир, а всё-таки вспомнился».

Он тут же одёрнул себя: – «К сожалению, столь заметное дерево только с вертолёта рассмотреть и получиться. Да и то, если знать, где искать».

Парень чуть помолчал и продолжил свои рассуждения: – «Выходит, всё время мы с дедом топали прямо на север. Шли скорым прогулочным шагом, минут тридцать пять или сорок. Дорожка была чистой и гладкой. Ничто не мешало движению. То есть, мы удались, самое многое, на три тысячи метров.

Будем рассчитывать, что меня недалеко отнесли от избушки. Максимум на одну-две версты. Вон здесь, какая непролазная глушь. Всего, получается, около пяти километров. Причём, в любой ситуации, мне нужно двигаться точно на юг!

Даже если я проскочу мимо глухой, малозаметной деревни, всё равно в той стороне живёт больше людей, чем на севере. В конце концов, наткнусь на какое-либо жилье».

Глеб принял решение и бодро повернулся лицом в выбранном самим направлении. Солнце оказалось перед левым плечом: – «Нужно не забывать делать поправку на движенье светила». – строго сказал себе Глеб: – «А то буду бродить тут кругами, как ежик в тумане. Так недолго и копыта с голодухи откинуть». – он протяжно вздохнул и двинулся в путь.

Идти по чащобе, нетронутой рукой человека, оказалось совсем не так просто, как показалось вначале. А если точнее сказать, то начался изнурительный бег с чрезвычайно большими препятствиями.

Старый, девственный лес местами превращался в совершенно непролазные дебри. Приходилось постоянно что-нибудь перешагивать, перепрыгивать, а то и перелезать через поверженных лесных великанов. Мало того, их стволы были покрыты влажной коростою мха и ковром разноцветных грибов.

Иногда путь преграждал толстый поваленный комель, углом нависавший над влажною почвой. В таких случаях получалось, что значительно проще поднырнуть под него и двигаться на четвереньках, словно животное, а то и ползком, как змея.

Ноги вязли в глубокой таёжной подстилке и сгнивших кучах валежника. Иногда встречался совершенно непроходимый завал с торчащими в разные стороны острыми сучьями. Тогда приходилось делать весьма значительный крюк.

Ни каких-либо зверей, ни птиц вокруг не было видно. Только одни комары, да ползучие насекомые различных размеров. Насколько знал парень, встречались среди них и кусачие ядовитые твари. Умереть не умрёшь, но почувствуешь себя до отвращения плохо.

Постепенно парень вошёл в рваный ритм движенья по девственной пуще, и ему стало чуточку легче. Он всегда считал себя неплохим ходоком, но быстро продираться по этой тайге не смог бы даже спутник Арсеньева – нанаец Дерсу Узала. Как Глеб ни старался, а шёл очень медленно.

– «Нужно чуть-чуть поднажать». – твердил он себе: – «Вдруг, старик ещё не уехал в Трёхреченск, и я успею отправиться с ним? Иначе, застряну здесь ещё на несколько дней». – размышлял парень по ходу движения.

И тут же обдумывал другой вариант возвращенья: – «Надеюсь, вогул не закроет дверь на замок, а Тагай разрешит мне войти в пустой дом старика? Глядишь, мне удастся найти у него кое-что из еды?» – он опять поднажал, но скорость ходьбы почему-то больше не стала.

Отметив сей удивительный факт, он перестал рвать из себя последние жилы, а пришёл к более благоразумному выводу: – «Не хватало мне ещё ногу себе подвернуть в таком буреломе, сломать кость или порвать какую-то мышцу.

Тогда придётся искать себе сук в виде рогульки, и тащиться с ним, как инвалид с костылем. Так я потеряю куда больше времени. Поэтому, главное мне сейчас добраться до нужного места.

А если старик вдруг куда-то умчался, то попрошусь ночевать к тем, кто обитает поблизости. Потом как-нибудь доберусь до Трёхреченска. Выезжают же они иногда из деревни?» – на этом он и сосредоточил основное внимание.

Теперь, беглец не только выдерживал направленье маршрута. Он стал следить за координацией и точностью движения ног при преодолении различных препятствий. Особенно, когда перебирался с одного ствола, поросшего мхом, на другой. Тут любая ошибка могла очень дорого стоить.

