Читать книгу Между сном и явью - Александр Титов - Страница 2

Иногда сквозь чернильные линии официальных документов я видел будущее. Когда скупые на эмоции слова превращались в мыльные, однообразные пятна, а цифрам терялся счёт, передо мной всплывали пророчества о беззаботной жизни. То, к чему я стремился, становилось живым и ярким, как открытка из моего личного счастья.

Вилла с черепичной крышей и кипарисовыми аллеями. С роскошным садом, где пышными цветом взрывались острова петуний и настурций, астр и флоксов. А смуглый садовник, ровняющий топиари, выглядел истинным художником, озарённым вдохновением.

Позади виллы голубым полем раскинулся бассейн. Я любил выходить к нему ночью. Когда подсвеченные глубины щедро бросали всюду, куда могли дотянуться, мерцающие блики. Сопревшая за день зелень мешала свой аромат с вечно свежим запахом воды и этот пряный букет я запивал бархатистым вермутом. Смотрел в безоблачное небо, усеянное звёздами и коронованное луной. Мечтал о том, что пока мне не ведомо.

Возле гаража, под сенью томимых жарой пальм, стоял чёрный автомобиль представительского класса. Сквозь морок фантазий я не видел его шильдик, он мог быть любым. Такие мелочи не важны, когда под капотом сотни лошадиных сил, а в салоне помещается без стеснения полдюжины человек. На идеально отполированном кузове блестело горячее, южное солнце. Я даже чувствовал запах раскалённой краски. Она манила в путь. Неважно куда и зачем. Просто автомобилю требовалось размять колёса, покрасоваться перед пешеходами. И я с удовольствием садился за руль, взрывал тишину побережья рёвом мотора. И гнал по ровным дорогам к самому горизонту. Туда, где должно было упасть солнце.

Внутри виллы, в одной из десятков комнат, меня ждала жена. С модельной внешностью и идеальной фигурой. Вот только в отличие от избитых до полусмерти стереотипов, помимо прочего она обладала ещё и прекрасным умом. Знала наизусть Пушкина и Шекспира, разбиралась в теории относительности и понимала смысл квантового компьютера. Привычки же любимая моя жена имела точно такие же, как я и ссорились мы лишь в шутку. Чтобы потом в постели любовь наша была острее.

Там же, среди множества комнат, я находил и медиазал со снятыми лично для меня кинофильмами, и библиотеку с древними фолиантами. Не то что бы я любил читать, но мне всегда нравилось, как книги выглядят, как пахнут. Уже ради этого стоило собрать коллекцию шедевров мировой классики с однообразными коричневыми корешками и золотой тесьмой. Чтобы гости, даже самые искушённые, восторгались глубиной моего внутреннего мира. Его скудность требовала роскошной ширмы и книги хорошо справлялись с этой ролью.

Были и пустые комнаты. Чтобы утолять сиюминутные фантазии. Заполнять их тем, что понравилось в шоу про богатую жизнь. Звукозаписывающая студия для знакомых звёзд, с их подарками, развешенными по стенам. Зал с тренажёрами, ещё даже не появившимися в продаже. И огромная кухня, где творил чудеса повар с тремя звёздами Мишлен. А чтобы разбавить спокойствие и утолить похотливые мыслишки подвал ждал меня с коллекцией игрушек на любой вкус.

Я любил блуждать по миру грёз. Пользовался этой возможностью самозабвенно, пока руки механически занимались рутиной. Но рано или поздно приходилось одёргивать себя, клещами вырывать из блаженства. В реальном мире однообразные бумажки складывались передо мной узкой тропинкой к мечте. Каждый распечатанный отчёт, каждая служебная записка ложились булыжниками в мостовую успеха. Много ли кубометров бумаги уйдёт на эту стройку я не имел ни малейшего понятия. Только искренне наделся, что не приду к финишу дряхлым стариком на грани маразма. Тогда уж неотличимы мне будут бумажные гвоздики от свежих настурций, а виллу на побережье заменит комната дома престарелых. И самое страшное, что разницы я не замечу.

