Читать книгу Особенности американского мышления. Закат физики в западной цивилизации - Александр Унцикер - Страница 5

На первый взгляд, между экономической ситуацией и состоянием науки нет прямой связи. Однако сегодняшняя экономическая система и то, как ведется фундаментальная наука, обнаруживают параллели в мышлении. Есть даже понятия, которые полностью аналогичны. Это становится очевидным, как только мы посмотрим на развитие науки и экономики с течением времени.

В национальной экономике существуют более или менее продолжительные фазы роста, за которыми обычно следуют относительно короткие, похожие на кризис, события. Это могут быть обвалы цен на фондовых рынках, банковские кризисы или даже развал целых экономических систем. Рост не всегда является здоровым. В истории неоднократно возникали «пузыри», которые после незаметного роста заканчивались резким падением, которое часто сопровождалось крупными девальвациями и списанием долгов.

Философ Томас Кун описал точно такую же временную последовательность в своей работе «Структура научных революций». Существуют также длительные фазы так называемой «нормальной науки», которые обычно заканчиваются относительно коротким кризисом, называемым сменой парадигмы. Ярким примером тому служит Коперниковская революция. Долгое время люди были слепы к признакам кризиса в так называемой эпициклической модели, которая показывала чрезмерно сложные планетарные орбиты только для того, чтобы искусственно удерживать Землю в их центре. Основные предположения модели, согласно которым все должно состоять из кругов, не подвергались сомнению.

Если бы Господь Бог спросил у меня совета при сотворении мира, я бы посоветовал что-нибудь попроще.

Король Альфонсо X Кастильский

о геоцентрической модели

Мания повсюду

Но бывают кризисы и в гораздо более коротком временном масштабе. Развитие науки может быть таким же иррациональным, как печально известная мания луковиц тюльпанов в Голландии 1630 года, когда луковицы обменивались на эквивалент дома. Например, в 1903 году, вскоре после открытия рентгеновских лучей, французский физик Блондло полагал, что обнаружил доселе неизвестные «N-лучи». Было опубликовано 300 работ, прежде чем лучи оказались коллективным самообманом более сотни исследователей.

Признаки приближающегося кризиса часто подавляются – вероятно, это человеческая особенность, которая проявляется во многих областях. Но проблемы также скрываются вполне реальным образом; достаточно вспомнить мировой банковский кризис 2008 года, который был обелен на деньги налогоплательщиков. В некотором смысле все эти деньги аналогичны все более высоким энергиям, которые пытаются достичь в экспериментах на коллайдерах в физике частиц без разрешения фундаментальных противоречий в самой модели.

С другой стороны, инфляционное развитие в результате интервенций центральных банков можно сравнить с инфляционным ростом свободных параметров, непонятных чисел, используемых для описания экспериментов, которые порождают все новые частицы. Усложнение, сопровождающее это, приводит к неуправляемости, которая уже была характерна для геоцентрического мировоззрения, но также находит современную параллель в неуправляемых продуктах финансовой индустрии. Они также служат для того, чтобы как-то разместить средства, произведенные в результате инфляции. Такие «изобретения», как деривативы, являются аналогом нестабильности системы.

Подобно тому как инфляционное увеличение денежной массы все меньше отражает стоимость реальных товаров, увеличение произвольных параметров в описании данных больше не имеет никакого отношения к реальному эквиваленту в наблюдениях. Таким образом, долги в экономической системе соответствуют тем ожидаемым наблюдениям в физике, которые еще не были сделаны. В современной науке многие вещи постулируются без прямых доказательств, только чтобы сохранить модель. Благодаря этим ситуативным объяснениям научное предприятие продолжается. Но проблемы не были поняты, не говоря уже о решениях.