Только через два с половиной часа, дебри нетронутые рукой человека, начали понемногу светлеть. Вокруг появились деревья потоньше. Валежника и дремучих завалов попадалось поменьше. Идти было уже не так тяжело. Если бы парня не мучила усталость и жажда, то всё, вообще, оказалось отлично.

– «Пора бы уже и показаться селенью». – неожиданно подумал беглец и тут же с испугом спросил сам себя: – «Или я уже проскочил мимо маленькой вогульской деревни?»

Он остановился. Взглянул на часы. Сверился с направленьем движения и, убедившись, что идёт точно на юг, облёгчённо вздохнул. Осмотрелся по сторонам и вздрогнул от неожиданности.

Слева, в метрах пяти от себя, он увидел огромного матёрого волка. Он тихо сидел на сером пушистом хвосте. Был совершенно спокоен и неподвижен, как статуя. Он просто смотрел на незваного гостя глазами ярко-жёлтого цвета.

Парень похолодел от необоримого ужаса и замер на месте, как вкопанный. Что теперь делать, он не имел представления. Бежать бесполезно. Здоровый зверь догонит его через десять секунд, а загрызёт гораздо быстрее. Клыками по горлу и всё, братец, привет. Можешь разговаривать с мёртвыми сколько захочется.

Забраться на толстую ель он вряд ли успеет. Слишком близко находится хищник и, словно назло, рядом нет достаточно толстого дерева с удобными ветками. Остаётся схватить с земли острый сук и действовать им, будто штыком. Может быть, так удастся отбиться?

Стараясь не упускать зверя из вида, парень стал осторожно оглядывать землю в поисках палки нужных размеров. Как нарочно, ничего подходящего возле себя он не заметил. Только тонкие корявые прутики.

Вдруг, за спиной матёрого волка, сухо щёлкнула упавшая с дерева веточка. Никуда не спеша, зверь повернул крупную лобастую голову и чутко прислушался, не повторится ли подозрительный звук? Ничего не заметил и сел в ту же позу, в которой он был полминуты назад.

Пока, зверь поворачивал голову туда и обратно, Глеб успел разглядеть знакомый широкий ошейник, охвативший могучую массивную шею: – Тагай! – с облегчением выдохнул парень: – Ты как здесь оказался? Неужели поджидаешь меня?

На морде огромного пса не обозначилось даже намёка на какие-то чувства. Не отразилось на ней ни радости встречи, ни удивления от узнавания, не было вообще ничего. Виднелось лишь одно равнодушие, словно он выполнял чей-то очень неинтересный приказ.

Тагай легко встал на лапы. Повернулся к человеку хвостом и потрусил на юго-восток. Парень молча рванулся за ним: – «Значит, я немного отклонился направо». – с облегченьем подумал беглец: – «А если бы не встретил собаку, то, скорее всего, прошёл мимо маленькой вогульской деревни».

Ловко лавируя среди тонких деревьев, пёс быстро продвигался вперёд. Глеб благоразумно держался метрах в трёх позади. Не стоит набиваться в друзья такому серьёзному зверю. Захочет, так сам подойдёт.

К своему удивлению, парень не мог разглядеть следов толстых лап, оставляемых питомцем вогула. Трава за Тагаем продолжала стоять, как стояла, а старые листья не сминались под его большим весом. Получалось, что он и не шёл, а летел, как по воздуху.

Меж тем, время приближалось к часу пополудни. Глеб встал ещё до рассвета. Прогулялся по холодку на три километра. Побеседовал с древней богиней и, на прощание, врезался лбом в бревенчатый пол.

Потом пробирался по девственным дебрям. Естественно, он сильно устал. Поэтому, парень не стал думать о таких мелочах. Выбросил из своей головы странную мысль и отправился дальше.

Так они шли ещё минут десять-пятнадцать, но деревни почему-то всё не было видно. Глеб уже стал беспокоиться: – «Куда же ведет меня пёс?» – размышлял он про себя: – «Может быть, мне не следовало идти за Тагаем, а стоило двигаться так же, как раньше, то есть, точно на юг?»

