Читать книгу Окно в мир - Александр Вендеров - Страница 2

Разные увлечения бывают у людей. Кто-то коллекционирует марки и монеты, кто-то вяжет, иные всё лето работают на даче, выращивая фрукты и овощи – много существует занятий, приносящих радость людям. А вот семидесятилетняя Екатерина Андреевна из Москвы имеет сразу несколько хобби: и рисует, и крестиком вышивает, но больше всего нравится ей наблюдать в бинокль за жизнью людей в соседних домах. Удобно это делать с девятого этажа. Видны как те, кто живёт выше, так и те, кто намного ниже. Есть, правда, два ограничивающих фактора, которые необходимо учитывать всякому, кто решит этим способом постигать окружающий мир. Во-первых, нижние этажи можно рассмотреть только в холодное время года, когда на деревьях, что в большом количестве растут вокруг старых панелек, нет листьев. А во-вторых, и это важнее, существует опасность обнаружения наблюдателя наблюдаемыми, что грозит, как минимум, неприятным разговором. Разговаривать же с людьми Екатерине Андреевне не хочется и при более располагающих к этому обстоятельствах. Всю жизнь она это делала, как правило, лишь по необходимости.

Но Екатерина Андреевна не вчера взяла в руки бинокль, а ровно сорок лет назад – в далёком 1982 году. За такое долгое время она изучила все тонкости этого занятия. Нет, конечно, она и интернетом пользуется, да ещё и деньги там зарабатывает. Много увлекательного и полезного во всемирной паутине, однако реалити-шоу, что открывается ей из окна квартиры при помощи упомянутого оптического прибора, куда интереснее.

Семья у Екатерины Андреевны небольшая: она сама да кобелёк голой мексиканской породы по кличке Алекс. Оба они в преклонных летах. Как раз в то время, когда в минувшем декабре наша героиня разменяла восьмой десяток, Алексу исполнилось одиннадцать лет, что для собаки уже старость. И с этим пёсиком Екатерине Андреевне беседовать совсем не трудно. Ей кажется, что он её прекрасно понимает.

– Смотри, Алекс! – говорит она поздним летним вечером, выключив свет на кухне и прильнув к биноклю. – На шестнадцатом этаже Лена парня домой привела. Танцуют… Хорошо, если у них всё сложится, но ведь так бывает не всегда. Эх, родной мой, жаль, что мы с тобой принадлежим к разным видам. Я думаю, мы были бы хорошей парой. Да ты заснул! Ну спи, а я ещё погляжу.

Екатерина Андреевна видела эту девушку, что живёт на шестнадцатом этаже соседнего дома, только в окне и не знает её настоящего имени. Но так уж повелось, что пожилая женщина даёт имена всем своим «подопечным». Что же касается её слов о том, что не всегда в личной жизни бывает хорошо, то у Екатерины Андреевны есть собственный опыт, подтверждающий это. Долгие годы она наблюдала в окнах квартир как счастливую, так и несчастную семейную жизнь и часто вспоминала, как у неё самой вышло на личном фронте. Точнее, ничего путного из этой затеи не вышло.

Первая любовь пришла к ней поздно, в двадцать два года. И как пришла-то – с головой накрыла! Сначала всё было хорошо. Алексей ответил ей взаимностью, и они начали встречаться. Но через полгода он её бросил, что, само собой, стало причиной душевных терзаний и мучительных слёз. Разбитое сердце долго не заживает, и другой мужчина заинтересовал Екатерину Андреевну лишь через четыре года, незадолго до её двадцатисемилетия. С Дмитрием – так его звали – дело пошло дальше, и они поженились. Но брак продлился всего три года, а после был тяжёлый развод по той причине, что муж начал изменять.

Вспоминая обоих своих мужчин, она винит в произошедшем, главным образом, себя. Никого за всю свою жизнь она не подпустила близко, жила в своей «ракушке». Вроде, и хотелось ей открыться душой дорогому человеку, но когда этот самый человек, в свою очередь, открывался ей, Екатериной Андреевной овладевал страх раствориться в мужчине и потерять независимость. Она тут же закрывалась и отдалялась. Понимала, что этим заставляет любимого страдать, но ничего не могла с собой поделать.

– Что случилось, Катя? Я чем-то тебя обидел? – спрашивали в своё время и Лёша, и Дима.

– Нет, всё в порядке. Просто мне надо побыть одной, – отвечала Екатерина Андреевна ледяным, безучастным тоном.

Несколько дней или недель спустя отношения восстанавливались, но когда они вновь становились слишком близкими для Екатерины Андреевны, всё повторялось. Два-три таких цикла, и спутник жизни начинал задумываться, надо ли ему это – в отношениях появлялась первая серьёзная трещина. А дальше всё понятно. После развода, который Екатерина Андреевна пережила ещё тяжелее, чем расставание с первой любовью, ни разу она не была замужем и даже ни с кем не встречалась. Боялась влюбиться, а ещё вследствие неудачного брака представляла себе семью как нескончаемую цепь страданий. И детей у неё не было. Как говорят в таких случаях, Господь Бог не дал.

