Читать книгу Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 2 - Александр Точнов - Страница 2

Лёд в сосуде, на две трети заполненном дорогим виски, мелодично издавал лёгкий и томный стук, когда прозрачные кубики ударялись друг об друга в момент того, как хрустальный бокал с толстыми стенками перемещался в пространстве комнаты. Вода от постепенно таявшего льда разбавляла дорогой напиток, делая его менее благородным и изысканным. Но лучше уж пить холодный и немного разбавленный виски, чем тёплый и неразбавленный. К тому же, немного холодной воды только дополняет купаж, раскрывая все ноты аромата.

Возле панорамного окна во всю стену стоял человек. Абсолютно голый человек. Стоял с бокалом в руке. Пил и, кажется, о чём-то думал. Он был спокоен. Судя по мускулистой сухой спине и крепким икрам, это был сильный человек. Определённо, он был молод, его возраст выдавали гладкая юная кожа и основательная горделивая посадка торса с прогибом в середине спины, как у дерзкого подростка. Ноги расставлены чуть шире плеч, от чего стойка казалась уверенной и вызывающей. На вид этому человеку можно дать не более тридцати лет. Скорее всего, он был даже моложе, может быть, ему было двадцать семь или около того.

Кожа, действительно, казалась очень гладкой и не походила на зрелую или старческую, она не морщинилась, не провисала в отдельных местах, но… Но она имела неестественно бледный оттенок. Была практически белой. Как будто этот юноша родился где-то на севере, и его организм не знал яркого дневного солнечного света. Редко можно встретить человека с кожей такого цвета, поэтому это сразу создавало впечатление болезненного вида, выходящего за рамки нормы. Кроме того, белый оттенок кожи омрачался кое-где синюшными подтёками, ярко выделяющимися на светлом фоне. То там, то тут к поверхности тела подходили мелкие сеточки капилляров тёмно-синего цвета, создавая паутинки из маленьких тонких сосудиков с размытыми очертаниями, от которых по коже расплывался еле уловимый фиолетовый оттенок, превращающийся постепенно в светло-голубоватый и бледно-серый. Там же, где мышцы были особенно плотные налитые силой и рельефно раздувались, выпирая своими впечатляющими формами, вены проявлялись особенно чётко, выделяясь на теле уже не лиловой синевой, а бардовым багрянцем.

Стройная фигура парня с плотной суховатой и очень рельефной мускулатурой была обращена лицом к окну, шторы которого были практически полностью задёрнуты. Свет проникал только через узкую полоску так, что в большой и шикарно обставленной комнате царил полумрак. Дневные лучи падали прямо на стоящего с бокалом в руке человека, и тень от его фигуры ложилась длинным чёрным силуэтом от окна до самого конца комнаты, заканчиваясь у противоположной стены.

В номере дорогого пятизвёздочного отеля было темно и практически тихо. Загадочная напряжённая тишина окутывала тут всё. В воздухе висело странное ощущение. Мрачно, настороженно, тревожно и одновременно спокойно. Как в склепе, где царят безмолвность, безмятежность и вкрадчивая жуть, от которой цепенеешь. Если бы не шум воды работающего душа в одной из ванных комнат, еле слышимый из глубины номера, то атмосфера была бы, определённо, как на кладбище. Хотя даже этот шум мелких струй водопроводной воды можно было легко принять за капли дождя. Тогда картина становилась завершённой. Склеп с приоткрытым входом в виде штор, через щель которых пробивается немного живого света. На входе стоит мифический опасный страж с бокалом виски в руке, охраняя тайну этого зловещего тихого места, не подпуская никого к своей обители. А где-то снаружи идёт дождь, меланхолично навевая ещё большую тоску, перемешанную с печалью и роковой обречённостью.

Плеск воды в ванной затих, и через несколько минут в пространство комнаты кто-то вошёл, постукивая тонкими каблуками туфлей по наборному паркету из дорогих пород дерева. Скорее всего, это были высокие «шпильки» на платформе.

– Какой вид… Шедевр античной скульптуры… Просто Аполлон, во плоти спустившийся с Олимпа!

Ответа не последовало. Никакой реакции.

– Ну, что же… Мне было очень даже приятно провести с тобой эту ночь. Мы славно повеселились. Правда? Скажу тебе по секрету, у меня ещё не было таких дьявольски сексуальных и страстных клиентов. Ты просто дикарь какой-то. Впрочем, мне понравилось… Очень.

– Заткнись…

– Что?!…

– Заткни свою пасть, шлюха…

Этот голос не предвещал ничего хорошего. Звучал он тихо и вкрадчиво, словно специально сдержанно, но в нём было достаточно холодящей нервы стали, чтобы создать напряжение и почувствовать трепет. Человек говорил с женщиной, не поворачиваясь к ней, продолжая стоять спиной к центру комнаты. Она почувствовала, что таким способом он словно выказывает ей какое-то особое неуважение, заранее принижая её перед собой.

Молодой парень стоял, не отводя взгляда от бокала, в котором практически уже растворились все льдинки.

– Ты закончила здесь?

– Д-да…

– Возьми деньги на выходе. Тебе должно хватить, там даже больше, чем нужно. Ты их честно отработала.

Сексуальная и эффектная дама оказалась с гонором и проявила свою стервозную природу.

– А знаешь, я, пожалуй, сделаю тебе скидку в размере ста процентов. Уж, больно ты сегодня ночью был хорош, красавчик. Я сама получила удовольствие. Настоящее наслаждение.

Статная фигура медленно развернулась лицом к женщине. На миг солнечный свет, пробивающийся сквозь узкую щель между шторами, открыл ей все черты лица этого загадочного парня.

Первое, что бросалось в глаза – очень короткая стрижка с длиной тёмно-русых волос примерно три или четыре миллиметра, от чего открытый лоб казался весьма широким и высоким. В целом же это было весьма правильное пропорциональное лицо без каких-либо явных недостатков. Гармоничная, но ничем не выделяющаяся внешность. Одновременно и очень даже посредственная, и располагающая к себе. Правильно посаженные на идеальном расстоянии друг от друга глаза. Чётко очерченный нос без курносости и не картошкой, словно вырезанный и подогнанный скульптором по стандартному шаблону. На щеках и подбородке была небрежная четырёхдневная щетина, грозившая вот-вот перейти состояние, когда щетина становится уже короткой бородой. Хоть растительность и пробивалась на лице, она не могла скрыть ярко выраженных линий черепа. Скулы, нижняя челюсть и подбородок имели графичный отчётливый контур. Под волосками щетины на подбородке угадывалась ямочка. Может, её там и не было, но очертание подбородка было весьма свойственно классическим волевым формам. Несмотря на это, в целом нельзя было сказать, что волевой подбородок – самая яркая особенность его внешности, так как на общем фоне всё оставалось весьма гармонично и даже обыкновенно. Нижняя часть головы казалась даже не столько волевой, сколько, скорее, огранённой, как бы высеченной немного грубовато, словно нарочито топорно. Нижняя губа была более пухлая, чем верхняя, что так соблазняло женщин и воспаляло их сексуальные фантазии. Умные, проникновенные глаза с тусклыми зелёно-голубыми зрачками и ультрасиним ободком по контуру были весьма выразительными и придавали внешности своеобразной таинственности. Вопреки короткой стрижке уши не казались ни большими, ни оттопыренными, они были средние по размеру с не отвисающими, а сросшимися мочками.

В целом приятная, но ничем не запоминающаяся внешность без особенных признаков красоты или уродства. Тем не менее, такие лица определённо нравились особям противоположного пола, из-за своей мужественности, некой простоты и гармоничности, так как в таком лице угадывался доминирующий, волевой и жёсткий характер с альфа-признаками.

И эта неестественно белая кожа. Действительно, парень был похож на античную мраморную статую, которую подёрнуло червоточиной времён, и теперь на дорогом благородном идеально белом и отполированном камне начали проявляться дефекты в виде трещинок холодных оттенков, сразу бросающихся в глаза на белом фоне. Эти своеобразные трещинки вен и капилляров были разбросаны по всему телу: на висках, в местах сгибов рук и ног, на ключицах и больших мышечных группах, таких как грудь, бицепсы рук, позвоночные мышечные столбы, икроножные, широчайшие, предплечья. Голубоватые и синие сосуды, прилегая к поверхности кожи, переходили то в еле заметные серые тона, расплываясь и теряясь на атлетичном теле, то, напротив, становились где-то отчётливее, наливаясь яркой краской.

Женщина лёгкого поведения даже задумалась на секунду, не слишком ли она была вчера беспечна в выборе партнёрских связей, и всё ли в порядке у этого таинственного незнакомца со здоровьем. Может быть, ей стоит провериться сегодня у хорошего доктора на предмет заражения какой-нибудь страшной инфекцией, не подхватила ли она какую заразу. Не удивительно теперь, почему этот красавчик так любит сумрак.

Только эти мысли быстро улетучились прочь. Красавчик был явно вне себя от ярости, что тщательно пытался скрыть, старательно подавляя в себе гнев. Его лицо приобрело жестокое выражение, злое и беспощадное.

Проститутке хватило нескольких секунд, чтобы понять, что человек напротив вот-вот выйдет из себя. Он был полностью обнажён, но это его нисколько не смущало. Развернувшись полностью, его внешность скрылась во мраке комнаты, потому что теперь свет от окна падал ему на спину. Таким образом, перед женщиной стояла почти чёрная фигура… Зловещая, грозная тень.

– Я сказал. Возьми деньги и убирайся отсюда, шлюха. Я плачу тебе не за твои чувства и хорошее отношение, а за оказанную услугу. Всё. Проваливай. Ко мне должны скоро прийти.

Она повернулась и направилась к выходу по длинному коридору, попутно буркнув себе под нос что-то вроде: «Вот урод. Ну, и козлина… Сука…». Напрасно.

– Стой!!!

Слово прогремело в этом тёмном склепе, как удар самого большого колокола кладбищенской церкви.