Не придя ни к какому решению, он с тревогой глянул вперёд и увидел высокую продолговатую кучу, лежавшую у него на пути. Пригляделся к непонятному образованию и с удивлением понял, что оно состоит из простых кирпичей, густо заросших травой и подлеском.

Оценив величину странной груды и её сильно оплывшие контуры, парень с огромным трудом опознал в ней обычную русскую печь. Только она оказалась разрушена непогодой и временем.

Не останавливаясь возле развалин, невозмутимый Тагай потрусил себе дальше, на юго-восток. Глеб удивлённо покачал головой и поспешно последовал за своим провожатым.

Пройдя метров двадцать пять-тридцать, он наткнулся на вторую горку обломков. Следом за ней, на третью, четвертую, пятую… Всего Глеб насчитал ровно десять удивительных холмиков.

– «Выходит, раньше селенье было значительно больше». – сказал себе парень, поспешая за псом: – «Прошло какое-то время. Многие люди уехали в город. Те, кто остался, передвинулись поближе друг к другу. Так и возникла та деревенька, которую я видел вчера поздно вечером».

Вдруг Тагай резко свернул в левую сторону. Парень с недоумением посмотрел на собаку и сквозь плотный подлесок заметил нечто совсем неожиданное. Это была огромная ель, возвышавшаяся на несколько метров над кронами старого леса.

Увиденная картина так потрясла воображение Глеба, что он замер на месте, как поражённый ударом с небес. Ведь он очень отчётливо помнил старое дерево со сломанной веткой, расположенной недалеко от вершины.

Теряясь в догадках, парень в испуге оглядывался по сторонам. Сотни вопросов метались в его голове, но не было на них никакого ответа. Тогда он взял себя в руки и стал рассуждать максимально логично:

– «Судя по ближайшим деревьям, огромная ель растёт здесь не меньше, чем семьдесят лет, а то и побольше. Вчера, поздно вечером, я видел возле неё баню пожилого вогула, его прочный дом и сарай. Всё это находилось в небольшой деревеньке дворов в десять-пятнадцать. Мало того, сегодня, перед рассветом, я прошёл мимо данного дерева.

С тех пор, прошло девять или десять часов. Так куда девалось сельцо за столь короткое время? Откуда взялись здесь развалины русских печей и довольно высокий подлесок?

Или мне только кажется, что с того самого времени, когда я видел селенье, прошла всего одна короткая ночь?» – одёрнул парень себя: – «Неужели я наглотался плевков таинственной На’ги. Впал в забытьё и проспал двадцать лет, словно сказочный Рип Ван Винкль? Но даже за столь долгое время, лес на месте деревни не мог зарасти до такой сильной степени. Или я проспал значительно больше?»

Насколько Глеб помнил сюжет небольшого рассказа, Рип Ван Винкль пошёл на охоту на соседнюю гору. Встретил там людей в старинных камзолах и те угостили его стаканчиком виски.

Колониста слегка развезло, и он прилёг отдохнуть в тени под ближайшим кустом. Проснулся он постаревшим на двадцать человеческих лет и обнаружил, что за столь продолжительный срок, лишился всего, что когда-то имел.

Опасаясь, что с ним случилось нечто похожее, парень с опаской потрогал лицо. К счастью, Глеб не нашёл у себя густой бороды и усов длинною до пояса. Так было лишь у героя писателя Вашингтона Ирвинга.

К своей неописуемой радости, он не нащупал у себя и глубоких морщин на лбу и щеках. После чего, глянул на руки и совсем успокоился. Кожа выглядела такой же упругой и гладкой, как и вчера поздно вечером.

– «Ну, хоть в этом мне повезло больше, чем Рипу Ван Винклю!» – успокоившись сказал себе Глеб: – «Значит, я по-прежнему такой же молодой человек, каким был до встречи с таинственной На’гой».

Он вспомнил, что мушкет, с которым Рип Ван Винкль ушёл на охоту, стоял возле хозяина все двадцать лет. За столь долгое время он проржавел почти что насквозь. Пытаясь найти хоть какой-нибудь знакомый предмет, парень с интересом повертел головой, и увидел рюкзак.

Верный «Ермак Тимофеевич» смотрелся вовсе не так, как должен был выглядеть после того, как многие годы пролежал в лесу под кустом. Он оказался таким же новым и крепким, как сутки назад.