Средства, которые я избрал для достижения мечты, были мне так же очевидны, как и сама цель. Разве не учат нас с самого детства простой житейской мудрости? Работай упорно, не покладая рук, и только так придёшь к успеху. Плюй на всех, иди напролом, и любые двери откроются. Я уверовал в эту истину, когда не мог трезво мыслить, но так до сих пор и не нашёл причин изменить мнение. «Если мир тебе говорит, что ты чего-то не можешь, то измени мир» – советуют те, кто добился всего. Так кто я такой, чтобы спорить? «Я начинал швейцаром, а теперь президент компании» – утверждал один из крупнейших миллиардеров мира, и почему мне ему не поверить?

– Перемычкин, – услышал я голос босса как раз когда поверх пачки договоров положил отчёт и закрыл папку, – что там с проектом «Кастилия»? Ты закончил?

– Да, Вениамин Матвеевич, уже несу.

– Давай быстрее.

Мне всегда доставляло особое удовольствие исполнять требование начальства вовремя. Кроме бесполезных благодарностей всегда имелся шанс получить повышение, или прибавку к зарплате. В любом случае чем лучше о тебе думают наверху, тем вернее дадут ответственное поручение, способное изменить жизнь. А там уж я не оплошаю. Ухвачусь зубами, как бульдог, и ни за что не отпущу.

К сожалению иногда приходилось делать исключения и сегодня был один из тех редких случаев. Я предчувствовал разочарование Вениамина Матвеевича и готовился заранее увидеть это в его глазах. Если только сможет оно проникнуть сквозь толстую ледяную корку безразличия.

Встал, сунул папку подмышку, взял костыли и неуверенными, аккуратными шагами отправился в кабинет деда, как звали мы Вениамина Матвеевича между собой. Он находился недалеко, но с затёкшими ногами даже эти несколько шагов я преодолевал с трудом. Не раз за три года, я падал на подступах. Только со временем научился избегать таких неловких ситуаций. Прислонялся к колоннам и переводил дыхание, на повороте опирался одной ногой о стол Шуры. Вряд ли он был против, а мне это позволяло сохранить равновесие.

Шура считался старожилом офиса. Точно сказать, когда он появился в компании, никто не мог. Впрочем никто и не задавался этим вопросом. Его старались не замечать, а если он заговаривал сам, то вызывал лишь насмешки и презрение. Совсем даже не скрытые полунамёками, а наглые, жёсткие. Хамили в лицо, оскорбляли, могли и вовсе пнуть. А он смиренно молчал и не держал ни на кого зла. Жалкий человечек. Серый, бесцветный. С худым измождённым лицом и короткой неровной стрижкой. Свои, мышиного цвета, волосы он, очевидно, стриг сам и получалось это отвратительно. Одевался Шура так же безнадёжно плохо. Любое время года он преодолевал в свитере с геометрическими узорами из далёких девяностых и потёртых брюках на пару размеров больше. На улице прикрывался старым серым пальто с громоздкими плечами. Несколько раз я наблюдал его, спешившим на работу и тогда от жалости у меня ныло под ложечкой. Сутулый, худосочный, низенький Шура, сгорбленный под тяжестью сто раз залатанной шапки с помпоном. Я видел в нём то дно, до которого мог опуститься сам, и лелеял мысль, что никогда таким не стану. А потом стыдился самого себя. Разве сделал он мне что-то плохое, чтобы я его так презирал?

Когда я слегка толкнул Шурин стол, он посмотрел на меня и поправил очки в толстой роговой оправе. Будто ожидал, что я заговорю, спрошу его между прочим «как дела?». Он делал так всегда, когда кто-то подходил. Даже если совершенно и не к нему, а просто рядом вставали. Поправлял очки, молча смотрел. Ждал. Наверно и ответ у него давно был заготовлен. Вот только произнести его никак не получалось.

Я улыбнулся из вежливости и похромал дальше.

– …Нет, Мить, пораньше не смогу… Ты же, помнишь, какой сегодня день?.. Ну вот и вспоминай теперь… Да не буду я отпрашиваться, и не проси… – в полголоса говорила по телефону Кристина.