Долги и галактические теневые банки

Например, необъяснимо высокие скорости вращения ободов галактик «объясняются» значительным количеством темной материи, а аномалии в расширении Вселенной описываются темной энергией. Помимо методологической сомнительности такого «создания кредита» в качестве предполагаемого решения, беспокойство вызывает само количество этих темных субстанций. Американского космолога Майкла Тернера однажды спросили после лекции, не является ли жонглирование темными веществами, из которых якобы на 95 процентов состоит Вселенная, «космологией в кредит», которая так же рискованна, как ведение бизнеса с такой высокой долей заемного капитала. Его ответ «В Америке мы делаем это так!» позабавил аудиторию, но в нем было больше правды, чем многие думали. Когда вы делаете так много непроверяемых предположений в научной модели, вы подвергаетесь системным рискам, очень похожим на чрезмерную задолженность. По сути, это схожие умонастроения, в которых приоритет отдается сиюминутному функционированию, а не долгосрочной стабильности. С темной материей иногда вспоминается теория флогистона43 в XVIII веке, которая после ста лет исследований оказалась иллюзией.

Общей слабостью экономики и науки является отсутствие инстинкта нежелательного развития событий, которые при трезвом рассмотрении оказываются иррациональными. В настоящее время на валютных рынках ежедневно торгуется десять триллионов долларов США. На эти деньги чисто гипотетически можно было бы купить тридцатилетний запас продовольствия для всего человечества при нынешней цене на зерно. И фактически без необходимости кому-либо работать. Это уравнение, которое устанавливает наша экономическая система, и его абсурдность свидетельствует о потере реальности, корни которой лежат в поверхностном мышлении современной западной культуры.

Методологическая ошибка

Непомерное производство данных в ЦЕРНе, например, означает, что 99,99 процента результатов немедленно удаляются, поскольку они не считаются релевантными в смысле предположений модели из-за отсутствия хранилищ. И этот процент будет расти. Помимо ассоциации отходов с триггерами, такой отбор данных, называемый «триггером», прежде всего методологически сомнителен: в истории науки значительные открытия часто делались в неожиданных местах, что здесь исключено с самого начала. Таким образом, поле закрывается от дальнейшего прогресса.

В экономике такие несоответствия также порождают свою собственную динамику. В приведенном выше примере с покупкой зерна цена будет расти, как только кто-то купит значительное количество на складе. В случае с продуктами питания это пока не делается чрезмерно из-за сенсационности. Но при наличии соответствующих средств любой финансово сильный субъект может вызвать рост цен на дефицитное благо, скупая его и перепродавая с прибылью44, что приведет к еще большим искажениям. Просто денег слишком много.

Не нужно изучать экономику, чтобы понять, что из-за этого несоответствия вся система может стать нестабильной. Тем не менее такие противоречия особо не рассматриваются и не воспринимаются общественностью. Рост денежной массы идет ползком, порождая, с одной стороны, большие состояния, а с другой – большие государственные долги.

Непрерывная экспоненциальная функция

Такой экспоненциальный рост рано или поздно неизбежно должен привести к краху. Ведь как только материальных активов, соответствующих большому количеству денег, становится недостаточно, деньги практически ищут собственные спекулятивные объекты. Не направленное индивидуальное действие, как в гипотетическом примере с зерном, а лишь стадный инстинкт инвесторов создает соответствующие пузыри, которые затем лопаются, как только первые инвесторы пытаются вложить деньги.

Слишком большое внимание к настоящему определяет ход событий гораздо больше, чем уроки, которые можно извлечь из истории. В целом западному мышлению не хватает долгосрочного осмысления состояния системы. Это явление можно наблюдать в последние сто лет.

Те, кто не помнит прошлого, обречены на его повторение.

Георг Сантаяна45

Почти никто не задумывается об этом, и даже среди экспертов нашлись лишь единицы46 предвидевших наступление финансового кризиса, который затем был «разрешен» еще большим количеством заемных денег от центральных банков. Так что настоящий, больший финансовый крах еще впереди. Крах денежной системы всегда приводит к неуправляемой несправедливости и, таким образом, является организованным мошенничеством. Не говоря уже о том, что в истории это часто сопровождалось крахом верховенства закона или даже войной. В науке это звучит не так драматично, но что потеря доверия к целостности институтов будет означать для интеллектуального развития человечества, сегодня никто не может даже представить. Опасность не так мала, как кажется.