Женщина от неожиданности замерла на месте, застыв на полшага в неудобной позе. Голос парня прозвучал для неё, словно приказ, но она не осознавала, что для неё это был уже приговор. Хотя где-то глубоко внутри, всё-таки, догадывалась об этом. Животный страх уже прокрался в самые потаённые уголки её сознания. Можно было, конечно, побежать к выходу и попытаться скрыться, если удастся устоять на этих дурацких туфлях, не сломав ни каблуки, ни ноги, ведь парень был голым и, вряд ли, сейчас кинется за ней. Но она уже попалась, играя роль загипнотизированного кролика перед удавом.

– Извини, я не это хотела сказать… Вовсе не это…

– Подойди ко мне…

– Прости меня… Ну, прости, прости… Я, правда, не это имела в виду, не то хотела сказать…

Она медленно, против своей воли, подошла, к разгневанной тени, чуть ли не плача от предвкушения собственной беды.

– А что ты сказала? Я не расслышал…

– Прошу, не заставляй меня повторять…

– Нет-нет… Давай.

– Не хочу повторять… Пожалуйста…

– Я настаиваю…

– Можно, я не буду это говорить?..

– Говори, сссука!!! Говори!..

– Я сказала, что ты урод и козёл… Прошу, успокойся…

– Не волнуйся за меня, я спокоен. Волнуйся лучше за себя… Это интересное мнение обо мне. А что ты ещё сказала?

– Я не понимаю…

Женщина уже плакала. Слёзы стекали по лицу, смывая тушь с глаз, оставляя на щеках чёрные полоски и разводы. Плач грозил вот-вот перейти в истеричное рыдание с мольбами о пощаде. Она была к этому полностью готова.

– Ты сказала: «Вот урод. Козёл. Сука.» Верно?

– Да… Верно… Прошу, не бей меня. Молю.

Но парень её не слушал вовсе. Сейчас он играл в свою игру, где главным персонажем был только он один. Его игра, его правила. И никто не имеет тут абсолютно никаких прав, кроме него самого.

– Так вот послушай меня, тварь… Уродов и козлов в этой комнате нет. А вот одна сука, всё-таки, есть. Это ты. Поняла?!

Лучше было отвечать на вопрос.

– Дааа…

Он занёс руку над её головой, в которой всё ещё держал бокал с недопитым виски. Она вся сжалась и зажмурилась, ожидая, что сейчас получит первый из нескольких ударов, которыми иногда заканчивалось её общение с клиентами. Побои были очень и очень редким явлением, но порой и такое случалось.

Парень наклонил стакан над жалкой заплаканной женщиной, и на её шикарные ухоженные волосы, аккуратно и объёмно уложенные после принятия душа, пролилась оставшаяся треть бокала. Алкоголь стекал по её голове, смешиваясь с тушью, помадой, тональным кремом и тенями. Вид у дорогой элитной «ночной бабочки» стал непотребный и, уж, точно не товарный.

– Ты – сука. Понимаешь? Проститутка. Отвечай мне.

– Дааа, понимаааю.

– Поэтому ты сейчас свалишь отсюда. И возьмёшь деньги на выходе. Поняла меня?

– Дааа. Только не бей, прошу.

– Ещё чего? Бить? Слишком много чести для тебя. Убирайся.

Она вскочила и, не оглядываясь, помчалась к выходу. Её главной задачей сейчас было – взять деньги, лежащие у входной двери, и скрыться поскорее.

На выходе униженная женщина столкнулась в дверях с человеком, которого ждал этот жестокий и хладнокровный молодой парень.

Глаза незнакомца скрывали чёрные аккуратные и очень дорогие очки. Такие очки, по которым сразу можно судить о том, насколько человек богат. Не вычурные статусные очки в качественной оправе прямоугольной формы с закруглёнными краями. Чёрные линзы не позволяли разглядеть глаза. Вообще весь внешний вид этого человека выдавал в нём весьма респектабельного и серьёзного мужчину средних лет. Он был словно вылизан. Вылизан тщательно. Вылизан и отполирован. А потом снова вылизан. Так бывает у обладателей либо педантичного характера, либо у тех, кто очень сильно уважает или даже любит себя, либо у тех, кто ставит во главу всего внешний вид, придерживаясь фразы, что встречают всегда по одёжке. Ещё такое можно заметить у людей с различными отклонениями психики на ранних стадиях шизофрении, когда любая пылинка должна быть непременно удалена с лацкана пиджака, а потом сожжена, чтобы ни в коем случае она снова не попала на ботинок или брюки.

Тем не менее, выглядел этот «джентльмен» идеально. Шикарно. Не броско, но дорого. Не вызывающе модно, а исключительно стильно. Так выглядят богатые люди, дорожащие своим внешним видом, ценящие в нём качество и скромное обаяние, когда всё понятно без слов и лишних пафосных мелочей в аксессуарах. Его можно было бы назвать «чёрным лордом» или «боссом теней», или, скажем, «вестником темноты», потому что в образе этого незнакомца не было ни одной детали другого цвета, кроме как чёрного: чёрные брюки со стрелками, чёрные лакированные туфли с тонкими шнурками, чёрные очки, чёрный стильный бадлон, чёрные часы престижной марки, вылезающие из-под идеально подогнанного рукава полупальто, исключительно модного, выдержанного в консервативном классическом стиле, как ни странно, тоже чёрного цвета, с поднятыми отворотами. Чёрные волосы, не длинные, но тщательно и ровно зализанные назад на висках и на боках, словно отливали породистым блеском, таким же парадным и благородным, как лакированная кожа на туфлях. Ухоженному, но грубому и весьма брутальному лицу, как будто высеченному и огранённому, но не отшлифованному, придавала особого щёгольского шика зализанная в бок и немного назад чёлка. Волосы были уложены предельно гладко на одну сторону, открывая белую полоску кожи в виде пробора на тёмной блестящей чёрным лоском голове.

Несмотря на благопристойный и стильный вид, женщине показалось, что человек этот вовсе не такой милый и добропорядочный внутри, каким выглядел снаружи. А, скорее, наоборот. Вероятно, он обладал теми же качествами мерзавца, что и тот молодой парень, который остался сейчас в номере. Если не хуже. Аура, исходившая от таинственного господина, не была доброжелательной, она даже не была нейтральной. Если бы эту несчастную спросили, что она тогда почувствовала, она бы с уверенностью сказала, что это были два слова – холод и зло. Нет, три. Ещё жестокость. Скрытая, завуалированная жестокость. Холодное жестокое зло.

Похоже, что такие люди, как этот человек, ни перед чем не останавливаются. Может быть, поэтому у него такой дорогой внешний вид? Всё ради показного превосходства? Общее мнение о человеке в чёрном подтверждало само его лицо. Вероятно, из-за причёски форма черепа казалась какой-то острой. Острая – подходящее определение. Но острой казалась не только форма черепа, острыми были все черты лица. Острые губы, острый нос, острые скулы, острые края подбородка. «Края подбородка» – звучит как-то абсурдно, но у него они были, и они были именно острые. Удивительно, но на лице присутствовала щетина. Но и она являла собой идеальный образец щетины, словно щетина эта была частью продуманного до мелочей имиджа. Внешне человек создавал впечатление стремительного и целеустремлённого, ровно так же, как и безжалостного, жестокосердечного, не знающего милости и прощения, подобно образу хитрого, изощрённого хищника на охоте, в которого превращается истинное чудовище.

Он уверенно стоял посередине прохода и безмолвно, пристально смотрел на заплаканную, посрамлённую молодую женщину, не оказывая ей ни помощи, ни участия, ни сочувствия в её горе. Никаких знаков внимания или же интереса к её беде. Ему было всё равно. Ей даже показалось, что он её сейчас презирает.

Женщина внутренне встрепенулась, вспомнив про голого парня в номере. Увидев деньги на тумбе у выхода, она боязливо и нерешительно взяла их с оглядкой на господина в чёрном. Тот просто наблюдал. Вернее, напряжённо выжидал. Ему, точно, не было её жалко, она отчётливо прочитала в его поведении презрение. Поэтому несчастная от греха подальше с плебейским видом проскользнула мимо него, боясь хоть немного задеть собой какую-нибудь часть тела этого господина или коснуться элементов его дорогой одежды. Тот стоял непоколебимо и надменно, специально не сходя с места. К своему счастью ей удалось, не тронув величественную чёрную фигуру, слиться с дверным косяком и, растекаясь по стенке, всхлипывая, протиснуться в коридор, где она, мелко и часто перебирая ногами, ломая каблуки, быстро, чуть ли не бегом, направилась к лифту.

Незнакомец в чёрном медленно вошёл в номер, немного прикрыв за собой дверь, но не захлопывая её до конца. Он аккуратно, тихо и очень осторожно, как бы подкрадываясь к добыче, начал проходить в гостиную, минуя длинный и узкий тёмный коридор, соединяющий широкий холл прихожей с основной зоной пребывания гостей номера.

Дойдя до просторного богато и с изысканным вкусом обставленного гостиного зала, человек застыл в проходе коридора, чтобы осмотреться. Тут было по-прежнему темно. Шторы никто так и не распахнул. Мрак был повсюду. Но господин в чёрном не стал включать искусственное электрическое освещение, хотя его рука изначально потянулась к месту, где предположительно, с точки зрения эргономики, должен был находиться переключатель света. Более того, пальцы нащупали клавиши того самого переключателя. Немного постояв в таком положении, он решил оставить всё, как есть. По всей видимости, ему тоже так было вполне комфортно и удобно.

Он прошёл в центр зала и сел в уютный и комфортабельный диван, стоящий в комплектном наборе среди второго такого же дивана и пары кресел. Напротив дивана, в центре композиции, находился интерьерный столик из натурального дерева в сочетании со стеклянной столешницей, украшенной резными узорами, на которой стояла начатая бутылка выдержанного купажированного виски престижной марки и бокал. Воцарилась глухонемая тишина. Господин средних лет в дорогой чёрной одежде прикрыл глаза и откинулся назад, к спинке дивана. Он был хладнокровен, спокоен и расслаблен. По крайней мере, внешне.

Вскоре в гостевую комнату вошёл тот самый молодой парень, который так жестоко и по-хамски обошёлся с падшей публичной женщиной. Он успел надеть штаны, но спортивный бледный торс всё ещё оставался без одежды, ноги тоже были босыми. В руке он держал тот же бокал, но уже освежённый, наполненный почти до самого края алкоголем с новыми кубиками льда.