– «А как же люди и здания небольшой деревеньки?» – заволновался вдруг парень: – «Что стало со старым вогулом и лошадью? Куда они все подевались?» – ответы на эти вопросы беглецу было взять негде. Поэтому, он решил, сначала нужно выйти из леса, а потом размышлять, о столь необычном ночном приключении.

Привычным движением, Глеб взялся за широкие лямки своего рюкзака. Закинул за спину и надел их на крепкие плечи. Тут его обожгла внезапная мысль: – «Если деревня исчезла, то откуда здесь появился Тагай? Или это совсем другой пёс? Просто на нём очень похожая сбруя? Значит, рядом есть другое село и мне нужно двигаться следом за ним».

В том, что это не волк, парень не сомневался ни единой секунды: – «Не может же «серый разбойник» разгуливать по лесу в обычном собачьем ошейнике? Кто бы его стал одевать на такого крупного дикого зверя? Тут у нас не Европа или, скажем, Америка. Волков у нас ещё очень много и на строгом учёте у нас они пока не стоят. Бей сколько хочешь. За шкуру тебе даже премию выпишут».

Глеб внимательно глянул по сторонам, но нигде не заметил огромной собаки. Он слегка огорчился, но не стал думать над тем, куда пропал поводырь? Теперь он был уверен, что и сам доберётся до трассы.

Повернув в правую сторону, парень прошёл всего несколько метров, и выбрался из подлеска на сельскую улицу. Она почти вся покрылась высоким частым кустарником.

У противоположной обочины узкой дороги он заметил вросший в землю деревенский колодец. Подошёл к сильно замшелому срубу и аккуратно снял с него трухлявую, дощатую крышку.

Немного нагнулся вперёд и, осторожно, не опираясь на сгнившие брёвна, заглянул в прохладную глубь. Внизу, в нескольких метрах от уровня почвы, блеснула гладкая поверхность воды.

Скинув рюкзак, Глеб открыл верхний клапан и порылся внутри объёмного «сидора». Достал фляжку из пластика, а так же моток прочной бечёвки, которая всегда там лежала в пеших походах. Привязал к веревочке лёгкую ёмкость и, перебирая руками, спустил снасть в тёмноту.

Лёгкая тара чуть покувыркалась на глянцевитой поверхности. Потом всё же смогла зачерпнуть немного воды. Постепенно заполнилась и потянула ко дну. Парень вытащил ёмкость наружу. Поднёс к пересохшим губам и влил в себя чайную ложечку весьма сомнительной влаги.

Судя по запаху, шибанувшему в нос, колодец уже очень давно никто не использовал. Желтоватая жидкость весьма отдавала гнилой древесиной и плесенью, но другого питья Глеб не имел. Поэтому, он строго напомнил себе:

– «Совсем без воды я далеко не уйду. Так что, станет совсем тяжело, начну понемногу отхлёбывать. По одному небольшому глотку, но только не больше. Будем надеяться, что мой голодный желудок это сможет стерпеть».

Парень аккуратно закрутил колпачок и повесил фляжку на широкий кожаный пояс. Благо, что там имелись стальные крепленья для подобных предметов. Он вернулся на улицу, пропавшей неизвестно куда деревеньки. Встал лицом на восток и тронулся в путь. Впереди было двадцать семь вёрст по неизвестной ему территории.

Узкий просёлок взобрался на пологий пригорок, и выскочил на небольшую площадку размером с пару телег. Глеб остановился на том самом месте, откуда впервые увидел поселенье вогулов. Обернулся и внимательно посмотрел на долину.

Местность, что лежала под ним, оказалась совсем не похожа на ту, что он видел меньше, чем сутки назад. Теперь парень заметил только грунтовку. Она пересекала плотный лесок, состоявший из молодых, высоких, но ещё тонких деревьев. Кроме просёлка, ничего не говорило о том, что вчера здесь находилось небольшое сельцо дворов в десять-пятнадцать.

Ни добротных домов, ни просторных сараев, ни чистеньких бань, ни ухоженных огородов и высоких оград, ничего теперь не было. Впереди торчали только густые кусты и молодые осины. Парень тяжко вздохнул, повернулся и отправился дальше.

