Читать книгу Против течения - Александр Вадимович Лукьянов - Страница 1

Я никогда не был сентиментальным. Мои эмоции касаются только меня одного, и мне решать, показывать их или держать при себе. Моя работа часто требует принятия ответственных решений, и я привык прятать тот стресс, что временами накапливается.

Мы ехали из школы имени Натана Розена, что в центре города, с моей женой Линн, и нашей восьмилетней дочерью Ноа. Она, сидя на заднем сидении, восторженно рассказывала, как миссис Фрай хвалила её за превосходный доклад о достижениях нейромедицины за последние 200 лет. Как раз с этой детской конференции мы и ехали домой. Я иногда поглядывал в зеркало в её живые серо-зеленые глаза, наблюдал за мимикой, взмахами рук, она говорила так восторженно, что ей совершенно не хотелось тратить время на то, чтобы сделать вдох для следующего слова.

– Вся в тебя, – саркастически подметила Линн.

Моя Линн. Она беззвучно смеялась. Трудно представить меня, машущего руками, задыхающегося от восторга, рассказывающего о своей работе, например.

– Очень смешно, – ответил я, улыбаясь, и взглянул в зеленые глаза Линн. Я задумался на секунду о том, как же они похожи, мои девчонки, настоящие красотки, различие, пожалуй, только в цвете глаз, но в целом копия: волнистые светлые волосы, еще и одинаковой длины, похожий тембр голоса, и даже одеваются они, подбирая под друг друга стили и цвета. А еще эти манеры Ноа, и вправду, дочери копируют своих матерей. Они всегда были лучшими подружками, в случае кухонного голосования за то, кто будет готовить завтрак субботним утром, у меня не было шансов.

Приехали. Я загнал машину в гараж, взял рюкзак Ноа и вышел из машины.

– Можно я?! Можно я?! – завопила Ноа, нарочно коверкая голос, и, не дожидаясь ответа кинулась к генератору в левом углу гаража, схватила толстый провод, и почти не останавливаясь, набегу, вонзила в зарядный разъем автомобиля. Я даже не заметил, как ловко она открыла прямоугольную герметичную заслонку размером с ладонь, защищающую разъем от дорожной пыли.

– Да! – шепнула Ноа, услышав победный двойной короткий звук, означавший, что аккумулятор успешно заряжается. После, выхватила у меня из руки рюкзак и побежала в дом с криком: «Кто последний тот моет посуду после пикника!».

– Вся в тебя, – сказала Линн и обняла меня со спины. Это она про тягу к технике. Это правда, я интересовался гаджетами и всякого рода приспособлениями с самого детства. Даже однажды пытался изобрести аппарат для завязывания шнурков со своим соседом Джамалом. Хотя это была его идея тогда, он всегда отличался смекалкой, наверное, поэтому стал хорошим программистом.

Мы, кстати, до сих пор соседи, и лучшие друзья. Он хинду, говорят, их почти не осталось.

Моя Ноа и две дочери Джамала учатся в одном классе. Через три с половиной часа мы семьями будем праздновать на нашем заднем дворе окончание школьной конференции.

Пикник подходил к концу. Я оперся на перила веранды, и взглянул на небо на западе. Оно было уже темно-синим, и казалось, вот-вот наступит момент, когда можно будет увидеть первую вечернюю звезду. Мне нравится любоваться этим местом. Округ-27, город с населением около двухсот тысяч человек. Нам запрещено покидать город, только если по работе направят, и то, скорее всего если ты фермер. Вокруг наших городов с названиями из порядковых номеров раскинулись огромные теплицы для выращивания пищи. Фермеры – самые крутые путешественники в наше время.

В голове пронесся весь день. Я вспомнил школьную конференцию, событие еще свежее, наполненное живыми эмоциями полного зала взбудораженных детей и гордых родителей. Моя Ноа делала доклад о достижениях нейромедицины. Задание заключалось в том, чтобы ребёнок сам выбрал тему, пошел во взрослую библиотеку, со специально полученным разрешением, и нашел в этой бесконечной массе знаний нужные данные, статьи, старые архивные газеты. И все это в 8 лет! Ноа справилась прекрасно, я горжусь ей, но не то, чтобы «какой я молодец, воспитал такую умную дочь», скорее я был рад тому, что такая смышленая девочка наверняка сделает наш мир лучше и сама умудрится не быть раздавленной социальной машиной. Все-таки эта новая школьная программа работает, и это заставляет чувствовать дурацкое чувство по отношению к политикам «надежность».

– Ноа Спрингс. Тема, которую я выбрала – нейромедицина. В далеком две тысячи двести двадцатом году началась аномальная активность солнца, которая привела к ряду катаклизмов, но наши разработки в области нейромедицины позволили нам… – начала свой доклад Ноа.

Две тысячи двести двадцатый. Эту дату знают даже малыши. Спасибо людям из министерства образования и пропаганды, которые позаботились об этом. Классический ход. Вещай со всех сторон о том, как спас человечество, и затыкай твердящих о репрессиях и деспотизме.