Почуяв кого-то ещё в этой комнате кроме себя, парень насторожился и замер в ожидании.

– Это ты, Ишкария?!

– Да, Раин. Не волнуйся. Это я – Ишкариот.

– Я и не волнуюсь. Просто, если бы это был не ты, а кто-то другой, у него были бы сейчас серьёзные проблемы. Вот, кто волновался бы.

– Ооо, я прекрасно осознаю это. Поэтому и отозвался сразу же. Хммм… Чтобы не гневить твою персону… И не искушать судьбу. Хах…

Голос этого господина звучал уверенно и вместе с тем вкрадчиво, заискивающе и сладковато. Так, как шипит змея, гипнотизируя жертву перед смертельным броском. С одной стороны его тембр был сильным и акцентированным, Ишкариот даже выделял некоторые слоги и звуки, делая на них ударения, агрессивно и напористо заставляя собеседника обращать на себя внимание и относиться серьёзно к каждому слову. Но с другой стороны сама манера речи была поставлена так, что создавалось впечатление заигрывания и непринуждённости, словно в угоду собеседнику. Сразу становилось понятно, что имеешь дело с тонким и опытным психологом человеческих отношений. Душевным, проникновенным и умным, но ещё хитрым, изворотливым и лживым, а от этого невероятно опасным.

Конечно, могло показаться, что господин Ишкариот являлся двуличным и лицемерным человеком. Вовсе нет. Это совсем не так. Во-первых, он был вовсе не господин. Во-вторых, он был не двуличным, а, скорее, многоличным, причём каждая его личность не имела положительных черт. Ну, а, в-третьих, это был уже давно не человек.

Раин знал о коварстве своего гостя прекрасно. Поэтому решил сразу перейти к делу.

– И зачем ты пришёл? Говори. Я слушаю.

Ишкария взял бутылку со стола и с наигранным любопытством повертел её в руках.

– Развлекаешься?.. Прекрасный сорт, кстати…

– Мне всё равно… Главное, чтобы вставляло. А эта штука дурманит голову знатно… Что ты хотел-то? Давай без прелюдий.

– Ну, что же… Давай… Как тебе будет угодно, Раин… Как тебе будет угодно…

Он поставил бутылку обратно на стол. И снял очки, положив их тут же рядом. Не удивительно, но глаза у этого человека были тоже чёрные. Поразительно чёрные, настолько, что радужная оболочка зрачка, которая должна быть радужной, оправдывая своё название, была абсолютно, неестественно чёрной и полностью сливалась с самим зрачком в центре глаза.

Раин хорошо видел эти дьявольские глаза, выделяющиеся даже в тёмной комнате, где царила тень на пару с сумраком.

– Присядешь?

Парню показалось, что это не любезный вопрос, а настойчивое предложение в деликатной манере, свойственной именно Ишкариоту, от которого отказываться будет себе дороже. Присесть необходимо.

– У тебя серьёзный разговор? Или так, по-соседски зашёл проведать?

– А ты сам как считаешь? Стал бы я приходить к тебе, если бы разговор был не серьёзный?

– Нет, не стал бы…

– Вот видишь, ты сам ответил на свой вопрос.

Парню не нравился такой ход развития их «дружеской» беседы. Он чувствовал, как Ишкария постепенно начинает доминировать среди присутствующих в пространстве этого номера. И Раину это очень не нравилось. Его это бесило. Он психологически ощущал, как Ишкария пренебрежительно начинает издеваться над ним.

– Тогда зачем ты здесь? Если не по душам разговаривать? Может, пропустишь стаканчик с молодым поколением, поделишься опытом, так сказать, передашь часть своей мудрости… А?

– Твой сарказм сейчас неуместен, юноша. В тебе много амбиций и гонора. Это, конечно, хорошо. Но всему есть предел. Направляй эти качества в нужное русло. Тогда насладишься результатом. Считай это первой мудростью от старшего поколения. А сейчас послушай доброго совета – приструни свой нрав и разгорающийся пыл. И это уже вторая мудрость.

– Я сам буду решать, как мне себя вести в своём доме.

Может случиться беда, когда двум тиграм становится слишком тесно в одной клетке. Обстановка накалялась, но никто не хотел уступать своих позиций.

– Что же… Смешно тебя слушать. Ведь это – даже не твой дом. Это – всего лишь номер в отеле.

– Это не меняет твой статус гостя. Не забывай, что ты пришёл ко мне, а не я к тебе. Мне от тебя ничего не нужно. Поэтому я внимательно слушаю тебя. С чем ты пришёл ко мне?

Гость внимательно смотрел на парня и не перебивал. Он раскинул руки на спинке дивана и вальяжно сидел, развалившись, чувствуя себя вовсе не как гость, вопреки словам Раина. Хитрая улыбка Ишкарии не предвещала ничего хорошего. Раин это осознавал, но отступать был не намерен.

– Очень занимательный у нас с тобой получается диалог. А знаешь почему?

– Скажи ты мне, почему…

– Потому что ты пытаешься напомнить мне, кем я являюсь сейчас. Твоим гостем. Ты прав… Ты совершенно прав… Но всё дело в том, что по сути, это я пришёл сюда напомнить тебе то, кто ты есть на самом деле…

– Я прекрасно знаю, кто я такой… Я сам определяю свою судьбу и то, что мне делать или не делать… Мне ничего напоминать не нужно.

– Тогда ты, вероятно, должен помнить и то, с кем ты сейчас разговариваешь, полубес!

Ишкариот медленно наклонился вперёд, придвинувшись к столику, чтобы стать ближе к дерзкому собеседнику, сидящему напротив. Его неестественно чёрные глаза, не моргая, пристально смотрели прямо на Раина в упор. От такого жуткого взгляда можно было сойти с ума, но испытуемый стойко держал удар. Когда веки зловещих чёрных глаз моргнули, то, поднявшись, они открыли ещё более наводящее страх зрелище. Глаза Ишкариота превратились из обычных с чёрными зрачками в звериные… Дьявольские… Чудовищные. На парня смотрела пара полностью кроваво-красных глазных яблок, в которых пламенели всполохами и переливами алые, бардовые и малиново-пунцовые оттенки. Глаза были яркие, словно в них, действительно, горел огонь. В тёмной комнате они выделялись особенно впечатляюще, производя нужный шокирующий до оцепенения эффект. Молодому парню стало не по себе. Испугом это назвать было нельзя, но по телу почему-то пробежала мелкая дрожь, а ладони моментально стали влажными. Он почувствовал, как на пояснице выступили холодные капли пота, и под сердцем что-то сдавило, начав непрерывно колоть, отдаваясь тем же покалыванием в стопы, кончики пальцев и низ живота.

Чтобы поскорее прогнать от себя это гадкое самочувствие парень, набравшись смелости, быстро и резко ответил.

– Не называй меня так!

– Как скажешь… Как скажешь… Можешь считать себя кем хочешь, но у тебя особая сила. Тёмная сила. Сила полубеса.

– Но вот только я не такой! Я – не полубес! И распоряжаюсь я этой силой в особых целях. Тогда, когда необходимо. Я способен её контролировать. Поверь мне.

– Как раз поэтому я к тебе и пришёл. Видишь, всё сходится… Всё сходится, Раин. Хах… Есть новое дело. Думаю, тебе оно будет интересно.

– Я слушаю. Внимательно.

– Мы хорошо начали. Эти выродки заслужили то, что с ними стало.

– Согласен. Город без них будет только чище. Что, есть кто-то ещё?

– Всегда есть кто-то ещё… Грязи хватает всегда и везде. Ты сам знаешь, что идеального ничего не бывает. Раз уж ты взял на себя такое бремя, то, мне кажется, нужно продолжать и дальше. В конце концов, кто, если не ты? У тебя дар. И ты должен реализовать его в полной мере на благо этого города. Во благо людей… Во благо людей, Раин.

– Я никому ничего не должен. Я решаю сам.

– Это так… Это так. Но если ты, действительно, сильная натура, ты примешь любое испытание. Тем более, что это касается не только тебя. Ведь это правое дело, как бы банально это не звучало. Подумай.

– Сначала ты называешь меня полубесом, потом говоришь о каком-то правом деле, о долге, о благе. Что-то я не пойму, за кого ты меня принимаешь?

– Странно, что ты ещё не осознал то, что и так очевидно.

– Так просвети меня – дурака…

– Ты – величайшее творение природы. У тебя есть то, чего нет у других. Неужели, ты думаешь, что кто-то может быть тебе ровней? Вряд ли… Именно поэтому ты по определению свободен от всевозможных предрассудков, от чужого мнения, от общепринятых норм и различных комплексов. Ты априори по другую сторону от добра и зла. И ты ни на чьей стороне. Ты сам по себе. Ничто тебе не может диктовать, как себя вести и что делать. Потому что никто не может сломить твою волю. В конечном итоге решение принимаешь только ты. Сила – вот что делает тебя свободным. И свобода твоя безгранична настолько, насколько ты силён. Полубесы, бесы – это всё просто слова, которые ничего не значат для нас. Кто-то вкладывает в них негативный смысл. Плевать. Лично мне всё равно. Надеюсь, что тебе тоже. Гораздо важнее, кто ты сам, кем себя считаешь, кем являешься на самом деле.

– Кто на этот раз? Крупный вор? Убийца? Бандит? Взяточник? Оборотень в погонах? Криминальная группировка?

– Что-то в этом духе. Плохой человек. У него ресторанная сеть. Склад. Свой бизнес. Подпольные дела… Грязные, разумеется.

– Ты всё проверил? Информация точная?

– Сомневаешься?

– С чего ты взял? Просто нужны очень веские причины, чтобы делать то, чем мы занимаемся. На кону чья-то жизнь.

– Эта жизнь строится на чужом горе. Ничего хорошего эта жизнь с собой не несёт. Он – плохой человек, и заслужил смерть. И да, разумеется, я всё проверил, если тебя это обнадёжит. Он – часть того, что мы называем криминалом. Скрытно, незаметно этот человек проворачивает свои дурные дела в нашем городишке, на нём сходится много ниточек. Иначе откуда у него всё то, что он имеет? Подумай сам.