Колея заросла очень сильно. К счастью, с обеих сторон от неё, стояли стволы лесных великанов толщиной в два обхвата. Они позволяли легко проследить направленье движения. Несмотря на заброшенность старой дороги, идти оказалось значительно легче, чем по густому подлеску, занявшему деревню вогулов.

К сожаленью парня и здесь приходилось иногда продираться сквозь густой бурелом. Не такой непролазный, как в нетронутой пуще, где очнулся беглец, но всё же, он оказывался достаточно плотным и весьма неудобным для нормального пешего хода.

– «Сюда бы обычный бульдозер или хотя бы трелёвочный трактор». – говорил себе Глеб и, жалея о том, что не взял с собой в лагерь туристский топорик, со вздохом устремлялся вперёд.

Через два с половиной часа, узкий просёлок неожиданно кончился. Он упёрся в широкую полосу леса, расчищенную когда-то людьми, и внезапно куда-то исчез. По крайней мере, на другой стороне длинной поляны парень не заметил его продолжения. Там высокой стеной стоял глухой тёмный ельник.

Беглец вышел на почти заросшую просеку и горько подумал: – «Похоже, что когда-то давно советская власть собиралась построить здесь ЛЭП. Затем, в связи с «перестройкой», так всё и бросили на половине пути».

Парень повертел головой. Он старался найти любую подсказку, позволившую ему угадать направление, по которому нужно идти. Ведь, хочешь не хочешь, а он, чтобы выжить, должен добраться до ближайшего людского жилья.

Ничего не найдя, он спросил неизвестно кого: – «Ну и куда мне идти?»

К своему удивлению, с правой стороны от себя, Глеб снова увидел Тагая. Матёрый кобель сидел в той же расслабленной позе, как и в первую встречу в лесу, и спокойно смотрел на сильно уставшего парня.

Путник с облегченьем вздохнул и двинулся к равнодушному псу. Теперь он был совершенно уверен, что зверь должен довести его до людей. Иначе он бы не оказался поблизости.

Тагай легко поднялся на ноги. Повернулся к Глебу хвостом и затрусил по брошенной просеке в правую сторону. Человек, не мешкая, поплёлся за ним. Беглец добрался до места, где недавно сидел проводник. Внимательно глянул на землю, но опять не замети следов на зелёной траве.

К тому времени парень так сильно устал, что у него не было сил удивляться таким мелочам. Нет, ну и ладно. Лишь бы привёл туда, куда нужно. Собрав волю в кулак, он шёл вслед за огромной собакой, неизвестно откуда возникшей в диком лесу.

Время от времени, он останавливался. Снимал с пояса фляжку из пластика и делал мелкий глоток тёплой и затхлой воды. Возвращал ёмкость на место и механически двигался дальше.

Ещё через час с небольшим, Глеб вдруг уловил какой-то не очень понятный приглушённый гул. Он встряхнул головой. Сосредоточил внимание на таинственном рокоте и с неописуемой радостью понял, что это ревёт грузовик, идущий по трассе.

На всякий случай, парень замер на месте. Затаил сухое дыхание и напряжённо прислушался. Несколько утомительно долгих секунд он не различал никаких других звуков, кроме шелеста свежей листвы и травы, колеблемой ветром. Отчего мало-помалу начал склоняться к отчаянию.

Затем, вновь послышался отдалённый рёв тягача, идущего на повышенной скорости. Воспрянув смутившимся духом, парень собрал последние силы, и устремился вперёд.

Метров через триста-пятьсот он с облегченьем увидел, что идёт прямо к лесному шоссе. Очень скоро шум тяжёлых машин стал звучать постоянно. С каждым шагом он становился всё громче и явственней.

Только теперь Глеб заметил, что Тагай, всё время маячивший у него впереди, опять куда-то исчез. Парень долго вертел головой и очень внимательно всматривался в частый подлесок. К своему сожалению, он так и не смог разглядеть большую собаку.

Он громко звал странного зверя, который вывел его из тайги на дорогу. Подманивая странного пса, он несколько раз тихонечко свистнул. Однако, и это не принесло никаких результатов.