Бездельница, каких ещё поискать надо. Занимала первый стол возле кабинета босса, но при этом трепалась без устали весь день напролёт. Вот и сейчас. Ворковала как первокурсница, покручивая пальцами карандаш. Пусть и было ей за сорок, характер проступал вызывающим макияжем. Если не считать тонких линий морщин на шее, ничто не выдавало возраста. А остальные приметы подступающей старости прятались под толстым слоем косметики и лицо её скорее напоминало восковую маску с накрашенными веками и напомаженными губами.

– Ну какой ты настырный… Да, мне нравится… Даже так?.. Ну я не знаю… Нету… Подожди, тут сотрудник идёт.

Кристина замолчала, сделав вид, что работает. На меня она посмотрела украдкой и с трудом подавила улыбку. Смеялась не надо мной, это я знал наверняка. Просто собеседник оказался через чур пошлым и донимал её очередными потугами к сексу по телефону. Кристина иногда делилась сводками со своего личного фронта и то, как везло ей на озабоченных, я знал из первых уст. Импотенты и скромники разных возрастов засылали гигабайтами фотографий и клипов, анекдотами и рассказами. Всем, где находилось место эротике. Им это казалось смешным, а Кристина терпеливо отвечала «Классно» и «Здорово». Те же, в ком тестостерон плескался активнее, настырно лезли в трусы. Хоть по телефону, хоть в темноте такси и переулков с потухшими фонарями. Настойчиво, умело. Цинично полагая, что либо даст, либо и время тратить не стоит. Иногда и те и другие получали желаемое. Но не потому, что действовали верно. Просто иногда и самой Кристине становилось невыносимо одиноко.

– Да погоди говорю. – одёрнула она настойчивого собеседника, когда я уже почти прошёл. Минутная передышка подошла к концу. Пора возвращаться к расспросам про нижнее белье.

Дальше ещё несколько шагов и прохлада дверной ручки босса коснулась моей ладони. Вениамин Матвеевич сидел, прикрыв глаза и сложив руки, всё равно что первоклассник на уроке. Слушал классику. Чайковского или Шостаковича. Не разбираюсь в этом, но звучало неплохо. Слишком монументально для современной музыки. Слишком красиво. Она требует внутренней дисциплины, а взамен даёт почву для роста самомнения. Мне не подходило ни первое, ни второе.

Мебели в кабинете было мало. Лакированный стол красного дерева, да большое чёрное кресло, которое Вениамин Матвеевич покидал лишь после того, как офис окончательно пустел. Появлялся он в кресле так же всегда заранее. Кое-кто даже предполагал, что дед и вовсе никуда не уходит. Но разве может человек работать круглосуточно и не пользоваться плодами своей деятельности? Мне в это не верилось.

На столе стоял моноблок с диагональю побольше, чем у телевизора в моей спальней. Никто не знал, что именно так увлечённо смотрит Вениамин Матвеевич, но это «что-то» интересовало его куда больше, чем отчёты подчинённых. Потому не обращал он внимание на всякие мелочи. А порой и важные казалось бы вещи пропускал мимо ушей, неотрывно глядя на экран.

– Ты с отчётом? – спросил он, будто забыл, что сам же меня и вызвал.

– Да, вот.

Я подошёл, положил папку на стол, и вернулся на прежнее место. Дед ожидаемо не сделал исключения и на этот раз. Только поправил не глядя, чтобы лежала ровнее. Зато похвалил. Пусть и пространно, но комплимент от начальства многого стоит:

– Рад, что хоть на одного человека можно положиться.

Хотелось оставить это мнение, не прикасаться к нему, как к хрустальной вазе на шаткой полке. Но сегодня вечером меня ждал приём у врача. Значит и хрусталь лояльности уже летел на пол.

– Вениамин Матвеевич, разрешите сегодня отпроситься пораньше? У меня запись ко врачу на пять часов.

Ваза разлетелась вдребезги настолько явственно, что я услышал её звонкий хруст. Как бы не готовился, всё равно стало противно. Надо было терпеть. Подумаешь, бессонница. Сколько людей с ней живут, и ничего? А я, видите ли, решил лечиться. Так и буду сидеть, бумажки перебирать. А те, кто терпит, себе очередной лимузин купят.

