Читать книгу Жемчужины Москвы - Александр Валентинович Надысев - Страница 3

День царского похода на богомолье наступил, и ранним утром народ уже толпился на Соборной площади Кремля, ожидая выхода царской семьи. Царевна Софья с братом царём Иоанном, сёстрами и боярами появилась на площади и под ликующие крики толпы торжественно прошла в Успенский собор Кремля. Их встретил патриарх Иоаким и начал службу. Царевна Софья, окружённая священниками, усердно молилась перед иконами и слушала хор певчих, славивших многолетие её и царей Иоанна и Петра. Наконец, она приложилась к мощам московских святителей и, получив от патриарха благословление, вышла из собора и направилась к карете. На Соборной площади Кремля собралась вся Москва, чтобы увидеть царскую семью и проводить её на богомолье в Новодевичий монастырь.

– А где же царь Пётр? – удивился кто-то в толпе народа.

– Так царица Наталья Нарышкина увезла своего малолетнего сына Петра в царское село Преображенское, скрываясь от притеснений бояр Милославских, – ответили из толпы.

– Закрой свой рот. Нам хватит и одного царя Иоанна, – ответил за всех стрелец из охранения. – Вона он шествует за царевной Софьей.

На многолюдной площади отдельной группой стояли иноземцы. Их можно было узнать по чёрным одеждам и шляпам с большими полями. Они смотрели и изумлялись необычному зрелищу на площади, связанному с торжественной подготовкой царской семьи к походу на богомолье в Новодевичий монастырь.

– Надо же, царевна Софья так набожна, – заметил толстый с бугристым носом англичанин. – И как же пышно русские проводят богомолье! Удивительно!

– Царевна следует традициям Великих князей и своего отца, как достойная дочь его, – важно ответил ему другой, приземистый иноземец, скорее всего купец.

– Она, как и её отец, много строит, особенно, в Новодевичьем монастыре, – подтвердил толстый англичанин. – Я видел строящийся монастырь и был потрясён. Софья ставит высоченные монастырские стены с резными башнями и много церквей. Какая расточительность!

– Несомненно, правительница Софья Алексеевна не скупится на строительство монастырей. Она лучшая дочь царя Алексея Михайловича, и очень образована. Знает латынь, польский, сочиняет стихи, пишет пьесы, – ответил иноземец с бугристым носом, с опаской оглядываясь. – Замечу, царевна Софья сосредоточила все нити управления страной в своих руках и теперь властвует. Смотрите, как торжественно и богато одеты её бояре, а сама царевна блистает в дорогой царской одежде, а венец на её голове так и светится каменьями.

Тем временем царевна Софья села в свою золоченую карету, запряженную шестью отборными жеребцами, и под восторженные крики толпы тронулась в путь, вслед за кавалькадой из 60 всадников в роскошных одеждах. По бокам кареты шла личная охрана царевны, вооружённая пищалями, а за ней следовало множество слуг. За царевной ехали кареты царя Иоанна и её сестёр. За ними чинно двигались секироносцы в красных кафтанах, а также шли знаменосцы, трубачи и барабанщики. Далее толпой следовали бояре, окольничьи, думные дворяне, стольники и их слуги. Впереди шествия везли большую пушку, а двое стрельцов шли за ней с дымящимися фитилями. Шествие величаво вышло из Боровицких ворот Кремля и стало медленно двигаться к Пречистенским воротам Белого города.

Царевна Софья проехала Пречистенские ворота и, выглянув из своей кареты, увидела на Пречистенской улице огромные хоромы. Эти белокаменные палаты были поставлены на высоком откосе и возвышались над мелкими боярскими теремами Юшкиных, Лопухиных и другими строениями вельмож. Она удивилась.

«Кто же отгрохал сии чертоги? Как бы эти палаты не затмили мой кремлёвский дворец, – сразу подумала царевна Софья, с любопытством рассматривая новое строение. – А может это палаты князя Прозоровского? Надо б разузнать. Палаты хороши, с высокой крышей, крупным карнизом, а окна-то второго этажа украшены наличниками с резной концовкой. Надо б моим зодчим с Новодевичьего монастыря осмотреть сии хоромы, да поучиться».

В пестрой толпе бояр, идущих за каретами царской семьи, вдруг, послышались разговоры об удивительных палатах князя Прозоровского, о захудалых теремах Юшкина и других бояр.

– Смотри-ка. Чьи это хоромины на откосе высятся, рядом с нищими теремами бояр? – спросил молодой боярин Стрешнев, недавно прибывший в Москву.

– А, ты не знаешь? Это белокаменные палаты князя Бориса Прозоровского, комнатного стольника царя Иоанна, – важно ответил его родственник. – Вона он едет на коне впереди нас в красной шапке.

– Какой важный! На коне едет, – позавидовал Стрешнев, – не то, что мы пешие пыль дорожную поднимаем.

– Борис Иванович Прозоровский хром, а искалечил его разбойник Стенька Разин в Астрахани, повесив его с братом за ноги. Да только он, Борис младший, и выжил, на всю жизнь охромев. Потому ему и дозволено сопровождать царский поезд на коне, – пояснил родственник. – А палаты «хромец» поставил великие, не то, что Юшковы.

– Тише говорите о Прозоровских палатах, – стал унимать их важный боярин, шагавший рядом. – Видите, как изменился в лице Юшков. Гневается! Он ведь «дядька» царя Иоанна, того и гляди побьёт вас посохом.

А боярин Юшков действительно разозлился не на шутку.

«Вот Бориска-хромец, «тихой сапой» пробился во дворец в стольники к моему хворому царю Иоанну, и ждёт, когда царевна Софья пожалует его в бояре. Сам-то вона, какие хоромы выстроил, – злился и завидовал Юшков. – Ну, погоди Прозоровский, я тебя всё равно «переплюну» и поставлю себе ярко красные кирпичные палаты на удивление всем. А мастеров на свои палаты я по-тихому сниму с Новодевичьего монастыря, так чтобы царевна Софья не прознала».

Вскоре на улице Пречистенке были поставлены 3-х этажные палаты для Бориса Гавриловича Юшкова, как он и хотел в красном монастырском кирпиче с белым карнизом, широкими лопатками и с высокими резными наличниками окон второго этажа. Палаты эти сразу прозвали «Красными» – значит красивыми. Народ толпился и, обсуждая новые палаты, спорил между собой.

– Переплюнул боярин Юшков князя Прозоровского. Сумел-таки удивить Москву своими палатами, – оглаживая бороду, заверил всех новгородец. – Лепота!

– А нам нравятся белокаменные палаты Прозоровского, – говорили наперекор ему псковские купцы. – Вона, какие!

– Не-не, красные лучше! – бросая о землю шапки, кричали московские молодцы.

Так «Белые» и «Красные» палаты, споря друг с другом, возвышались над всей округой Чертолья, и долгое время были доминантой архитектурного ансамбля Москвы, расположившегося между улицами Пречистенкой и Остоженкой.