В марте 2220-го произошла «первая волна». Солнце выбросило столько корональной массы, что меньше чем за час на Земле погибли почти все мелкие животные. Миллиарды разлагающихся тел несчастных созданий стали причиной целой серии вспышек эпидемий и заболеваний. Самые проблемные зоны на планете были закрыты. Бойкотированы несколько небольших стран, которые не справились с ситуацией. Люди там просто вымерли, беженцев никто не принимал. Преступность взлетела. Экономика и экология получили колоссальный урон, испарился хрупкий мировой баланс. Бороться с последствиями закончили только через 6 лет.

Вторая волна ударила в 2239 году, ровно через 19 лет, после первой, со смещением всего в несколько дней. Исчезли птицы, возможно, прекраснейшие из созданий. Погиб весь растительный мир, за исключением некоторых видов, которые человек генетически модифицировал и использовал в пищу. Но таких оказалось не много. Казавшийся в прошлом ад повторился. Начался голод. Местами вспыхивал каннибализм. Надо сказать, что в те времена человек сильно шагнул кое в чем. Границы государств рухнули, были организованы огромных масштабов центры гуманитарной помощи. Ресурсы мира делились между всеми. Экономика потребительства исчезла и была реорганизована в целях выживания максимального количества людей. Смертей, разумеется, было не избежать. Беспорядки, преступность. В города, словно в поисках прибежища, стали стекаться огромные стада выживших зверей, которых тотчас отстреливали, чтобы прокормить людей.

Корпорации и научные центры, все умы планеты объединились в борьбе за выживание человеческого вида. Разрабатывали абсолютно всё и во всех направлениях науки. Добровольцев для испытаний хватало с избытком. Появилась синтетическая пища из искусственных микроэлементов, генно-модифицированные растения, кибернетика, эксперименты с человеческой ДНК. К этому моменту, от двух волн погибли 3 миллиарда человек. Корпорации взялись за раздел мира на зоны влияния. Стало ясно, что вторая волна не была последней. Множество исследований натолкнули ученых на версию, что солнечные выбросы влияют на нашу планету, и из самого её центра вырывается пока не изученное излучение, методично сокращающее число живых видов. План по спасению был готов и представлен на одной из ассамблей Объединённых Сил Противодействия. Он состоял в следующем. Каждый человек должен подвергнуться ряду микроопераций по перепрограммированию ДНК, а также установке биочипов. Результатом таких изменений должна была стать полная невосприимчивость к ставшей смертельной биосфере Земли.

2258 год. Третья волна унесла все бактерии, одноклеточные организмы и даже вирусы, а еще жизни 7,5 миллиардов людей, которым не хватило времени на апгрейд и тех, кто не верил в грядущие беды, и игнорируя факты решил не подвергать изменениям свое тело.

– Сэм, возвращайся к нам! – позвал меня Джамал, – и захвати пожалуйста пледы!

Я очнулся от мыслей и обернулся. Наклонившись к стоявшему рядом креслу-качалке, взял 4 мягких пледа, и зашагал к противоположной стороне веранды, где вокруг низкого складного стола для кемпинга сидели Линн с Ноа и Джамал с девочками. Их зовут Адити и Кея. Я набросил пледы на плечи всех девчонок, и устроился на подушке рядом с Линн, подобрав ноги по-турецки.

– Устала? —спросил я у жены.

– Немного – ответила Линн. Она совершенно не выглядела уставшей.

– Это преступление, иметь такие красивые глаза, – я понизил голос и наклонился ближе к ней, – Я заявлю на вас в полицию.

Линн широко улыбалась. Она поймала и крепко сжала мою руку.

Девочки весь вечер обсуждали свои доклады, прочитанные на сегодняшней школьной конференции. Это их праздник, день для детей, когда родители рядом и не отвлекаются ни на что, ни на какие взрослые непонятные и бесполезные дела. Джамал рассказывал, как он в свое время подбирал темы для школьных докладов, и как захватывающе было добывать данные на настоящих раскопках с отцом. Я помню тот день. Джамал светился тогда, так же как сегодня светились наши дочери. Линн отрезала кусок торта, и подлила чаю Адити.

– Ты согрелась, милая? – спросила Линн.

– Да, спасибо, – ответила Ади, целясь ложкой в большую клубнику на своем торте.

–

Спустя 2 часа я и Джамал домывали посуду и болтали о работе, когда на кухню вошла Линн.

– Уснули, – сказала она и села за стойку, —даже не вздумай, – перебила Линн готового рассыпаться в благодарностях Джамала. Все рассмеялись.

– Нет, серьёзно, спасибо, что предложили нам всем остаться, девочкам сейчас это очень нужно, – все-таки рассыпался Джамал.

– Ты лучше расскажи, как ты держишься? – Спросила Линн с таким участием в голосе, что настроение у всех переменилось в один момент.