Все свои семьдесят лет Екатерина Андреевна живёт в одном и том же районе Москвы. Когда она в конце 1951 года появилась на свет, это был подмосковный город, позже включённый в черту столицы. До замужества жила она с родителями в коммуналке, в старом, ещё довоенной постройки доме. Потом – с мужем и его родителями в их квартире на соседней улице. От этих трёх лет, в течение которых она никак не могла найти общий язык со свёкром и свекровью, у неё остались не самые приятные воспоминания. С декабря 1978-го по декабрь 1981-го её не покидало стойкое ощущение, что она живёт не дома, а то ли в гостях, то ли попросту в людях. Екатерина Андреевна думала, что это обстоятельство ускорило развод, хотя и не было главной его причиной.

К концу 1981 года брак с Дмитрием затрещал по швам, и она переехала уже в эту квартиру в новостройке, которую её мать Нина Николаевна незадолго до этого получила в порядке очереди на улучшение жилищных условий. Не только этот дом, но и весь микрорайон был только что построен, и типовые многоэтажки радовали молодую женщину правильными линиями и стройными рядами незастеклённых лоджий. Одна из комнат – та, которая с лоджией – выходила на другую сторону дома. Оттуда открывался вид на яблоневый сад на пологом склоне вдоль маленькой речки. Екатерина Андреевна говорила матери:

– Мам, это издалека выглядит, как будто виноградник в Молдавии. Помнишь, мы ездили туда, когда мне было лет восемь?

– Ну да, похоже, – отзывалась Нина Николаевна. – Мечтательница ты моя, после полюбуешься, а сейчас нам надо обед готовить. И вообще, на сегодня много дел.

Нина Николаевна была строгой и практичной женщиной, чуждой всякой лирики. Конечно, как мать она оберегала и защищала свою единственную дочь, однако душевной близости между ними не было. Во всяком случае, Екатерина Андреевна не могла доверить матери какую-то сокровенную тайну. Даже про развод она сказала Нине Николаевне в том смысле, что да, конечно, неприятно, но ничего страшного не произошло. А сама рыдала по ночам, боясь, что мать её услышит и будет упрекать в малодушии.

Теперь Нины Николаевны уже тринадцать лет нет на этом свете, и Екатерина Андреевна – одинокая пенсионерка, не имеющая ни одного близкого родственника. Родных братьев и сестёр у неё никогда не было, а троюродные и четвероюродные, пожалуй, и забыли о её существовании.

В марте 1982 года произошёл случай, положивший начало необычному хобби Екатерины Андреевны. Всё началось с того, что она заболела гриппом и взяла больничный. А работала она в научно-исследовательском институте, прямо напротив своего нового дома. В один из дней, когда температура спала и стало получше, она от скуки вспомнила, что в шкафу хранится отцовский морской бинокль. (Покойный отец, Андрей Ильич, был военным моряком, ветераном Великой Отечественной). «Интересно, – подумала женщина, – а в бинокль будет видно, чем сейчас мои коллеги занимаются? До нашего кабинета по прямой от силы двести метров. Надо попробовать!» Она вышла на лоджию, настроила бинокль, что давно уже умела делать, и начала смотреть. Да это же превосходно! Вон начальник пришёл в их кабинет и распекает троих девушек, вместе с которыми трудится Екатерина Андреевна. За что распекает? Видимо, за то, что снова чаи гоняют, а работать, как выражается их руководитель, «будет Пушкин». Правильно, так их! Екатерина Андреевна не любила гонять чаи и, ясное дело, не любила пустых разговоров. А в соседнем кабинете сидит серьёзный дядя, похожий на чеховского человека в футляре, и что-то делает с секретными документами. «Если бы на моём месте стоял иностранный шпион, он мог бы кой-чего узнать», – пришла ей мысль.

– Катя, уйди с балкона! Сопливишься и кашляешь ещё.

– Сейчас, мам, уйду. Тут интересное кино показывают. Да ты не беспокойся, я же оделась.

Вскоре Екатерина Андреевна стала наблюдать и за квартирами, где кино было ещё увлекательнее. Ей открылось, что каждая семья – это маленький мир, государство и общество в миниатюре, и столько событий происходит за закрытыми дверями! Так морской бинокль стал для неё окном в мир. Жизнь многих семей на протяжении четырёх десятилетий прошла в объективах бинокля Екатерины Андреевны. Одно время она даже рисовать бросила, отдавшись новому увлечению. Но после совместила два этих занятия, написав целую галерею образов, подсмотренных в чужих окнах. Когда пятью годами позже Екатерина Андреевна научилась вышивать крестом, то некоторых из этих людей она ещё и вышила, зачастую додумывая недостающие детали образа. Мать, к слову, не одобряла этого подглядывания и время от времени высказывала свои мысли. Впрочем, Нина Николаевна не слишком-то спорила, понимая, что дочь всё равно поступит по-своему.