Положительной чертой капитализма является удаление с рынка неконкурентоспособных фирм. Аналогично в здоровой науке противоречащие наблюдениям теории отбрасываются. Однако этот механизм может стать дисфункциональным, когда ранее авторитетные теории спасаются все большим количеством вспомогательных допущений, как это происходит на предкризисной фазе, описанной Томасом Куном. Не меньшую тревогу в долгосрочной перспективе вызывает спасение «системно важных» компаний, что ставит под угрозу стабильность в целом. Кратковременной боли удается избежать, но риск коллапса возрастает. Дешевые деньги создали множество компаний-«зомби», которые в реальных условиях уже не были бы конкурентоспособными. С некоторыми научными теориями47 – так же.

В конце концов, политики ориентируются максимум на временные рамки предвыборного периода. Долгосрочные опасности для финансовой системы начались, когда Ричард Никсон в 1971 году отменил золотой стандарт, а вместе с ним и связь бумажных денег с реальными ценностями. Аналогичный отрыв от реальности экспериментов – случайно или нет – был также заметен в физике примерно в это время.

Чрезмерное денежное мышление —

признак упадка культуры

Если в науке последовательность, описанная Куном, кажется почти убедительной, то в капитализме еще не ясно, можно ли избежать таких пузырей или они возникают по необходимости. Однако несомненно то, что преобладающее в настоящее время экономическое мышление в западном мире является слишком краткосрочным. На фондовых биржах люди надеются на спекулятивную прибыль, а не на долгосрочные дивиденды. Темпы трехмесячных квартальных отчетов определяют стратегию, а не инвестиции в устойчивые технологии. Кроме того, недостатком конструкции является то, что средства к существованию человечества (чистый воздух, вода и окружающая среда) не фигурируют в балансовых отчетах. Аналогичные закономерности существуют и в науке. В повседневной работе по составлению отчетов об исследованиях, заявок на финансирование и публикаций действительно важные вопросы, которые остаются нерешенными на протяжении ста лет, обычно теряются.

Опасности финансового капитализма на самом деле не могут оставаться скрытыми ни от кого. Однако они редко ассоциируются с определенной традицией мысли, и не стоит винить в этом Америку. Однако рост США как мировой и особенно экономической державы после Первой мировой войны привел к аналогичному увеличению денежной массы и долга, а также к чрезмерным спекуляциям. Долгосрочные последствия Великой депрессии 1929 года хорошо известны. Хотя экономисты считают, что этого можно избежать, если не допустить ошибки, связанной с нехваткой денег в то время, в конечном итоге это был лишь спусковой крючок. Проблема, с другой стороны, сохраняется48.

Кризисные события, такие как 1929 год, несомненно, также связаны с традициями мышления. Немецкий философ Освальд Шпенглер первым обратился к этой теме в своей работе «Упадок Запада», написанной в 1913 году49. Когда читаешь, что в последние дни Римской империи урожай пшеницы целых стран скупался для спекуляций, это действительно говорит в пользу тезиса Шпенглера о том, что чрезмерное денежное мышление является признаком упадка культуры.

Анализ Шпенглера устарел во многих отношениях, в том числе потому, что он не учитывает ускоренное развитие цивилизации благодаря технологиям и глобализации. Однако связь между недостатками экономической системы и основополагающей культурой мышления, безусловно, существует.

Менеджеры вместо государственных служащих

Исторически сложилось различие между «рейнским» и «англосаксонским» капитализмом, которое не полностью, но в значительной степени соответствует контрасту между европейским и американским образом мышления. Здесь этика успеха (при необходимости можно также сказать «успех без этики») противопоставляется континентально-европейской этике ответственности50, которая в конечном итоге основана на категорическом императиве Иммануила Канта.

Англосаксонская финансовая система настолько доминирует сегодня, что забывается, что в XIX веке существовали государства с государственной службой, такие как Пруссия. В ней, конечно, была либеральная экономическая система, но примат государства не был отменен51. Сегодня мы далеки от этого. За традицией США стоит вера в то, что полная свобода и отсутствие правил все перевернет. Корни этого убеждения, безусловно, лежат в опыте молодого сообщества государств, которое практически без правил расширялось после своего основания.