Вениамин Матвеевич взглянул на меня, долго молчал. Искал подвох? Может решил, что я оскорблял его слишком тонко, чтобы понять сразу. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, но вместо приветливого безразличия появилось презрение. Он смотрел уже сквозь меня, словно я в одно мгновение превратился в пустоту. Многих ли он удостаивал своего взгляда? Если раньше я искренне хотел оказаться в их элитном клубе, то теперь понял, как пагубны бывают некоторые желания.

– Ладно, – сухо сказал он, подумал и добавил: – но тогда сегодняшний день не будет оплачен.

Я не мог возразить и торжественные аккорды симфонии смеялись надо мной вместо начальника. Оставалось только согласится и потерять почти две тысячи. Зарплата и без того таяла, едва дотягивая до следующей получки. Теперь же придётся затянуть пояс потуже.

– Спасибо, Вениамин Матвеевич. Я пойду?

– Иди.

Он снова уставился в монитор, а я неловко развернулся и вышел. Оставалось ещё чуть меньше часа до отъезда. Можно было вернуться к работе и проявить то самое трудолюбие, без которого нигде и ничего не выловить. Но что я не принимал самим своим естеством, так это альтруизм. Глупая трата времени, не больше.

Кристина снова замялась при моём приближении. Карандаш она уже отложила и вместо него накручивала на палец длинный каштанового цвета локон. Прогресс телефонного интима? Или простая тяга к разнообразию? Почему-то мне показалось это важным и я уже собирался её спросить, но громкий голос Николая меня опередил:

– Макс, слышь, погнали покурим! Всё равно шляешься тут без дела. – он стоял возле выхода на лестницу и кричал через весь зал, даже не задумываясь, что босс услышит и ему это не понравится.

Хороший он парень. Умел себя подать. Дорого, красиво. Всегда в модной, брендовой одежде, со смартфоном последней модели. И фигуру поддерживал в отличном форме. Только машины не хватало, но это дело молодое. Со временем и её купит. Главное, что он уже чётко понимал, какую жизнь хочет.

Сколько мы были знакомы, а я так и не понял до конца, таилось ли что-то глубокое за мышцами, будто точёными из камня. Верил, конечно, что под показной наивностью Коля скрывал недюжий ум. Такие люди не могут быть глупыми, иначе простой истины они бы не увидели. Но подтверждений этому я пока не находил.

И ещё одна загадка настойчиво подтачивала образ его, сложенный из моих убеждений. Я не мог понять, что забыл он в нашей компании. Коля привычнее смотрелся бы в кресле модного стартапера или, на крайний случай, биржевого брокера в идеально подогнанном костюме и с улыбкой беспринципного хищника. Но никак не на стульчике рядового сотрудника. Менеджера в отделе пролонгации договоров.

На предложение я согласился с ходу и пошагал мимо Кристины дальше.

Курилка находилась на пролёт ниже офиса. Мне спуск давался с трудом, так что уходил я туда надолго, но редко. На площадке между лестницами стояло списанное кресло, того и гляди готовое развалиться, да пепельница из обрезанной бутылки с месячным запасом окурков. Хоть самую малость улучшить условия нам не позволяли снующие между этажами инспекторы пожарной безопасности. Раньше было лучше. Нам выделяли целую комнату с прекрасной вытяжкой и двумя диванами, с телевизором, с набором глянцевых журналов возле кофейного автомата. Но потом закон запретил всякий комфорт для курильщиков и низверг нас до уровня школяров. Снова, как в давно забытой юности, пришлось щемиться по углам, бесконечно оправдываясь. Я так делал в детдомовские годы и не подозревал, что снова придётся остерегаться неожиданных проверок.

Коля выждал, пока я спущусь и займу место, затем достал тёмно-коричневую сигарету с серебристой полосой и закурил.

– Ну что, Максюта, как жизнь молодая? – спросил он, глубоко затянувшись. С утра мы ещё не здоровались. Он опоздал, а я увлёкся работой и никого вокруг не замечал.