– Ну, хорошо. Я должен хотя бы посмотреть на него. Сам всё проверю ещё раз, если потребуется. Будем работать по старой схеме, да?

– Конечно… Конечно.

– Где его можно найти? Хочу немного прощупать его жизнь, может быть даже проследить.

– У него сеть ресторанов, как я уже говорил, пара офисов, помещения под аренду. Ещё склад.

– Когда мы начинаем?

– Да хоть прямо сейчас… Через час он, скорее всего, поедет в один из своих ресторанов. Там он обычно обедает.

– Мы успеем?

Парень немного отпил из стакана.

– Если не будешь копаться и поторопишься, то да. Тут не далеко. В центре города.

Немного подумав, Раин отпил ещё чуть-чуть.

– Виски будешь? Прекрасный напиток.

– Нет, спасибо… Спасибо… Ещё слишком рано для виски… Вероятно, вечером. Я смотрю, ты тут неплохо устроился на «общак» той группировки. Престижный номер в дорогом отеле, элитный виски… Шикарная блудница.

– Считай это законной платой за мой труд. Плохих парней больше нет. Кто мне заплатит за хлопоты, риск и потраченное время? Официальные власти города? Ха-ха! И потом… Эти деньги всё равно попали бы кому-то в карман. Лучше, уж, в мой. Кстати, если не ошибаюсь, половину этих денег я поделил именно с тобой.

– Всё верно. Так и есть… Так и есть… Память тебя не подводит, Раин. Мы же работаем в паре. Собирайся, поедем.

Ледяной виски холодил ладонь. Всё это время Раин не выпускал стакан из рук, нервно покручивая его вокруг оси, словно играя с ним. Парень испытывал странные чувства при общении с Ишкарией. Тот словно периодически, время от времени, проверял молодого парня на прочность, постоянно изучая его, заигрывая и заискивая с его характером, испытывая его личные качества на всевозможные свойства. Ишкариот иногда повторял некоторые слова в разговоре, порой даже целые фразы. В эти моменты Раин ощущал, что его собеседник явно о чём-то думает, вуалируя свои мысли лексическими повторами речи. Почему-то парню казалось, что эти мысли не имеют никакого отношения к добросовестности или же к доброжелательности намерений Ишкарии. Раин не доверял этому господину в чёрном, хотя отчётливо понимал, что уже давно попал под его дурное влияние.

Взгляд уставился внутрь бокала, где ещё осталась ровно половина напитка от полного объёма сосуда из хрусталя. На поверхности плавали кусочки льда, а дно отражало слабые переливы и отблески тех немногих лучей, которые всё-таки проникали внутрь этой комнаты, так похожей на склеп. Эти переливы света, отражаясь от хрустального толстостенного дна, проходили через жидкость и приятно играли внутри тающих льдинок.

Любоваться такой красотой можно было очень долго. Словно в руках находился большой, холодный и редкий драгоценный камень, аккумулирующий в себе все спектры света, пропускающий их через себя и искрящийся всеми красками, как бриллиант.

Только вот парень, не предав этой чудесной красоте никакого значения, просто закинул бокал над головой, резко дёрнув ею назад, и разом выпил всё, что в нём было до конца, без остатка

– Поехали.

…

Городская дорога была достаточно свободной. В разгар рабочего дня машин в центре оказалось не много. Плотность потока в это время для большого мегаполиса становится минимальной и по улицам можно передвигаться достаточно вольготно.

На большой скорости по широким проспектам и узеньким закоулкам второстепенных и дублирующих улиц мчался чёрный автомобиль с глухой тонировкой стёкол и блестящими глянцевыми дисками, тоже чёрного цвета. Машина престижной марки в дорогом и самом новомодном обвесе выглядела весьма сурово и агрессивно. Это была злая, очень злая и нервная машина. Изначально респектабельный и солидный автомобиль был переделан под спортивный гоночный болид и сочетал в себе неприкрытую роскошь, выставленную на показ, с невероятным потенциалом скрытой силы и энергии, таящейся внутри, то и дело вырывающейся наружу. Это сравнимо с тем, как матёрый и нервный боксёр-тяжеловес на пресс-конференции снимает дорогущий пиджак костюма и отбрасывает весь официоз события, угрожая оппоненту расправой, играя своими мускулами и размахивая кулаками, которые прекрасно знают своё дело. Ярость, жестокость и подчёркнутое превосходство кричали о себе в этом полностью чёрном авто.

Визг тормозов, резкие и внезапные заносы на поворотах, срыв с места после прокручивания колёс, дым от жжёной резины покрышек, большая скорость на коротких и опасных участках, бессмысленные обгоны – всё это говорило лишь об одном, что за рулём сидел дерзкий и наглый водитель, который уверен и даже самоуверен в своих силах и который, уж, точно не собирается ни с кем считаться на дороге.

Опасен ли этот автомобиль для окружающих? Безусловно. Очень опасен? Конечно. Но водителю было всё равно. Он твёрдо уверен, что держит ситуацию под полным контролем. Возможно, так оно и было, но никогда нет никаких гарантий, ведь всегда может случиться что угодно и когда угодно.

– Ты проехал на красный…

– Третий раз уже, если ты не заметил… Не волнуйся, я знаю своё дело.

Ишкария внимательно посмотрел на Раина и надменно улыбнулся. Ехидная ухмылка на кончиках губ стала отражением его глаз, в которых сверкнул огонёк вожделенной страсти, такой, когда ребёнок получает долгожданную игрушку и с нетерпением распаковывает её из коробки… Или такой, когда маньяк-людоед загнав и убив свою жертву, отрезает от неё ломоть некогда живой плоти, чтобы вкусить человеческого мяса.

– Четвёртый… Если быть точным.

– Значит, следующий будет уже пятым.

Ишкариот ничего не ответил. Вид у него был какой-то радостный и удовлетворённый, словно он выиграл в лотерее, но нарочно сдерживал эмоции, потому что счастливый билетик выпадает ему с периодичностью один-два раза в неделю.

– Прошу тебя только об одном. Не выезжать на встречную полосу.

– Что страшно? Боишься за свою жизнь?

– Нет, боюсь за эту машину. Мне, вряд ли, будет причинён серьёзный вред. А вот такое авто восстановить будет сложно.

– Значит, куплю новое… А-ха-ха!

– И всё же… На встречку, будь так любезен, не выезжай.

– Как скажешь.

Педаль газа была выжата до упора, руль повёрнут уверенным и коротким движением влево, затем быстро приведён обратно в исходное положение. Злостный чёрный рычащий аппарат, выдающий запредельные скорости за короткие промежутки времени, метнулся через сплошную полосу, начерченную белой краской посередине дороги. Машина мчалась по встречной полосе движения, лихо уворачиваясь от немногочисленных автомобилей, изредка встречающихся на дороге.

Выражение лица, с которым Раин ехал по встречке, возможно, на рандеву с собственной смертью, было такое, что любому могло показаться, будто он псих ненормальный. Маниакально горящие глаза с нездоровым задором и наглый оскал свидетельствовали о том, что такая экстремальная езда доставляла ему несказанное удовольствие. Он абсолютно не чувствовал паники или же страха. Подобная ситуация для Раина представлялась совершенно нормальной в своём принципе, ведь для него тут не было ничего опасного или даже хоть немного из ряда вон выходящего. Парень резвился и дурачился, показывая свой залихватский нрав и бесшабашность не столько перед тем, кто сидел рядом, на месте пассажира, сколько, скорее всего, перед самим собой… А, может быть, он красовался перед самой судьбой, одновременно демонстрируя своё неоспоримое превосходство над всем миром, параллельно наслаждаясь чувством доминирования над жалким и никчёмным людским окружением.

– Раин, я всё же настаиваю, чтобы ты вернулся на свою полосу…

– Тебе разве не весло?

Для молодого и самоуверенного гонщика стало очевидно, что сейчас он уже издевается не над самой судьбой, которая, казалось, теперь была не в силах что-либо сделать, он начал дёргать за тонкие струнки терпения и ещё более тонкие нервные нити того создания, что ехало с ним на месте штурмана. Парень делал это абсолютно осознано и получал от этого колоссальное удовольствие, сравнимое только с истинным наслаждением и даже упоением. Кураж и азарт настолько затмили разум Раина, что он практически занёс одну ногу над условной границей, которую никто не смел переступать в общении с Ишкариотом, а если кто-то и осмеливался это делать, для них всегда подобная ошибка заканчивалась одинаково печально, становясь последней в жизни.

– Всему есть разумный предел. Всему есть предел, Раин. Даже моему терпению. Я повторять не стану…

– Ты уже повторяешься, Ишкария.

Раин совсем разошёлся и начал откровенно хамить, издеваясь, испытывая попутчика на эмоциональный срыв, играя с адским пламенем в руках.

– Не вынуждай меня… Не вынуждай…

– Вот, снова повторяешься…

Настала гробовая тишина, заглушающая рёв мотора. Только глубокое и тяжелое дыхание через нос выдавало раздражение попутчика, который был вне себя от наглости распоясавшегося парня. Но Ишкариот умел держать себя в руках, тем более, когда ему это было важно и необходимо.

Раин услышал справа от себя голос, похожий на шипение змеи, пока которая гипнотизирует свою жертву, но вот-вот бросится на неё. Разница в том, что шипящий голос казался не угрожающим, а очень спокойным и вкрадчивым, но слышно было каждое слово, каждый слог, каждую букву отчётливо и ясно. И всё же, как и любое змеиное шипение, этот звук создавал тревожное леденящее чувство опасности, панически сковывающее, вводящее в ступор. Периодически напор голоса немного усиливался, надавливая на отдельные слоги и выделяя их ударениями, тем самым ещё больше нагнетая обстановку в машине. Но тут же снова сила нажима на голосовые связки стихала, сдерживая в горле Ишкарии злобу и гнев.