Социальное обязательство собственности, закрепленное в статье 14 Основного закона Германии, чуждо новому миру. В международных отношениях все подчиняется собственности до такой степени, что суверенные государства вынуждены склоняться перед экономическими интересами отдельных лиц. Большую роль в этом играет глобализация, которая сама по себе неплоха, но привела к известной из теории игр дилемме: государства конкурируют за то, чтобы предложить корпорациям наиболее удобное местоположение, что заставляет их действовать все более безжалостно. Это также основано на идее, что все лучше без правил.

Интересно, что англосаксонский капитализм не хочет бросать социально слабых на произвол судьбы, но считает, что может решить эту проблему с помощью частных инициатив. На самом деле существует замечательная традиция филантропов, таких как Рокфеллер или Карнеги, которые следовали максиме «богатый человек умирает бесславно». Кто-то может возразить, что эти магнаты также хотели купить власть и имя, но положительное влияние их инициатив неоспоримо52.

Милостыня или справедливость?

Билл Гейтс передал значительную часть своего состояния в фонд. Инвестор Уоррен Баффет с комментарием «Я не стремлюсь быть самым богатым человеком на кладбище» также выделил миллиарды на благотворительность. В книге Билла Клинтона «Дарение» описывается множество инициатив, которые осуществляют гуманитарные проекты по всему миру без государственного финансирования53. Восстановление Германии после Второй мировой войны, которое в значительной степени финансировалось за счет частных американских пожертвований, также можно вспоминать с благодарностью.

Однако остается вопрос, действительно ли государство может отказаться от гарантии прав человека? При всем уважении к филантропам противоречит европейским идеям то, как и для кого реализуется элементарное обеспечение существования граждан. Социальный реформатор Иоганн Генрих Песталоцци еще в 1746 году сказал: «Благотворительность – это утопление прав в навозной яме милости».

Перенесенный в науку аналогичный вопрос заключается в том, какой объем фундаментальной науки должно финансировать государство. В конечном счете это также нельзя оставлять на усмотрение частного сектора, поскольку даже если частные лица финансируют важные научные проекты, им вряд ли удается сделать адекватный отбор, не ориентированный на прибыль. В США, кажется, много государственных денег на фундаментальные исследования, но они часто косвенно связаны с проектами вооружения.

Юстиция на практическом экзамене

Различия в традициях мышления в Европе и Америке отражаются и в правовой системе. В европейской культуре право должно было реализовывать абстрактную справедливость, часто вытекающую из теоретических соображений. В англосаксонской традиции право в первую очередь служит для баланса интересов и рисков, что необходимо для функционирования деловой жизни. Преобладает прецедентное право, в конечном итоге представляющее собой несистематизированный сборник дел, ориентированный на практику и полезность. Американцам никогда бы не пришло в голову потратить 20 лет размышлений на такую тщательно выстроенную правовую систему, как Германский гражданский кодекс (BGB).

Наконец, правовая система отражает психологию людей в стране иммиграции. Там, где отсутствовали устоявшиеся структуры власти старой Европы, на практике просто побеждал сильнейший. Были найдены прагматичные способы избежать сползания к анархии. Для правовой системы США характерно то, что на человека можно подать в суд практически за все. Система основана не столько на превентивных правилах, сколько на ретроспективных санкциях.

В уголовном праве архаичная юрисдикция присяжных, которая существует и сегодня, также принимает решение о смертной казни, что вообще-то недостойно цивилизованного общества. В Европе об этом говорят на удивление мало.

Как бы я ни чувствовал себя европейцем, в конечном счете все это не имеет никакого отношения к ценностным суждениям. Очевидно, однако, что на первый план выходят укоренившиеся традиции мысли в самых разных областях. На фоне общества, состоявшего в основном из иммигрантов и их ближайших потомков, возникновение описанного здесь образа мышления психологически объяснимо и, более того, вполне логично. Первым прибывшим в колонии пришлось пережить трудности, которые сегодня трудно себе представить.

Наука – просто бизнес?