– Да так. Отчёт вот сдал, – ответил и последовал его примеру. Закурил.

– Отчёты, отчёты, отчёты… вот так всю жизнь, брат. Всё отчитываемся перед кем-то. А когда, скажи мне, перед нами уже отчитываться начнут? Мы же с тобой куда умнее всех этих старых пердунов. Ну серьёзно, разве ты не сможешь прикрикнуть на какого-нибудь тормоза, чтоб работал быстрее? Или тот же отчёт требовать каждые полчаса? В этом сложного ничего нет, зато они считают себя не пойми кем, а нас ни в грош не ставят.

– Тебе что, дед опять штраф выписал? Мне вот выписал. Первый за полгода.

– Да пошёл он! Я вообще не о нём. Прикинь, беда-печаль. Решил сегодня сэкономить на такси. Вместо бизнеса вызвал комфорт плюс. Мне парни говорили, что разницы почти нет. Ну я и повёлся как лох. Стою, такой, жду этого Улумбека. Я тебе клянусь, его так и звали. На бизнесе только русские ездят, а тут уже подставой пахнуло. Ну, думаю, хрен с тем, как его зовут, главное чтобы тачка была нормальной. Но тут во двор въезжает какое-то ржавое корыто. К нему даже подходить стрёмно. Типа, соседи заметят, решат, что я в нищеброды подался. Ну, думаю, ладно. Может не ко мне. Мало ли бомжатников в доме. И тут, как ты уже догадался, меня обломали. Уверенно такой ко мне тащится этот таз. Скрипит весь, пердит. Я его спрашиваю, типо, это и есть комфорт плюс? А он такой сидит, Улумбек этот, лыбу давит и молчит. По-русски, видать, ни бельмеса. А из салона несёт гавном каким-то. То ли обосрался кто, то ли багажнике что-то сдохло. Ну, думаю, пиздос. И новую ждать долго, и этому уже бабки перевёл. Короче, делать нех*й, пришлось ехать.

– Да, потрепала тебя судьба. Как только жив остался?

– А вот и не смешно нифига. Этот мудень раза два на красный пролетел, чуть бабку какую-то не снёс. Разок чиркнул мерин соседний, но слинял быстрее, чем хозяин вышел. И знаешь, что самое ху*вое?

– Он тебя не туда привёз? – догадался я.

– А ты откуда знаешь? Хотя да. Было бы странно, если бы привёз куда надо. Вместо Киевской на Курскую. Типа, навигатор не правильно показал. Ага, конечно. Что написал, то и показал. Я вообще без понятия, нахрена мне тогда адрес в приложении надо было указывать. Всё равно никто не читает.

– Интересно, а их за такое не штрафуют? Они ж там следят наверное за своими водителями.

– Мне кажется Улумбеку этому категорически срать, штрафанут его или нет. Он, может, вообще, как в том фильме, с братом-близнецом по очереди рулит. И получается, что тачка круглые сутки работает. А заказ через агрегатор купил и хрен кто отследит, чего там и как.

– Хорошо сэкономил короче говоря.

– Ага, х*р я больше буду экономить. Надоело, сил нет. Охота, знаешь, положить котлету на карман и карту платиновую. И покупай, чё хочешь. По-другому в этой стране жить нельзя, брат. Либо тебя трахают, либо ты. А мне уже раком стоять надоело. Подниматься пора. Только в этом клоповнике хрена лысого нам кто это позволит. Кстати. Помнишь, ты как-то говорил, что вариант есть свою фирму организовать и клиентов туда увести? У тебя, вроде, всё прям по полочкам было расписано.

– Помню, но я уже забил на это. Слишком много геморроя. Да и по полочкам там было мало чего.

На самом деле, про что конкретно говорит Коля, я не помнил. Планы начать свой бизнес у меня появлялись регулярно, но быстро находились все возможные препятствия и интерес угасал. С Колей я делился многими задумками, но он по обыкновению пропускал всё мимо ушей. Теперь же, неожиданно, опомнился.

– А может замутим? Будем на себя работать, а не на дядю. – спросил он.

