Читать книгу Третий с юга во втором ряду - Александр Василега - Страница 6

Мефодий спокойно принял перемены в жизни села. Собственно говоря, в его мирной жизни особых перемен не произошло, так же, как и до войны он пахал, сеял, выращивал хлеб. Трудился всегда на совесть, ведь нужно было поднимать хозяйство, да и о своей семье подумать уже было пора.

Была у него на примете высокая, стройная, чернобровая девушка по имени Лукерья. Она давно ему нравилась, да и он замечал на себе её приветливый взгляд. Жили они по соседству. Мефодий знал родителей Луши как честных и порядочных людей. Семья жила небогато, но не бедствовала. Лукерья была старшей дочерью в семье, помогала родителям по хозяйству. На ней лежали заботы о младших сестрах и малолетнем братишке Савелии, родившемся в дни Октябрьской революции.

По характеру Мефодий был скромным, замкнутым парнем. На молодёжные посиделки ходил редко. До войны был ещё мал, а потом уже было не до посиделок.

Набравшись смелости, Мефодий объявил родителям, что хочет жениться на Лукерье Цымбал. Родители хорошо знали эту девушку и её семью, поэтому возражений у них не возникло. Мать со слезами обняла сына и сказала: «Добре сынку!».

Через некоторое время невесту засватали. Молодые обвенчались и сыграли свадьбу по всем правилам.

Украинские традиции на свадьбе всегда славились своей красотой. Свадьба в украинском селе – событие красочное, яркое и роскошное. Традиции передаются испокон веков. Народные приметы гласят, что если отпраздновать свадьбу так, как некогда это делали предки, то молодую семью ждёт счастье, мир и согласие, а следствие этого – долгая и радостная супружеская жизнь.

В начале у молодожёнов всё так и складывалось – жили вместе с родителями одной семьёй.

Мефодий вместе с отцом много работал в поле, пахал, сеял, растил хлеб. Жизнь постепенно налаживалась, хозяйство их крепло, была своя земля, скот, птица. Обзавелись лошадью, своим сельхоз инструментом.

Женщины управлялись по дому, готовили пищу, кормили скотину, работали в огороде. Невестка была работящей, доброй, поэтому отношения со свекровью складывались хорошо. Через три года в семье родился первенец, назвали Эрастом.

Все шло хорошо, пока не настал 1928 год – год начала коллективизации. Суть этой политики заключалась в переходе от раздробленных мелких крестьянских хозяйств к колхозам.

Идея создания колхозов сама по себе была достаточно позитивной. Мелкие единоличные крестьянские хозяйства не могли быть эффективными – невозможно было применять современную технику и технологии. У единоличников на это не было средств.

Власти рассчитывали заинтересовать крестьян возможностью производить в колхозах больше продукции и получать от её реализации больший доход.

На практике получилось не так гладко, как хотелось. Перегибы в проведении коллективизации вызывали у крестьян непонимание, а часто и противодействие.

Посовещавшись, отец и Мефодий решили пока не вступать в колхоз, сначала присмотреться, как получится у других. Всё-таки жаль было расставаться со своим добром, нажитым тяжким трудом. В таких рассуждениях они были не одиноки. Многие крестьяне, даже те, кто жил небогато, не были готовы отдать своё кровное просто так. А те, кто жил по богаче, заняли враждебную позицию в отношении коллективизации и её агитаторов.

Ответной реакцией властей на такое явление стало принятое в 1929 году решение о сплошной коллективизации. Зажиточные крестьяне ответили на это массовым неповиновением, саботажем, забоем скота, уничтожением и укрыванием продуктов, а также убийствами партийных активистов.

Видя, что дальнейшее промедление со вступлением в колхоз рискованно и может довести до беды, Мефодий с отцом решили не испытывать судьбу. «Будь что будет», – решили они и добровольно вступили в колхоз. В колхозе Мефодий работал усердно, так же, как и в своём единоличном хозяйстве. Для него это было естественным состоянием.

В семье всё было в порядке. Мефодий и Лукерья жили «душа в душу». В 1929 году у них родился второй сын, назвали Дмитрием, а в 1931 и третий, назвали Степаном.

Тяжёлые времена настали в 1932 году, когда из-за засухи случился неурожай, а зерно из колхоза забрали по хлебозаготовкам. В личных огородах тоже почти ничего не выросло.

Опасаясь голода, люди вынуждены были скрывать часть скудного урожая. Невыполнение плана по сдаче зерна властями расценивалось как саботаж. Для изъятия зерна были созданы специальные продотряды. Часто «продотрядовцы» заходили в семьи, где все были пухлые от голода. Искали везде, забирали всё, даже баночку зерна, не обращая внимания на слезы и мольбы матерей оставить это детям.

В семье труднее всего было Лукерье. Помимо постоянного собственного чувства голода, она страдала ещё и от осознания собственного бессилия, от того, что не могла накормить своих голодающих детей. Это доставляло ей нестерпимую душевную боль.

Люди голодали, а для того, чтобы выжить, в пищу принимали всё, что только можно было есть: лебеду, мелких животных, речных ракушек, кору деревьев, коренья и семена трав. В селе были съедены все собаки, кошки, крысы.

Так продолжалось полтора года. В это время умер отец Мефодия Афанасий, тяжело заболела мать, которая вскоре тоже умерла. Молодым родителям стоило больших усилий, чтобы сохранить собственные жизни и жизни своих детей. Конечно, голодное время дало о себе знать – у всех детей впоследствии появились хронические заболевания.

В 1933 году благоприятные погодные условия и принятые властями меры позволили получить неплохой урожай. Ситуация с продовольствием улучшилась.

К середине 1930-х годов колхозное производство хотя и медленно, но стало налаживаться, жизнь в колхозе нормализовалась, он стал набирать силу. Постепенно жизнь становилась лучше.

Мефодия назначили завхозом колхоза. Это была хоть и невысокая должность в колхозном табеле о рангах, но всё же лучше, чем изнурительный труд в поле. Она не требовала тяжёлых физических усилий, да и была более престижной. Однако новая должность накладывала огромную ответственность за сохранность и правильное расходование колхозного имущества. В те годы за малейшую провинность можно было лишиться не только должности, но и свободы. К чести нашего героя, он ни разу не дал повода колхозникам усомниться в правильности их выбора.