Деловая жизнь в Новом Свете не могла полагаться на государственные институты в той же степени, что и в Европе. Однако среди частных компаний также преобладает иная культура. Сам факт того, что компания существовала на протяжении веков, создавал доверие. Если бы торговец в Гамбурге на рубеже прошлого века совершил мошенническую сделку, ущерб от потери доверия ему был бы гораздо больше, чем полученная выгода от продажи товара. Однако и по сей день мобильность населения в США гораздо выше, чем в Европе. Неизвестные деловые партнеры влекут за собой больший риск, поэтому необходимо адаптироваться с помощью соответствующих стратегий. Мошенничество и нечестность стали приемлемыми в этих обстоятельствах. Но, возможно, это не может быть осуждено с точки зрения теории игр. Всегда порядочный и, соответственно, доверчивый торговец лошадьми, вероятно, не смог бы долго просуществовать экономически во времена Дикого Запада. По сей день честность не является особо ценимой добродетелью в США; что касается внешней политики, то многие страны могут рассказать вам о ней пару вещей.

Для прибывших в Америку жизнь означала много труда, неопределенность и новые вызовы. Это требовало прагматичных правил: без фундаментальных ценностей или глубокого смысла, но и без излишней серьезности и бюрократии, как это часто бывает в Европе. Чтобы обеспечить свое существование, нужна работа, а профессия в смысле призвания в США не существует даже как лексикон. В результате общество стало более гибким и творческим.

Поскольку Америка черпала свое процветание из экономической и деловой жизни, соответствующий образ мышления распространился и на другие сферы. Прикладная, практическая наука, возникшая в Америке, также была больше ориентирована на экономическую жизнь, чем на европейскую традицию мыслителей и натурфилософов. Приветствуется, когда результаты исследований могут быть использованы в коммерческих целях, т.е. приносить реальную прибыль. Но как насчет фундаментальной науки? С американской точки зрения, естественно, что «инвестиции» должны приносить «отдачу», которая измеряется в Нобелевских премиях, сопоставимых наградах или просто в объеме привлеченных средств на новые исследования. Но это уже не имеет большого отношения к тому, из чего черпали свою мотивацию Ньютон, Ампер или Эйнштейн.

С деньгами все выполнимо

В бизнесе умение мыслить масштабно считается ключом к успеху. Однако в науке, где доминируют США, этот девиз относится не к большим целям, а к проектам большого масштаба. На самом деле такие крупномасштабные проекты всегда лучше управлялись в США, чем в Европе. Эти же навыки использовались и для развития лидерства в науке. Философия исследования, основанная на материальном мышлении, считает, что всего можно достичь с помощью средств – поэтому то, что было дорого, должно быть и значимым.

Деньги делают науку толстой и ленивой.

Фред Хойл, британский космолог

Только вот природа не заинтересована в средствах на исследования. Постоянно растущие ускорители частиц привели к появлению все большего количества частиц, но не к новым знаниям. Возможность достичь чего угодно путем неограниченного использования денег, власти и силы в сочетании с непоколебимым американским оптимизмом ощущается сегодня во многих областях науки.

Большая наука может разрушить великую науку.

Карл Поппер

Хотя почти все важнейшие открытия можно отследить благодаря отдельным людям, они играют все более незначительную роль в исследовательских коллаборациях Большой науки. Это изменение в научном предприятии от индивидуального к коллективному также влияет на то, как формируются мнения. Авторитет играет большую роль, большие сообщества обычно стремятся к консенсусу. Здесь также есть параллели с экономикой и остальным обществом: финансовому краху 2008 года предшествовало групповое мышление среди экспертов. Это также доказывает, что эксперты могут быть слепы к долгосрочным изменениям, которые угрожают основам их области.

В вопросах науки авторитет тысяч людей не перевешивает скромные размышления одного человека.

Галилео Галилей

В целом наука сегодня находится под таким же доминирующим влиянием культуры США, как и экономика. Отсутствие устойчивости и фундаментального осмысления – её общая слабость. Причины этого уходят корнями в далекое прошлое. Если рассматривать фундаментальные исследования в области физики как бизнес, то можно сказать, что в период с 1930 по 1950 годы они были захвачены исследовательской культурой США. Более подробно рассмотрим это в следующих главах.

Реального прогресса можно достичь при сочетании европейского и американского мышления. И это справедливо не только для физики, которая будет рассмотрена в следующих главах.