– Надо будет подумать.

– Вот этим и займись. Ты будешь думать, а я буду всё делать. Типа ты мозг, а я руки. Будем как эти, Пуаро и Ватсон.

– Они из разных книг.

– Вот я о том и говорю. Ты умный, а я всё остальное. Так чё? Готов?

– Можно конечно. Но правда. Дай мне подумать пару дней. Тут с ходу нельзя решать.

Я сомневался, что уже завтра Коля всё ещё будет помнить про это предложение. Ну а если всё-таки вспомнит, то и к лучшему. Бизнес-идею придумать не трудно. Даже голову нагружать не придётся. Просто достану с пыльных полок памяти один из проектов, освежу данные и всё готово. А он пусть с документами носится, пороги всяких налоговых и им подобных конторок обивает.

– Ладно, думай, не буду тебя подгонять. Но учти. Чем дольше мы копаемся, тем сложнее будет. Все сладкие места расхватывают, как горячие пирожки. Я, хотя, пирожки не люблю, но смысл ты понял. Чё у тебя ещё нового?

– Ну так. Ко врачу вот сегодня иду. – сходу сказал правду и опешил. Такими подробностями из жизни я предпочитал не делиться.

– Это по поводу…

Коля кивнул на костыли.

– Не, я так, к психотерапевту.

– С ума сходишь? – спросил он с ухмылкой.

– Ха-ха, как смешно. Нет, со сном проблемы. Второй месяц не могу нормально заснуть.

– А, ну это нормально. Я каждую третью ночь заснуть не могу. Но это даже хорошо. Есть время подумать. Что было, что будет. Днём на это времени не хватает. Суета, как трясина затягивает. А ночью… Знаешь, особенно сейчас, осенью. Сядешь на подоконник, окно на распашку. Вдалеке трасса гудит, листья последние шуршат под дождём. И воздух такой свежий, чистый. Мысли сами собой текут. И никакой суеты пока будильник не зазвенит.

Он вернулся к любимому пафосу. Говорил, одновременно выпуская дым изо рта и рассматривал его клубы, будто хотел увидеть в них что-то важное. А мне нравилось. Хотелось слушать дальше, подробнее. Увидеть наконец ту самую глубину его внутреннего мира. Но он замолчал.

– Да какая там суета с нашей работой? Всё одно и тоже. Отупеть можно.

Николай щёлкнул пальцем и заявил:

– Только что это сказать хотел.

Дверь на пролёт выше открылась и на лестницу вышла Мария. Ещё одна наша сотрудница. Ещё и трёх месяцев у нас не проработала, но в коллектив влилась стремительно. Она нравилась мне своим живым характером и неугасающим оптимизмом. Вот только это удивительным образом сочеталось с бритвенно острым языком. Она не раз доводила до слёз Кристину. Да и Шуру бы довела, если бы он не принимал с готовностью каждый укол. Не доставалось от неё только Коле, и я догадывался почему.

– Мальчики, вы тут одни?

Она спустилась к нам воздушной походкой, подпрыгивая на каждой ступеньке. Смотреть мне на это, как человеку, с лестницами дружбу не водившему, было страшновато. Для меня каждая ступенька равнялась с Эверестом. И спуск с него, как полагалось, был куда сложнее подъёма.

На последок Маша перепрыгнула сразу две ступени, приземлилась прямо передо мной и отпружинила к Николаю. Сходу поцеловала его и снова отпрыгнула. И в каждом движении её запечатлелась изящная невесомость. Будто бабочкой порхала.

Меня, конечно, она целовать не собиралась. Я не дотягивал до её уровня, а значит и достойным такой чести не являлся. Оставалось только смириться и молча завидовать.

– Ты только пришла что ли? – спросил её Коля.

– Да, по делам надо было. Подруга замуж выходит скоро, мы ей платье выбирали. Такое красивое. Я тебе потом фотки покажу.

– И дед тебя так просто отпустил?

– А я и не спрашивала. Он из кабинета вообще не выходит. Откуда ему знать, что меня нет?