Кобель, как в воду канул, бесследно пропал непонятно куда. Так же, как и появился неизвестно откуда. Беглец печально вздохнул. Утомлённо покачал головой и, собрав последние силы, поплёлся к шоссе.

Попутка в Трёхреченск

Минут через тридцать, он выбрался на большую дорогу, по которой в две стороны иногда проносились многотонные автомобили. Глеб посмотрел налево, направо и увидел невдалеке от себя два покосившихся столбика. К ним, когда-то давно была прибита табличка длинною около метра. Сейчас она проржавела почти что насквозь.

Парень двинулся к старому указателю. Подошёл к нему и всмотрелся в то, что там до сих пор сохранилось. На некогда белой, а теперь грязно-рыжей поверхности виднелись едва различимые цифры, говорившие о расстоянии до ближайших городов и посёлков. Самое главное, что он смог разобрать, это была небольшая чёрная стрелка, указывающая направленье к Трёхреченску.

Судя по острию данной стрелки, Глеб должен был перейти на противоположную сторону трассы. Он подождал, пока промчаться машины, что находились поблизости, и устремился через дорогу.

Встал на неширокой обочине. С большим облегчением скинул с плеч лямки своего рюкзака. Опустил «Ермака Тимофееича» вниз и поставил его на щёбенку, поросшую мелкой травой.

Выпрямившись во весь рост, Глеб приготовился поднять праву руку, когда увидит тот грузовик, что идёт в его сторону. После чего, ему оставалось лишь ждать, пока кто-нибудь из шоферов затормозит рядом с ним. До наступления сумерков ещё далеко. Машины днём ходят достаточно часто. Так что, возможно, к вечеру он всё-таки доберётся до дома.

К искренней радости парня, долго ждать такого попутчика ему не пришлось. Минут через пять или шесть рядом с ним остановился большущий «КАМАЗ» с прицепом-рефрижератором светло-серого цвета.

Подхватив с земли свой рюкзак, парень помчался к машине, проехавшей немного вперёд. Дёрнул за ручку, оказавшуюся на уровне глаз. Открыл широкую дверцу и хрипло спросил: – Подкинете меня до Трёхреченска?

Внутри, за рулём, сидел крепкий мужчина лет тридцати с небольшим. Он взглянул на взъерошенного автостопщика и с добродушной усмешкой ответил: – Садись, подвезу.

Не веря столь скорой удаче, Глеб кинул «сидор» на пол просторной кабины, высоко поднятой над шоссейной дорогой. Ловко взобрался по узким ступенькам и уселся в удобное, широкое кресло.

Облегчённо вздохнул и, стараясь сильно не хлопнуть, аккуратно закрыл дверь за собой. Только теперь он почувствовал, что, наконец-то, выбрался из странного леса, где хозяйничает древняя и непостижимая На’га.

– Рюкзак брось назад. – предложил пассажиру водитель.

Глеб обернулся и понял, что там находится узкая полка. Она походила на откидное спальное место в плацкартном железнодорожном вагоне. Сверху лежал полосатый матрац, свёрнутый в плотный рулон.

Парень сроду не ездил в подобных машинах, но тотчас догадался, что это, так называемая, «походная койка». На ней во время пути, спят дальнобойщики. Он бросил «сидор» рядом с постелью хозяина транспорта. Сел лицом к лобовому стеклу. Пристёгнулся ремнём безопасности и с большим удовольствием откинулся на мягкую спинку сидения. Мышцы усталого тела сильно заныли.

Шофёр переключил передачу, плавно отпустил сцепление, а правой ногой вдавил педаль газа. Мотор мощно взревел. Тяжёлый «КАМАЗ» медленно тронулся с места. Быстро набрал приличную скорость и влился в редкий поток автомашин, мчащихся по широкой асфальтовой трассе.

Глеб с трудом разлепил опухшие губы, слипшиеся от мучительной жажды. Повернулся к водителю и сказал просительным тоном: – Извините, пожалуйста, у вас воды не найдётся?

Водитель слегка наклонился. Пошарил под сиденьем кабины и вытащил в узкий проход объёмную сумку чёрного цвета. Не снимая с руля левую руку, он правой открыл длинную молнию. Выудил из баула увесистый термос, с танцующим журавлем, нарисованным на блестящем боку. Протянул измождённому Глебу и предложил: – Угощайся. Свежезаваренный чай.

