Читать книгу Хроники Остунгславии - Александр Токун - Страница 5

Дриновац завел стоявший в боковой улице темно-зеленый «Грэф-унд-Штифт», и инженер с адъютантом отправился в Корнойбург. Они проехали вдоль Дунайского канала, свернули в Бригиттенау, недавно застроенный красивыми новыми домами, за которыми мелькал черный силуэт огромного газгольдера, по широкому мосту пересекли лениво несущий свои воды Дунай, миновали Флоридсдорф, ощетинившийся оглоблями заводских кирпичных труб, и через четверть часа пути мимо сельских пейзажей прибыли в Корнойбург. Он оказался небольшим уютным городом со светлыми домами под черепичными крышами, на окраине которого находилась верфь, состоявшая из нескольких больших приземистых строений из кирпича, примыкавших к слепому рукаву Дуная.

У входа на верфь Маркуса встретил человек с аккуратно подстриженными усами.

– Дмитрий Мурзовский, – представился незнакомец.

– Маркус Штюцль.

Они пожали друг другу руки.

Мурзовский был родом из литовских татар. Его отец, железнодорожный инженер, родился в Петербурге, так что татарская кровь сына была уже более чем разбавлена. К тому же столичный образ жизни повлиял на характер и отобразился во внешности Мурзовского, о его татарском происхождении напоминали разве что черные волосы и карие глаза.

Штюцль передал Дмитрию бумагу из Морской секции, и тот некоторое время изучал ее.

– Ага, хорошо, – закончив чтение, проговорил Мурзовский. – Пойдемте, я вам покажу верфь.

Они двинулись мимо длинных кирпичных зданий, между которыми то и дело сновали рабочие. У берега возвышались серые корпуса еще недостроенных кораблей.

– Здесь находится одна из крупнейших верфей на Дунае, – рассказывал Дмитрий. – Больше судов строят, наверное, только в Будапеште. Естественно, мы специализируемся на речных судах. Вот в этом здании строят грузовые суда, вон в том – пассажирские, а еще дальше – военные. Сейчас мы туда зайдем. Кроме речных судов, которые ходят по Дунаю, мы производим и некоторые детали для морских судов, занимаемся узловой сборкой. Мы располагаем небольшой лабораторией, где я работаю испытателем.

– И что вы там испытываете? – поинтересовался Маркус.

– По-разному выходит. В основном – двигатели, отдельные конструктивные узлы и детали.

Они вошли в цех, где рабочие колдовали над остовом нового военного корабля, и стали спускаться по стальной винтовой лестнице вниз. Под землей оказалось не менее просторное помещение, заставленное различными судовыми устройствами и системами. Где-то работал огромный двигатель, и его грохот наполнял собой все пространство вокруг, яростно ударяя по барабанным перепонкам.

– Нравится? – перекрикивая шум, спросил Мурзовский.

Штюцль, поморщившись, попытался улыбнуться.

– Это и есть наша лаборатория, – прокричал русский инженер. Он постучал по гладкой металлической стене и коротко заметил: – Здесь двадцать сантиметров стали, оттого так громко.

Мурзовский жестом указал наверх, и два инженера снова поднялись на первый этаж здания. У Маркуса продолжало гудеть в ушах.

– И как вы здесь работаете? – удивился Штюцль.

– Сотрудникам лаборатории положены наушники, – объяснил Дмитрий. – Мне хотелось, чтобы вы почувствовали рабочую атмосферу.

– Я чувствую ее до сих пор, – шутливо пожаловался Маркус.

– Это все с непривычки, – успокоил коллегу Мурзовский. – К вечеру пройдет.

Они вышли из цеха и направились к Дунаю.

– В бумаге, которую вы мне привезли, сказано, что на новой подлодке произошел взрыв. Если принять во внимание, что экипаж подлодки был более чем опытный, и исключить человеческий фактор, остается не так много технических причин, которые могли привести к взрыву, – размышлял вслух Дмитрий. – Это могла быть детонация боезапаса либо взрыв паров топлива, просочившихся через поврежденные топливные трубки во внутренние отсеки подлодки. Но все-таки самое простое, что могло произойти, – это взрыв водорода в аккумуляторной яме по недосмотру экипажа. Такую возможность я бы не исключал.

– И как мы узнаем, что послужило причиной аварии? – поинтересовался Штюцль.

– А никак! – с плохо скрываемой досадой проговорил Мурзовский. – Подлодка лежит на дне залива на глубине около пятидесяти метров. Едва ли будет возможно поднять ее на поверхность. Определить причину аварии по характеру повреждений корпуса подлодки также проблематично. Если очевидцы говорят о серии взрывов, то это означает, что, например, взрыв водорода мог повлечь за собой детонацию боезапаса, или наоборот. В результате мы обнаружим пробоины и в аккумуляторной яме, и в торпедном отсеке, но, что взорвалось раньше, так и не узнаем.

Инженеры некоторое время шли молча. Вдруг Дмитрий остановился.

– Мы поступим следующим образом. Стала ли причиной катастрофы ошибка экипажа или нет, мы не узнаем, поэтому версию о взрыве в аккумуляторной яме мы пока отбросим. Остается взрыв боезапаса и система топливоподачи двигателя. Торпеды производятся в Фиуме, так что вы сами подъедете туда как-нибудь из Полы и разберетесь у себя на верфи. Дизельные двигатели для подлодок этой серии производят на заводе в Будапеште. Топливо производят на нефтеперерабатывающем заводе в Галиции, в Дрогобыче. Съездите на оба предприятия и договоритесь, чтобы они доставили нам образцы своей продукции, а мы в лаборатории попытаемся выяснить, могли ли стать причиной аварии на подлодке неисправные топливные трубки, – решил Мурзовский.

– Хорошо, – ответил Маркус.

– Я сейчас дам вам всю необходимую документацию. Через несколько дней, когда вы вернетесь обратно, мы с вами пересечемся в Вене и обсудим дальнейшие действия, – заключил Дмитрий.

– А вам не будет неудобно ездить ради меня в Вену? – вежливо спросил Штюцль.

– Отнюдь. Отсюда десять минут ходьбы до железнодорожной станции, и за двадцать с небольшим минут можно доехать на поезде до Вены. Я и сам туда иногда вечером заезжаю, а то у нас здесь никаких развлечений, – признался Мурзовский.

Получив необходимые бумаги, Маркус стал прощаться с Дмитрием:

– Надеюсь, не подведу вас, герр Мурзовский.

– Только не называйте меня «герр», – поморщился Дмитрий. – Я все-таки русский, и мне это непривычно.

– Как тогда обращаться к вам?

– Зовите меня просто Дмитрием.

– Я учту, – кивнул Штюцль и двинулся в сторону вокзала.