– Ты забылся щенок… Ты, вероятно, забылся… Ты забыл, с кем разговариваешь. Откуда у тебя эта сила… Кто научил тебя всему… Кому ты должен быть благодарен… Ты совсем ещё недоросль паршивая, а пытаешься мне тут что-то доказать или показать. Ты сравниваешь себя со мной, пытаясь казаться независимым и таким особенным… Но ты даже не представляешь, насколько компрометируешь себя этим поведением… Мне сотни, тысячи лет… Я – творение вселенной, которому нет равных… А кто ты? На тебя смотреть смешно… Глупое ты создание… Совсем глупое… Это тебя не красит, поверь мне… Ну, что? Твой пыл немного спал? А знаешь почему? Да, потому что ты мне ответить ничего не можешь… Скорее всего, хочешь, но точно не можешь… У тебя паралич… Потому что ты боишься меня… Несмотря ни на что, ты боишься меня, Раин. Сколько раз мне это повторить, чтобы тебе стало доступно и понятно? Я повторюсь? Да. Ты меня боишься. Это правильно… И это нормально… Потому что я сильнее тебя. В этом проблема? Прими, как факт… Я сильнее тебя. Не принимай близко к сердцу. Всё равно ты мне ответить не сможешь, и сделать ты мне ничего не сможешь… Полубес паршивый. Потому что я могу раздавить тебя быстро и окончательно, если захочу… И даже не вспотею. Понял, полубес?

– Не называй меня так…

Раин плавно вернул машину в свою полосу движения.

– А то что? Вылетишь ещё раз на встречку? Забавно. Ну-ну. Я это переживу, а вот ты – вряд ли. За тебя беспокоюсь, болван. А ты тут красуешься передо мной, как перед самкой малолетней. Какой же ты идиот, Раин. Не видишь очевидного. Полубес никогда не сравнится со мной. Никогда. Потому что он, всего на всего, полубес.

– Я просил не называть меня так!!! Не употребляй это слово! Я – не полубес!

– Тише, Раин. Тише. Раз, уж, ты меня прооосииишь. Но тогда и я тебя кое о чём попрошу… Вернись в свою полосу, паршивый полуб…!!! Вернись в свою полосу, Раин…

Дикий рык мотора немного стих, и грохот мощного автомобиля перестал оглушать тех, кто наблюдал за пролетающим мимо чёрным страшным, но красивым металлическим зверем.

Настроение у Раина резко ухудшилось. Ишкария умело поставил выскочку на место. Теперь они поменялись местами. С лица пассажира не спадала ехидная и самодовольная ухмылка, а водитель сделался в один миг хмурым и насупленным. Внутри молодого парня всё кипело и бурлило, но самое обидное то, что Ишкария был совершенно прав, и Раин, действительно, его боялся, потому что тот был сильнее парня во всех смыслах. Это превосходство нестерпимо раздражало парня и выводило из себя, заставляя его всё время думать об этом, разжигая внутри него ярость, злость и ненависть. Такое обстоятельство в их отношениях делало Раина вспыльчивым, падким на гнев и различные бесконтрольные негативные эмоции.

– Так-то лучше. Скажи мне, ты уже решил, как будешь действовать?

– Я пока ещё ничего не решил. Ты так говоришь, словно всё уже определил за меня. Не стоит этого делать. Мне нужно всё самому увидеть и обдумать. Кто этот человек, и насколько он заслужил то, что ты планируешь с ним сделать… Такие вещи сразу не решаются… Убийство – не игрушки… Да, кому я говорю… Ты сам всё лучше меня понимаешь.

Желания разговаривать у Раина не осталось вовсе. Но ему приходилось хотя бы отвечать на вопросы. Парень словно был зависим от человека, сидящего рядом с ним, попав однажды под его влияние. Теперь он стал, в какой-то мере, обязан Ишкариоту, находясь под его покровительством. Они даже стали нужны друг другу в определённой степени. По сути же, это превратилось в навязчивую привязанность, схожую с привязанностью между собакой и её хозяином, который самодурно ведёт себя по настроению, как ему вздумается. А питомец понимает это, но сделать ничего не может в силу своего положения и статуса, однако, имея вздорный темперамент и плохое воспитание, всячески пакостничает назло хозяину. Некая незримая связь между ними, однозначно, присутствовала, Раин чувствовал эту связь на ментальном уровне. К тому же фактически они были ещё и подельниками и, своего рода, напарниками в весьма странном, провокационном и неоднозначном деле, то есть в борьбе за чистоту этого города от всевозможной мрази.

– Думать тебе придётся очень тщательно и основательно.

– Не беспокойся за меня…

Слова Ишкарии вдруг заставили парня задуматься над их смыслом, хотя сначала он отмахнулся от них, не придавая им особого внимания.

– А что? Могут быть проблемы? У него много охраны?

– У него вообще нет охраны.

– Тогда что? В чём проблема-то?.. Дааа, мне всё равно, если честно… Нет разницы, что это за говнюк. Если это очередной зажравшийся и охреневший в конец гад, потерявший всякий страх, то он обречён на смерть. Это точно. Хах!!! Сколько мы положили уже этих уродов? Я лично перестал считать. И они были с оружием… Иногда их было довольно много… Им это помогло? Неа! Проблем не будет и сейчас.

– Ты прав, Раин. Ты совершенно прав. Мне нравится твоя уверенность и общий настрой. В любом случае, ты окажешь этому городу очередную услугу.

– Услугу? Услуги обычно должны оплачиваться. Скажи, какой в этом деле наш интерес?

– Хм… Деловой подход. Разве тебе мало того, что ты делаешь доброе дело на благо общества? Ха-ха… Это тоже очень важно… Для спасения твоей души. Хах-ха…

– Я серьёзно. Со своей душой я сам разберусь. В церковь схожу, пожертвую побольше, грехи и отпустятся сами собой. А жить на что-то мне всё-таки надо.

– Кто знает, сколько наличных денег хранится в его офисах и помещения администрации? Но персонально для тебя есть кое-что более важное, чем какие-то материальные ценности и блага. Кстати, это напрямую связанно с тем, почему у него абсолютно нет охраны. И… Это и есть основная сложность нашего предприятия.

– Что же это за сложность?

– Этот человек – хранитель материи…

Раин быстро перевёл взгляд на Ишкарию, тот сидел невозмутимо, просто смотрел вперёд. Тогда водитель ударил по педали тормоза. Колодки намертво впились в тормозные диски, и широкопрофильные спортивные шины завизжали, скользя по весеннему сухому асфальту дороги. Машину немного мотнуло и занесло, но Раин сумел удержать управление. Автомобиль остановился, чуть сместившись к тротуару. Все фары замигали жёлтым светом аварийных огоньков. Чёрный свирепый металлический зверь замер в ожидании.

– Нет.

– Что «нет»?

– Мой ответ – «нет»… Я не собираюсь иметь дело с воинами-пилигримами. В этом я участвовать не стану.

– Не волнуйся… Это «плохой» хранитель, он – негодяй и подонок, давно утративший в себе всё человеческое, ошалевший от денег и силы, давшей ему влияние, которым он сейчас облает. Дааа, бывает и такое. Хранители, паладины, полубесы, бесы… Условные ярлыки. Есть плохие хранители и хорошие полубесы и даже бесы. Взять хотя бы тебя… Или, к примеру, меня. Ааха-ха-хааа!

– Хватит меня так называть, мне это не нравится!..

– И всё же… Кроме шуток… Я это серьёзно. Вполне серьёзно.

– Не впутывай меня в свои игры. Ваши проблемы – это только ваши проблемы, не мои. Разбирайся с хранителями сам, а меня не трогай.

– Это не игры, Раин. Далеко не игры. Тут всё серьёзно. Предельно серьёзно.

– Всё равно, я не хочу участвовать в разборках между бесами и паладинами…

– А ты сначала дорасти до бесов и паладинов.

– Хочешь решать свои проблемы моими руками? Не получится.

– Мои проблемы могут когда-нибудь стать и твоими… Учитывая, что ты тоже формально принадлежишь к нашей братии.

– Ну, всё, мне надоело… Я говорю: «Нет.»! Ты меня, откровенно сказать, уже достал! Сколько раз повторять, не надо меня сравнивать ни с кем! Меня это бесит! Бесит! Понимаешь?!

– Тогда просто подумай, какую силу ты можешь приобрести в процессе? Ты знаешь, о чём я говорю… Это дороже всяких денег, шикарных отелей, эксклюзивных машин и самых изысканных шлюх, с которыми ты резвишься по ночам. С такими неограниченными силами ты сможешь позволить себе всё, что угодно. Это будет новый уровень твоего состояния, самый исключительный. Благодаря ему ты сможешь получить власть над всем, о чём только вздумается, потому что равных тебе уже не станет. То, кто ты сейчас, лишь жалкая тень того, кем ты можешь стать. И ты понимаааешь… Понимаааешь, о чём я говорю. Не так ли?

Ну, конечно же, Раин прекрасно всё знал и понимал. Но самое страшное для него, что он сам этого безумно хотел хотя бы потому, что тогда он, наконец, сможет заткнуть Ишкарию, и тому придётся считаться с парнем, когда Раин вырвется из-под навязчивого покровительства, которое превратилось уже в откровенный гнёт и манипулирование.

– Мне не нужно всё это тем способом, что необходим для обращения. Я знаю условия, при которых становятся бесами… И меня это не устраивает… Так не пойдёт… Только не такой ценой…

– Мы что-нибудь придумаем. Главное – начать. То, что я предлагаю – великолепный вариант. И волки сыты, и овцы целы. Скорее, не так. Напротив. Мы убьём одним выстрелом двух зайцев. Вот более подходящее выражение.

– Я не уверен…

– Тебе всегда угрожает опасность, пока ты всего лишь полубес. Можешь обижаться, можешь злиться… Извини, но это факт, ты, правда, полубес. Полубес, у которого есть совесть и хоть что-то святое, но ты – полубес. Ты – человек с неординарными возможностями, весьма исключительный человек, особенный, не похожий на других человек. Ты – не такой, как все. Но ты всё ещё человек. Всего на всего человек из плоти и крови. И твоё тело, тело материи, физическое тело, называй, как пожелаешь… Является очень слабой составляющей этого мира, зыбкой структурой. Ты смертен. Ты силён, обладаешь способностями, которые многие считают сверхъестественными, но тебя можно убить. Причём сделать это довольно просто для определённого рода людей. Я говорю о воинах-пилигримах.

– Я согласен с тобой, я всё это прекрасно знаю… Но…

– Это, действительно, мразь. Он прекрасно вписывается в нашу концепцию грязных подонков, от которых мы лечим город. К тому же, он удачно подходит под твою основную цель, которую ты так вожделеешь. Разве, нет? Разве, я не прав?