Это произошло 14 месяцев назад. Погибла жена Джамала, Сати. Несчастный случай на раскопках. Бригада строителей обнаружила прекрасно сохранившееся поселение скифов в 460 милях севернее города. Сати вызвали на объект как старшего научного сотрудника от Института Истории. Произошел обвал, и вся экспедиция была погребена заживо.

Повисла пауза. Мне захотелось исчезнуть. В моменты обмена сильными эмоциями мне хочется оказаться в другом месте, или как минимум спрятаться за приёмами из практической межличностной психологии. Я всегда готов выслушать, но как оказалось, я незрелый эмпат, и мне очень важно уметь защищать свою психику.

– Все будет хорошо, – Джамал улыбнулся, – спасибо, что вы рядом. Мне повезло с вами. И еще большее везение, потерять возможно последнюю на планете женщину индийского происхождения. Он засмеялся, и мы с ним. Стало ясно, что сейчас ему хорошо.

– Ты не в чем не виноват, – все же добавила Линн.

– Ты герой, – произнес я, – в одиночку с двумя дочерьми. Если честно я не понимаю, как ты справляешься.

– Я не один, – ответил Джамал – У меня есть вы, да и коллеги поддерживают.

Мы все изучали психологию, и знаем, как важно проговаривать переживания и постепенно утверждаться в понимании положительности любого опыта. Не понимаю, как ему удается переварить такое? Джамал и Сати нашли друг друга еще в младшей школе… Все это очень печально. Мы оставили Джамала в гостиной и отправились к себе. Я зашел в ванную комнату, умыл лицо прохладной водой. Взглянул на свое лицо в отражении зеркала.

– Не забудь принять препарат, – сказала Линн.

– Конечно, милая, – ответил я.

Абсолютно каждый человек с рождения и в течение всей жизни принимает раз в 24 часа нейролептический препарат, призванный нейтрализовать последствия генетических вмешательств прошлых поколений. Если не принимать препарат около двух дней подряд, последствия будут фатальные. Еще нужно подключаться к контролёру мозгового дельта-ритма – небольшой коробочке на стене у изголовья кровати. Аппарат полностью автономный, заряда хватает лет на двести. Он генерирует волны, гармонизирующие дельта-ритм мозга, пока мы спим. Эта процедура тоже обязательна, она отвечает за качество сна и помогает усвоиться нейролептику. Я слышал, что раньше использовалось проводное подключение к контроллеру, наверное, было жутко неудобно спать.

Я был благодарен Линн за то, что она умеет оказать помощь моему лучшему другу, мне же это даётся несколько сложнее. Она всегда говорит, что в трудных жизненных ситуациях нужен не психолог, а друг.

–

Утром я проснулся с хронологией дат в голове. 2258-й. Третья волна. 2261-й. Создано первое мировое правительство. Позже было жестоко подавлено первое сопротивление новому политическому порядку в кровопролитной гражданской войне, продлившейся 2 года. Мятеж был задушен, военная полиция, разросшаяся в годы междоусобицы, отделила от себя подразделение по борьбе с политическими преступниками. Все сотрудники были гражданскими. Тогда мой предок Николас Спрингс стал первым в династии политических полицейских, и я ей тоже принадлежу.

Линн вызвалась отвезти девочек в школу после завтрака. За столом царило веселье. Ноа, Кея и Адити обсуждали предстоящие занятия, смеялись и решали кто что наденет. Джамал повел дочерей домой, подготовиться к поездке в школу, а я попрощался с Линн и Ноа.

– До вечера, папа! – крикнула Ноа, когда я выехал из гаража и притормозил у ворот, чтобы помахать девчонкам, вышедшим проводить меня.

Я повернул руль, проехал по улице, вырулил на главную дорогу и встроился в поток. На работу мне не хотелось.

Округ-27, город класса Е, население около двухсот тысяч. В центре расположены здания правительства, администрации, научные центры, далее, разделяясь концентрическими кольцами автострад размещались жилые комплексы, парки, зоны отдыха и культуры, а за следующим кольцом находились производственные зоны. За городскими стенами бесконечные гектары посевов. Город такого же класса в 2287-м захватили сепаратисты. Переговоры длились недолго, а восстание было жестоко подавлено.

Я подъехал к зданию своего отдела. Еще один рабочий день. На входе меня просканировал охранник, и улыбнувшись пропустил внутрь. Поднявшись в свой кабинет на шестнадцатом этаже, я упал в кресло, уже изо всех сил желая, чтобы этот день не начинался как можно дольше. Я просидел так по меньшей мере полчаса. По громкой связи меня пригласили в кабинет дознания, подсудимый уже ожидал процесса. Я открыл ящик стола и принял маленькую оранжевую таблетку, специальный нейроблокатор, я не должен испытывать сантиментов.

Прямо по коридору, затем направо к двери комнаты дознания. Коротко выдохнув, я открыл дверь и вошел.