– Если кто-нибудь ему не расскажет. – пошутил я и сразу пожалел.

– А если кто-нибудь заткнётся, то никаких «если» не будет. – огрызнулась Маша с такой ненавистью, будто мы с ней старые враги и каждое моё слово лишь для того сказано, чтобы оскорбить.

– Да ладно тебе. – вступился за меня Николай.

Маша сразу остыла. Улыбка вернулась на её лицо и тонкая линия белоснежных зубов снова осветила курилку. Разве мог я обижаться? Забыл оскорбление, словно его не было вовсе и продолжал следить за ней, наслаждаясь каждым движением.

– А чего он хрень какую-то несёт? – по-детски кокетливо оправдалась Маша.

– Его дед оштрафовал, вот и несёт. Не парься.

– Слабак. Меня ещё ни разу не штрафовали.

– Всё когда-то бывает в первый раз.

И снова моя попытка пошутить провалилась.

– Кто бы говорил про первый раз. – язвительно парировала она.

На этот раз Николай рассмеялся. Маша торжествовала. Наконец она достигла цели и это нужно отпраздновать. Достала пачку тонких ментоловых сигарет и присоединилась к нашей компании курильщиков.

– Какие сегодня планы? – спросила она через пару затяжек.

– Я… – попытался ответить, но Коля перебил.

– В клуб иду. Друзья пригласили.

– Правда? В какой?

– Да там, один. Не помню название. Он только открылся, а друг один там администратором зала устроился или что-то типа того. Пригласил, короче, заценить местечко.

– А с кем идёшь?

– С Доком и Виком. Ну всё как всегда.

– Только втроём?

– Ну да. А что, думаешь мало?

– Не знаю. А девушки с вами будут?

– Это ж клуб. Там и склеим кого-нибудь.

– Да, я не подумала. А там выступать кто-то будет или просто?

– Ну типа того. Хозяин, вроде как, много знаменитостей знает и договорился с одним крутым диджеем. Из Франции, прикинь? Там он был просто суперстар. Рвал такие тусы, что и представить страшно. Говорят, за билеты чё только не делали, а всё равно хрен достанешь. Догадываюсь, сколько стоило его в эту страну затащить. Я бы сам ни за что не поехал бы. Тем более в октябре.

– Круто. А как его зовут?

Забавно было смотреть, как Маша едва не открытым текстом напрашивалась с Николаем, а он в упор этого не замечал. Или не хотел замечать.

– Я точно не помню. То ли доктор Энджел, то ли Энджел Дре. Что-то такое. Ну, думаю, в инете запросто найдёшь.

– Это его так мама назвала интересно? Или папа настоял? – попытался я в третий раз покрасоваться остроумием, но поймал лишь надменные взгляды. И Маша, и Коля не могли понять мой вопрос. Как посмел я пошутить над бессмысленным словосочетанием, которое стало чьим-то именем?

– Макс, это псевдоним, под которым его знают во всём мире. Понимаешь, в шоу-бизе везде так. – снисходительно пояснил Николай. Он серьёзно принял мои слова и так же серьёзно отвечал. От этого становилось как-то неуютно, словно я, будучи школьником, оказался умнее учителя, а тот и не понял.

– Я не слышал о таком. – признался я.

– Кто бы сомневался. Коль, ты знаешь, кстати, новость? Я обалдела просто. У Кристины дочь замуж вышла.

– Дочь? Она вроде ещё в школе учится. – удивился Николай.

– Именно. Ей семнадцать.

– А так можно? Это вообще законно? – спросил я.

– А ты собираешься пойти школьницам предложения делать? Педофилюга! Я знала, я знала!

– Нет, Маш. Мне кажется это не нормальным.

– Представляешь, сколько этой девочке было, когда она в первый раз на мальчике попрыгала? – пошутила она, но по глазам я увидел долю правды, приближающуюся к ста процентам. Ей действительно было это интересно.

– Какая разница? Было и было.

– А вот и нет. Что за мать такая не может за дочерью уследить? Может за деньги её продала? Она то может. Или за бутылку. Как думаете, Кристина пьёт?