– Всё равно, мне нужно проверить и самому убедиться в правильности решения.

– Несомненно. Просто подумай о силе, которую в состоянии приобрести.

– Я сказал, что мне нужно всё взвесить…

– Понимаю… Понимаю. Но не тяни с этим. У тебя есть конкурент.

– Что? Ты о чём?

– В городе появился ещё один полубес. Весьма сильный. Не такой, конечно, как ты. Но он имеет твёрдое желание обратиться, в отличие от тебя. Он уверен в себе, и он не колеблется, как ты. Он будет действовать решительно и быстро. И знаешь, мне кажется, он готов. А готов ли ты?

– Не дави на меня… Не нужно этого делать.

– Я просто констатирую факты. Ничего более.

– Иметь дело с хранителем… Рискованно и опасно. Мне кажется, не стоит желать лучшего, если хорошее у тебя уже в руках? Так можно потерять всё, что имеешь… Не так ли?

– Тебе кажется?.. Или ты бои…

– Замолчи! Я никого и ничего не боюсь!

Ишкариот еле заметно улыбнулся сам себе. Улыбка была слабой, но весьма многозначительной. Чёрные зрачки хитро блеснули коварством.

– Тогда послушай, Раин… Риск, бесспорно, есть, но он оправдан, потому что награда будет достойной. Весьма достойной. К тому же, рано или поздно какой-нибудь хранитель явится к тебе, чтобы убить, кто-нибудь всегда приходит, причём тогда, когда меньше всего этого ждёшь. Таков закон природы, если не ты, то тебя. Эти сволочи только окружают себя ореолом добродетели, а, по сути, они ничем не отличаются от нас, они порой даже хуже. Хитрые, лживые и очень сильные твари. Думаешь, они не пользуются своей силой в личных целях? Так вот тебе яркий пример. Откуда у него такое богатство и власть? А ещё они считают, что имеют в своих карманах охотничий билет, на истребление таких, как мы с тобой, принимая нас непонятно за кого, а всё только потому, что они просто боятся, видя в нашем лице конкурентов, готовых оказать им реальный отпор. Разумеется, они уничтожают нас по одному, выслеживают и убивают, выжигая наши души. Я видел такое много раз. Это происходит внезапно, и лучше всего быть к этому готовым заранее. Кто знает, возможно, это будет именно тот воин-пилигрим, к кому мы едем сейчас. Вероятно, этот хранитель ещё не забыл до конца свою сущность и придёт к тебе первым, опередив тебя, но уже не как хранитель, а как паладин света. Тогда тебе определённо конец. Тогда твоё тело умрёт, а душа выгорит, свет внутренней энергии выжжет её. Тебя не станет… Совсем не станет.

В машине стало тихо, только мерный и ровный шум двигателя из-под капота еле-еле слышался в салоне с прекрасной шумоизоляцией. Своими ладонями Раин сильно сжимал руль. Сжимая пальцы, он немного подкручивал кисть, напрягая мускулы, чувствуя всю крепость своих рук. Ему нравилось это упоительное ощущение собственных безмерных сил. Он представил на мгновение, что этих сил может стать ещё больше, безгранично больше. Тогда он станет безоговорочно, абсолютно свободен. Свободен от всего на свете, и уже сам сможет диктовать всем свою волю. Какую только пожелает. Парень молчал и думал, думал и представлял себе своё будущее, взвешивая все «за» и «против». Опустив подбородок к груди, Раин посмотрел из-под бровей куда-то вперёд. В глазах застыла жестокая целеустремлённость. Несколько десятков секунд ничего не происходило. Неожиданно он переключил ручку коробки передач, чтобы ехать дальше.

– Тогда я первый его убью.

Колёса прокрутились, резина снова неистово завизжала от трения по асфальту, и машина сорвалась с места. Быстро набрав скорость до ста километров, Раин снова почувствовал удовольствие от вождения. Но он не намеревался останавливаться на этой отметке, и стрелка спидометра, перевалив середину, уже понемногу ложилась на другую сторону. Машин на дороге по-прежнему находилось очень мало, раздолья хватало. И даже красные сигналы на перекрёстках всё ещё были не в силах хоть как-то повлиять на скорость статусного автомобиля, переделанного до неузнаваемости под спортивный гоночный болид. Не обращая никакого внимания на светофоры, Раин пролетел ещё мимо двух в тот момент, когда они горели красным светом.

– Ты заметил, что нас останавливал «сотрудник» на посту ДПС?

– И что?

– Быть может, стоило остановиться?

– Быть может, и стоило…

Видимо, дорожно-патрульная служба всё же решила исполнить свои обязанности, после увиденного чуда в виде смертельного номера с выездом на полосу встречного движения. На ближайшем перекрёстке один из слуг закона попытался остановить стремительный норовистый чёрный автомобиль с помощью полосатого жезла. Тщетно. Раин не обратил никакого внимания на эту попытку. Он просто проигнорировал её.

Тогда через два перекрёстка состоялась вторая попытка. Оперативно получив по рации координаты и описание нарушителя, охранники правопорядка на городских дорогах уже вдвоём вышли на середину проезжей части и начали настойчиво жестикулировать своими чёрно-белыми жезлами, указывая в сторону бордюра, заставляя нарушителя притормозить, прижавшись к тротуару. Снова тщетно. Резкий манёвр, машина агрессивно вильнула в сторону, двигатель издал в адрес «сотрудников при исполнении» оскорбительный раскат всей своей мощью, и энергичный грозный автомобиль превратился в быстро удаляющееся чёрное пятно, свернув куда-то на второстепенные улицы. Постовым посчастливилось, что их не сбило, и они остались стоять на своих ногах. Хотя особого рвения никто и не проявлял, особо геройских поступков предпринято не было.

– Уйдём через дворы… Не хочу тратить на них время.

– Тут совсем рядом, Раин. Попробуй немного проехать, потом можно будет и пешком дойти.

Когда до места назначения оставалось всего лишь несколько кварталов, шикарному чёрному авто спортивного стиля всё же пришлось остановиться. Вынудила его это сделать случайно заглохшая поперёк узкой улицы патрульно-постовая машина, которая разворачивалась тут, совершая манёвр, чтобы направиться обратно, в сторону местного отделения полиции, и передать дежурную вахту сменяющему экипажу.

Ничего не предвещало беды.

Несколько секунд Раин и Ишкария просто наблюдали, как сотрудник правоохранительных органов не может завести старую рухлядь. Похоже, он уже залил свечи и ближайшие несколько часов, точно, никуда не поедет. Прошла минута. Две. На третьей нервы первыми сдали у Раина.

– Вот ууурооод! Сука!

Парень сорвался с места и быстро вышел на улицу, активно и уверенно направившись к бедолаге в машине. Тот в одиночестве тщетно пытался завести казённый автомобиль, который в свою очередь уже чихал от жалких потуг, не проявляя признаков активности. На улице никого не оказалось, кроме них. Это была даже не улица, а какой-то переулок в глубине старого и полузаброшенного квартала, которые иногда можно встретить в центре города за пышными и пристойными фасадами.

Подойдя вплотную к машине, Раин положил руку на крышу, склонился и постучал в стекло.

– Долго ещё?!!!

Стекло медленно опустилось. В машине тоже сидел молодой парень, по всей видимости, ровесник Раина, лет двадцати семи.

– Чего?..

– Долго ещё копаться будешь, спрашиваю?! Мы с товарищем торопимся.

Такой наглости и дерзости сотрудник полиции никак не ожидал. Он был к ней попросту не готов. Всё, на что его хватило в данной ситуации, так только на это:

– Чеегоо?…

– Вот заладил-то! «Чегоколка», бляха-муха! Долго ещё копаться будешь? Или нам разворачиваться в объезд?

– Чееегооо?! Чеегоо ты там сказанул?! А?!

– И откуда вас таких, сука, образованных берут-то? Ладно, понял… Лучше в объезд. А то ты тут будешь до завтрашнего дня «чегокать»…

Раин смачно сплюнул на колесо заглохшей машины, которая, казалось, уже никогда не заведётся, развернулся и пошёл обратно к открытой двери со стороны водительского места. Он закатил глаза, сделал разочарованную гримасу, одновременно подняв указательный палец вертикально вверх на уровне плеча, и начал вращать им в воздухе по кругу, как бы говоря, что придётся разворачиваться, ибо этот мудак над своим куском железа будет тут пыхтеть ещё целую вечность.

– Стоять!!!

Обернувшись, Раин увидел, что патрульный-постовой, сидевший несколько секунд назад в машине, вышел и, приняв властную, уверенную позу, приказывал молодому парню остановиться. Слуга закона тоже оказался молод и горяч, но при этом он ещё был глуп, а от этого прямолинеен. Поэтому, оправившись немного от первоначальной растерянности и обескураженности, он решил немедленно и бесцеремонно разобраться с наглецом. Этот патрульный ещё не встречался с таким откровенным издевательством, оскорбления были тонкие, но он их уловил и понял, вероятно, от этого они укололи самолюбие полицейского настолько остро и больно, что тот решил покончить с этим одним разом, всё-таки он – официальное лицо и не позволит к себе такого отношения. Но основная причина бурной реакции была чисто человеческая. Обида и разочарование в том, что сам он просто не мог адекватно и соразмерно изысканно ответить парню из чёрного авто, также ярко и остроумно подобрав обидные для хама слова. После того, как спала остолбенелость, и ушло замешательство, полицейский не придумал ничего лучше и проще, чем сразу, в лоб, прибегнуть к силе, благо, полномочий у него для этого хватало, а повод был подходящий.

– Стоять, падла!

Развернувшись, Раин оценил ситуацию мгновенно, окинув взглядом того, кто его только что обозвал. Ноги полицейского широко расставлены, руки вытянуты по швам. Кулак сжимал резиновую дубинку. Вторая ладонь застыла неподалёку от кобуры, в которую очевидно вложено табельное оружие. На вид это был молодой, но уже раскабаневший парень примерно такого же роста, что и Раин или даже чуть пониже. Крупный, но крупность эта была не полезной и не функциональной, а, скорее наоборот, портила весь внешний вид. Поэтому из-за не слишком высокого, среднего, роста и изрядного количества лишнего веса, он казался мощным обученным боевым хряком, который твёрдо знает своё дело в части прав и полномочий и может быть очень опасным при случае.