Пассажир взял ярко-красный заморский сосуд и осторожно, стараясь не обидеть водителя, тихо спросил: – Может быть, у вас есть простая вода?

Шофёр глянул на парня и удивленно покачал головой. Мол, что за чудак попался на долгом пути? Просит воду вместо отличного горячего чая. Мужчина вернул китайское чудо на место. Сунул сумку под ноги и коротко бросил: – Возьми её сам. Она находится под пассажирским сиденьем.

Низко нагнувшись, Глеб пошарил рукой под собой. Нащупал, что-то округлое и довольно громоздкое. Наткнулся на грубую ручку и потянул её на себя. Это оказался внушительный водительский термос, в невзрачном корпусе из некрашеной нержавеющей стали.

Глеб как-то видел такие крупные, с виду неуклюжие ёмкости. Знал, что они входят в комплект тракторов и машин и вмещают в себя не менее трёх с лишним литров. В этой тяжёлой баклаге тихо плескалась какая-то жидкость, а на ощупь она оказалась на удивленье прохладной.

Не обращая вниманья на пыль, покрывавшую корпус, парень крепко зажал его между своими коленями. Действуя двумя руками, он с трудом открутил высокую крышку из пластика и с нетерпенье глянул внутрь большого сосуда. К неописуемой радости парня, тот был доверху заполнен чистой прозрачной водой.

Стараясь не расплескать даже и капельки, Глеб перевернул крышку термоса, и осторожно налил в неё содержимое термоса. На его придирчивый взгляд, в неё вошло не менее полулитра холодной живительной влаги. Парень залпом осушил ёмкость до дна и снова налил её доверху.

Новую порцию божественной жидкости он пил, уже никуда не спеша. Медленно цедил прохладную свежую воду сквозь зубы. Вливал её в себя малюсенькими глотками и изо всех своих сил старался продлить ни с чем несравнимое чувство утоления долгой и мучительной жажды.

Шофер крутил большую баранку машины и с недоуменьем поглядывал на странного парня. Сожалея, что восхитительный процесс всё же закончился, Глеб аккуратно закрутил крышку из пластика и поставил термос назад, под сидение. Он чувствовал, как в желудке плещется вожделенная влага и, как сытый кот, жмурился от удовольствия.

Шофёр в упор посмотрел на молодого попутчика и спросил напрямик: – Ты как здесь оказался?

– Удрал из летнего спортивного лагеря. – не стал вдаваться в подробности Глеб: – Обстановка мне там не очень понравилось.

– Из этого что ли? – уточнил у парня водитель и кивнул на большой указатель, показавшийся из-за макушек высоких деревьев. На нём красовалась едва различимая надпись – «Спортивный лагерь «Олимп».

Потрясённый увиденной стелой Глеб только тупо кивнул. Он смотрел на приближающийся поворот к месту своего неудачного отдыха, угрюмо молчал и не знал, что сказать. Ему почему-то казалось, что он ушёл далеко от жуткого учреждения и находится между ним и Трёхреченском. А оно, вот, почти что под боком.

– Как же ты оказался в двадцати километрах отсюда? – настойчиво поинтересовался водитель: – И почему ты шёл в противоположную сторону от ближайшего города? Видать, попав на свободу, ты направление перепутал от радости? – шофер пристально взглянул на своего пассажира.

Нужно сказать, что парень представлял собой достаточно жалкое зрелище. Одет в простенькую джинсовую куртку и брюки, порванные во многих местах. На ногах дешёвая, сильно разбитая обувь, кроссовки какой-то задрипанной фирмы. Взлохмаченная шевелюра, из которой торчат тонкие веточки, мелкие листья и длинные еловые иглы.

На лбу красуется огромная продолговатая шишка с глубоким порезом на коже. Губы, словно оладьи. На лице синяки всех размеров, цветов и оттенков. От аспидно-чёрных, до почти фиолетовых, с ядовитой каймой желтизны по краям. Плюс ко всему, отчётливо различимые, багрово-красные следы многих пальцев на шее.

Хмурый водитель не стал миндальничать с парнем и спросил напрямую: – Это тебя в лагере так сильно отделали?