Когда в Маше проснулась вдруг такая моралистка? Я не особо хорошо разбирался в людях, но столь явную черту заметил бы точно. В ней же не теплилось ничего подобного. Она как-будто вымарала всё, оставив только показную женственность и непрерывное кокетство. А теперь вдруг озаботилась целомудрием человека, с которым даже знакома не была. И не то, чтобы я был поборником справедливости, вовсе нет. Но гремучая смесь из лицемерия и хамства вывела меня из себя.

– Маш, ты сама-то в каком возрасте девственности лишилась? А мама твоя знала об этом? Какое тебе дело до людей, с кем ты даже не знакома? – чуть повысив голос, накинулся я на неё с вопросами.

– Когда, что и с кем я делала тебя не касается. – так же громко защищалась она. Всякое озорство исчезло и вновь засияла в глазах лютая ненависть. – Если подрочить не на что, поищи в интернете. Извращенец хренов. А ещё лучше пойди себе шлюху сними на пару минут. Может полегчает.

– Маш, ты сама себе противоречишь. – вступился Николай.

– В смысле?

– Ну, как бы, Макс то прав.

– Да нефига подобного! С чего это он лезет в мою личную жизнь? Он мне вообще никто и зовут никак, и фамилия матом.

– Ну ты же в чужую жизнь лезешь. – сказал Николай как-то неуверенно. Его смутила твёрдость, с какой Маша отстаивала свою правоту.

– Я констатирую факт. Дочь Кристины – малолетняя шалава. Если вам не нравится такая новость, это не значит, что я не права.

Маша говорила, жестикулируя догорающей сигаретой, а затем с силой кинула её в пепельницу и пошла обратно в офис.

– Да, не хватает ей здесь ещё одной сплетницы.

Подумал я вслух и сделал большую ошибку. Уже на последних ступеньках Маша развернулся и ответила:

– А тебе ещё одного калеки тут не хватает. Чтобы болезни обсуждать!

Услышав одобрительный смех Николая, она резко открыла дверь и так же резко её захлопнула за собой. А Николай закурил вторую сигарету.

– По-моему это грубо и ничего смешного тут нет. – сказал я, посмотрев ему в глаза.

– Не-не, чувак. Это реально смешно. Типа, прикинь, сидели бы вы тут такие вдвоём и обсуждали бы анализы говна. Ну?

В этот момент мне уже не казалось, что у него вообще была какая-то глубина, да и хорошим человеком я бы его не назвал. Но это всё из-за обиды. Она пройдёт, а дружба останется и не стоит портить её из-за слов кокетливой девчонки. Лучше промолчать и сменить тему. Или вовсе уйти.

Я взглянул на часы. Половина четвёртого. Час ехать до поликлиники, полчаса на всё про всё. Отличный повод закончить надоевшую беседу.

Достал телефон и вызвал такси. Водитель отозвался не сразу, а затем выделил мне три минуты, чтобы добраться до подъезда.

– Уже уходишь? – поинтересовался Николай.

– Да. Хочу пораньше приехать. А то время на приём итак теперь урезали. По восемь минут на человека. Я дольше по кабинету к столу буду тащиться.

На моё ворчание он снова рассмеялся.

– Я ж говорю, не с кем тебе болячки обсудить.

– Ладно, неважно. До завтра.

Встал, потянулся, перехватил костыли поудобнее. А Коля продолжал шутить:

– Ты это, если завтра не придёшь, я решу, что тебя в психушку затащили.

– Не бойся, если и затащат, я скажу, чтобы тебе в соседней палате постелили.

Он посмеялся ещё раз и потушил сигарету. А потом уже серьёзно добавил:

– А по поводу нашего разговора, то обязательно подумай. Я серьёзно. Из этого говна пора выбираться.

– Хорошо, хорошо, я понял.

На прощание он похлопал меня по плечу и побежал наверх через ступеньку. Я же смотрел на лестницу и пытался сосредоточиться. Взялся одной рукой за перила, правый костыль повис на запястье. Второй поставил как можно устойчивее.

На четвёртой ступени такси сообщило, что уже подъехало. Надо было торопиться.