Сделав удивлённое лицо и скривив немного шею, словно в судороге, Раин испуганно посмотрел на полицейского. Конечно же, он сейчас играл на публику, нарочно переигрывая, как актёры в комедийных сериалах. Дрожащей рукой парень указал на себя, ткнув пальцем в грудь.

– Да, ты! Кретин! Стой и не шевелись.

– Хорошо, как скажете, господин полицейский. Стою и не шевелюсь.

– Ты как со мной разговаривал, урод?! Я тебя сейчас арестую за неуважение.

– А разве за это арестовывают? Я даже не матерился…

– Умник, да? Ладно, умник. Сейчас ты по-другому запоёшь… Повод всегда найдётся, а причину потом придумаем, за что тебя наказать и как.

– Я всегда думал, наказание выносит суд, а не ваша организация… Но это очень мудрая фраза. Преклоняюсь. Мы с товарищем, правда, спешим. Позволь нам просто развернуться и уехать. Так будет лучше для каждого… Кстати, не знаешь какой сейчас курс валюты? Мне нужно деньги поменять… Лишние купюры в кармане, не знаю, куда их деть… Понимаешь?

– Вот это разговор. Видишь, умеешь же найти вежливый и деликатный подход. Думаю, мы договоримся…

Когда речь заходит о деньгах, эти ребята всегда всё понимают с полуслова, Раин это знал наверняка, на собственном опыте.

Патрульный кинул взгляд на молодого и дерзкого парня в кожаной короткой куртке, плотно и идеально чётко подогнанной по спортивно сложенному торсу. Под расстёгнутой курткой была одета обтягивающая чёрная футболка, бугрившаяся прорисовывающейся крепкой мускулатурой тела. Поверх футболки на чёрном фоне, свисая с шеи, ярко блестела толстая золотая цепь. Слуга закона быстро смекнул, что вещи на парне хоть и простые, но очень дорогие, подтверждала это тяжёлая и броская цепь из драгоценного металла. Потом он перевёл своё внимание на машину. Тут говорить было не о чем вообще. Тачка шикарная, без лишних слов. Она стоила огромных денег изначально, примерно столько, сколько он зарабатывал в сумме за три или четыре года, без учёта грязных денег, подкидываемых ему в карман в виде взяток при мелких облавах, вымогательствах и провокациях, которые он сам и устраивал. Но гораздо больше было вложено в эту тачилу при её тюнинге и модернизации для превращения из машины классического модельного ряда в эксклюзивный спорткар. Всё это было видно невооружённым глазом. Догадываться об этом мог даже дилетант. Понимал это и полицейский, сделав главный для себя вывод, что деньги у наглеца есть… И деньги немалые.

Предвкушая лёгкую и такую близкую наживу, патрульный напрочь забыл об обиде и нанесённом ему оскорблении. Он посчитал, что его честь потерпит, и приглушил немного возмутившееся было чувство собственного достоинства, потеснив свои непоколебимые принципы. Как вдруг его осенило.

«Чёрный тюнингованый спортивный автомобиль на большой скорости без переднего номерного знака… Шшш… Повторяю. Чёрный тюнингованный спортивный автомобиль… Номерного знака нет… Шшш… Большая скорость… Шшш-шшш… Красный светофор… Шшш… Большая скорость… Красный светофор… Шшш…», – на служебной частоте ДПС несколько минут назад передавали координаты и описание нарушителя. Этот молодой полицейский прослушивал время от времени частоту коллег по работе с целью «взаимопомощи», результатами которой обычно становилась делёжка крупного куша между блюстителями правопорядка.

– Постой-постой… Лихач…

Раин сразу разгадал, что к чему. Разговор поворачивался в нежелательную для него сторону.

– Чёрная спортивная машина без переднего номерного знака… Кажется, сегодня удачный день…

– Послушай, мы торопимся… Давай вернёмся к тому, на чём остановились… А?

– Боюсь, что нет. Тут уже серьёзно ты попал, парень. Личную обиду, то есть неуважение… Эээм, оскорбление при исполнении я бы замял ещё… Но тут по-взрослому ты влетел…

Раин решил идти до конца напролом.

– Деньги есть… Давай, я заглажу вину и лично перед тобой, и перед законом. Ты же тоже представитель закона. Зачем тебе ещё делиться с этими полосатыми палками?

Соблазн был великий. Но если провернуть всё официально, выгода представлялась тоже весьма весомая. Серьёзный нарушитель. Уход от сотрудников охраны правопорядка на дорогах. И только он один молодец. Его личными усилиями. Благодаря индивидуальным профессиональным качествам. С риском для собственной жизни. Рапорт для отчётности. Официальная благодарность. Премия. Возможно, даже по телевизору покажут. У начальства на хорошем счету. А если всё сложится, то повышение по службе. Прибавка к зарплате. Новое звание побыстрее дадут. Перспективы вырисовывались очень радужные. Решено.

– Нет, парень. Попал ты. Попал.

– Подумай, деньги-то немалые. А мы то-ро-пим-ся.

– Ммм… Нет. Это мой служебный долг, как-никак. Ха-ха! В следующий раз будешь знать, как рыпаться и возбухать на патрульных полиции. Это станет тебе хорошим уроком. Я тебе ещё и дачу взятки припишу до кучи.

Полицейский развернулся к заглохшей машине и, открыв дверь, потянулся к рации. Он не видел, что Раин решительно направился к нему.

Только успев схватить рацию, лежащую между креслами возле коробки переключения передач, патрульный почувствовал, как непреодолимая сила, которой невозможно было сопротивляться, активно тянет его из салона на улицу. Кто-то взял его за ремень и воротник плотной рубашки, резко выдернув из машины наружу.

Рация осталась в руке. Палец рефлекторно нащупал кнопку и судорожно нажал её.

– Патруль ноль… Чьйееет…

Голова полицейского встретилась макушкой с задней дверью машины. Снова его потащило куда-то назад, пришлось быстро перебирать ногами, чтобы не упасть. В месте удара осталась вмятина. Сопротивляться было бесполезно.

– Патруль ноль… Чиыыы…

Второй удар был гораздо сильнее первого. И снова головой в дверь. Несчастный полицейский превратился в живой таран, которым Раин штурмовал задние сиденья служебной патрульной машины.

Силы резко покинули полицейского, он выронил рацию. Разум немного помутнился от сотрясения мозга. Ему стало плохо, голова закружилась, он почувствовал, как теряет сознание. Его нестерпимо затошнило, и патрульный ощутил, что сейчас его вот-вот вырвет.

– Паскуда – ты!!! Я же ясно сказал, что мы торопимся!!! Дал бы нам уехать, всё бы с тобой было хорошо. Жадная ты сволочь!

Третий удар пришёлся не в дверь, а в стекло двери. И снова головой. Осколки расцарапали лицо и затылок бедолаги в форме. Но он этого не почувствовал, потому что уже отключился.

– Вот так-то! Отдохни тут, пока мы уедем.

Патрульный сидел на земле, облокотившись спиной на ту саму дверь, в которой теперь не было стекла, но зато была большая вмятина. На его груди осталось пятно из рвотной массы. Трёх ударов вполне хватило, чтобы вырубить этого «принципиального и неподкупного» блюстителя закона.

Полностью удовлетворённый Раин неспешно и вразвалку направился к своей машине. Подойдя к по-прежнему открытой двери водительского места, он снова услышал обращение в свой адрес.

– Стой!!! Стояяять! Ммммм…

Раин послушался и развернулся.

Напротив него, шагах в десяти, стоял потрёпанный и избитый патрульный. Лицо его было в крови и мелких царапинах. Он держался одной рукой за голову, которая невыносимо болела от полученных ударов. Ноги еле держали тело, тряслись и подкашивались. Его кидало из стороны в сторону, как будто он стоял в лодке, качающейся на воде. Кобура оказалась расстёгнута, но оружия там уже не находилось, потому что вторая рука была поднята и выпрямлена в локте, а кисть сжимала табельный пистолет.

– Сейчас я тебя пристрелю, а меня оправдают, а ещё и наградят. Понял, ублюдок?!

На лице Раина появились черты, которые превратили его в истинного полубеса. Что бы он там не говорил Ишкариоту о том, что не считает себя воплощением тёмной стороны жизни. Сейчас перед патрульным стоял не человек, но зверь. Увидеть настолько искажённое злобой и ожесточённое ненавистью лицо, значит приблизиться на шаг к своей смерти, потому что второй шаг будет последним. Ибо так выглядит хищник, нацеленный на убийство своей добычи, своей жертвы. Он только лишь ждёт подходящего момента для броска, чтобы в следующую секунду растерзать врага.

Вены Раина вздулись и посинели, дыхание стало тяжелее, грудь вздымалась всё чаще, то расширяясь, то резко опускаясь вниз. Кожа стала ещё бледнее. Болезненный сероватый оттенок исчез, и теперь это был чисто белый цвет кожи с яркими, чёткими прожилками синего и фиолетового оттенков. Эти вздувшиеся вены и артерии пугающе пульсировали в такт дыханию.

Пистолет направлен прямо на Раина. В наступившей напряжённой тишине сухо и громко отщёлкнул предохранительный механизм взвода, приводящий оружие в полную боевую готовность. Стрельба будет вестись на поражение, это ясно. Остаётся только нажать на курок, и пули калибра девять миллиметров полетят в молодого и сумасбродного нарушителя.

– Что, страшно, тварь?!

– Нет!

Медленным, но напористым и неотвратимым шагом Раин двинулся к полицейскому. С уверенным и хладнокровным выражением лица он представлял реальную угрозу для существования патрульного. Словно одержимый или фанатик, находящийся не в своём уме, Раин выбрал объект, который был намерен казнить прямо сейчас, расправившись с ним быстро и максимально жестоко. Казалось, что этот парень в чёрном вовсе не знает ничего о таких понятиях, как милосердие, человеколюбие и жалость. Полицейский понял, опасность очень велика, и если промедлить, то его, скорее всего, убьют.

Первый выстрел, оглушивший маленькую узкую улицу, как гром, на мгновение остановил парня в чёрном. Но только на мгновение. Раин посмотрел на ранение. Пуля прошла навылет где-то чуть ниже ключицы, у плеча.

– Хана тебе, урод!!!

Раин кинулся к стрелявшему, в три энергичных прыжка преодолев отделяющее его расстояние. Следующие два выстрела тоже попали в цель, но уже не произвели абсолютно никакого эффекта на разъярённого полубеса. Он принял их своим телом, когда настигал полицейского, который застыл, как вкопанный с животным страхом и паникой в глазах от увиденного. Третья пуля, и вовсе, просвистела мимо головы Раина в роковой близости от его уха. Именно этот выстрел и определил судьбу покалеченного патрульного. Он мог спастись, если бы выстрел пришёлся точно в голову, продырявив её или размозжив череп. Такое прямое попадание смертельно для любого организма, любой человек умирает от пули в лоб, так же, как и любой полубес, и любой хранитель. Не исключением был и Раин. Но вот только вышло всё наоборот.

Левой рукой Раин взялся за ствол пистолета и резко дёрнул его, провернув вокруг оси, которой стала рукоять оружия. Послышался хруст костей. Это сломался указательный палец правой руки патрульного, оставшийся на спусковом крючке. Его вывернуло наружу спусковой скобой, и, конечно, металл оказался крепче костей и хрящей человеческой кисти. Теперь палец был согнут, но не в естественном, а противоположном ему направлении. Больше стрелять тут никто не будет. По крайней мере, патрульный, уж, точно.

Бедняга даже не успел почувствовать боль сломанной конечности, он не вскрикнул, и его лицо не скривило сморщенной гримасой. Всё произошло слишком быстро, а потом организм испытал состояние болевого шока, который разом притупил все чувства.

Правая рука Раина быстрым и коротким движением воткнулась в нижний участок подбородка по диагонали снизу вверх. Удар был не проникающий и размашистый, а чёткий с ограниченной небольшой амплитудой. После столкновения с краем подбородка кулак по той же траектории движения сразу вернулся обратно. Этого незаметного движения хватило, чтобы нанести максимальное увечье.

Челюсть оказалась выбита. Выбита и сломана на две половины. Теперь только кожа, обтягивающая лицо, не позволяла нижней челюсти отвалиться, распавшись на части.

Несчастный патрульный уже не понимал, что с ним происходит, оставаясь подневольным участником событий. От него сейчас и, вправду, мало что зависело. Он был обречён.

Удар голенью чуть выше колена сломил дряблого полицейского. Кажется, что-то треснуло и там тоже. Молодой патрульный словно смиренно преклонил одно колено перед Раином, соглашаясь с его неоспоримым превосходством, уступая ему в виду безоговорочного преимущества и принимая свою участь. Естественно, сделал он это неосознанно. Ему уже не было больно, так как шоковое состояние от страшных травм заглушало все нервные импульсы, мозг отказывался думать, а тело чувствовать. Он окончательно сдался, предвидя свой близкий и страшный конец. Но сопротивляться не было ни сил, ни возможности, а главное даже желания. Остался только страх перед неизбежностью.

Раин склонился над поверженным, положив на левую часть его головы свою сухую и венозную ладонь, полностью накрыв ею ухо. Пострадавший от сильных ударов, нанесённых с предельной скоростью и точностью, находился полностью во власти свирепого полубеса. Раин пристально заглянул в глаза партрульного, в которых не смог разглядеть уже ничего. Полное отсутствие мысли и признаков проявления воли. Даже мольбы о пощаде не прочитал Раин в этом пустом взгляде. Ничего. Но его это вполне устроило, потому что именно этого он и хотел. Полубес был рад, что смог выбить из этого человека всю дурь… Перед смертью.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Раин обернулся. Около его машины стоял, облокотившись на открытую дверь, Ишкария. Он с интересом наблюдал за тем, как молодой и вспыльчивый парень использует свою необузданную силу. «А может быть, он наблюдет за тем, как эта внутренняя тёмная сила использует меня, как она мной манипулирует, пытаясь изменить?», – подумал Раин неосознанно. Эти слова пронеслись, словно вспышка где-то внутри него. Не в голове, нет, не в разуме, залитом гневом, а в душе, куда мрак ещё не успел проникнуть до конца, полностью пропитав там всё своим тлетворным злом.

«А вот хрен тебе…», – сказал про себя полубес, но сделал это уже вполне осознанно, с выражением.

Раин снова уставился на полицейского глаза в глаза. Первоначальное желание разделаться с ним, размазав его голову о крыло автомобиля, немного отступило, хотя оставалось вполне весомым. Ещё бы. В теле полубеса зияли три дырки, а одна пуля чуть не пробила ему висок. На месте патрульного мог сейчас оказаться он сам с дыркой в голове. Но желание испортить настроение Ишкариоту поступком, которого тот не ждёт от своего подопечного, разжигало сознание молодого полубеса гораздо жарче, чем безумный гнев и личная злоба.

– Запомни этот момент, жалкий жирный слизень… Я могу легко прикончить тебя сейчас… Я хочу, чтобы ты осознал свою беспомощность… Никогда больше не вставай у меня на пути… Никогда… Второго шанса у тебя не будет… Я обязательно убью тебя при случае…

Раин крепко схватился за нос того, кто был сейчас на коленях, и провернул его, выкручивая и сворачивая в бок. Подумав ещё немного, полубес сильно ткнул полицейского в лицо, не отпуская зажатый пальцами сломанный и вывернутый нос. Тот тяжело завалился на спину всей своей грузной тушей.

– Мешок с дерьмом.

Успокоившись, Раин окончательно сменил свой гнев на милость и принял решение не убивать это жалкое создание. Он выпрямился, и его тело пронзила боль, как будто его проткнули горячим шершавым стержнем с зазубринами и металлическими занозами от головы до копчика. Боль была одновременно острая и тупая, жгучая и леденящая, но она определённо была невыносимой, такой резкой и внезапной, что всё тело сковало, и стало невозможно пошевелиться, а её эхо отдавало в самую макушку и нервные окончания на кончиках пальцев рук и ног, оставаясь там изнуряющим мучительным гудением.

Всё-таки, ранения стали хоть и не смертельными для Раина, но три простреленных в организме дырки оказались весьма ощутимыми даже для полубеса.

Разум снова чуть было не затмили эмоции, молодой парень вспылил, но, увидев сладкую и довольную улыбку Ишкарии, вовремя одумался и пришёл в себя. Раин подумал, что не убьёт этого полицейского, по крайней мере, сегодня, а пара сломанных рёбер этого жалкого хряка в форме довершат общую картину, сделав её идеальной. Он ткнул лежащего на земле и тихо стонущего полицейского в бок, вдарив ему ногой, но не слишком сильно, чтобы тот не умер от внутреннего кровотечения прямо на глазах у получающего удовольствие Ишкариота.

Постояв ещё немного над искалеченным телом, одновременно приводя в порядок и своё самочувствие, Раин сплюнул прямо на патрульного. Затем он медленно, преодолевая боль в теле, подошёл к открытой двери служебной машины. Аккуратно наклонился, опершись рукой на кузов, и поднял рацию, выроненную незадачливым слугой закона.

– Уж, лучше бы ты взял деньги, мудило продажное!..

Раин кинул рацию рядом с искалеченным телом.

– На вот… Исполняй свой служебный долг, блюститель порядка. Раз ты такой принципиальный. Вызывай теперь кого хочешь… Если сможешь.

Пока молодой парень медленно ковылял к своей машине, бережно поддерживая сам себя за бок одной рукой и прижимая вторую руку к грудной клетке, он краем глаза заметил, как плавно спадала нахальная и самодовольная улыбка с лица его старшего напарника. Лицо Ишкарии стало мрачным и разочарованным, даже разозлённым, а выражение приняло вид, словно он только что вкусил кислый лимон, и его это взбесило, потому что ожидал он медово-сахарного послевкусия во рту.

Может быть, поэтому Ишкария, негласно считавший себя своего рода наставником парня, даже не шелохнулся, чтобы помочь Раину добраться до машины, и молодому полубесу пришлось в одиночку, преодолевая жуткую боль в теле, пройти весь путь самостоятельно. Добравшись, он рухнул на водительское сиденье и, захлопнув дверь, тяжело выдохнул. Убедившись, что всё позади, сел обратно в машину и Ишкария.

– Ты как, Раин?

– Хххх… Куртку мне испоганил…

– А сам как себя чувствуешь?

– Ты знаешь… Хххь… Довольно удовлетворительно… Ххххь… Настроение хмурное… Хх… И немного в затылке ломит… Аххх… Наверное из-за погоды… Или выпил мало… К вечеру должно пройти… Аххх…

Шумное дыхание и свист в голосе говорили о том, что ранения были тяжёлые и серьёзные, но Ишкариот не сомневался, что Раин это переживёт, потому что представлял весь потенциал жизненной силы полубесов, их исключительные качества организма и возможности их физических тел, которые подпитывала полная особых энергий душа. Он сам был когда-то полубесом, до обращения. Тем более, что у Раина оставались силы на неуместный юмор.

– Я так понимаю, что мы уже никуда не торопимся? Верно, Раин?

– Ты правильно понимаешь, мой друг… Хххь… Я немного не в форме… Устал малость.

– Ничего… Ничего… Всему своё время. Всему своё время, Раин. Правильно же люди говорят, что ложка хороша к обеду.

– Что?.. Хххь…

– Это не важно… Не так важно, Раин.

– Думаю, мы отложим всё ненадолго… Ххххх… К концу недели я буду на ногах.

– Да, я тоже думаю, что выздоровление много времени не займёт. Видишь, как шатко положение полубесов. Ваше тело очень ранимо, это тонкая и хрупкая структура. Вот о чём я тебе говорил. Какой-то жалкий человек тебя чуть не застрелил. Что же тогда говорить о паладинах света?

– Ничего… Ххх… Это пока что я – полубес… Хххь… Но это не на долго… Ахххь… Посмотрим, на что способны эти твои хранители… Ахххь… Я умирать не собираюсь, это точно… Хххх… Пусть лучше они, чем я.